... ангелы на острие ножа,
Ястребы-самоубийцы,
Беспрекословно идут до конца!
За что собрат-попаданец и получил от Морриган посохом по затылку (учитывая, что на голове был шлем, гудело знатно как снаружи, так и внутри) с просьбой не мешать вспоминать заклинания, которые могут спасти его же жизнь. Кстати, уже чудо, что наших женщин удалось не пустить в общее месиво, в отличии от той же Шейлы, что подобно ледоколу рассекала море плоти, устремившись навстречу ограм и мимоходом давя всякую мелочь как тараканов. Не отставал от соратницы и Стэн, изображая из себя здоровенную мясорубку, ворвавшуюся в орду порождений карающей дланью. Его холодная, тщательно контролируемая ярость и мастерство ох как бы пригодились в бою с божественной ящеркой, однако и оставлять армию без ярких героев, слава о которых давно уже обошла солдат всех народов, населявших Ферелден, было нельзя. Шейла практически сразу стала предводителем небольшого отряда големоподобных созданий, вышедших из мастерских Совершенной Бранки, что бились практически на острие порядков сил добра, сокрушая всякую тварь, которая имела наглость, не разбирая дороги, налететь на нее. Даже со своей позиции мы отчетливо видели, как отскакивают от творений из камня стрелы, кинжалы, топоры и клинки, высекая искры своими металлическими частями, а в воображении вплетались в общие звуки боя треск костей, ломаемых под могучими ударами неудержимой гномы, запертой в теле работы древнего мастера. Глядя на стремительные перемещения Стэна, залитого кровью с ног до головы, по полю боя, я иногда ловил себя на мысли, что зрение дорисовывает ему массивные наплечники с зубастой пастью, сжимающей в смертельной хватке целую планету; как его броня под слоем ихора раскрашивается в грязно-серые и синие тона, которые после затопляют багровые потоки; как за широченной спиной, на которой висел утыканный болтами и стрелами щит гномьей работы, вырастает силовой ранец, а шлем обрастает характерными рогами. В момент, когда он, размахнувшись, разрубил, от плеча до бедра, вожака порождений, окропляя себя потоками крови, а после пнул части тела навстречу очередной волне тварей, я будто бы услышал визг цепного механизма, и призрачный, хриплый рев: — Жги! Калечь! Убивай! Жги! Калечь! Убивай! С которым он бросился вперед, сбивая с ног сразу троих генлоков, втаптывая их головы в тела сраженных порождений, круша ботинками их черепа и грудины. Это было кошмарное, и в тоже время превосходное зрелище, которое, казалось, притягивало в этот мир Тень, истончая грань между двумя измерениями. Впрочем, оно неудивительно - такая концентрация самых разных сил на одной территории могла бы привести к чему угодно. Но не на всем поле боя дела шли так хорошо. Группа наемников, присоединившихся едва ли не в последний момент и попросившую за это почти символичную оплату - лишь покрывающую расходы на снаряжение и выплаты семьям погибших - да, я говорю о тех самых Блэкстоунских Волонтерах подвергся атаке закованного в броню огра, при поддержке пяти отрядов гарлоков и пары крикунов, появившихся в центре отряда будто из ниоткуда. Этих сил хватило чтобы всего за несколько минут сократить Волонтеров почти втрое. И подобных ситуаций хватало на всем поле боя. Из-за чего линия фронта извивалась как бешеная змея, которую скрутило от боли. Лично я - да и Алистер тоже, судя по гримасам, в которых искривлялось его лицо - испытывал желание, при всем страхе смерти и грузе ответственности, лежащем на наших плечах, броситься на выручку всем тем, кто собрался здесь ради нас и из-за нас, а теперь умирал, лежа в крови и ихоре среди множества тел, почти не имея шанса на выживание. Санитарные команды очень рисковали, приближаясь к полю боя, вытаскивая раненых, едва живых гномов, эльфов и людей, сгибаясь под грузом брони, но все равно таща на себе каждого, в ком теплилась хотя бы искорка жизни. Многие погибали, застигаемые отрядом тварей, решивших отвлечься на более легкую добычу. И слава всем высшим силам, что Винн оставалась в лагере, под защитой стен... ... которые были не в силах спасти от титанической твари, появившейся в воздухе и провозгласившей о своем появлении громогласным ревом, холодящим сердца, от которого стынет кровь в жилах, и силы покидают уже утомленные боем тела защитников Ферелдена. Наши порядки дрогнули, кривая стена щитов подалась назад, а некоторые и вовсе разворачивались спиной к противнику, испытывая жгучее желание бежать без оглядки. Но вместе с этим, наконец, пришла наша очередь выступать, и я, обуреваемый эмоциями, ударил по струнам, пуская ману через магический инструмент, извергая цепь ветвистых молний из него, слыша у себя в голове искаженный не самой качественной записью голос:Схватка со скверной, один на один, долг призывает нас в бой...
