Капитан цур зее

Отто до середины ночи лежал на кровати, обмозговывая свое «повышение». Он знал, что его посадили в клетку, а звание контр-адмирала было лишь позолотой на ее прутьях. И то, что его посадили не для того, чтобы он не сбежал, а для того, чтобы сберечь его от внешних угроз, его никак не утешало. Но что он мог сделать? Ничего. Совсем ничего. Слишком уж шаткое у него положение. Он был призраком Третьего Рейха, и, в случае чего, ему некуда было бы вернуться. Тут же, хоть и с некоторыми ограничениями, но ему позволили остаться. А в другом месте, его, возможно, сразу бы отправили в место не столь отдаленное, как сказал Адмирал. Так что придется смириться. Но, как надеялся новоиспеченный контр-адмирал, скоро он сможет изменить свое положение. Но, до тех пор принять свое заточение как данность. Вот так, прядя к такому умозаключению, Вебер, наконец, уснул. *** Пару дней Вебер привыкал к своей новой должности. Весть о назначении Вебера контр-адмиралом произвела в обществе канмусу настоящий фурор. Такого не ожидал никто. И сказать, что мало кто одобрял решение Адмирала — значит не сказать ничего. Немецкий безумец обрел больше власти над девушками. И ему не нравилось его «закрепление на земле». Девушки боялись, что он будет срываться на них. Но этого не было. По крайне мере, пока. Вебер был все таким же холодным и отстраненным ото всех, все таким же погруженным в себя. Пока он ничем не показывал то, что он уже контр-адмирал. Прошла пара до ужаса мирных дней. Из Курэ прибыла довольно большая группа техников, чтобы принять участие в восстановлении немецкого крейсера. Вебер, когда его об этом предупредил Адмирал, слегка повозмущался, что он не позволит чужакам узнать секреты Кригсмарине. Но, в конце концов, сраженный аргументацией Адмирала, он сдался. Японские техники были поражены немецкими кораблями: Штурм поразил их масштабами предстоящей работы, а Анштурм, на который они зашли для ознакомления с изначальным состоянием пострадавшего корабля — своей технической начинкой. После недолгого обсуждения со своими, старший техник попросил у Вебера разрешение на получение информации про устройство и принципы работы турбозубчатых агрегатов и радара Штурма, для изготовления их на японских мощностях. Отто, который уже был предупрежден и Акаши, и Адмиралом, про то, что в Гавани не хватит производственных мощностей, скрепя сердце, согласился. Правда, начальник базы, дабы подсластить пилюлю, предложил оформить патенты на начинку немецких кораблей. Вебер принял это предложение весьма неохотно — ведь этим он присваивал труды немецких конструкторов! А что еще оставалось делать? Ведь иначе придется оставить Штурма прозябать в сухом доке… Или просто отдать эти самые труды немцев посторонним! И интерфейсы, по приказу Вебера, быстро набросали довольно подробные чертежи востребованных механизмов. Патент оформили быстро, и, после его получения, чертежи нужных агрегатов отправили на заводы Японии, где немецкому кораблю принялись ковать новое сердце и глаза. *** ТЗА и радары были не единственным, что требовало участия «Большой Земли». Изрядно потрепанная авиагруппа Графа также нуждалась в ремонте и пополнении. Акаши, занятая восстановлением авиагруппы Каги, отказалась работать над немецкими самолетами, сославшись на непомерный для нее объём работ. Отто подал Адмиралу запрос с элементами жалобы, касательно недоукомплектованности Цеппелина. Шеф пообещал разобраться, и связался с представителями компании «Мицубиси». Для Вебера осталось тайной, что же именно предложил им Адмирал, но те согласились начать мелкосерийное производство 117-ых и Штук, попутно пообещав решить « юридические проблемы с фирмами Юнкерса и Мессершмитта». Японские промышленники действовали крайне оперативно, и уже через три дня в Гавань прибыло