Выше нас только небо

После прекрасного обеда, поданного вышколенными домовиками, все жители и гости мэнора снова разбрелись по своим делам. Гермиона, которую переполняли эмоции, на этот раз не пошла в библиотеку, а отправилась гулять по парку, пытаясь заново обдумать все, что узнала. Снова и снова прокручивая в голове рассказ Драко о том, что случилось с его матерью, она вспоминала позу и взгляд безучастной Нарциссы и перебирала в памяти цитаты из только что прочитанных книг. Окрыленная разговором со Снейпом и нашедшая подтверждение своей теории в пяти старинных фолиантах Гермиона была почти уверена в своей первоначальной догадке, и сейчас ей было просто необходимо поделиться своими мыслями с другом. Подстригающий живую изгородь домовик услужливо подсказал ей, где искать Гарри, и вскоре она действительно нашла его у фонтана. Гарри, сидя на мраморном бортике, в глубокой задумчивости наколдовывал из воды текучие фигурки с крыльями, сильно напоминающие драконов. — Гарри, ты должен немедленно отдать мое обещание обратно! — потребовала Гермиона, прижмуриваясь от мелких брызг, попадающих на лицо, и разглядывая пляшущее на воде ловкое прозрачное существо, отдаленно похожее на виверну. — Мне кажется, я знаю, как вылечить Нарциссу! — Ты не посмеешь ничего сделать! — Гарри резко вскочил, одним взмахом руки убирая свой водный зверинец, и в ярости уставился на подругу. — Я же просил тебя… Объяснял тебе… Чего ты там начиталась в этой библиотеке? — Гарри, послушай… — она напряженно и чуть обиженно смотрела на друга, но Гарри даже не дал ей раскрыть рта: — Нет, это ты меня послушай, Гермиона! — перешел в наступление он. — Ты ничего не знаешь о жизни Малфоев! Вообще ничего! Ты как всегда — тебе важен очередной эксперимент! А Драко живой, понимаешь? И Люциус тоже! Не надо ставить на них свои научные опыты! Гермиона даже растерялась от такого напора: — Гарри, это глупо! А вдруг я смогу ей помочь? — с упрямым вызовом сказала она. Но он ответил ей взглядом, полным непонимания и злости: — А если нет? Ну что, если нет?! Ты ведь не знаешь, что тогда с ними будет, и не хочешь этого знать, да?! Тебе главное — подтвердить свою догадку! Убедиться в превосходстве науки! — Гарри рассердился еще больше, с ужасом вспоминая постаревшее убитое лицо старшего Малфоя, которое тот потом еще долго старался прятать от сына, и его побелевшие пальцы, отчаянно цепляющиеся за дверной косяк. — Ведь это не ты постоянно вытаскивала Драко из этих кошмаров! Не ты собирала его заново по кускам каждый день, потому что он боялся простой темноты! — его лицо перекосилось от болезненных воспоминаний. — Он только-только пришел в себя! И ты не посмеешь заново заставить страдать ни его, ни Люциуса! Я тебе не позволю! — Гарри, ты упертый болван! Всё совсем не так! — рассерженная Гермиона смотрела на него чуть не плача. — Ну почему ты такой? — Сама ты упертая! Да как ты не можешь понять, что… — О чем спор? — раздался рядом с ними густой низкий голос. Гермиона вздрогнула и растерянно оглянулась на внезапно появившегося Снейпа, но ее лицо тут же озарилось идеей, и она быстро повернулась назад к Гарри: — Я давала тебе слово, что я ничего не скажу Малфоям! — торжествующе заявила она. — Но я не обещала хранить молчание при Северусе Снейпе! Профессор! — Гермиона резко обернулась к Снейпу. — Я должна вам сказать что-то очень важное! — она проворно отскочила за спину Снейпа, как щитом отгораживаясь им от Гарри, который поспешно послал в нее Обезъяз. — Оставьте ее в покое, мистер Поттер, — рыкнул на него Снейп, отражая удар, который летел прямо в него. — Вы можете хоть минуту постоять спокойно? — окинув раздраженным взглядом послушно сникшего Гарри, он обернулся и требовательно посмотрел на Гермиону. — Продолжайте, мисс Грейнджер, я вас слушаю. Гермиона набрала в грудь побольше воздуха: — Профессор, кажется, я знаю, как можно вылечить Нарциссу Малфой, — выпалила она, порозовев от смущения. — И ты поклялась об этом молчать, Гермиона! — Гарри