Мне показалось, что пламя ненависти и ярости вырвалось из моего собственного сердца, потекло по струнам волшебного инструмента и обрело материальную форму, чтобы огненной бурей обрушиться на архидемона всей мощью моего дара. Огонь, обрушившийся с небес, не был смертельным для оскверненного бога, но оказался достаточно неприятным, чтобы архидемон на несколько мгновений попытался защитить глаза, потеряв из виду мелких букашек. — Залп, - в тот же момент раздался приказ Огрена и големы, вставшие единой стеной, отправили в полет здоровенные каменюки, укрепленные рунами, на что ушло множество сил и лириума. Непомерные расходы ради весьма сомнительного шанса, как посчитало большинство посвященных в замыслы. У твари явно все было отлично с чутьем, потому как существо, еще не успев толком продрать глаза, взмахом правого крыла отнесло себя в сторону, и часть снарядов пролетела мимо него, но не пропала зазря, потому как при всем желании наши каменные союзники не могли кинуть глыбу дальше порядков порождений тьмы. Я отчетливо видел, как один из них рухнул в черном море отвратительных созданий, превратив в лепешку добрый десяток из них. Такая же судьба постигла большинство просвистевших мимо каменюк. Часть «зенитных выстрелов» все же нашла цель, врезавшись тому в грудь, отбрасывая назад и закручивая вокруг своей оси. Мне почудился треск костей, да и не одному мне, судя по «взрыву» восторженных криков среди союзников. Тварь стала беспорядочно терять высоту; казалось, что она вот-вот рухнет на землю, и нам придется прорываться к ней... однако практически у самой земли помятый, но не сломленный монстр сумел удержаться и вновь стал набирать высоту и скорость, направляясь точно на нас. Что же, было бы глупо ожидать, что первая же атака сможет свалить его, да и вообще всегда должен быть запасной план... или запас «зенитного огня». Поэтому Огрен вновь скомандовал големам атаковать. Этот залп стал последним во всех смыслах. Не то он оказался удачнее, то ли просто закончил начатое, но остатки зачарованных камней доломали одно крыло. Часть атаки пришлась по морде - несколько осколков сделало бы гада подслеповатым, не имей он на глазах перепонки, подобно змеиной. Но несмотря на полученные повреждения, тварь не сдавалась. Архидемон махал здоровым крылом, ревел (наверно сказался стресс битвы, но мне послышалось что-то явно матерное) и плевался огнем во все стороны, изображая из себя подбитый вертолет. Досталось всем. Ирвинг, стоявший на подстраховке любимого ученика (это я о скромном себе) едва успел поставить щит, которого хватило лишь на несколько ударов. Но многим повезло гораздо меньше. Ближайший отряд лучников из пятидесяти эльфов и людей перестал существовать. Здоровенный, даже по их мерках, огр превратился в хорошо прожаренный шашлык, от множества гарлоков и генлоков остался только пепел. Тварь не щадила никого, пытаясь выровняться и одновременно покарать всякого, кто попадался ему на глаза и под вспышки ядовитого, да еще и магического, пламени. Проклятый божок в теле ящерицы беспорядочно крутился и, наконец, рухнул в стороне от основной битвы, недалеко от небольшого источника, из которого била ледяная, живительная влага. Теперь-то вода оттуда станет отравленной если не навсегда, то на долгие годы... хотя сначала надо пережить творящийся кошмар Мора. — Птичка отлеталась! - довольно хохотнул Огрен, потрясая молотом над головой, и новый воодушевленный рев едва ли не перекрыл рычание орды порождений, встревоженных состоянием своего властелина. — Вперед! У нас мало времени! За Ферелден! - взревел я, перебрасывая гитару за спину и обнажая клинки с поясных ножен. Основная работа досталась группе прикрытия. Гномы и люди резали, рубили, кромсали иногда банально били щитом, но на защиту своего «бога» бросилось столько порождений, что помахать оружием приходилось всем. Только наших сил не хватило бы, чтобы пробиться к архидемону, если бы не армия. Разумные, воодушевленные падением огромного ящера (каким-то чудом, дружественным огнем почти никого не зацепило) делали все возможное и невозможное, чтобы сдержать натиск порождений, сковать их боем, отдавали свои жизни, дабы выиграть для нас хоть секунду. Даже многие недавние дезертиры забыли про свое отчаянное бегство и показывали чудеса отваги. Ситуация сложилась настолько критическая, что лишь врезавшийся во фланг тварям Стэн сумел отчасти переломить ситуацию и отвлечь своей холодной яростью часть нападавших, пока мы прорывались к сбитому, но не сломленному архидемону, который встретил нас широкой струей пламени. Давет отскочил назад, натягивая тетиву лука, после чего выпустил пропевшую свою песнь стрелу прямо в глаз монстра, которая, врезавшись в опустившуюся гильотиной веко, отскочила едва ли не с металлическим звоном, словно бы наконечник угодил в литую пластину из стали. Чертыхнувшись, бывший вор сменил цель, и влепил оперенный снаряд точно в левую ноздрю дракона, что крайне ему не понравилось, судя по реву и беспорядочному мотанию задранной кверху морды. Это дало возможность Алистеру и ударникам прорваться ближе и опробовать чешую твари на прочность своим оружием. Я стоял в стороне от них, заставляя заходиться инструмент в узнаваемом для ценителей одной группы вое, предвещающем начало песни о трудовых буднях рабов и военнопленных на самой известной в Римской империи арене для развлечений плебса и прочих сословий. Вместе с музыкой с небес, затянутых тучами, к земле устремился дождь из молниевых разрядов, что бил в черное пятно, прорвавшееся через армию Ферелдена на помощь своему господину. Визжали генлоки, хрипло рычали гарлоки, ревели от боли и бешенства огры - все они оказались сбиты с толку, оступились, давая возможность нашим собраться и перестроиться. И тут, вне всяких сомнений, я услышал боевой клич Стэна, который, размахнувшись, на выдохе перерубил ноги одному из гигантов, точно под коленными чашечками, окропляя изрытую и перемешанную землю потоками ихора из обрубков нижних конечностей. Тварь еще не успела улечься на земле, когда кунари напрыгнул на тушу с клинком, сжимая рукоять обратным хватом, буквально вбивая в горло рогатому монстру острие багрового от ихора лезвия. Порождения обрушились подобно потоку воды (или скорее, полчищам тараканов), но кунари был неумолим и неукротим. Даже в толпе врагов, пытающихся задавить его массой и лишить места для размахивания шпалой, он рубил и кромсал. Не было ни одного лишнего движения клинка. Каждый удар нес смерть или увечья. Спустя несколько минут перед Стэном образовался «ковер» из трупов. Могучий воин стоял словно живой волнорез, разбивающий вал порождений тьмы на два потока. К нему стремились самые могучие и массивные противники, чтобы встретить свою смерть. Ковер из трупов тварей вскоре стал холмом, который меньшие порождения, вроде генлоков, уже не могли преодолеть, а потому им приходилось обходить стену из своих погибших сородичей, давая секунды тем, кто прикрывал нашу атаку на архидемона, который ревел, плевался пламенем и размахивал конечностями, особенно хвостом. Нос существа уже напоминал булавку для иголок, так Давет нашпиговал его стрелами, многие из которых были отравлены всякой разной дрянью. Но покамест оно не слишком действовало на живость и живучесть бога, запертого в теле ящера. Огрен бронированным колобком мотался где-то около туши твари, размахивая молотом так, что залюбуешься, было бы время для этого; удары его, рано или поздно, должны были принести успех, и наконец качественная работа орзаммарских кузнецов, закаливавших металл в жаре подгорных кузниц, сумела сломать кости на пальцах существа, отколов еще и когти на правой лапе. Теперь оплеухи архидемона были не столь частыми, а поврежденную лапу он и вовсе старался беречь всеми силами. Големские