Your heart is mine

Конец лета наступил неожиданно быстро, и я даже не заметила, с какой скоростью дни сменяли друг друга. Август выдался слишком дождливым, поэтому иногда казалось, что в Новом Орлеане уже наступила преждевременная осень. На небе постоянно пасмурно из-за сгущающихся туч, которые не дают даже лучику солнца пробиться сквозь серую броню. Прохладный ветерок, исходящий от воды, заставляет поежиться от легкого холода, когда одна массивная волна захлестывает другую и с шумом вытекает на песчаный берег. Море сегодня по-особенному прекрасно, отдающее цветом аквамарина и, несмотря на ветер, всё-таки спокойное. Просто стоять и наблюдать за морской пучиной — блаженное занятие, которое успокаивает и приводит хаотичные мысли в порядок, собирая их воедино. Уже две мои ночи проходят словно в малопонятном бреду, потому что после кошмарного сна о своем брате, я не могу уснуть нормально. Я понимаю, что сама себя накручиваю и лишаю покоя, но странное гнетущее чувство растет внутри, предвещая что-то нехорошее. — Сегодня море очень красивое, — ты опираешься руками о литую железную изгородь набережной Орлеана и устремляешь взгляд далеко за пределы горизонта. Я даже не услышала, как ты так тихо подошел ко мне, видимо, я была поглощена своими проблемами, которые внутри стали непосильной ношей, ежедневно давящей на меня. — Что с тобой, милая? От твоего взора не ускользает мой напряженный вид и пальцы, крепко вцепившиеся в перила, будто удерживающие меня от пропасти внизу. — Всё хорошо, — я выдавливаю слова, мало кажущиеся правдой, но для правдоподобного эффекта еще стараюсь улыбнуться как можно искреннее. Наверное, не получилось, потому что ты подходишь ближе и кладешь свои ладони на мои плечи, заставляя развернуться лицом к тебе. — Ты врешь, — пристальное изучение черт моего лица, и ты лениво протягиваешь фразу, сверкая своими серыми глазами. Ты проводишь своим большим пальцем по моей щеке и нежно смотришь на меня, ожидая моих пояснений. Но никаких пояснений не будет, и я непреклонно молчу, отведя взгляд в сторону. — В чем дело? На что я лишь качаю головой, показывая, что ни в чем, и поджимаю губы. Маловероятно, что ты захочешь выслушивать мои опасения за брата, не дающие мне спокойно спать по ночам. Ты, как всегда, отмахнешься и скажешь, что моего брата ничем не возьмешь. — Клаус, ты всегда будешь со мной? Внезапный вопрос, вылетевший вслух из головы, застает тебя врасплох, и ты прищуриваешь по-свойственному тебе глаза и ведешь бровью. Наверняка, ты думаешь, что я просто заговариваю тебе зубы и стараюсь увильнуть от твоих расспросов. Но на деле почему-то в это самое мгновение мне до безумия захотелось услышать твой ответ, будто это жизненно необходимо, как воздух. В этом наивном вопросе проблескивает доля романтичности и ванильности, чего, казалось, никогда не было в наших отношениях. Ведь по сути, мы даже никогда не говорили, что любим друг друга. А может, это было понятно и без слов? — Зачем ты спрашиваешь? — Ответь, Клаус. И сначала мне показалось, что ты задумался или не можешь ответить на этот чертов вопрос, но потом ты приблизился к моему телу вплотную, сокращая и без того маленькое расстояние, и едва коснулся своими губами моих уст. И знаешь, на миг мне померещилось, что между нами словно прошелся электрический заряд, заставляющий меня покрыться волной мурашек. Ты немного отстранился и поглядел исподлобья. Но я, будто опьяненная твоим действием, снова незамедлительно взяла инициативу в свои руки, обхватив твое лицо ладонями и впиваясь в твои губы таким необходимым мне поцелуем. Наверное, я никогда не хотела тебя так поцеловать, как сейчас. Кажется, что весь мир отходит на задний план, а земля под ногами становится еле ощутимой. Ты проникаешь языком внутрь, исследуя каждый миллиметр, а руку кладешь на талию, стараясь прижать меня еще ближе. Но ближе быть уже не может. И только когда ты в последний раз проводишь языком по моей нижней губе, наконец-то отстраняешься и отвечаешь на мой вопрос, о котором я уже забыла: — Я всегда буду с тобой, Кэролайн. Всегда.