вскинул на нее мрачный тяжелый взгляд. — О чем она говорит, мистер Поттер? — Снейп непонимающе переводил глаза с одного рассерженного лица на другое. — Ни о чем, профессор! — злобно выдохнул Гарри сквозь зубы, прожигая подругу свирепым взором. — Нет, я знаю, что это! То есть почти уверена, что знаю! — настойчиво обратилась к профессору Гермиона и слегка запнулась: — Я... думаю, что у нее ментальный паралич, законсервированный Обливиэйтом! — решившись, выдохнула она. — Я знаю, я изучала! — Даже если это так… Допустим, что это так, — Снейп послал предупреждающий взгляд разъяренному Гарри. — Все равно никто не умеет снимать Обливиэйт, — осторожно заметил он, изучающе ее разглядывая. — Кроме меня! — ликующе заявила Гермиона. — Вы можете этого не знать, но я стала специалистом по Обливиэйту, пока планировала наложить его на родителей перед битвой! Я изучила кучу литературы! Я перечитала сотни книг! Ведь речь шла о маме и папе! И теперь готова поспорить, что никто в магическом мире не знает об этом столько же, сколько и я! И я сумела его снять! Понимаете, сумела! — раскрасневшаяся Гермиона послала хмурому Снейпу уверенный гордый взгляд. — Мои родители живы и здоровы, и с памятью у них все в порядке! И я думаю, что Нарцисса сама наложила его на себя, когда поняла, что не сможет спасти сына. — Предположим, только предположим, что я вам поверил, мисс Грейнджер. И что вы тогда предлагаете? — Снейп смотрел на нее с холодным подозрением. — Мы тоже можем попробовать его снять! — просто сказала она. Гарри стиснул кулаки от волнения и почти зарычал на подругу: — А я тебе говорю, не смей их трогать, Гермиона! — Мистер Поттер! — рявкнул Снейп, оборачиваясь к нему. — Вас мы уже выслушали, дайте сказать и другим! — он снова повернулся к Гермионе. — А вам не приходило в голову, что в клинике уже бы давно определили, что это именно Обливиэйт, если бы все было так просто? — ровно поинтересовался он. Но Гермиона отважно смотрела ему прямо в глаза: — Заклинание смешалось с действием ее внутреннего защитного блока, и симптомы заклятия видоизменяют проявления болезни, поэтому их сложно распознать по отдельности! Но я хорошо помню симптоматику каждого и представляю, каким может получиться их сочетание! К тому же Драко рассказал мне, как было дело, и всё это лишь подтверждает мою теорию. Снейп осадил мрачным взглядом Гарри, который уже просто зашипел при слове “теория”, дернувшись для новой атаки, и снова внимательно посмотрел Гермионе в лицо: — То есть, если я правильно понял, вы предлагаете вначале снять с нее Обливиэйт? А потом вылечить паралич? — в его голосе сквозило явное сомнение. — Да, предлагаю! — решительно ответила Гермиона и внезапно нахмурилась. — Только ментальный паралич тоже не снимается так просто! — задумчиво сказала она, словно начиная рассуждать сама с собой. — Даже если мы вернем ей память, Нарцисса по-прежнему будет полностью неподвижна, ее так и придется водить при помощи магии, и неизвестно, сможет ли она что-то чувствовать. Сам по себе паралич от сильнейшего нервного потрясения вызывает блокаду всех чувств и эмоций. Именно поэтому сейчас она ничего не чувствует и не хочет. Загнанный в угол мозг парализовал ее тело. И это невозможно вылечить никаким заклинанием, колдомедицина не умеет с этим справляться, но… — она внезапно замолчала. — Но? — с нажимом поторопил ее Снейп. — Но его можно снять более сильным стрессом! — решившись, выпалила Гермиона. — Если мы напугаем ее… Например, если что-то будет угрожать жизни Драко, возможно, она выйдет из этого состояния, чтобы спасти сына! — Ты соображаешь, что говоришь? — тихо спросил Гарри, изо всех сил стараясь сдержаться. — Ты собираешься напугать больную женщину? Мать Драко? Устроить ей еще одно потрясение? — Подожди, Гарри, — и тот вздрогнул от все еще непривычного обращения и от сильной уверенной руки, которая предупреждающе легла ему на плечо. — В предположении мисс Грейнджер определенно что-то есть. Я тоже читал об этом, — задумчиво