подделки истово колотили своими каменными конечностями по всякому куску тела, до которого добирались. Чешуйки покрова проминались, сминались под градами ударов, а многие и вовсе были вырваны с мясом, открывая доступ к кровоточащей, оскверненной плоти, в которую тут же бойцы изрядно поредевшей килл-тим обрушивали свои атаки. Многие творения рук Бранки рассыпались под ударами твари, однако отсутствие эмоций поддерживало боевой дух конструктов на прежнем уровне. Но главное, каждый труп, каждое выигранное мгновение приближало нас к пугающему до дрожи ящеру. Многие, при одном только взгляде на него крепче сжимали рукоять меча или лука, мысленно, а иногда даже и шепотом, молились за нас Создателю и… благодарили всех богов, что это не им придется столкнуться с существом, что все еще оставалось грозной боевой единицей, которая продолжала бушевать, без разбору уничтожая любого воина, подошедшего слишком близко. Архидемон даже попытался несколько раз взлететь, но неудачно, что привело лишь к морю пыли и сильному ветру. Хотя недостаточно сильному, чтобы снести хоть кого-то. Руки сами собой, вновь оказавшись в привычной стихии, «рвали струны», извергающие разряды молний вокруг нас, отсекая большую часть тварей, что умудрялись прорываться через заслон. Иногда, особенно когда Стен переходил в атаку, «удлиняя» свой постамент из трупов, воздвигнув памятник себе нерукотворный, мне удавалось и дух перевести, и атаковать злобную тварь, привлекая внимание к себе огромными файерболами или каменными кулаками размером с четверть телеги. Одним из удачных залпов я перебил более-менее уцелевшее крыло практически у самого основания, лишая дополнительного, хоть и порванного в клочья оружия врага... Стэн напоминал живую подушечку для иголок, так его броня была истыкана стрелами и болтами: и если первые зачастую застревали между пластинами или в пластинах (о щите, который вообще практически скрылся за оперенным ковром, я молчу), то вот арбалетные болты пробивали защиту и впивались в плоть, приводя кунари в бешенство. В какой-то момент он спрыгнул, взревев так, что устремившийся к нему огр оступился, будто бы узрел противника, которого даже такой тупой и могучий монстр испугался. В прыжке он снес головы целой шеренге гарлоков, приземлился около жилистого стрелка с массивным арбалетом, разбил ему морду, смяв щиток шлема и вбив металл в плоть и кости, вырвал оружие и пустил оперенную смерть в одного из магов, окружившего себя облаками ядовитых пчел, которых готовился спустить на своих врагов... Воин-кунари обрушивал на огра удар за ударом, словно единственной его целью стало забрать с собой еще хоть одного врага, прежде чем он сделает последний вздох до того, как последняя капля сил покинет его руки. Стэн будто бы танцевал со смертью. Каждый удар являлся продолжением предыдущего. Казалось, что в руках товарища не тяжелое и массивное оружие, а легкое перышко, что живет своей жизнью. Он чувствовал и учитывал малейшую инерцию здоровенного меча, добавляя смертельной мощи. Создавалось впечатление, будто бы законов физики вовсе не существует для этого воина. Его лицу не хватало благородства и ангельского совершенства, чтобы стать истинным воплощением наследия Сангвиния, являющегося даром и одновременно проклятьем для всех его сыновей. Его ярость больше походила на гнев и безжалостность Пожирателей Миров, которых довел до кровавого безумия их собственный генетический отец. Стэн стал воплощением шторма, сокрушающего все на своем пути.Изгнаны будут слуги Врага, твари Губительных Сил,
Еретиков забирая с собой, тех, кто души свои погубил.
Вера и воля стали одним,
Силою праведной мести,
Мерзость и скверну огню предадим,
Ересь рождает возмездие!
Чувства угрожали накрыть меня с головой, из глубин сознания, или, скорее, по ту сторону завесы, раздавался тихий, вкрадчивый, многоголосый шепот, призывающий отдаться захлестывающим меня желаниям и выпустить мощь стихий наружу. Не просто дождь из молний или каменный град, но настоящий армагеддон, воплощение всесокрушающей мощи, которой будут завидовать разрушители Легионов, с которым даже фосфекс будет неспособен сравниться. Меня тянули вниз, в омут, хватая десятками рук, так настойчиво, что атакующий импульс сбился, а гитара замолчала, исторгнув последние аккорды, прекращая обстрел... И слово сирена, звуковой маяк в непроглядной ночи, раздался рев раненого, но не сломленного зверя. Пелена спала с глаз, а взор сам собой нашел среди черной волны тварей обагренного кровью Стэна, которому подлым ударом молотом со спины раскололи щит и деформировали спинную часть кирасы. Он развернулся, буквально скашивая тела гарлоков вокруг себя, восходящим ударом разрубая могучего офицера порождений с угольно-черным молотом в руках, перерубая плоть, кости, сталь и оббитую железом массивную рукоять оружия. В затылок прилетел каменный кулак и туча болтов, впившаяся через пробитую защиту в тело... ... снова рев, снова удары, враги падают изломанными куклами под его ногами, воздвигая новый холм. Струя магического пламени заставила меня отвлечься, перекатиться в сторону, вновь сосредоточить свое внимание на драконе, который продолжал огрызаться, но уже не так активно и яростно. Земля перед ним представляла мешанину из почвы, металла и плоти погибших союзников; Алистера оттаскивали в сторону несколько оруженосцев, его нагрудник зиял огромной пробоиной, а левая рука висела плетью, лицо, залитое кровью, кривил крик протеста... но мы не могли позволить себе потерять даже в такой важной битве нового правителя Ферелдена... В какой-то момент, обернувшись, я не смог вычленить среди поредевших рядов союзников внушительную фигуру кунари. Взор пытался найти его багровые доспехи среди других расцветок и обмундирования... пока не натолкнулся на островок-возвышенность, подножие которой облепили облаченные в черную броню гномы-легионеры, во главе с Кардолом. А на вершине холма из тел, воткнув обломок клинка в живот выпотрошенного огра, встав на колено, продолжая стискивать рукоять оружия, будто принося клятву или молясь, стоял Стен. Без движения. Без намека на дыхание. Эмоции были… Смешанные. Не сказать, что Стэн стал мне по-настоящему близким другом, как Алистер - сказывались разные культуры и ценности. Но за долгие недели наших путешествий я научился действительно уважать этого здорового парня. Кунари был прямолинеен и немногословен, никогда не стеснялся высказать свое мнение, если считал это нужным. Он серьезно относился к любым обязанностям, всегда прикрывал спину соратников и никогда не отказывал в добром совете и помощи по тренировкам. В то же время, Стэн никогда не скрывал намерений своего племени и признавал, что высока вероятность вторжения кунари. Что очередная наша встреча на поле боя может быть по разные стороны. И несмотря на чуть более теплое отношение к нам нежели чем к иным людям, он выполнит требования Кун. А противником он был слишком умелым, даже нежелательным, как я не раз признавался себе. Поэтому я чувствовал, как горечь от смерти соратника проникает в сердце, отравляя душу, и это ощущение лишь усугублялось чувством облегчения от гибели столь могучего, опытного и чрезвычайно опасного противника. Был бы он тал-васготом... Хотя мне эти беглецы с Сегерона представляются кем-то вроде Черных Щитов: враги отступников, они нередко сами становились на этот скользкий путь, убивая имперцев, строя собственные империи, пока галактика полыхала в огне Ереси Хоруса. Хотя были и те, кто достойно проявил себя, отвернувшись от предавших Его сыновей-примархов... Так или иначе - спи спокойно, Стэн из Бересаада. Панахедан.Нет жалости к ксеносам, нет им пощады,
Таков Создателем данный завет,
Они должны сгинуть, исчезнуть во мраке,
На Тедасе нашем для них места нет!
