Дождь начинается

— Тецу-чан, — весело сказал малыш Сейджуро-младший, когда Куроко вошел в дом. — Я тебя ждал! Хотел показать свою новую игру, и… — Сейджуро, — окликнул его отец. — Ты устал и перепутал нашего гостя. Это не Тецуя. Это Эрик-кун, помнишь? — А… — малыш поднял теплые детские глазки на Куроко, которому пришлось отвернуться, чтобы выдержать его немой вопрос, осекся и отошел назад. — Ты прав, папа. Здравствуйте, Эрик-сан. С возвращением. — Я дома… — отозвался Куроко, щеки его пылали как от пощечин. — Я обязательно зайду к тебе перед ужином, и ты покажешь мне свою новую игру, хорошо? — Да, — мальчик поймал на себе холодный взгляд отца, поклонился и отошел к своей няне. — Я пойду в комнату, папа. Поиграю там. — Иди, — Акаши кивнул. — Не забудь сделать уроки. Я не хочу снова говорить о твоей успеваемости. Ребенок торопливо выбежал из широкой парадной, охраны Акаши закрыла двери, горничная взяла его пальто, другая поставила маленькие столики с чаем, закусками. — Я устал, — объяснил Куроко Акаши. — Хочу принять ванну и отдохнуть. — Понимаю, — отозвался тот. — Но не стоило пугать ребенка. Он не может понять тот ли я, кого он любил и знал, или другой человек, который отнимает у него его отца. — Ты не отнимаешь у него его отца, — Акаши нахмурился. — Что за высокопарные пассажи, Тецуя? Не считай моего сына слабаком. Он просто еще ребенок. Подрастет — многое станет ему понятнее. — Ему не обязательно называть меня Эриком… — тихо протестовал Куроко. — Хотя бы ему, ребенку… — Он должен принять ту же версию, что и все, — упрямо повторил Акаши. — Куроко Тецуя погиб. Ты Эрик, звезда, актер, молодой айдол. Я тебя продюсирую. Если считаешь иначе — тебе придется поменять свои взгляды, Тецуя. Я уже устал что-то доказывать тебе и… — Все хорошо, — Куроко торопливо кивнул. — Я знаю, это эгоистично с моей стороны. Прости меня, Акаши-кун. Я тебе благодарен. А сейчас оставлю тебя. Ты устал. Прими ванну и отдохни. Он подошел и подставил щеку для дежурного поцелуя. Акаши осторожно убрал волосы с его лба, улыбнулся. — Не бери в голову, Тецуя. Все пройдет. Все всегда проходит — в этом закон жизни. Еще никогда ни одно изменение не оставалось непринятым. Ты привыкнешь и полюбишь свою новую действительность. И я приму ее. — Ты прав… — Куроко кивнул. — Спасибо. Я пойду… У самой двери он обернулся, желая задать-таки Акаши свой заветный вопрос, но смелости у него не хватило. Акаши неверно истолковал его сомнения, улыбнулся и кивнул ему. — Приходи ко мне сегодня ночью, — сказал он. — Я согрею тебя и уничтожу твои сомнения. Это было не совсем то, чего так желал Куроко, но сил протестовать у него не было. На языке вертелось имя Кагами — Куроко мечтал узнать, как тот и какова его судьба, но спросить это у Акаши сейчас он не мог. Он кивнул и поторопился выйти за дверь. Сердце его трепетало. — Я сам виновен в том, что происходит со мной, — торопливо сказал он. — Я несу ответственность за свои проступки. Никто не может помочь мне… Мне остается только ждать и надеяться, ничего больше. *** Изуки сразу понял, что за ним следят — черный мерс легко скользил по мокрым после дождя улицам, едва Изуки поворачивал или тормозил. Тонированные стекла не позволяли угадать лица тех, кто сидел в машине — но Изуки был уверен, что это люди Киеши. Его и его сподвижников. Он недавно только посетил кумите и хотел заночевать у любовницы, но теперь решил, что ему это не нужно. Девушке не стоит создавать лишние проблемы, она и без того страдает от статуса женщины якудза. Изуки и не планировал оторваться от хвоста — зачем? Если он начнет создавать лишние движения, Киеши неверно истолкует такую активность, и тогда его жизни будет угрожать опасность. Намного лучше подыграть Киеши и Рико, сделать так, чтобы полностью лишить их бдительности. А уже после, когда они будут расслаблены, нанести последний удар. Он не считал себя мстительным или неправым — его вела вперед верность кумите и семье, ничего больше. В свое время он очень любил и чтил Рико, которая создала в Сейрин иллюзию верности традициям и уют. Но, осознав, что она, как и многие другие, продажна и неверна, потерял уважение к прошлому. Ему хотелось поскорее избавить Сейрин от скверны в ее лице. И только это могло принести ему удовлетворение теперь. Изуки остановился возле небольшого кафе, заказал кофе и взял газету. Он лениво листал статьи, пока не наткнулся на упоминание об аварии, унесшей жизнь Куроко. Перед глазами пронесся улыбчивый мальчик с добрыми глазами и большой хмурый Кагами, который держал его за руку. Кагами… Почему он сразу не подумал о нем? Изуки нахмурился, но не стал подавать виду — он идиот, если сразу не заметил такого совпадения. Именно Киеши был ближе других к Кагами и Куроко, оба считали его старшим братом и действовали под его руководством. Если так подумать, то нападение на Кисе, пропажа этой парочки и смерть Куроко — все это становятся вполне ожидаемыми событиями. Для Киеши выгодно убрать с арены Кагами, который нравится аники и пользуется уважением у подчиненных. А сделать это можно с помощью Куроко, к которому Кагами неравнодушен. Если же принять тот факт, что с помощью Куроко можно еще и бросить тень на Тейко, которые долгое время единственные конкуренты на рынке для Сейрин — то картина вырисовывается ясная. — Шах и мат, — довольно сказал Изуки. — Я все понял… Надо бы теперь собрать свои мысли и решить, как поступить дальше… Он задумался, но решил, что ему некуда торопиться — да и зачем? Дело уже сделано. Можно спокойно собрать доказательства и преподнести все аники, а потом забыть о предательстве Киеши и Рико навсегда. — Мидорима-сан, — сказал он в трубку, когда гудки остановились. — Я Изуки. Хотите встретиться и обсудить кое-какие детали? — Да, конечно, — несмотря на ранний час, Мидорима был на ногах. — Приезжайте в мой офис. Такао вас встретит. У меня как раз на руках результаты независимой экспертизы. — Хорошо, — обрадовался Изуки. — Могу я попросить вам еще об одном одолжении? Мне нужно навестить Аомине-сана. Я хотел бы попросить вас о содействии. — Не понимаю зачем… — хотел возразить Мидорима, но осекся. — Хорошо, но тогда и у меня будет просьба к вам. Я хочу увидеть Кагами. И желательно на нейтральной территории, не там, где обе семьи могут надавить на него.