сказал Снейп, и глаза Гермионы торжествующе сверкнули. — И не могу не признать, что в ее идее имеется здравое зерно. — Но, профессор, вы же не позволите… — Гарри умоляюще заглянул ему в лицо, и Снейп чуть крепче сжал пальцы на его плече: — Поверь, Малфои мне дороги ничуть не меньше, чем тебе. И я готов буду сказать им об этом, лишь когда буду сам полностью во всём уверен. Но мы обязаны попытаться. Ты согласен со мной? Не чувствуя в себе больше сил противоречить профессору, Гарри понуро кивнул, опуская взгляд и стараясь ни на кого не смотреть. — Гарри… — Снейп осторожно приподнял его лицо за подбородок, и тот обреченно вскинул на него глаза. — А если это и правда сработает? — спросил его Снейп с непривычной мягкостью в голосе. — Только представь себе, что мисс Грейнджер права, и мы действительно сможем вылечить Нарциссу. И у Люциуса снова будет жена, а у Драко — мать. Неужели ты сам позволил бы себе упустить шанс вылечить Лили? — его голос на последних словах сильно дрогнул, и Снейп поспешно отнял руку от поттеровской щеки. — Простите, профессор… Наверное, вы правы, — Гарри огорченно смотрел на снова замкнувшееся сухое лицо. — Но я согласен с тобой, — взвешивая каждое слово, добавил Снейп. — Малфоям совершенно не нужно знать обо всем заранее. Сейчас мы с мисс Грейнджер вернемся в библиотеку, где она подробно изложит мне свою теорию, а я изучу необходимую литературу, взвешу все “за” и “против” и сообщу тебе о своем решении, — он снова успокаивающе посмотрел на расстроенного Гарри и пообещал: — Помните, мистер Поттер, я никому и никогда не позволю сделать им больно. Пойдемте, мисс Грейнджер, я готов вас выслушать. Кивком предложив Гермионе следовать за ним и еще раз тревожно скользнув по Гарри глазами, Снейп быстро направился в сторону замка. Гермиона растерянно и недоверчиво взглянула на друга: — Кажется, он тебя любит… — Наверное… — Гарри смущенно улыбнулся вслед удаляющейся высокой худощавой фигуре и, обернувшись к подруге, поймал обиженный напряженный взгляд. — Прости меня, — искренне сказал он. — Я понимаю, что ты хотела как лучше. Я просто страшно боюсь за Драко. — Я знаю, Гарри, — Гермиона в волнении прикусила губу. — И я обещаю тебе проверить все свои выводы на сто раз. Или на сто пятьдесят. Ну, я пойду? — она нерешительно потопталась на месте, встревоженно глядя на исчезающую черную спину, и, получив от Гарри неуверенную улыбку, поспешно помчалась догонять почти скрывшегося из глаз профессора. Гарри задумчиво посмотрел ей вслед, терзаясь от страха, надежды и жалости к Малфоям, затем развернулся и быстро пошел по дорожке. Широкими шагами он уходил в глубину парка в поисках успокаивающего одиночества, стараясь отогнать от себя тяжелые мысли. Дойдя до незнакомой лужайки, Гарри рухнул в тень под мощным вековым дубом и обхватил колени руками, расстроенно глядя на высокую крону. Сквозь резные мелкие листья пробивался солнечный свет, играя на его лице золотыми пятнами. Где-то высоко над головой раздавался радостный щебет. Пахло травой, первыми цветами и озерной свежестью. Но несмотря, на весенние звуки и запахи, на душе у Гарри было все так же тоскливо и мутно. Он готов был отдать свою жизнь ради спокойствия Драко. Но и лишить его шанса вернуть мать он не мог. Оставалось только надеяться на здравомыслие Снейпа, сидеть в непонятном ожидании под этой зеленой листвой и представлять себя одной из старых изломанных веток. Внезапно послышались звуки чьих-то шагов, и Гарри сполз еще ниже, притаившись в укрытии живой изгороди: сейчас ему не хотелось никого ни слышать, ни видеть. Шаги остановились где-то совсем поблизости и замерли. — Помнишь, как я сам посадил для тебя эту яблоню? Ты мне тогда сказала, как любишь яблоневый цвет? — раздался совсем рядом с ним глухой ласковый голос, в котором Гарри даже не сразу узнал голос расчетливого холодного Люциуса. Гарри так удивился волшебному превращению, что, пригнувшись к земле, осторожно выглянул из-за своего укрытия, пытаясь понять, что