провозгласил я, корректируя строки еще одной песни о суровой реальности галактики вечной войны. Одновременно с этим я поднял в воздух тучу обломков от големоподобных конструктов, уничтоженных израненным, но не сломленным архидемоном, и обрушил дождь из гранита на чешуйчатую голову недобитого монстра, убедившись, что немногочисленные уцелевшие бойцы авангарда заметили мои намерения и не попадут под дружественный огонь. Не время для слез. Рано оплакивать павших друзей и оказывать почести героям, как павшим, так и живым. Еще не повержен главный враг. Пусть мы уже потеряли не меньше третьей части армии, битва еще продолжалась. Не важно кем мы были вчера. В этот день нас сроднила боль потерь, сделав всех братьями и сестрами по оружию и даже аристократы (после собрания, многие высказали желание присоединиться к армии) уже не видели ничего зазорного, что их спину прикрывал вчерашний землепашец или кузнец. Каждый, кто сражался до конца, собрал в кулак все свое мужество, достоин звания героя. Казалось, даже отряд Шейлы бьется так, словно завтра уже не наступит. Големы были неумолимой стихией. Цунами, что накатывало на порождений, после чего оставались лишь передавленные трупы. Они шли вперед словно танки, наматывающие на гусеницы целую орду, в буквальном смысле оставляя после себя кровавую просеку. Однако противнику было чем ответить - десятками огров, которые, будто, плюнули на разумную мелочь: солдат людей, эльфов и гномов. Их оставили для гарлоков, генлоков и прочей мрази, которые толпились чуть ли не до самого горизонта. И среди этих громадин особенно выделялись здоровяки, закованные в броню, в глухих шлемах с узкими прорезями для глаз и рогов, совершенно не прикрывавших их щерящиеся пасти. Эти воины рвались к цели, достойной их мощи, сметая и затаптывая всякого, кто окажется на их пути. Краем глаза я заметил, как от размашистых оплеух, усиленных клинками, отлитыми прямо на наручах огров, в воздух взметаются руки, головы, даже целые торсы тех, кто не успел увернуться, или же смирился со своей смертью. Грохот битвы стал еще более сумбурным и оглушительным от скрипящего лязга металла о камень и грохота сокрушаемых скальных пород. Звуки же вскрываемой плоти и хлещущей крови были неразличимы за общим грохотом боя. Удары плоти и железа о камень звучали как барабаны, сопровождающие каждый наш шаг к архидемону и сигнализирующие о смерти каждого уничтоженного порождения, что вставало на пути к нашей единственной цели. Шейла возвышалась над своими «китайскими» подделками как скала над морем и создавала впечатление такой же непоколебимости. Но огров скопилось впереди слишком много. Их не пугали потери. Место павшего занимала новая тварь. Сначала был размолот в строительный щебень «новодел». И вскоре древнее создание самого Каридина оказалось в одиночестве, окруженное врагами, каждый из которых едва ли уступал могучему голему в габаритах или силе. Огры падали один за другим, словно столетние дубы под натиском безжалостной пилы, продолжая, даже со страшнейшими ранами, раздробленными костями и превращенными в кашу внутренними органами двигать уцелевшими конечностями, реветь и хрипеть в небо, добавляя свои голоса в какофонию смерти и хаоса, резонирующую с ревущими воплями архидемона, что слабел, но не сдавался. Затем гордая голем и вовсе скрылась за обступившими ее телами тварей... Пока в какой-то момент те не разошлись в стороны, покрытые кровью из многочисленных ран, выжившие и размолотившие на множество бесполезных кусков ту, что отважно сражалась за будущее Тедаса и, прежде всего, Ферелдена. Отряд сопровождения тоже нес потери. Многие наши защитники уже имели раны различной степени тяжести. А кто-то из них и вовсе не поднимется с земли, не вернется к семье. Но никто не отступал. Никто не сдался и не опустил клинка. Не звучало жалоб и стонов. Разумные лишь крепче сжимали оружие и с нечеловеческим упорством прорубали нам дорогу через море вражеской плоти, будто утлый челнок, плывущий к маяку сквозь смертельную стихию. Все выкладывались по полной, чтобы Стражи получили шанс исполнить свой долг. И тем неожиданнее стал момент, когда мы оказались на пустом пространстве, прямо перед архидемоном. Давет, зазевавшись - явно от усталости, ибо не один колчан он опустошил, стреляя в осточертевшую своей живучестью и мощью архидемона - в какой-то момент чуть оступился, едва замешкался, но этого хватило, чтобы шальная стрела впилась ему в плечо. Не болт, обычная, не самого лучшего качества стрела, едва пробившаяся в зазор между наплечником и спинной частью кирасы, она, тем не менее, доставила массу неудобств... И вместе с тем подставила его под самый край очередной пламенной вспышки, которая обуглила ведущую руку нашего чудо-лучника. Еще один Страж выбыл - как и Алистера, его вытащили с поля боя, с той лишь разницей, что он не упирался, потеряв сознание от боли. Я остался один, в фигуральном смысле - тварь все еще вращала хвостом, все еще ревела, все еще жрала нерасторопных атакующих, в основном гномов в черных доспехах легиона из тех жалких остатков, что выделил нам Кардол, бьющийся на передовой. Для того, чтобы мы сосредоточились на бою с архидемоном, к нам приставили телохранителей, что бились с теми порождениями, что прорывались через порядки сил Ферелдена и целенаправленно мчались убивать нас. Ситуация складывалась критическая, ибо наши лучшие воины пали, и порядком сократившие численность огры стали представлять еще большую опасность...Имя нам - легион, крови нашей океан,
Не отступим и не сдадимся, когда приказ отдан,
Мы не титаны и не герои, каждый здесь простой солдат,
Мы не умираем, а отправляемся на перегруппировку в ад!
