Из одной беседы ни о чём
Глава 27
Чанёль пришёл в себя на третий день после гонки. С глазами всё получилось довольно неплохо, хотя зрение ушло в минус. Не так уж и кардинально, чтобы ему запретили участвовать в гонках, но достаточно, чтобы Чанёль заказал очки. Бэкхён предлагал использовать линзы или сделать коррекцию через год — раньше запретили, но Чанёль упёрся и заявил, что хочет очки. Когда Бэкхён увидел его в очках, сменил гнев на милость. Бэкхёну даже нравилось, как очки смотрелись на Чанёле. — Я ухожу из Эльдорадо, — ошарашил Бэкхёна Чанёль к вечеру того дня, когда его, наконец, выпустили из клиники. — Что? — Что слышал. Конечно, я не такой идиот, чтобы разрывать контракт посреди сезона, так что придётся мне довыступать, но это мой последний сезон в Формуле. — Погоди, дай мне переварить это... — Бэкхён осторожно опустился в кресло и обвёл номер Чанёля в отеле обескураженным взглядом. — Ты серьёзно? — Более чем. — Только из-за того, что теперь у тебя зрение... — Это тут вообще при чём? Ты же слышал, что я могу участвовать в гонках. У меня просто приемлемый минус, но без всяких отклонений. Дело не в этом. Я просто ухожу, потому что нашёл занятие по себе. Чонин был прав, мне нравится проектирование. К тому же, проектирование и тебе понравится, ведь я буду всегда дома. Буду надёжным, так? И если я буду надёжным, то ты меня не бросишь, правильно? А ещё я хочу совместные завтраки в постели и детей. От тебя. Ну и вообще тебя хочу. В трассе нет смысла, если там не будет тебя. Конечно, если тебе хочется тратиться на почту и посылать мне документы вновь и вновь, то пожалуйста, развлекайся дальше, но я их не подпишу. Не дождёшься. Совсем обнаглел. Пора тебя воспитывать. Бэкхён ошарашенно смотрел на Чанёля и молчал. — Ну что? Что ты молчишь? Думаешь, я позволю тебе удрать? Держи карман пошире. Мне до смерти надоело мыкаться по номерам отелей и выискивать тебя в ангарах с лупой. Чонин замечательный, не спорю, но жить с ним ты больше не будешь. Пусть поищет себе кого другого. Конечно, я пока плохо представляю, как всё сложится, и что конкретно нужно делать, потому что десять лет практически жил внутри Формулы, но ты же окажешь посильную помощь с привыканием обратно? — А как же... Чондэ и команда? Они вообще в курсе, что ты уходишь? — едва слышно пробормотал Бэкхён, оглушённый такой внезапной новостью. То есть, он хотел этого и мечтал об этом, но как-то не думал, что услышит нечто подобное на самом деле. Ему казалось, что придётся приложить немало сил, чтобы добиться желаемого, а Чанёль просто взял и сказал, что уйдёт из Эльдорадо. — В курсе, не волнуйся о них. Лучше о себе волнуйся, потому что если ты в ближайшее время не порадуешь меня и родных ребёнком, я сам тебя засужу. Пока Бэкхён переваривал угрозу, Чанёль сходил и открыл дверь номера, в которую как раз негромко постучали. На пороге он обнаружил Ифаня в строгом тёмном костюме и при галстуке, выглядевшего именно так, как и полагалось принцу Антарес. Ифань искал Чонина, которого отпустили из больницы раньше, чем Чанёля. Ханя, к слову, Ифань тоже искал. — А их номера?.. — Уже был. Там тихо, как на кладбище. Может, они у Бэкхёна? Чанёль распахнул дверь пошире, чтобы Ифань мог полюбоваться на всё ещё ошарашенного Бэкхёна, восседавшего в кресле. — Что ты с ним сделал? — задумчиво спросил Ифань, оценив видок Бэкхёна. — Да ничего такого, просто сказал, что хочу детей. — О-о-о... Уловив в голосе Ифаня понимание, Чанёль немедленно заподозрил, что Ифаню известно больше того, что ему полагалось знать. — И где бы они могли быть? — Учитывая яркость искр между ними... — многозначительно начал Чанёль. — Я тебя умоляю! — тут же вспылил Ифань. — Да ладно тебе, пусть развлекаются в мотелях. Что-то ещё? Ифань покачал головой и побрёл по коридору к лифту. Он спустился в холл и свернул к кофейне, где едва не налетел на Ким Минсока. Протянув руку, удержал беднягу от падения, правда, кофе всё же расплескался. — Я закажу