Дождь начинается

Неделю спустя Мидорима, с непривычки глотавший едкий соленый дым — он редко курил, стряхнул пепел и поднялся на ноги. Сомнений не было. Обезображенное тело принадлежало Сакураю. Такао, который прочел его мысли, прошептал про себя слова молитвы. — Я сам позвоню аники, — сообщил он Маюзуми, который стоял тут же. Тот морщился и брезгливо прижимал к лицу носовой платок — тело Сакурая уже успело подвергнуться разложению. — Как скажешь, — сказал он. — Аники сейчас в коротком отпуске. Но если ему сообщат, что новость такого масштаба, он, несомненно, примет тебя. — С чего бы аники брать отпуск в такое время? — Такао удивился. — Казалось бы — Аомине сбежал, прихватив с собой Кагами, да еще и Кисе очнулся… Неужели нельзя сейчас полностью погрузиться в дела семьи, и… — Заткнись, — оборвал его Мидорима. — Аники сам знает, когда ему отдыхать. Такао, ты рискуешь нарваться на неприятности. К тому же сейчас мы должны отдать дань уважения Сакураю, тебе так не кажется? У него есть семья? Девушка? — Родители и братья в Осаке, — коротко и сухо сказал Маюзуми. — Я с ними свяжусь. И похороны возьму на себя. Мидорима-сан, удачи. Он коротко отрапортовал и пошел быстро прочь — к горлу подкатывала тошнота. Маюзуми вспомнил — когда он в последний раз видел Сакурая у Момои, тот был как обычно застенчив и несобран — но и счастлив тоже был. Он журил Момои за ее неаккуратность и манеры, а сам привычно заботился о ней, договариваясь о ее поездке, собирая ее вещи. Единственное, чего в жизни хотел Сакурай, это стабильность, и даже ее он лишился, поскольку его угораздило связаться с Кагами и Аомине. Маюзуми думал — человек двигается, дышит, говорит — и волей другого превращается в труп, покрытый мухами и сизым налетом. Он отошел к окну и отдышался. Момои налетела на него — ахнула, увидев труп Сакурая издали, накрытый черным мешком, и тут же осела, захлебываясь в рыданиях. Маюзуми обхватил ее руками и мягко усадил на пол. — Мои соболезнования, — холодно сказал Мидорима, проходя мимо, — Держи себя в руках, Момои. — Очень жаль, — тихо сказал Такао, уходя за Мидоримой. Маюзуми не стал смотреть им вслед и говорить что-то — в его руках была любимая девушка, пережившая очередную свою потерю. Момои беззвучно плакала, оседая в его объятьях, плечи ее дрожали. — Маюзуми, — тихо попросила она, немного погодя. — Увези меня отсюда, пожалуйста. *** — Ты начинаешь нервировать меня, мальчик… — рассердился Лео, — Мы договаривались только… — Тсс… — прошептал Куроко. — Пару минут — и мы уезжаем. Из открытого окна в темных очках он наблюдал за тем, как Кисе гуляет в больничном саду с медсестрой на инвалидной коляске. Ходить долго ему пока было тяжело, но было видно, что Кисе наслаждается выздоровлением и хорошей летней погодой. Он улыбался, говоря что-то милой медсестре, и сердце у Тецуи ликовало — если Кисе флиртует и шутит, значит, до полного восстановления недалеко. — Какое счастье… — прошептал он. — Кисе-кун стабилен. Скоро, наверное, выпишут, да? — Не знаю, — буркнул Лео, он глянул за головой Куроко и хмыкнул, — Любишь ты навести шуму, да, мальчик? Аники тебя уже заждался. Специально отпуск взял, чтобы провести время с тобой. — Я не могу сидеть в стенах… — Куроко закрыл окно, — Я устал. И меня гнетет чувство вины. Перед Кисе-куном, перед вами, перед Эриком… — Не повторяй его имя, — рассердился Лео. — Я уже говорил тебе. Он завел машину и поехал прочь от госпиталя. — Я больше не привезу тебя сюда, — сказал он упрямо. — Ты начал сходить с ума, мальчик. Пусть твой любовничек сам возится с тобой, мне это надоело. — Простите… — скромно улыбнулся Куроко. — Но я вам очень благодарен. Теперь мне намного легче. И я готов принять решение, как именно мне жить дальше. Лео с недоверием посмотрел на него, но не стал ничего говорить — слишком уж счастливым было лицо паренька. *** Аомине и Кагами вышли из здания, где только что вели переговоры. Здесь, на побережье, далеко от Токио, оказалось несложным найти хороших поставщиков дури и загнать ее по удачной цене. Дело, которое в Токио, было под контролем, здесь, на периферии, никого особо не интересовало. — Кем ты представился? — удивился Кагами. — Складно наврал, я бы так не смог. — Сказал, что я человек Котаиси, — усмехнулся Аомине, — Это наш мелкий, который служил в свое время Кисе и Касамацу. Он с ним не свяжется, инфу не проверит. Когда очнется, я успею собрать людей здесь. — Хочешь свою семью создать, да? — Кагами сплюнул. — Что за мысли у тебя, никак понять не могу… — Пошел на хуй… — зло сказал Аомине. — Нам надо жрать, нужно оружие. Мы прервали связь с Изуки и Мидоримой. Денег нет и не будет. Заработаем их сами. А дальше решим, понял? Это уже не якудза. Это просто бизнес. Если побратаемся с сильными людьми, еще и защиту получим. — Это мелко для тебя… — Кагами сел прямо на бортик, глядя на море. — Не понимаю… Ты собственноручно убил Сакурая. Ты сам выбросил телефоны и утопил авто, которое у нас было. Тебе было бы проще и меня пришить. — Ты мне еще пригодишься, — буркнул Аомине. — К тому же мы затеяли это вместе. Я уже не ищу истину, я хочу мести, понял? Мне нужны деньги. И нужна власть. Эти ребята ничтожны, но у них есть дурь и бабки. Я помогу им, а дальше буду формировать свою стену, которую не пробьют ни аники, ни Хьюга. — Я с тобой, — подумав, сказал Кагами, — В конце концов, у меня выбора нет. — И не будет у тебя выбора, придурок, — Аомине потрепал его волосы. — Пошли, напьемся. Самое время. Я устал, сил больше нет. — Если напьешься, отдохнешь, да? — Кагами рассмеялся. — Пошли, ладно. Я бы тоже расслабился. В конце концов, завтра у нас опять переговоры… — И послезавтра, и в ближайшее время, Кагами… — Аомине надел бейсболку. — Это наш шанс выжить, и я его не упущу.