бубнил я через губы, пропитанные лириумным зельем, которое уже жгло пищевод, окрасило в алый периферию зрения, раскрашивало в дикие расцветки окружающее пространство и повышало до оглушительного крика настойчивый шепот тварей, приходящих в бреду или же в самом деле тянущих ко мне свои когтистые, деформированные лапы, цепляющиеся за иссеченный, треснувший щит воли. Я не чувствовал, как это бывало в приключенческих романах или играх истовую моральную поддержку, только боль и усталость от многократного использования магии, истово вытягиваемой, пропускаемой через магический инструмент. Я не знал, был ли в том многоголосом, сладком хоре тварей голосок Адайн, соблазнительной и горячей демоницы, которая изредка мелькала в цветных и бредовых снах, что уже давно не давала о себе знать, равно как и ее не менее соблазнительная сестра... часть меня, рациональная и черствая, была уверена в том, что она не упустит шанса пленить такую яркую и могучую душу, что досталась мне. Другая, все еще наивная и верящая в доброе и вечное, надеялась, что она, хотя бы, останется в стороне, а то и вовсе оттащит, фигурально выражаясь, за рога особо ретивых тварей. Вокруг меня кипела битва, союзники бились плечом к плечу, но я ощущал себя одиноким в темном океане боли и адских соблазнов. Словно мантру, раз за разом, стачивая пальцы в кровь и струны мано-гитары, я прокручивал в голове, словно молитву, гимн Имперской Гвардии, оду Ордо Маллеус, все те песни, что связывали две жизни, удерживая себя на плаву, но будучи не в силах справиться с гневом, который поднимался из глубин сердца. Я злился на себя, на союзников, на порождений, на архидемона... И обрушил на него накопившуюся злобу. «Заморозка» - «Каменный кулак» - «Заморозка»... Раз за разом, снова и снова, в одну и ту же область - шею. Я перестал видеть и слышать всех и вся. Только я и древний, безумный бог. Пропитанная маной и древней волшбой бестия не выдержала, и уронила голову на землю. Голова архидемона медленно приближалась в пропитавшемся красном взоре, в воздух взвились куски земли, остатки големоподобных конструктов, обломки мечей, копий, головки молотов, и обрушились дождем на раскрывшего пасть противника, в последний раз испустившего истошный рев в небеса. Ломались зубы, рвались связки, какие-то обломки воткнулись в глаза... — Парень, хватит! Прекрати! Алан, еб твою мать, все закончилось! - что-то едва уловимо знакомым голосом Огрена кричало словно через ватную преграду, взгляд медленно плыл вокруг, нашаривая залитого кровью гнома с обгоревшей головой и массой порезов на броне, все еще кровоточащих. Я ощутил свое ранее тяжелое тело невесомым, будто бы поплыл в мягкие, теплые объятия забытия, слыша едва уловимый женский смех, такой знакомый, но не...***
Денерим. Древний город, который по заверению иностранцев «пропах псиной», видел многое: кровавые ритуалы и церковные молитвы богам; рождение новой жизни и последний вдох; нищету и богатство; отчаянную верность и предательство ради пары монеток; невинный первый поцелуй влюбленных и таких распутниц, что демоны похоти монашками покажутся. Не были редкостью чествования новых королей и военные парады. Но этот день был особенным, даже для столь богатого историями места. Сегодня горожане и многочисленные гости встречали героев, которые не просто остановили Мор, но тех, кто сумел победить архидемона и выжить - чего не случалось за всю историю Тедаса. Особенно грела гордые сердца людей мысль, что последний удар нанес не гном или эльф, а такой же ферелденец, как и они. Впрочем, счастье горожан и гостей столицы было изрядно подпорченым, причем не из-за чей-то шалости, а по прямому указу короля, что возглавлял парад: в одном ряду с ним ехали долийская хранительница клана и Кардол, израненный, но не сломленный никакими противниками, предводитель Легиона. За ними шли в одном ряду люди, гномы и эльфы, в грязной, едва отмытой от крови и ихора, броне; рядом шли относительно целые и израненные воины, гном подпирал хромающего эльфа, а люди-возницы везли в повозках израненных жителей подгорного королевства. Не было никакого разделения на подразделения и формирования: рядом с легионером шествовал эльфийский охотник с замотанной головой, что с улыбкой переговаривался с покрасневшей уроженкой Редклифа, чья рука была крепко примотана к груди; два рыцаря везли на своих конях маленьких, на их фоне, долиек, что-то негромко нашептывая тем в острые ушки; пяток гномов-хартийцев громко хохотали и размахивали руками, и вместе с ними радостно улыбалось несколько денеримских ополченцев; четверо магов шли рука об руку с помятыми, грязными храмовниками, маленькая девушка-магичка и вовсе, обвив руками шею массивного рыцаря, висела у того за спиной; Радость сменялась удивлением, удивление вновь сменялось радостью... Чувства тех, кто оставался под защитой стен, смешались, особенно у аристократов, кто по привычке презрительно относился к нелюдям. Однако никто не посмел даже намекнуть на свое истинное отношение к происходящему, ведь их король, хоть и раненый, но живой и веселый, был триумфатором, спасителем королевства, и улыбка королевы, выехавшей навстречу парадной толпе, лишний раз доказывало, что лучше промолчать... А лучше вовсе принять новые веяния, хотя бы на время, пока все не уляжется. Но основное внимание досталось, конечно же, всего одному герою, что сейчас ехал рядом с королем. Даже несмотря на старания целителей, выглядел этот маг вялым, хотя и улыбался во все тридцать два, как положено по статусу. Но, конечно, глаза выдавали усталость, моральную и физическую, показывая любому достаточно внимательному существу, насколько тяжело далась победа. Впрочем, люди и нелюди отнеслись с к этому с удивительным пониманием. Возможно, немалую роль сыграла изуродованная магией голова архидемона, которую везла одна из телег с трофеями в конце каравана. Обывателям хватало одного взгляда, чтобы почувствовать подозрительную слабость в коленях. Вместе с торжеством от победы, облегчением от угрозы, что миновала их, при взгляде на побитое, но не сломленное воинство публика испытывала страх из-за того, что они были лишь в шаге от беды, едва не опустошившей все королевство. Многие вспоминали грязные толпы бежавших из-под Остагара вояк, принесших с собой первые вести