вам ещё. Извините мою неловкость, — пробормотал Ифань. — Не стоит. Мы оба виноваты в столкновении в равной степени, — вежливо отказался Минсок, но не на того напал. Ифань заказал ещё кофе — на двоих, несмотря на возражения. — Вот. И я составлю вам компанию, раз уж вы пришли без Чондэ. — Ифань запихнул Минсока за столик и сел напротив, смерил несколько удивлённого происходящим Минсока внимательным взглядом и тонко улыбнулся. «На ловца и зверь бежит». Ифань не думал специально разыскивать Минсока, но раз уж подвернулся случай, грех его упускать. — Вы тоже альдебаранец, не так ли? — Тоже? — Как Лу Хань, — лениво помешивая кофе ложкой, уточнил Ифань. — А... Ну да. А это имеет значение? — Пожалуй. Я редко там бывал, поэтому мне интересно. — Вы могли спросить Чунмёна — он там бывал часто. Особенно в этом году. — Минсок потянул носом, вдохнув аромат кофе, и безошибочно определил: — Антаресийский сорт. Урожай с Ликас. Ваши угодья, если я не ошибаюсь. — Мои. Вам не нравится? — Ну что вы... Нравится, конечно. Одни из самых лучших и дорогих сортов кофе. Бобы какао с Ликас вообще считаются элитными, как и масло какао. — Вы явно смыслите в этом больше меня. — Не прибедняйтесь. Такая скромность вам не к лицу. Почему бы вам не поговорить с Чунмёном всё-таки? Почему нужно спрашивать именно меня об альдебаранских делах? Вы же знаете, что я с Чондэ, а Чондэ — это Эльдорадо. До Трансформер мне нет никакого дела. — Может быть. Но Чунмён... — ...ничего не скажет, — кивнул Минсок и сделал крошечный глоток кофе, тут же довольно зажмурился и улыбнулся, а затем посмотрел на Ифаня уже без расслабленности и тонкой насмешки. — Понимаю. В прессу так ничего и не просочилось, хотя это и неудивительно. — Что вы имеете в виду? — Трансформер сейчас фактически принадлежит Альдебарану. Это вот то, что я имею в виду. Помните, когда вы уходили, Нитро работали над новым двигателем? Разработки оказались неудачными, поэтому Чунмёну пришлось держать в команде старые болиды, а их обслуживание — штука дорогая. Чунмён после семи лет в Формуле попал в чёрный список всех банков. Вряд ли он говорил об этом хоть кому-нибудь, но это так. Могу сказать вам это с уверенностью человека, который занимается банковскими операциями, связанными с Формулой. — Разве такая информация не должна быть банковской тайной? — Должна. Но я говорю с вами как частное лицо. Это раз. И два... я свободный агент, который в некоторых обстоятельствах не связан банковскими уставами и положениями. И меня касаются лишь сделки, связанные с Формулой, а не частные уговоры. Да и вы, несомненно, в курсе, что после вашего ухода Трансформер лишилась практически всех своих спонсоров. — Чунмён говорил, что у него достаточно средств, — возразил Ифань, отставив чашку в сторону. Ему всё меньше нравился тон Минсока. — Угу. Достаточно. Вы ему поверили? — Зачем ему было лгать? Тем более, мне? — Он лгал всем, насколько я понимаю. Но это его личное дело. И вот об этом вам лучше спрашивать его самого. Детали только он один и знает. По поводу достаточных средств, взявшихся из воздуха. Хотя если вы верите в такие сказки, то это тоже ваше личное дело. Сами посудите... Держать конюшню — тем более такую, как Трансформер — дорогое удовольствие. Владелец попадает в чёрные списки всех банков, теряет чемпиона и спонсоров, но почему-то не сливается, а остаётся в Формуле. Загадочно, нет? — При чём же тут Альдебаран, коль уж начали мы с него? — А вы подумайте. — К новому сезону в Трансформер пришёл Лу Хань. — Дебютант с прицелом на чемпионство, ага. Когда в последний раз альдебаранцы получали чемпионский титул? — До дебюта Ким Чонина. — Именно. Девять лет прошло. Акции Альдебаранской Академии неплохо так упали, да? Ифань откинулся на спинку стула и задумчиво побарабанил пальцами по краю стола. Минсок с непроницаемым видом пил кофе. — Зачем же вы дали мне наводку? Вы же тоже альдебаранец, значит, всё происходящее сейчас с Трансформер в ваших интересах. — Не