***

Мы возвратились домой уже под вечер, так и оставшись днем на той портовой набережной, где наслаждались видом моря, попутно разговаривая обо всем. Я даже, казалось, забыла о своих переживаниях, полностью отдавшись в твои теплые объятья, слушая очередной веселый рассказ о прошлом. Только вот идиллия этого дня закончилась сразу же, как только мы переступили порог особняка. Я услышала шум, больше похожий на чьи-то крики, и отпустив твою руку, быстрым шагом двинулась вперед. Я не заметила, как ты ухмыльнулся, когда тоже услышал среди громких голосов моего брата. — Я изменился, Элайджа. Почему ты не даешь мне шанса попасть в вампирскую фракцию? — полный ярости голос Кита хоть и был на несколько тонов ниже, чем обычно, но все равно отдавал подобием крика. Голубые глаза брата превратились в насыщенно-синие, а сам он нервно потирал свои пшеничные волосы. — Уходи, Кит. Я уже все сказал, — отчеканил Элайджа, оставаясь невозмутимым и непреклонным. Даже не слыша весь разговор, я сразу догадалась, о чем идет речь. Все-таки Элайджа отказал моему брату... Я мгновенно появилась в проеме входной арки и, сглотнув ком, подступивший к горлу, посмотрела на собравшихся здесь. Но кроме наших с тобой братьев, Клаус, никого не увидела. Ты также не заставил себя ждать, величественной походкой появившись в дверях и проходя дальше в холл. — Что здесь происходит? Мой брат направился было к выходу, оскорбленный отказом Элайджи, но услышав мой шепот, остановился. Увидев твою персону рядом со мной, он мигом сжал до предела скулы и сузил глаза, кинув в тебя самый ненавидящий взгляд. Признаюсь, я никогда раньше не видела такой злости в глазах у брата, отчего они даже поменяли свой цвет. Кит двинулся к арке, но остановился всего в паре шагов от меня и Клауса. — Я знаю, что ты за этим стоишь, — прошипел брат, глядя прямо в глаза Никлауса. — Но ты еще заплатишь за это. Прямая угроза слышится в последней реплике, и кажется, Кит говорит это вполне осознанно и серьезно. На что ты просто стоишь, вскинув брови наверх, будто переваривая слова, брошенные в твой адрес. А потом внезапно наигранно смеешься, потому что эта ситуация вызывает у тебя лишь веселье и смех. Потому что заставить первородного гибрида заплатить за что-то действительно сложно, а то и невозможно вообще. — Кит... Я зову своего брата через плечо, когда он удаляется из особняка Майклсонов, никак не отреагировав на спектакль Клауса. Но он мне не отвечает, стремительными шагами покидая ненавистный ему дом. — Почему? — я моментально задаю вопрос обоим Майклсонам, как только брат скрывается из виду, но ты и твой брат невразумительно смотрите на меня. — Почему вы с ним так? — добавляю я, стискивая зубы. Обида за Кита берет верх. Все-таки сейчас Элайджа, даже не задумываясь, лишил моего брата мечты и прогнал, тем самым унизив его. А ведь это было так важно для Кита. Мой взор падает сразу же на Никлауса, потому что я прекрасно знаю, кто принял такое решение. — Только не устраивай сцен, дорогая, — игнорируя мой протест, устало выдыхает Никлаус, присаживаясь на стул. Ты медленно наливаешь себе из графина в стакан бурбон и одним глотком осушаешь его. Не устраивать сцен? Вот так значит? — Ты сделал это специально, Клаус, из-за личной неприязни, — я почти перехожу на крик, но кажется, именно сейчас я готова выплеснуть все, что накопилось у меня за время этой немой борьбы между Клаусом и Китом. — Ты должен дать ему шанс! — Я ему ничего не должен! — ты срываешься со своего места, явно недовольный тем, что я встала на защиту брата, да еще и требую от тебя принять его во фракцию. В твоих глазах вспыхивает огонь, и из темно-серого они превращаются в янтарные. — Он не заслужил своего места среди вампиров! Неужели? — А ты? — ошеломленная и обескураженная твоими словами, тихо спрашиваю я, морща лоб. — Ты будто заслужил быть Королем Нового Орлеана... — но я сразу же осекаюсь и не договариваю, понимая, что сейчас перегнула палку. Эта тема была для тебя болезненной, и ты никогда не хотел говорить о том, как ты добился уважения среди жителей: страхом и кровью. Я думала, что в следующую секунду ты взорвешься или сделаешь мне что-нибудь, но ты только застыл на месте и открыл рот. Не ожидал. Не ожидал таких слов от меня. Впрочем, и я сама не знала, что со злости могу ляпнуть такое. — Извини, — еле внятно бормочу, но этого достаточно, чтобы ты услышал. Мотаешь головой и грустно ухмыляешься, а потом молча уходишь наверх, оставляя меня и Элайджу вдвоем.

***

Оказывается, одна неправильно сказанная фраза может изменить всё и полностью поменять мировоззрение человека, которому ты ее сказал. Мы так больше за весь вечер и не виделись, разбредясь по разным комнатам. Я — в свою, а ты — в мастерскую, где с помощью рисования ты остывал и успокаивался, нанося очередной штрих на свое мрачное произведение. Ссорились мы с тобой очень редко, но когда это происходило — долго не могли прийти к обоюдному перемирию. Потому что ни ты, ни я не могли сделать первый шаг, переступая через свою обиду и гордость. Когда я лежала на кровати, распластавшись на ней и раскинув руки в стороны, зазвонил мой телефон. Я измученно застонала, мысленно пытаясь догадаться, кто звонил в такой час. Всё-таки два часа ночи как-никак. Но увидев на дисплее номер брата, сразу же подскочила и ответила на звонок: — Кит? — Кэролайн, мне нужна твоя помощь. Кажется, я попал в беду...