о беде; толпы беженцев, обтекающих Денерим, спешащих покинуть свои дома прежде, чем их уничтожат орды порождений; не способствовала успокоению и коллекция ужасных орудий, вместе с головами архидемона и огров дополнявших коллекцию трофеев. Выживших было много, но еще больше осталось лежать на поле боя, отдав свои жизни ради победы; немало было и тех, кого не успели донести до госпиталя, который ночь и сутки после пирровой победы звучал голосами раненых и умирающих; многие умирали прямо на руках врачей и лекарей, стискивая руками врачевателей, что-то шепча, нередко булькая кровью, плача и шепча что-то банальное вроде «мама...» перед тем, как отправиться к трону Создателя. Смерть архидемона рассеяла орды, однако далеко не каждая тварь бежала без оглядки обратно во тьму Глубинных Троп. Уставшие победители из числа тех, кто мог скакать и махать мечом, ещё немало времени потратили на то, чтобы разбить наиболее крупные скопления и окончательно обратить в бегство орду, способную уничтожить весь мир. Впрочем, многие видели в этом и второе дно. Те, кто обладал достаточным умом, понимали, что это было скрытое послание врагам Ферелдена. Король будто бы лично говорил: «Да, мы потеряли многих, но мы все еще сильны. Мы не ослабли и готовы встретить любого противника, что захочет вырвать кусок страны, встанем единым фронтом перед угрозой. Если вы нападаете, то разделите участь архидемона. А ваши богатства станут принадлежать нам» Трудно сказать, насколько поверили в это эмиссары Орлея, скрывающиеся среди как торгового люда, так и аристократии, не говоря уже о полумифических агентах Бен-Хазрат или кого-нибудь из тевинтерских архонтов. Будущее покажет, оно же и рассудит. С уверенностью можно было утверждать лишь одно: совсем немногие из разумных, живущих в Тедасе - и среди них была пара героев несостоявшегося Мора и одна древняя, но крайне сильная одержимая - знали, что впереди мир ожидает еще большая катастрофа, чем та, которую пережил Ферелден. Однако главы ферелденского отделения Стражей и Хартии решили, что на несколько дней они могут позволить себе забыть об этом и насладиться лаврами победителей, ибо всем и каждому нужен отдых, в противном случае можно «сгореть» или свихнуться. На площади публика могла наблюдать за тем, как королева встречает вернувшегося с триумфом короля, тепло приветствует представителей гномьего и долийского народов, после чего с особо отличившимися в битве и высшим офицерским составом, а так же приглашенными на торжество, следует в дворцовый комплекс, откуда после герольды вынесут, и торжественно зачитают перед народом ряд королевских указов по случаю победы, после чего, как минимум, на пару дней столица превратится в место для безудержного праздника жизни. — Сограждане и гости Ферелдена, сегодня мы собрались здесь, дабы чествовать мужчин и женщин, что не побоялись выйти навстречу смертельной опасности, - едва король и приглашенные герои вошли во дворец, в зал спустилась Анора. Королева вышла в простом на вид, хотя и явно дорогом (судя по качеству и материалу) светло-желтом платье, гармонировавшем с цветом ее волос. Из украшений имелся лишь самый минимум - золотые сережки с крохотными изумрудами, жемчужное колье, свадебное кольцо и корона. - Эти герои и героини отбросили свои предрассудки и титулы, чтобы плечом к плечу встретить страшнейшую опасность. Они сражались ради каждого из нас и выжили там, где бежали многие. Как женщине, мне особенно приятно, что среди них и мой муж, ваш законный правитель, король Алистер. — Слава королю! Слава героям! Слава Ферелдену! - не синхронно, но весьма искренне взревела толпа гостей. — Мои заслуги здесь незначительны, - покачал головой Алистер, приложив ладонь к груди, рядом с отчетливо видимой перевязкой собственной раны. - Я лишь один из множества солдат людей, эльфов и гномов, многие из которых положили свои жизни ради достижения этой победы. Решающий вклад в победу внесли Серые Стражи, которых после предательства в живых осталось лишь трое, в том числе и ваш покорный слуга. Я счастлив представить вам триумфатора битвы, нанесшего решающий удар по архидемону - командора ферелденского отделения ордена Серых Стражей, Алана Амелла! Правитель жестом указал на опирающегося на посох мужчину с бледным лицом, покрытым мелкими шрамами, который тихо переговаривался с предводителем хартийцев (коих крайне мало пережило сражение), половина головы которого пряталась за бинтами (целителей на всех не хватало, приоритет отдали тем, кого еще можно было спасти). — Алан, сложно переоценить твой вклад в победу! Я искренне горжусь тем, что убийца архидемона и герой Ферелдена - мой давний друг, - обратился король к волшебнику - Но совершенно не представляю, чем тебя наградить, кроме всенепременной поддержки и финансирования. — Зато у меня есть, дорогой супруг, - улыбнулась Анора и по ее едва заметному жесту пара гвардейцев внесла комплект доспехов из драконьей чешуи. Которая сама по себе стоила безумно дорого, из-за сложностей добычи. А ведь еще и редкому мастеру хватало навыков для работы с подобным материалом. - Страж, ты, не жалея живота своего защищал жизни жителей этой страны, так пусть сей дар защищает твою. — Благодарю, ваше Высочество, - маг изобразил уважительный поклон - Без сомнения, они не раз послужат мне. — Позволь спросить, мой старый друг, какие у тебя планы? - поинтересовался правитель Ферелдена. — Собираюсь бухать пока не забуду ту мерзкую морду, - ответил Алан, в зале раздались многочисленные смешки. Но те, кто успели увидеть голову архидемона, не были уверены, что это действительно шутка. — Тем же будет заниматься весь Денерим, - хехекнул Огрен, скребя пальцами по подбородку, ибо его борода - предмет гордости - к концу боя превратился в пару рыжеватых проплешин, которые попаданец, успев привыкнуть в этому символу, в том числе, статуса и положения, сбрил к черту и теперь планировал нарастить вновь. Когда-нибудь. - А что дальше-то? — Дальше? - маг изобразил бурную мыслительную деятельность на лице. - Отправлюсь куда-нибудь в живописное место, отдыхать душой и телом, - мимолетный и неприкрытый взгляд в сторону девушки с рыжими волосами, со стрижкой каре, которая смотрелась просто сногсшибательно в длинном лазурном платье, - от постоянных переездов и ночевок