совсем. — Минсок аккуратно поставил пустую чашку на стол и педантично развернул её так, чтобы тонкая ручка была под пальцами левой руки. — Моя команда — это Эльдорадо. И мне интересна лишь она. Трансформер меня мало волнует. Честно говоря, мне даже выгодно, если Трансформер вылетит из Формулы так или иначе. А Трансформер вылетит непременно, если Лу Хань не станет чемпионом. Вот так. — При чём тут Лу Хань? — Это вам тоже придётся выяснять самому. Хотя... исключительно потому, что вы владелец кофейных плантаций... Вы в курсе, чем занимается отец Лу Ханя? Если нет, попробуйте разнюхать. Думаю, вам будет интересно узнать это и сложить с теми сведениями, которыми вы уже обладаете. Всего доброго. И спасибо за кофе. Ифань проводил Минсока озадаченным взглядом, потом полез в наладонник, но это не особенно ему помогло, пришлось позвонить Исину. — Отец Лу Ханя? — Ну да. — Откуда вдруг такой интерес? — Ты можешь просто ответить на вопрос? — Конечно... Это обычно не разглашается, но отец Ханя — директор Альдебаранской Лётной Академии. — Спасибо. Ифань сунул наладонник в карман и вновь побарабанил пальцами по краю стола. Мозаика, которая раньше никак не сходилась, начала постепенно складываться в чёткую картинку. Осталось найти Чунмёна и как следует прижать к стенке. Чунмёна он нашёл к вечеру в ангаре, отволок в собственную мастерскую, запер дверь и усадил в кресло у иллюминатора. Устроившись за столом, Ифань приглашающе повёл рукой. — Рассказывай. Объяснять ничего не потребовалось — знала кошка, чью сметану съела. Чунмён прекрасно понял, чего хотел от него Ифань, но продолжал молчать. — Не надо испытывать моё терпение. Я хочу знать детали. И ты не выйдешь отсюда, пока не расскажешь всё и в подробностях. — Ты не можешь держать меня тут вечно, — буркнул Чунмён и уставился на собственные сцепленные руки. — Я вообще могу вывезти тебя в Антарес и сделать всё, что моей душе будет угодно. И никто не посмеет даже пикнуть, чтобы не спровоцировать новый вооружённый конфликт с Империей. Это не то средство, к которому мне бы хотелось прибегать, но всё-таки напомню тебе, что я удельный принц, нравится это кому-то или нет. Поэтому дипломатические пляски и расшаркивания вокруг моей персоны никогда не прекратятся. И ты тоже прекрасно это знаешь. Мы не первый год вместе. Всякое бывало. Но ты впервые ведёшь себя вот так. Я тебя уважал и верил тебе, но тут всплывает... всё это. Чунмён, либо ты всё расскажешь сам, либо я заставлю тебя это сделать. Не из-за Трансформер, хотя команда многое для меня значит. Из-за друзей, которых у меня слишком мало, чтобы я мог ими разбрасываться. Или терпеть предательство с их стороны. Я даю тебе шанс спасти нашу дружбу. Советую оценить этот широкий жест. Другого шанса не будет. Не воспользуешься этим, наша дружба умрёт в муках. Я могу многое простить, но предательства я никому не прощу. — Даже Чонину? — слабо улыбнулся Чунмён. — Ему — в первую очередь. И он это знает, не волнуйся. — Ты слишком серьёзно относишься к некоторым вещам... — Я в курсе. Как и ты. Как и Чонин. Но да, я вот такой серьёзный в некоторых вопросах. И ты всегда это знал. Точно так же, как я знаю о ряде твоих недостатков и всегда закрываю на них глаза. Потому что ты мой друг. Я могу простить эти недостатки и даже считаться с ними, ведь наша дружба мне дорога. Но точно так же тебе придётся считаться с недостатками моими, если ты всё ещё мой друг, и наша дружба взаимна. А теперь прекрати юлить. — Предлагаешь мне исповедаться тебе в грехах? — Коль желаешь, то вперёд. Можешь опустить детали в виде чёрных банковских списков и разбежавшихся спонсоров. Начни сразу с дела — где ты взял средства на команду и чего это тебе стоило. Хотя «где» уже не суть важно. В Альдебаранской Академии. Лучше детали давай. Чунмён с силой закусил губу и нахмурился, потом тяжело вздохнул и обмяк в кресле. — Тебе мало того, что ты знаешь? — Мне мало знать с чужих слов. Я хочу тебя послушать. И узнать, чем ты