два японских пилота, чтобы перегнать образцы на завод. Вебер, глядя как самолеты один за другим отрываются от палубы трегера, тяжело вздохнул. Да, Адмирал прав. Борьба с глубинниками в одиночку — бесперспективный путь. Впрочем, внутри Отто и так это знал, но открыто признать этого не хотел. *** Вебер редко задумывался о своем будущем после войны с Флотом Бездны. По крайне мере, до того дня, когда в Гавань прибыл военно-морской атташе США в Японии. Прибыл янки совершенно внезапно, около десяти утра, и сразу же направился в кабинет к Адмиралу. — Я войду? — С нагловатой ухмылкой на пухлом лице спросил американец, попыхивая сигарой. И, не дожидаясь ответа, вошел. Адмирал смотрел на прибывшего с помесью удивления и брезгливости. — Нагато, оставь нас, пожалуйста. — Негромко попросил он. Секретарь, кивнув, покинула помещение. А незваный гость тем временем плюхнулся в кресло перед столом Адмирала. — Хеллоу, май френд! — Осклабился атташе. Адмирал скривился, будто у него заныли зубы. — Приветствую. Чем обязаны? — Да так, ничем. — Сладким голоском ответил янки, затягиваясь сигарой. — Пришел узнать, как обстоят дела у нашего союзника. — В конце фразы он выдохнул клуб густого дыма в лицо Адмиралу. Тот закашлялся, вызывая снисходительную улыбку американца. — На западном фронте без перемен. — Буркнул хозяин Гавани, горя страстным желанием вышвырнуть наглеца вон. — Да ну? — Деланно удивился атташе, стряхивая пепел на ковер (при этом Адмирала перекосило от возмущения). — А как же слухи про ваше внезапное пополнение? — А, вы про это? — Адмирал выдавил из себя улыбку. — Это так, мелочи. — Ну, если мелочи, значит ничего страшного не произойдет, если я взгляну лично. — Глаза американца странно блеснули. — Ну же, покажите мне вашего ручного нациста. *** Вебер, как всегда в те дни, с самого утра находился возле рабочих, занятых разборкой котлов Штурма. Сам интерфейс принимал весьма значительное участие в работе. Отто называл это по-официальному: «личный контроль за процессом ремонта», хотя на самом деле все было намного проще: он просто беспокоился, что рабочие не справятся со сложной немецкой техникой. Пока что его опасения были абсолютно беспочвенны: рабочие из Курэ работали просто отлично. Обычно Отто торчал в машинном отделении почти весь день, отвлекаясь только на обеденный перерыв да совещания с Адмиралом. Но сегодня в ставший привычным распорядок дня было внесено изменение. Вошедший в машинное отделение техник подошел к Веберу, и, отвесив традиционный японский поклон, почтительно заговорил. — Господин контр-адмирал, Адмирал просит вас сойти на берег. Он ждет вас у трапа. — Хорошо, я выхожу. Спасибо. — И еще, господин контр-адмирал! — Окликнул Вебера техник, когда тот был уже у выхода. — С Адмиралом был какой-то неприятный тип! Отто просто махнул рукой, показывая, что принял к сведенью. Кого там еще притащил начальник? *** Как и сообщили немцу, у трапа его ждал Адмирал в компании какого-то типа. Тот сразу не понравился Веберу. Его внешний вид, манеры, движения… Все это было отталкивающим для Отто. Адмирал, едва Вебер показался у ограждения, помахал ему, после чего жестом подозвал к себе. Чужак же пристально наблюдал за контр-адмиралом. Отто, неспешно и величественно, как и подобает немецкому офицеру, сошел на землю. — Герр адмирал, вы хотели видеть меня? — Игнорируя неприятного чужака, спросил он. — Не я. — Натянуто улыбнулся Адмирал, кивая на своего спутника. — Он. А тот, криво ухмыляясь, пристально рассматривал немца. Наконец, насмешливо фыркнув, он протянул Веберу руку. — Адам Джонсон, военно-морской атташе США в Японии. Отто, брезгливо посмотрел на руку американца. Но, все же, преодолев отвращение, он пожал ее. Рука была липкой от пота. — Отто Вебер, капита… — Он осекся. — Контр-адмирал. Адам, посмотрев