происходит. В просвете между кустами он смог разглядеть, как Люциус Малфой, сойдя с тропинки и бережно придерживая безучастную Нарциссу под локоть, подводит ее к белоснежному дереву. — Скоро она отцветет, но на ней появятся твои любимые яблоки, — тихо сказал он, и Гарри снова удивился незнакомому прежде голосу, в котором сейчас было столько заботы. — И мы с тобой как раньше придем сюда только вдвоем и сами будем собирать их прямо с веток, — Люциус осторожно наклонил к лицу жены цветущую ветвь, словно давая понюхать. — Ты вспомнишь, обязательно все вспомнишь, милая. А сейчас пойдем постоим возле озера. Только вначале я наложу на тебя Согревающие чары, — по мере того, как они уходили вглубь сада, хрипловатый голос Люциуса становился все тише и тише; и вскоре шорох гравия под их ногами затих где-то вдали. Гарри изо всех сил вцепился руками в траву, пораженный увиденным до глубины души. Понимание обрушилось на него как-то внезапно. Люциус Малфой действительно любит жену. Это не привычка, не чувство долга и не личный комфорт… Он любит ее. Спустя столько лет, все так же нежно и преданно… Значит, “в болезни и в здравии” для Малфоев не пустые слова? Гарри снова вернулся к своему дубу и уперся затылком в толстый шершавый ствол. Он и сам не понимал, что чувствует, но изнутри его разрывала буря эмоций. Не отдавая себе в этом отчета, он неосознанно полагал, что Драко будет с ним до тех пор, пока не встретит кого-то получше. Все, кто был ему дорог, рано или поздно всегда уходили, и Гарри просто не верил, что с Малфоем может сложиться как-то иначе. Понимая, что сам он обречен любить Драко всю жизнь, Гарри заранее смирялся с этим и мысленно его отпускал. Но сейчас в лице такого незнакомо-заботливого Люциуса Гарри впервые увидел не свою призрачную мечту, а их реальное с Драко “жили долго и счастливо”, и впервые готов был поверить ему до конца, до самого последнего вздоха. Неужели это может быть правдой? Драко! Одним рывком оторвавшись от дуба, Гарри торопливо пошел в сторону дома, с каждой секундой все больше ускоряя шаг. Он должен был найти, узнать… Под конец пути он уже мчался сломя голову. Торопливо взлетев на ступеньки, Гарри ворвался в дом и, что есть мочи, понесся по длинным коридорам в поисках своего Малфоя. Драко, с пером и пергаментом в руке задумчиво разглядывавший потрескавшуюся стену, удивленно обернулся на запыхавшегося Поттера, но не успел произнести ни слова, как Гарри налетел на него как ураган, затолкал в ближайшую комнату и прижал к стене. — Малфой! Хочу. Тебя. Немедленно, — задыхаясь, требовательно прошептал он в горячие сухие губы, с силой вжимаясь в него, нависая сверху. — Гарри, ты... что? — спросил Драко, изумленно приоткрыв рот, но покорно подаваясь к нему всем телом. — Сюда иди. Хочу. Очень сильно хочу... Не могу терпеть. Ближе. От его слов Драко тихо выдохнул, застонал и резко подался ему навстречу. Он всегда забывал, как на него действует властный Поттер. Серые глаза мгновенно заволокло дымкой, дыхание сбилось. Гарри, сходя с ума от его запаха, жадно шарил рукой по тонкому гладкому телу, торопливо расстегивал его пуговицы, нахально лез в брюки, врывался языком в рот, вылизывая, лаская, целуя. Драко снова застонал, уже сильнее и громче, и выгнулся под его руками притираясь грудью и бедрами как можно ближе. — Хочу… Отзывчивый мой… нежный… ласковый, — как в бреду шептал Гарри, срывая с него одежду, хватая за тонкие, вечно сводящие с ума запястья. — Иди ко мне… Драко… не могу больше… Я. Без тебя. Не могу. Под прерывистое сбивчивое дыхание Гарри рывком стащил с него брюки, стянул с плеч рубашку, глубоким поцелуем присосался к шее, но Драко было уже плевать, что Гарри делает с ним, он сдавался под его напором, позорно капитулировал от жаркого натиска, разрешая ему делать с собой всё, что только возможно. — Любишь меня? Правда любишь, Драко? Значит, это все правда? — задыхаясь, спрашивал его Гарри, торопливо раздеваясь, путаясь в своих пуговицах-застежках-шнурках, одновременно