вообще руководствовался. И мне интересно, какой задницей ты думал. Конкретной задницей, или той, что с ушами? — Тебе не пристало так выражаться в силу твоего положения, — забузил Чунмён. — Моё положение даёт мне право выражаться даже так, чтоб уши вяли. Это меня не украсит, конечно, зато хоть душу отведу. — Ну ладно. Сам напросился! — Чунмён выбрался из кресла, побегал по мастерской, плюхнулся обратно в кресло и опять тяжко вздохнул. — Не знаю, с чего начать. — Мне глубоко пофиг. Откуда начнёшь, оттуда и ладно. — Угу... Знаешь, ты прав, мы не первый год вместе, но я до сих пор мало что знаю о тебе. — Ты знаешь достаточно. Или наивно полагаешь, что к происхождению принца бонусом прилагается богатая биография? Я не такой особенный, каким могу показаться. У меня есть семья, ты и Исин, и Чонин, и Тао, и Бэкхён с Чанёлем. Ещё Формула и Трансформер. Мне хватает. Точнее, хватало до недавних пор. Чунмён, что, чёрт возьми, происходит с тобой? Чунмён понурился и забрался в кресло с ногами, скомочился там и пробормотал: — А у меня на первом месте всегда Трансформер. Ты знаешь. Я тогда не мог начать сезон. Вообще. Везде были не просто нули, а минусы. Накануне я как раз отсмотрел отборочные туры в Альдебаранской Академии. Я не говорил тебе особо о левых делах и приглашении. Но меня в самом деле пригласили в жюри. И я всё равно взял бы Ханя в команду. Он талантлив и блеснул тогда. А потом меня пригласили на ужин. И сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Всё очень просто, Фань. Предельно просто. — И какое именно предложение тебе сделали? — Догадаться уже было несложно, но Ифань хотел услышать это именно от Чунмёна. — Отец Ханя предложил погасить все долги и дать нужную сумму, чтобы Трансформер осталась на плаву. Единственное условие, которое он поставил... — Сделать из Ханя чемпиона? — Примерно. Он потребовал, чтобы в этом году Хань стал чемпионом. — И тут так не ко времени вылез Чонин? — Это была моя ошибка. Я же сам позвал его. Но я хотел, чтобы он стал лидером команды. Мы ведь оба знаем, что победы для него пустой звук. Я думал, он будет доволен уже тем, что сможет гонять и создавать острые моменты на трассе. Думал, он побоится вновь и вновь подниматься на подиум, зато порадуется возможности стать для Ханя наставником. — Чёрт... Чунмён, для Чонина победы по-прежнему пустой звук, но ты же знаешь, как он гоняет! Вышел на трассу, радости полные штаны и почесал без оглядки вперёд, случайно урвав мимоходом победу. Я утрирую, конечно, но ты сам знаешь, что победа для него никогда не измеряется золотом или кубками, а лишь скоростью. И, чёрт возьми, почему ты ничего мне не сказал? Почему не пришёл и не попросил денег у меня? Какого хрена тебя повело на сторону и на такие условия? Ты же знал, что это условие невыполнимо. Хань — талантище, но без огранки толку не будет. Нельзя просто взять человека и сказать «будь чемпионом». Это не кино и не магия. Это, чёрт возьми, долгий и упорный труд. — Иди к чёрту! Если бы не Чонин, Хань вполне мог стать чемпионом! — Не вали с больной головы на здоровую! — загремел Ифань. — И не сбрасывай со счетов Чанёля! Именно у Чанёля было больше шансов на чемпионство, если бы Чонин не вернулся. И вообще! Я тебя не об этом спросил! Я спросил, какого... овоща ты у меня денег не попросил?! — Да вот ещё! Ты думаешь, я не в курсе, что вокруг тебя толпами вьются всякие лизоблюды? Ты же сам говорил, почему такой замкнутый и дикий! И тут я такой красивый с фразой: «Фанни, дай мне денежку». И что бы ты обо мне подумал? Что я такой же, как они! Что мне тоже интересны лишь твоя власть, твоё положение и состояние. Ну? Так ведь?! — Да с чего ты взял? — возмутился Ифань. — И ты же деньги не для себя искал, а для команды. Я столько лет гонял в Трансформер, что это и моя команда. Мы практически вместе всё сделали. Почему я должен был плохо думать о тебе из-за проблем команды? Или ты думаешь, мне было бы в радость видеть, как Трансформер