на рукава кителя Вебера, хмыкнул. Отто еще не перешил знаки различия, и на рукавах до сих пор красовались четыре узких золотых полоски капитана цур зее, вместо одной широкой и одной узкой, как полагалось контр-адмиралу. Но янки не знал, что немец и не собирался этого делать. — Очень приятно, Отто. — Джонсон сразу перешел на «ты», чем вызвал немалое возмущение немца. Лишь мольба во взгляде Адмирала не позволила ему сорваться. — Взаимно. — Буркнул он. — Адмирал, если вас не затруднит, не могли бы вы оставить нас наедине? — Предельно дружелюбно спросил атташе. Но даже с этой маскировкой Адмирал понял, что это был скорее приказ. Адмирал не стал спорить. Джонсон был важной шишкой, и не надо его провоцировать. Отношения между Японией и США и так натянуты в последнее время. Так что Адмирал поспешил откланяться. Вебер и американец остались вдвоем. Повисла неловкая пауза. — Пройдемся? — Махнул рукой в сторону пирсов Адам, пытаясь завязать разговор. Отто ответил простым кивком. Джонсон был противен ему, говорить с ним совсем не хотелось. Но американец не склонен был молчать. — Кстати, Отто, а какому именно государству ты служишь? Неделикатность американца выводила Вебера из себя. Адмирал, к примеру, общался с ним, как с равным, демонстрируя свое уважение. А этот Джонсон вел себя крайне пренебрежительно по отношению к немцу. Вместо ответа Отто поправил воротник кителя, при этом открыв Рыцарский Крест, стараясь, чтобы награда обязательно попалась на глаза наглому американцу. В глазах Адама засветилась насмешка. Он хмыкнул, и достал из кармана коробку сигар. — Будешь? Отто покачал головой. — А зря. Замечательный табак… Атташе затянулся, выпуская клубы густого дыма. Но, в отличии от Адмирала, Вебер даже не думал кашлять: порог чувствительности Отто к резким запахам резко возрос после долгого вдыхания паров дизельного топлива. Они прошли пару десятков метров в молчании. — Но ты же разумный человек, Отто, и понимаешь, что Третий Рейх прекратил свое существование почти шесть лет назад. — Заговорил Адам. Вебер молчал. — И служить ему ты не можешь. Ну да, сейчас ты работаешь с Адмиралом, можно сказать, что Япония взяла тебя под крыло. Снова молчание, но янки это не смущало. — Но что дальше? Что будет после войны? — Продолжал развивать свою мысль Джонсон. — Ты желаешь служить Японии? — Нет. — Тихо ответил Отто. Для атташе этот короткий ответ стал небольшим триумфом. — Правильно! Они не способны по-настоящему оценить тебя, и твои корабли! Что они дали тебе? — Убежище и снабжение. И невмешательство в прошлое. — Подумав, ответил Вебер. — Не так уж и мало, при моем-то положении. — Но и не то, что ты заслуживаешь! — А что бы предложили вы? — С легким интересом спросил Отто. Адам потер руки. — Вижу деловой интерес! Далеко пойдешь! — Он подошел поближе к Веберу. — Мы можем взять твое обеспечение на себя. Полностью. — Меня и тут неплохо снабжают. — Нет-нет, ты не понял. Боеприпасы и топливо — лишь малая часть того, что мы можем тебе предложить. — И что же великие и могучие Штаты могут предложить простому немцу? — Много чего. К примеру, как ты смотришь на то, чтобы снабдить твой авианосец «пантерами»? — Зачем танки на авианосце? — Удивился Вебер. Адам удивленно уставился на немца. А затем захохотал. — Ну ты и шутник! Повеселил старика! Не те «пантеры», Отто. Я про наши реактивные истребители, F9F. С тех пор, как мы потеряли все наши авианосцы, они без дела стоят в ангарах. — Реактивные… — Задумчиво произнес Отто. В голове пронеслись образы того, что бы мог сделать Граф, будь бы у него подобная авиагруппа. — И это еще не все! — Продолжал Джонсон, считая, что Вебер уже заглотил наживку. — Мы можем модернизировать РЛС всех твоих кораблей до новейших стандартов! Вебер задумался. Как-то слишком хорошо все выходит. — А