пытаясь дотронуться рукой до нежной оголенной кожи или поцеловать, где придется. Наконец, совершенно голый, он снова вдавил обнаженного Драко спиной в стену, перехватывая и прижимая его руки над головой и коротко выдохнул от удовольствия, жадно его рассматривая: запястья под его пальцами породистые, тонкие — сожми чуть посильнее, и синяк; волосы шелковистые, разлохмаченные и упрямые шальные глаза — неужели это все его? Совсем его? Навсегда? Гарри разглядывал его с каким-то болезненным острым интересом, будто впервые. Словно получив незаслуженное сокровище. — Сдурел? — Драко прошептал это так любовно, что этот ответ вполне сошел бы за “да”. Гарри потянул его за волосы, принуждая откинуть голову, впился в губы собственническим поцелуем, словно утверждаясь в правах, потом, сместившись, влажно и глубоко поцеловал беснующуюся на шее голубую венку и, настойчиво раздвинув его ноги коленом, ловко нырнул внутрь смазанным горячим пальцем и следом за ним сразу же вставил второй, наслаждаясь срывавшимися с губ гортанными стонами. — Скажи. Мне нужно, — потребовал Гарри, опускаясь перед ним на колени, и снова прошептал: — Скажи мне это, Драко! — он уже растягивал его сзади, споро, умело и нежно, одновременно облизывая горьковатую нежную головку, постепенно соскальзывая губами всё ниже. — Поттер, ты псих, — простонал Драко, пытаясь жадно насадиться на его пальцы и одновременно поглубже протолкнуться в его рот. — Любишь? Значит, правда любишь? — Гарри ласкал его простату точными прицельными толчками, растворяя в остром наслаждении, облизывал, прихватывал губами и чуть оттягивал нежную мошонку, длинными движениями вылизывал ствол вдоль всей длины, облизывал головку, выцеживая из щелки солоноватую смазку, и снова вбирал в себя так глубоко, как только возможно. Ничего не соображающий, почти утонувший в его ласках Драко, опустил глаза вниз, пытаясь прочесть его вопрос по губам, но не успел, потому что Гарри снова насадился на него до самого горла. — Га-ах… ри… да что... с тобой… да… еще… так, да! — Драко с готовностью подавался к нему расслабленным телом, сдавался, выпрашивал, обещал и трогательно выстанывал наивное, то, в чем смел признаваться лишь в такие минуты: — Люблю, Гарри… ты же знаешь… что люблю… сильно… Не могу, как люблю. — Я у тебя один, Драко? Никогда, никого? Это правда? Мы с тобой… навсегда? — хрипло спрашивал Гарри, проталкивая в него пальцы вверх до упора, и плотно сжатыми губами снова жадно вбирал его в рот целиком. Драко непонимающе распахнул шалые глаза, посмотрел на взлохмаченный ритмично двигающийся затылок и застонал, окончательно проваливаясь в тягучее безумие: — Ты… ты у меня первый и последний… придурок. Возьми… глубже… Гарри… Возьми меня... всего… и не сомневайся больше… Никогда. Он жалобно заныл от разочарования, когда горячий рот внезапно исчез, но Гарри уже подхватил его под бедро, прижал к стене, приставил возбужденный член к растянутому входу и начал осторожно проталкиваться в него, — сдерживаясь из последних сил, тая от его вздохов, всхлипов и пряного запаха цветов и шоколада. — Хочу видеть тебя... Хочу целовать тебя… всегда… везде... — шептал он. — Люблю тебя, красивый мой… единственный. Мой. Только мой. Не в силах больше терпеть, Гарри начал в нем двигаться — сначала осторожно, затем все быстрей и быстрей. Страстно вбиваясь в узкий проход, он с наслаждением чувствовал сильную хватку рук на своих плечах и затылке, жадно слизывал солоноватые капли с его плеч и груди, легко пробегался языком и губами по тонким выступающим косточкам и возбужденным торчащим соскам, втягивал и облизывал терпкую тонкую кожу в любимой ямке между ключицами… Драко, приоткрыв рот, почти выл от наслаждения хрипло и длинно. Его светлые волосы растрепались, размазались по щекам, мутные глаза расширенными зрачками расфокусированно блуждали по стенам, длинные пальцы чувствительно впивались в плечи и настойчиво притягивали Гарри к себе. — Глубже! Гарри! Еще хочу! Еще! — бессвязно требовал