сливается из Формулы? Или ты решил, что я заподозрю тебя в двуличии и решу, что ты потратишь деньги на себя любимого, забив на команду? — Нет, но... — Чунмён растерянно умолк и поник в кресле. — Об этом я не думал. Просто думал, что буду выглядеть в твоих глазах довольно позорно, если приду и попрошу денег. Тем более, столько... Не знаю. Они помолчали, потом Ифань тихо спросил: — Документы ты какие-нибудь подписывал? Как вообще ваш уговор оформлялся? — Всё было предельно простым. Сам понимаешь, никому не хотелось ничего афишировать. — То есть, у вас обоих на руках стандартные бумажки с указанием суммы и сроками? Досрочное погашение предусмотрено? — Восьмой пункт. Как во всех стандартных банковских договорах. — Ладно. Если я сейчас погашу твой долг и всё выплачу, ты сможешь вернуть в команду Чонина и продолжить сезон так, как если бы ничего подобного никогда не случалось? Словно ты владелец успешной конюшни, где есть аж два кандидата в чемпионы? — С какой радости тебе... — Перестань. Я уже объяснил, с какой. Если есть шанс спасти ту Трансформер, которую я знаю, то я хочу этим шансом воспользоваться. — Но Чонин не вернётся. Ты же знаешь его гордыню. После всего, что было... он точно не вернётся. — А ты приложи усилия. Всерьёз, Чунмён. Чтобы он поверил в твою искренность. И перестань давить на Ханя. Ты сам понимаешь, что ему нужны время и наставник. Если сможешь убедить Чонина, получишь и первое, и второе. Кстати, Хань в курсе? Почему мне кажется, что нет? — Нет, не в курсе, — после долгого молчания отозвался Чунмён. — И тут тоже может рвануть, если он узнает. — Пусть не узнает тогда. С него довольно и тех встрясок, что ему уже довелось пережить. — А Чонин? Как быть с ним? — А это уже твои проблемы. В свете его возвращения. Если потребуется, расскажешь и объяснишь, почему ты был такой свиньёй. Не очень красиво, конечно, потому что ему тоже потом придётся молчать и скрывать это от Ханя, но Чонин имеет право знать причину твоих подлянок и плохого к нему отношения. В конце концов, это ты вытащил его на трассу, позволил сделать вдох полной грудью, а потом перекрыл кислород. — Он сам решил вернуться, — запротестовал Чунмён. — Ага. Но сделал бы он это, если бы ты не предложил ему место пилота в Трансформер? Чунмён промолчал. — Вот именно. Ты и сам понимаешь, он хотел вернуться, но мы все знаем, насколько сложно это было бы в любой другой команде, кроме Трансформер. Не те условия. Даже в Трансформер ему потребовались время и силы, чтобы обрести себя. — Специалисты в клинике говорили, что он хорошо перенёс все трудности после восстановления. Ну... после той аварии и... — Чунмён, не будь ребёнком. Если он не пытался убить себя, это не значит, что ему было легко. Он до сих пор шарахается от огня и задыхается, когда сильно волнуется. И ноги у него иногда подводят. Тут, — Ифань тронул пальцем собственный висок, — у него до сих пор остались трудности. И память. Тело исцелилось, но не душа. И это ещё здорово, что после всего он не страдает клаустрофобией. Многие правы, когда считают, что он уже не станет прежним. Да, не станет. Он будет другим. И мы пока не знаем, каким именно. Но это не значит, что все дружно должны от него отвернуться или считать его развалиной. — Того, что он творит сейчас, вполне достаточно. — Для тебя? Для меня? Для кого-то ещё? Может быть. Но ты же знаешь, что он перфекционист. И он знает, на что был способен раньше. Думаешь, хоть кто-то в силах его притормозить на пути к тому, что ему дорого? У него есть небо. И он вечно будет к нему стремиться. Это аксиома, Чунмён. Если помнишь, карьера Чонина начиналась примерно в тех же красках, что и карьера Ханя. Так что мы все теряем их обоих — это логично. Когда все вокруг выносят тебе мозг и чего-то требуют, спасение и покой обретаешь лишь в небе и на трассе. И тогда всё перестаёт иметь значение. Кроме скорости. Не смотри так, я от этого далёк так же, как и ты, но понять Чонина и Ханя можно, если пошевелить