что вы хотите от меня? — О, сущий пустяк. Мы хотим, чтобы наше сотрудничество продолжалось и после этой войны. Как ты, наверное, мог слышать, флот США был разгромлен глубинниками, и Перл-Харбор —потерян. Сейчас наш флот насчитывает только полтора десятка кораблей, два из которых —легкие крейсера, остальное — эсминцы. — Ага. Вы хотите только мои корабли. — Отто нахмурился. — Так? — Ну зачем так грубо? — Замахал руками Адам. — Ты также будешь радостно встречен, как гражданин США. Поверь, у тебя будет все, что ты захочешь. Слава, деньги, звание… Отто вздохнул. С первого взгляда на Джонсона было понятно, к какой категории людей он принадлежал. Торгаш, покупающий людей для своей страны. И сейчас этот пухлый, самоуверенный гешефтмахер пытается купить его. И, главное, как! Он считал, что Вебер такой же падкий к выгоде, как и он сам! Ну уж нет. Возможно, он бы и согласился пойти на службу к американцам, но только если бы предложение было достойным не только по содержанию, но и по форме. Но Адам своим хамством перечеркнул эту возможность. — Заманчиво. — Вебер всеми силами старался изобразить интерес. — Весьма заманчиво. Но позволите ли вы дать ответ позже? Улыбка, появившаяся было на губах атташе, подвяла. — Да, конечно. Как тебе удобно. — Хорошо. Я пришлю вам телеграмму. Всего хорошего! Отто поспешил покинуть Джонсона, параллельно с этим следя, чтобы его отступление не было чересчур поспешным. *** Американский атташе не был единственным, кто заинтересовался привлечением Вебера на свою сторону. Но последующая попытка была намного более приятной для Отто. Адмирал, узнав что именно американец хотел от Вебера, забеспокоился, но слова Отто о том, что он не собирается принимать это предложение, вернули начальнику хорошее расположение духа. Сам же Отто начал чувствовать внутреннее смятение. Что же делать потом, когда Флот Бездны будет повержен? Кому он будет нужен, призрак Третьего Рейха? Никому. Всем будут нужны только его корабли. Но через пару дней, когда контр-адмирал собирался уходить с очередного совещания, Адмирал с торжественным видом вручил ему запечатанный конверт. — Это что? — Удивленно спросил немец. — А вы повнимательней посмотрите. — Благожелательно посоветовал Адмирал. Отто перевернул конверт, и сердце его предательски защемило: Письмо пришло из Германии, а если точнее, то из Федеративной Республики Германия, той части его родины, избежавшей оккупации коммунистами. Он еще раз пробежал глазами по конверту. Все правильно. Отправитель: Конрад Аденауэр, Берлин, ФРГ. Получатель: Отто Вебер, Гавань, Япония. Одно было странным: Отто не помнил никакого Аденауэра, да и политической ситуацией не интересовался, так что про Германию знал лишь то, что после войны ее разделили на две части. — Не хотите открыть? — Поинтересовался Адмирал. — Можно я сделаю это сам? — Вебер непроизвольно прижал конверт к груди. Адмирал, заметив это, усмехнулся. — Конечно, Вебер. Письмо-то вам пришло. Отто кивнул, и, быстро попрощавшись, поспешил к себе. *** Вебер сидел за столом в своей комнате, раз за разом перечитывая лежащее на столе письмо. Сердце часто и громко стучало у него в груди, а на лице цвела счастливая улыбка. «Уважаемый Отто Вебер, Приношу свои извинения за то, что не написал раньше. Отсрочка эта вызвана тем, что мы пытались найти хоть какие-то данные о вас, и о ваших кораблях. Любопытство это вызвано не только личной заинтересованностью, но и желанием помочь вам в вашем «поиске себя». К сожалению, наши поиски не увенчались успехом, и помочь вам мы не в силах. Но и фактов того, что вы были вовлечены в преступные деяния прошлого режима, мы не нашли. Что неудивительно: флот был далёк от нацизма. Уверен, вы бы хотели вернуться на родину, ибо тут вы, возможно, вспомните все. Но в мире сейчас неспокойно. У