у костра, а потом... Как будто ты сам не знаешь, - простонал герой войны. - Страж - это навсегда, выход в отставку у нас крайне проблематичен. — Мне бы хотелось перечислить всех героев, лично наградить каждого защитника и защитницу, но на это уйдут долгие месяцы без сна или отдыха. И все же, еще несколько разумных заслуживают особых почестей. - продолжил Алистер. - Давет - герой поневоле. — Ваше Величество, - из толпы вышел мужчина среднего возраста и неуклюже поклонился. Слишком неуклюже, даже для перебинтованной руки, как заметили некоторые. Он был в наспех и не очень качественно почищенной кожаной броне с тусклыми металлическими вставками. — Давет - выходец из самых низов Денерима. Присоединение к стражам не было его выбором, скорее случайностью. А быть может, промыслом самого Создателя. Но став одним из нас, ты всем сердцем принял миссию Стражей. Твои навыки и неунывающий нрав не раз спасали наши жизни и помогали в тяжелых ситуациях, - некоторым показалось, что король подозрительно запнулся при упоминании навыков Стража. Ты истинный пример того, что в сложной ситуации каждый может стать героем, вне зависимости от его прошлого! — Польщен, Алис.. то есть, благодарен за столь высокую оценку, ваше Величество, - исправился Давет, мужчина явно чувствовал неловкость от внимания толпы. — Только одна награда соизмерима с твоими делами и мужеством, так встань же на правое колено, перед своим королем, - сказал Алистер, обнажая клинок. А в зале раздались возбужденные шепотки тех, кто сумел понять (их было большинство), что сейчас произойдет. — Й-я-я... то есть... - раненый Страж запнулся, неосознанно сделал шаг назад, однако получил тычок в спину от своего соседа-гнома (бывшего его партнером по картам и кутежам, но об этом знали лишь участники знаменательного сражения), который практически втолкнул его на возвышение. Пара секунд промедления, и вот уже бывший житель трущоб, а ныне один из героев-победителей архидемона встает на колено перед своим другом и правителем в одном лице. — Властью короля я нарекаю тебя, Давет, рыцарем, - торжественно-тягучим тоном молвил Алистер, опуская плоскую сторону клинка поочередно на левое, правое плечи и макушку лучника. - Отныне и впредь ты имеешь право на королевское жалование и собственный герб. Верой и правдой служи королевству и Стражам. — Клянусь не посрамить оказанной мне чести, - громко и четко, чуть дрожащим голосом ответил бывший бедняк, взлетевший за пару секунд на невообразимые для себя высоты. — Встань, сэр Давет, - молвил с улыбкой король, и не успел парень встать, как подлетевшие к нему пажи опоясали его украшенной камнями перевязью с отделанными серебряной и золотой вязью ножны с клинком, навершие которого было выполнено в виде головы хищно раскрывшего клюв ястреба. — Заслужил, - улыбнулся рыжеволосый гном, а герой Ферелдена хлопнул товарища по плечу, от чего раненый что-то тихо прошипел, но спохватился и тут же изобразил улыбку. — Лелиана, - едва новоявленный рыцарь покинул импровизированную сцену вместе с товарищами, король позвал даму, с которой герой Ферелдена переглядывался несколько минут назад. — Ваше Величество, - рыжеволосая девушка поклонилась в реверансе куда изящнее Давета, что говорило о немалой практике. — Лелиана, когда почти весь Ферелден слушал наветы и лживые обвинения Логэйна, ты первой протянула руку Стражам. Ты не побоялась покинуть свою уютную гавань, чтобы разделить наш долг. Хотя не была обязана этого делать. За это я всегда буду искренне признателен тебе - король наклонил голову, высказывая уважение. - Чтобы ни случилось дальше, в Ферелдене ты всегда найдешь помощь, защиту и убежище. Надеюсь, тебе понравится новый дом. — А я надеюсь, что ты задержишься на некоторое время, - вставила Анора с улыбкой (девушки успели хорошо поладить за время вынужденного затворничества) - И поможешь навести порядок во дворце. Для тех, кто умел читать между строк - а таких среди аристократов, тем более высокого пошиба, было большинство - звучали иные слова: девушка, которая почти никому была неизвестна (кроме парочки лордов, с коими бывший бард еще по работе на Маржолайн не раз сталкивалась несколько лет назад) ставится на должность смотрителя, которая будет наблюдать за действиями благородных, и далеко не факт, что лишь в пределах одного лишь дворца или даже Денерима. Анора, как женщина неглупая, явно знает, кого ставить на такую ответственную должность. А потому ряд нашедших крайне привлекательной рыженькую красавицу, что как-то затесалась среди несущих следы недавних боев солдат и офицеров, попавших на церемонию, быстренько запихнули свои хотелки куда подальше, тем более, что не только одни лишь женщины умеют читать взгляды, и перспектива тягаться с командором Серых никому не пришлась по вкусу. — Конечно, Ваше Величество, - с улыбкой ответила Лелиана, вновь приседая перед монаршей особой, - с превеликим удовольствием. — Морриган, - подчеркнуто-учтиво обратился Алистер к оттягивающей ткань платья, которое девушке было явно непривычно носить, что, вспоминая ее привычные наряды, смотрелось уже не дико-возбуждающе, а скорее очаровательно и даже величественно, если забыть о кислой мине ведьмы (и часов, потраченных на уговоры и приготовления). — Ваше Величество, - черноволосая красотка держалась с уверенностью и холодностью достойной айсберга. Однако опытный и умелый физиономист, коих хватало среди собравшихся аристократов, мог заметить искру чувств между этими двумя. Впрочем, они слишком дорожили своей жизнью, чтобы вставать на пути убийцы архидемона или его друга. Да и народная поддержка многое бы простила королю в ближайшие годы... — Морриган, лишь благодаря твоим знаниям и силе Стражи смогли пережить битву со столь грозным и могучим врагом. Тайны древней магии не раз спасали нас, - на какое-то мгновение, для Алистера перестало существовать вообще все, кроме ведьмы, но блондин быстро взял себя в руки - Скажи, готова ли ты и дальше использовать свое могущество на благо Ферелдена? — Разумеется, ваше Величество, - в отличии от Лелианы, женщина изображала ледяной памятник самой себе. Хотя некоторые злопыхатели потом и утверждали, что она просто не хотела позорится отсутствием изящества. И что король, в глубокой тайне, нанимал множество учителей. — В