извилинами. Хотя бы слегка — понять. А вот они двое друг друга смогут понять лучше, чем кто-либо ещё. Может, потому Чонин и вертит хвостом, потому что нарыл себе родственную душу. — А мне что делать прикажешь, если Хань залетит? Шансы ничтожны, но всё-таки. Или теперь тебе наплевать на собственное правило «никакого секса внутри команды»? — Не волнуйся, Хань залетит по-любому. — Ну спасибо! Ты меня офигенно сейчас успокоил! — Уймись. Я немного не о том. — И почему это залетит по-любому? Он же бета, а у бет с этим есть сложности. — Это здесь с этим есть сложности. В Империи таких сложностей нет. — Ага, как же! Там что, воздух особенный? — Нет. Медицина продвинутая, — хмыкнул Ифань. — Если из Ханя сделают омегу, знаешь ли, летать он больше не сможет. Не в Формуле. — Господи... Никто не сделает из него омегу, Чунмён, это физически невозможно, раз уж он бета. И ветром ему не надует, даже антаресийским. Но вот взять кусочек Ханя и кусочек Чонина всегда можно. Правда, перед этим им придётся покувыркаться в постели, но вряд ли они сочтут это за труд. Когда Бэкхён гостил у меня и Чонина, живо интересовался этим вопросом. Вроде бы даже собирался отщипнуть кусочек Чанёля, но потом передумал. — Ладно, а биопоказатели? Если Хань и Чонин будут жить вместе, то у Ханя по-любому омега-показатели выйдут за допустимые пределы. Комиссия не допустит его. — Пф! Можно подумать, это зависит только от секса с альфой. Всегда можно потрясти врачей и расспросить о серии витаминов для бет. Наверняка есть какие-нибудь способы, чтобы поддерживать омега-показатели на приемлемом уровне. Хотя бы временно. Не знаю, как с этим здесь, но можно и наших врачей потрясти, на Ликас хотя бы. — И это поможет? — Почему нет? В Империи вообще словом «бета» не пользуются. Есть альфы, альфы по выбору, омеги и омеги по выбору. Ну и неопределившиеся, хотя их мало. Неопределившимся сложно занятие найти, потому что для каждой работы есть свои предпочтения. Если неопределившийся бета захочет работать с маленькими детьми, ему откажут в месте, потому что для такой работы требуются определённые качества. Только если он решит, что хочет быть омегой по собственному выбору, тогда работу получит. Альфу на такую работу не возьмут. Бывают и исключения, но редко. Это уже детали. Но беты у нас принимают всякие витамины в зависимости от выбора. Вроде бы помогает. Что ты решил? — Попробую поговорить с Чонином после грядущей гонки. — Хорошо. Надеюсь, урок тебе на пользу пойдёт. Как Исин? — Ну как... — Чунмён отвернулся и в который уже раз вздохнул. — Заодно и с Исином попробуешь помириться — столько хорошего сразу. — А вот язвить не обязательно. — Даже не пытался, — криво улыбнулся Ифань. — Главное, чтобы всё шло по плану. Вроде бы всё предусмотрели, да? Самое время приступать к реализации плана по этапам. Можешь уже считать, что долгов у тебя нет. Только мне нужны твоя бумажка и координаты твоего кредитора. — Надеюсь, его удар не хватит. — Тоже на это надеюсь, ибо намерен потрясать всеми своими регалиями. Для весомости. Можно даже провернуть всё с помощью дипломатического корпуса Его Величества. Для пущей покладистости директора Альдебаранской Академии. Любишь ты создавать сложности... разгрести бы теперь. И надо Ханя спонсировать, что ли... — Зачем? — вытаращил глаза на Ифаня Чунмён. — На систему ПВО. Пусть ребёнок купит, вдруг полегчает. — Зачем? — продолжил искренне недоумевать Чунмён. — Включи мозги и просеки цепочку ассоциаций: Чонин — система ПВО — ракета — с неба на землю — можно потрогать, пока обратно в небо не сбежал. Спонсируй ребёнка, понял? Всем надо немножко счастья в личной жизни. — А Чонин не сочтёт это предательством? Ифань всерьёз задумался, потом решительно рассёк воздух ребром ладони. — А мы ему не скажем. А если узнает, покаемся сразу и во всём. Он добрый, простит. Сначала прибьёт, конечно, но потом непременно простит. — А после снова догонит и ещё раз простит, ага... По самую диафрагму...