Дождь начинается

Акаши и Хьюга пригубили из высоких стаканов – оба выглядели достаточно уверенно. Молодая высокая официантка подала закуску. Хьюга отказался, Акаши взял ломтик лимона. - Спасибо за ваше внимание, кумите, - вежливо сказал Акаши. – Но совсем не обязательно было приходить в госпиталь. Вынужден сообщить, что Сейрин тут не рады. - Мы все понимаем… - Хьюга выпрямился, - Не наша вина, что отношения между семьями стали напряженными, но мы готовы принять это. И мы больше других заинтересованы, чтобы убийца был найден. - Не убийца, - вдруг перебил его Мурасакибара, который официально сопровождал Акаши. – Пока Кисе жив, этот человек не может считаться убийцей. А вы, видимо, уже похоронили его. Он выглядел пассивным и незаинтересованным в разговоре, но цепкий взгляд, брошенный на Хьюгу и его свиту, позволили тем почувствовать себя не в своей тарелке. Внезапно Хьюга четко осознал – тут его не любят, тут ему не рады. Вся его уверенность испарилась, и он осторожно поймал взгляд Киеши, который был рядом, чтобы напомнить ему о мерах предосторожности – однако Киеши не смотрел на Хьюгу, он улыбался, глядя на Мурасакибару. - Мурасакибара-сан преувеличивает, - вдруг сказал он. – Любой, кто покушался на убийство, считается убийцей. И мы его обязательно найдем. Мурасакибара-сан сам бы разбирался в терминологии, если бы в свое время закончил свой юридический факультет. Я тоже учился там с вами, вы должны меня помнить. - Не припоминаю даже, - нахамил Мурасакибара, - Абсолютно. Ни имени, ни голоса, ничего. - И все-таки я буду рад найти того, кто покушался на жизнь твоего брата, - Киеши мягко кивнул. – Чтобы спасти жизнь моего брата. Невинно осужденного. - Даже если этим кем-то будет твой брат… - Мурасакибара привстал, якобы пропуская позади себя официантку, Киеши сделал то же самое. - Именно, - с неизменной улыбкой выдал он. Напряжение, повисшее в воздухе, показалось всем сидящим невыносимым. Акаши смотрел на Мурасакибару, думая о том, что его необходимо осадить – но почему-то делать ему этого совсем не хотелось. Впервые в жизни он оценил его буйный нрав, как у дикого зверя. Мурасакибара всегда был ему ближе других, всегда первым прикрывал его спину, всегда делал то, что он, Акаши, просил, но первым же мог огрызнуться и укусить его руку, если он, Акаши, ошибался. - Дикий зверь, - негромко сказал Акаши, оборачиваясь в сторону отделения, где спал Кисе. – Дикий зверь на страже спящего принца. Мурасакибара обернулся, глядя на своего кумите – потом бросил взгляд на Хьюгу, и тот не успел надеть свою обычную маску равнодушия и спокойствия. Мурасакибара хмыкнул, не обращая никакого внимания на ужимки Киеши – тот его забавлял, не более. Он встал, поправляя костюм. - Я побуду с Кисе-чином, Акаши-сан, - сказал он. – Вдруг он проснется, и вся правда выйдет наружу. Хочу услышать ее первым. Киеши проводил его взглядом, в котором смешались неприязнь и страстный интерес. *** Мидорима и Такао спали вместе в ту ночь, но Мидорима не был удовлетворен ни на вздох – он был зол, испуган и утомлен, и вся эта гремучая смесь мешала ему даже получать удовольствие от собственного тела. Такао это чувствовал. Под утро он ушел спать в другую комнату, чтобы не замерзать подле Мидоримы. Такао, конечно, любил своего босса, но еще больше босса он любил себя – и позволить себе впитать его страхи он не мог, не хотел. В дверь постучали – два коротких. Так стучала охрана, которой пришлось в этот ранний час разбудить босса. Мидорима проснулся – аккуратно завязал пояс халата и вышел в коридор, за ним тянулся сонный еще Такао, зевающий и теплый со сна. - Кто? – спросил Мидорима. - Мидорима-аники, - это был Мияджи-младший, вздорный и сердитый. – Тут у нас Аомине-семпай из Синсенкай, а с ним его люди. Хотят говорить с вами. Я предложил им кофе, но долго они пить его не будут. - Что ему нужно? – холодно спросил Мидорима. – Он был зол и сердит – Аомине был первым, к кому в истории с Канто Мидорима обратился за помощью, и тем же, кто ему в этой помощи отказал. - Говорит, это по делу Кисе-сана… - Мияджи-старший перебил брата. – Ищут Кагами Тайгу, возможного убийцу. Вы об этом должны были слышать, Мидорима-сан. - Хорошо, - быстро сказал Мидорима. Он смотрел на себя в зеркало – пытаясь понять, достойный ли это вид, чтобы принять действующего вакагасиру – и передернулся. После ночи любви от него пахло потом, спермой и сладковатым одеколоном Такао. Эта смесь вызывала рвоту и отвращение. Мидорима всегда был брезгливым – Такао с удивлением смотрел, как тот быстро набирает ванну, чтобы поскорее смыть с себя прошлую ночь. - Аомине-сан найдет Кагами, - сказал он уверенно. – И убьет его. И мы вернем себе Канто. Наш бизнес. Наши точки. - Это все в прошлом, - Мидорима хмыкнул, ванна была ему мала, и заранее злился на то, что не может с головой уйти в горячую воду. – Я не собираюсь воевать с Сейрин. - А что по поводу Кисе-сана? – Такао без стеснения снял растянутые трусы и забрался в ванну. – Ты будешь мстить, как все? Или подождешь? - Тут и так тесно, - Мидорима вздохнул. – Не твое дело, Такао. Я тут вакагасира или ты? Сам решу. - Ты-то босс, конечно, - мудро сказал Такао. – Но вот места у нас больше нет. Ютимся тут, пока убийца Кагами на свободе. Может, найдем его сами? Имеем полное право. - Акаши не велел, - Мидорима торопливо намыливался. – И я не пойду ему наперекор. Это бессмысленно. Все бессмысленно, впрочем. - Да уж… Такао осторожно опустился на колени, на ощупь находя большой вялый член Мидоримы. Поиграв с основанием, он широко открыл рот, заглатывая головку, водя языком по уздечке. Мидорима содрогнулся от неожиданности, глядя на любовника неодобрительно. - У нас нет времени, - прошипел он. – Такао… - Да ладно тебе, - по обыкновению беззаботно заявил тот. – Аомине-сан все равно ничего интересного не скажет. Передернем с утра, раз уж ночью ты морозился…