Человечества появился новый враг, и вы вовлечены в борьбу с ним. Мы, к нашей скорби, никак не можем помочь вам в этом благородном стремлении, но мы счастливы, что немецкий народ, который заслужил дурную славу, с вашей помощью может хоть немного реабилитироваться, как защитник мира. Знайте, герр Вебер, немецкий народ — с вами. Но, как я верю, эта война, как и любая другая, когда-нибудь закончится. И я уверен, что закончится она победой Человечества. И тогда вы вспомните, что у вас есть место, куда вы всегда можете вернутся, место, где вас встретят с благодарностью и теплотой. Место это — наша славная Германия. Пускай чудовище Третьего Рейха сгинуло в пламени им же развязанной войны, Германия — осталась. И она не забывает о своих детях. И пусть после войны мы были разоружены, сейчас наши вооруженные силы активно возрождаются. Но наша нынешняя армия будет служить не завоеваниям, а защите наших людей от внешних угроз. И вы, если проявите такое желание, тоже можете стать частью наших новых Бундесмарине, создание которых только-только начинается. Я искренне надеюсь, что вы примите мое предложение после войны стать Адмиралом Флота, и помочь создать военно-морские силы, способные отразить любую угрозу. С нетерпением жду вашего ответа. Искренне ваш, Конрад Аденауэр, федеральный канцлер Федеративной Республики Германия». *** Вебер дал ответ на следующий день. Ответ был краток, но содержателен: «Я согласен». Пускай Отто и понимал, что тут пытались сыграть на его патриотизме — пускай. Служить своей родной стране всяко лучше, чем любой другой. К тому же, Аденауэр сделал верный ход, проявив интерес не к кораблям Вебера, а к самому Отто. Адмиралу он рассказал о своем решении только после того, как отправил письмо. Шеф отреагировал довольно сдержанно: поздравил с тем, что послевоенное будущее Вебера стало менее туманным, но и слегка посокрушался, что Япония потеряет такого офицера, и такие корабли. Отто был доволен тем, что будущее стало четче. От этого ему стало намного легче. Но это приподнятое настроение продержалось только до ночи. Кошмар вернулся. *** Отто пребывал во мраке. Но это был не тот мрак, который окутывал его, когда ему ничего не снилось. Этот мрак был обителью чего-то ужасного, чего-то злого. Отто ощущал это каждой клеточкой своего тела. И при этом он не мог ни пошевелится, ни закричать: немца внезапно охватил странный паралич. В темной тишине начало слышаться шипение, которое Вебер уже однажды слышал. Сперва оно было еле слышным, но постепенно нарастало. Отто хотел бы оказаться как можно дальше отсюда: в прошлый раз такое шипение он слышал, когда на него смотрели красные глаза дьявола! Но сейчас их не было. Сейчас шипела сама тьма вокруг беспомощного контр-адмирала. Внезапно прямо перед лицом Вебера зажглись две ярко-красные точки, исправив неполноту кошмара. Сейчас эти адские глаза висели на уровне глаз висевшего в пустоте Вебера. Дьявол будто смотрел ему в душу, пытаясь что-то там отыскать. Шипение становилось все громче, сердце Вебера стучало все быстрее… И тут раздался мерзкий, дребезжащий звук, будто кто-то водил тупой пилой по шиферу. Этот мерзкий звук с легкостью перекрывал шипение. И что самое ужасное, он складывался в слова! Сначала непонятные, неразборчивые, но они, повторяясь раз за разом, становились все четче и понятнее. Отто с ужасом понял, что это говорит демон, мучавший его. Ведь только в голосе демона могла сквозить такая ненависть! О, если бы ненавистью можно было убить, то Вебер был бы уже мертв, возможно, даже не один раз! «Спастись! Бежать! Спрятаться!!!» — Кричал инстинкт самосохранения. Но нет. Отто все так же висел во мраке, не в силах даже закрыть глаза. А голос, преисполненный ненависти, расплавленным свинцом затекал в уши: «Предатель! Дважды предатель! Ты умрешь!»