он, подаваясь навстречу всем пылающим телом, отдаваясь с полнейшим бесстыдством. — Так, Драко? Так? — Да еще же! Еще сильней! Поттер! Хочу тебя! Гарри... Ну что ты, не можешь? Давай же, Гарри, давай! Больше хочу... Глубже... Еще! Ну! Мне мало тебя… мало… ма-а-ало... Драко, вскрикнув, гортанно застонал, впуская его в себя особенно глубоко, и Гарри, совсем одурев от наслаждения, теряясь в его сиплых стонах, волной магии сжал его в воздухе, как в невидимом кресле, притиснул спиной к стене, и, удерживая на весу под коленями, принялся долбиться в него резко и сильно, жадно вглядываясь в потерявшееся в удовольствии красивое лицо. — Немогу-немогу-немогу... — на одной ноте шептал Драко, дурея от нестерпимого желания кончить, и Гарри от такого Малфоя крутило, вело, несло ураганом. — Хочу… чтоб всегда... был моим… Малфой… Насовсем… навсегда… Понимаешь? — сквозь темноту в глазах с каждым новым толчком еле выдыхал он во влажную шею, чувствуя, как от напряжения у него самого катится пот по разгоряченной спине. Драко, которого совсем повело от невидимых воздушных объятий, резко обвил ноги вокруг его талии, делая проникновение еще глубже, и, вытерпев всего пару новых толчков, коротко вскрикнул, выругался, выгнулся, и с протяжным надсадным воем: “Ну я же тво-ой... По-о-оттер… Тво-о-ой!” — не выдержал и начал выплескиваться ему на живот горячими брызгами, растекающимися белыми кляксами по загорелой разгоряченной коже. Гарри, завороженно глядя на белесые пятна, смог лишь выдохнуть: — Мой… Драко. Мой! — и удовольствие — щекотное, острое — заныло, запульсировало в каждой клетке, разошлось по всему телу горячей волной и, наконец-таки, вырвавшись наружу, начало выстреливать долгой рваной струей в сжимающий жар распаленного тела. Когда туман в голове немного рассеялся, Гарри открыл глаза и посмотрел на одурманенного любовью Малфоя. — Не хочешь объяснить? — расслабленный голый Драко, до сих пор мягко покачивающийся в объятиях его магии, лениво надавил Гарри на затылок ладонью, заставляя прижать лоб к своему. Тот молча помотал головой, и Малфой возмущенно фыркнул: — То есть просто спишем это на внезапный приступ твоей любвеобильности? — он подозрительно прищурился, постепенно снова становясь привычным собой. Гарри понял, что ему как обычно не удастся уйти от ответа, и признался с глубоким вздохом: — Я случайно увидел, что твой отец до сих пор любит твою маму. Несмотря ни на что. Драко какое-то время переваривал это сообщение, потом неожиданно понял и задохнулся от возмущения: — Поттер, гриффиндорская ты скотина! Ты что, до сих пор сомневался? Гарри снова покаянно помотал головой: — Н-не совсем. — Ну что за идиот, — Драко возмущенно заглянул в виноватые зеленые глаза. — А теперь? Веришь? — требовательно спросил он, еле удержавшись, чтобы не начать зацеловывать расстроенное лицо. Гарри пожал плечами: — Теперь... кажется, да… Наверное, да, — пряча взгляд, он неловко улыбнулся, стараясь как можно ближе притереться всем телом к голому теплому Малфою. — Придурок, — констатировал Драко, демонстративно подкатывая глаза, и, все же не выдержав, жадно прижался губами к припухшему розовому рту. — Дракон выбирает себе пару один раз и на всю оставшуюся жизнь, понял? — с небрежным высокомерием обронил он, чуть отстраняясь. — Я знаю... — не слишком вдумываясь в смысл его слов, Гарри снова потянулся поцеловать краешек возмущенно поджатых губ. — Когда-нибудь узнаешь по-настоящему, — Малфой самодовольно усмехнулся, снова сильно напоминая прежнего школьного мерзавца. Но Гарри теперь любил в нем и этот смешок: он всё в нем любил. — А пока давай, одевайся, — по-хозяйски приказал Драко, нехотя выпутываясь из теплых объятий, — и пойдем вместе со всеми пить чай, наверняка нас уже обыскались. Если, конечно, опять не услышали нас из-за двери. Ты же так торопился, что наверняка забыл наложить Заглушающие? Драко торжествующе посмотрел на смущенное поттеровское лицо, фыркнул и, лениво сползая на пол, потянул Гарри за собой собираться.