таком случае, назначаю тебя придворным магом и дарую полный доступ к королевской библиотеке, - объявил правитель Ферелдена. — Благодарю, Ваше Величество, - волшебница чуть наклонила голову, продолжая непоколебимо стоять на месте. - Надеюсь оправдать оказанное мне доверие. Все те же наблюдательные участники церемонии могли бы уловить пробежавшую по лицу королевы тень недовольства, пусть она и сохраняла широкую, радушную улыбку. Оно и понятно, в таком деле, даже если отношения фиктивны, женщины не любят делиться. Да и мужчины тоже, конечно, но условно в данном вопросе «слабый» пол «сильнее». Впрочем, это уже дела королевской четы. — Винн, - не скрывая теплоты, молвил Алистер, обращая свой взгляд на еще более бледную, чем герой Ферелдена, женщину в летах, с седыми волосами, забранными в строгий пучок, которая выглядела словно мать короля, или супруга главы какого-нибудь древнего и знаменитого рода. — Ваше Величество, - ответила магичка, приседая перед обоими правителями, заняв место отошедшей в сторону группы бывших спутников Стражей придворной волшебницы. — Во-многом благодаря тебе я стал тем мужчиной, которого сейчас все видят, - король поклонился с искренним уважением - И лишь недавно я стал осознавать ценность тех уроков. — Рада, что вы оценили, сколько глупости мне пришлось выбить из пары молодых мужчин, что здесь присутствуют, - улыбнулась старая наставница. А его Величество и герой Ферелдена как-то подозрительно посмотрели на инструмент в руках волшебницы. — Но твой вклад не ограничивается лишь этим, - продолжил Алистер - Твоя целительная сила не раз спасала наши жизни. И я уверен, со мной согласится множество ферелденцев, спасенных исключительно благодаря твоему таланту и опыту. Невозможно переоценить твой вклад. Ты одна из тех разумных, благодаря которым мы дожили до того дня, когда стало возможным бросить вызов архидемону. Поэтому, одно твое желание, любая разумная и законная просьба, если она по силам королю, будет выполнена, когда бы ты не решила воспользоваться этим правом. Предупреждаю заранее, отказ не принимается. — Я... Могу лишь поблагодарить Ваше Величество за оказанную мне честь, - запнувшись, ответила волшебница, едва удержав руку от того, чтобы смахнуть проступившие в уголках глаз слезы, то ли от вида ее возмужавших учеников, достигнувших небывалых высот, то ли тронутая предложением Алистера. - Могу ли я... — Подумать? Сколько угодно. Как я и сказал, воспользоваться этим правом ты можешь в любое время, - мгновение поколебавшись, король шагнул вперед и взял руки удивившейся женщины в свои, а улыбка его стала лишь еще теплее. Тут уже самообладание уступило чувствам, и не нашедшая в себе сил на слова Винн кивнула в ответ, ощущая, как по щекам пролегли дорожки из слез. Алистер передал наставницу в руки Лелианы, что тоже, судя по лицу, была тронута моментом, после чего обратил свой взор на седовласого мужчину, опирающегося на резную трость. — Эрл Эамон, прошу вас. — Конечно, ваше Величество, - из зала вышел один из самых уважаемых во всем королевстве, что признавали даже его противники, людей. — Эрл, ваши мудрость и опыт многому научили меня. Вы показали мне, в каком направлении должна двигаться наша страна. Поддержали нас словом и делом, - Король сделал очередной поклон - И я был крайне признателен, если бы вы поддержали меня. Хотя бы пока я наберусь опыта и мудрости. — Я понимаю, к чему клонит мой муж, - продолжила Анора - И полностью разделяю его мнение. Нет человека более достойного, чтобы стать канцлером Ферелдена. — Неожиданное предложение… - эрл едва не опешил, но многолетний опыт интриг позволил взять себя в руки почти мгновенно. — Вы принимаете его? — Со всем возможным почтением, Ваше Величество. Для меня будет честью помогать своими советами вам обоим, - раскланялся старик, чья молодая супруга пустила не то, чтобы совсем фальшивую слезу. Что и говорить, прошло достаточно времени, а Эамон был немало занят - все это способствовало восстановлению душевного равновесия едва не сошедшей с ума женщины, что едва не угробила своими действиями мужа и сына. — Также к королю Белену направлен посол, с намерением заключить множество взаимовыгодных торговых и дипломатических договоров. Мы надеемся, что уже в самое ближайшее время гномы приступят к восстановлению разрушенных дорог, городов и крепостей - продолжила Анора, когда эрл вернулся к друзьям и семье - Хочется верить, что долгосрочное сотрудничество также укрепит отношения между нашими народами. И в дальнейшем нас будет объединять не только общая беда. — Мы не забыли и о других наших друзьях! - воскликнул Алистер, поворачиваясь туда, где в некотором отчуждении от всех прочих гостей держалась группа эльфов, во главе с хранительницей. - Своей властью я передаю лес Брессилиан хранительнице долийцев Ланайе как единственный автономный эрлинг. Это означает, что все долийцы, если они согласны принять это предложение, станут полноценными гражданами Ферелдена и получат право на собственные законы, не противоречащие королевским указам. — Что, конечно, не избавляет от налоговых выплат, - произнесла королева Ферелдена пока собравшиеся медленно, иногда даже заторможенно осмысливали сказанное. — Налоги всегда можно брать целебными травами, отварами и прочей продукцией долийских мастеров, а также процент с продаж оной для других жителей королевства, или, если они того пожелают, без нанесения вреда короне, за рубеж, - глубокомысленно посмотрел на свою супругу Алистер, говоря с полувопросительными интонациями. — Этот, и многие другие вопросы мы обсудим вместе с советниками и канцлером. Сейчас же я вновь хочу поблагодарить героев войны с порождениями за победу, - она взяла кубок с подноса, который был в руках словно бы телепортировавшегося из ниоткуда слуги, призывая последовать ее примеру всех собравшихся, благо среди гостей хватало прислуги, что держала в руках подносы с напитками, - и поднять кубок в их честь, а так же помянуть всех павших в боях с тварями. — Гномов, эльфов, людей, - вторил ей Алистер, - солдат, пахарей, кузнецов и ткачей, уроженцев лесов и эльфинажей, Орзаммара и Редклифа - всех тех, кто сражался вместе с нами и отдал себя ради того, чтобы мы продолжали жить. Вечная память героям пятого Мора, ужасы которого так и не познал Тедас!