Дождь начинается

Рико осторожно вошла в опустевший дом, провела рукой по стене и устало опустилась на пружинистое кресло. Усталость и одиночество — два огромных горя, которые опутали ее с ног до головы. Она не чувствовала себя защищенной, и словно вернулась в то далекое время, когда у нее не было никого — кроме нее самой — когда приходилось защищать себя иногда с оружием в руках, когда выживание было вопросом жизненной необходимости. — Я упустила все из рук, — мягко сказала она себе самой. — Все кончилось. Все кончилось уже давно, а я только заметила это. Мне нужно настроить себя, но я не могу. Она оглянулась — и только теперь поняла, чего именно ей так не хватает. Ее дети — ее милые дети… Дочка, Юмэ, милая красивая девочка с умным взглядом, которая так похожа на отца — понимающая девочка, помощница, любящая старшая сестричка… И сыночек, ее единственная воплощенная мечта — родить ребенка от любимого мужчины. Их не было рядом с ней, и Рико не знала, сумеет ли она увидеть их еще раз. — Он не причинит детям вреда, — сказал Киеши. Он вошел в комнату вслед за ней и теперь стоял у дверей, сложив руки на груди, изучая Рико, словно читая ее мысли наяву. — Каким бы он не был, он любит своих детей… — Я знаю, — Рико пожала плечами, — Я знаю, что он любит их. У моих детей есть любящий внимательный родитель — и это не я. И именно из любви к ним он может никогда не показать мне их снова. Я вела себя равнодушно и бесцельно. Я впутала своих собственных детей в эти игры. Я оставила их тут, чтобы он не творил глупостей, а оказалось, что самую большую глупость сотворила я сама. — Ты просто думала о детях чуть дальше, чем Хьюга, — Киеши подошел к ней со спины, властно положив ладони ей на спину. — Ты умная женщина, Хьюга Рико. Ты знаешь, чего хочешь и как этого добиться. Я не полюбил бы тебя, если бы ты была обычной домашней идиоткой… — Я так благодарна тебе за то, что ты выбрал меня, — скривилась Рико. — Полюбил меня… Ты настолько уверен в своих словах, милый? Можешь ли ты положить руку в ладонь за то, что ты действительно полюбил меня? Можешь ли поклясться своим сердцем? Есть ли в тебе что-то такое, что способно будет повести тебя и меня, или все, на чем зиждется твоя история, это только пламя внутри и твои собственные амбиции? — Тебе бы стихи писать, — равнодушно сказал Киеши, погружая лицо в волосы Рико. Его пальцы незаметно вытащили заколку и шпильки, и копна темных волос упала вниз — Киеши вдыхал их аромат, пока его ладонь водили по телу женщины. — Не забывай — я дал тебе все то, что у тебя есть. И я это то, что ты ценишь больше всего на свете. — Я это помню… — Рико с силой сжала плечи — больше всего на свете она хотела вырваться из рук человека, который никогда не любил ее по-настоящему, но случайный взгляд, брошенный на забытую куклу дочери, оставленную в углу, решил все за нее. Рико вспомнила — теперь она будет ночевать в этом доме одна. Скорее всего, ближайшее время, возможно, и навсегда. И кто знает, какие кошмары будут навещать ее теперь? Не лучше ли согреться в руках человека, которому она посвятила всю свою жизнь, пусть даже и ее подарок был несправедливо им оставлен?.. — Рико-сан, — прошептал Киеши, развязывая шелковые шнурки на ее оби, ладонь его уже забралась под кимоно, поглаживая ее грудь, пальцы бесцеремонно теребили ее соски, язык бесстыдно касался мочек ее ушей, мягкий лживый голос забрался в самую душу. — Рико-сан, — шептал он снова и снова, и она будто бы вернулась в то далекое время, когда их связь была чем-то драгоценным и неразрешенным — когда она только вышла замуж и родила дочь — Хьюга был занят своими делами, а Киеши бросал на нее неприкрытые взгляды прямо посреди собрания или общего обеда, осторожно проводил языком по нижней губе, не сводя глаз с ее шеи, или слегка касался ее ладони, проходя мимо, так, чтобы этого не заметил никто, даже ее служанки. Она словно вернулась в тот далекий вечер, когда он пришел к ней в спальню, после очередной стычки с мелкой бандой, из которой Сейрин вышли победителями. Хьюга и его соратники пили в розовом клубе, окруженные продажными женщинами, зализывая раны и хвастаясь своими подвигами, а она, покормив дочь грудью, терпеливо ждала его возвращения — но вместо пьяного мужа к ней пришел Киеши. Его одежда была мокрой от дождя — он бежал к ней от больших ворот, оставив там машину, его волосы вились, на лице была щетина, на пальцах запеклась кровь. Он пришел к ней и встал у порога, испуганный и замерзший, как бы не зная, имеет ли он права подойти к ней — и тогда она сама подошла к нему, в ночном халате, с распущенными волосами, подошла, потому что тогда точно поняла — она не мужа ждала, а Киеши, и не мужа она любила, а именно его. Рико вспомнила, что он овладел ее прямо на ковре, на ковре в спальне, просто повалил ее туда и задрал ночную рубашку — и это было именно то, чего она хотела. Ей не пришлось соблазнять его как мужа, чтобы получить его внимание, Киеши овладел ее, словно это была его единственная мечта, он покорил ее — и она полностью погрузилась в его объятья, и это было лучшее, что произошло с ней в жизни. Вспомнила она и те короткие встречи, украдкой, иногда опасные и нежданные — за дверью, где шло собрание вакагасира, за праздничными столами, в туалетных комнатах, в дешевых отелях. Везде, где их заставала страсть, они шли друг другу навстречу — она готова была отдать свое сердце, вынуть его из груди, лишь бы Киеши был доволен. А потом бесстыдно счастливые они возвращались за общий стол, где на них подозрительно смотрел Изуки, и на ее шее оставался алый след, а один из ее чулок был в кармане у Киеши… Вспомнила она и свою беременность — когда прямо после двухдневной поездки на Хоккайдо по делам семьи, где она позволяла Киеши Теппею то, что никогда не позволяла мужу, ее нещадно рвало, и матка скручивалась узлом, словно мечтая избавиться от плода греха — а она терпеливо позволила мужу взять себя, чтобы потом выдать ребенка за его собственного. Как нежно и заботливо она сохраняла эту беременность, стараясь любой ценой спасти ребенка Теппея, ведь это плод их любви, его сын. Как долго она рожала мальчика — мечтая только об одном, преподнести сына любимому мужчине и услышать, наконец, те самые слова от него — что он любит ее, что им пора быть вместе. Вспомнила она и свое разочарование от его равнодушия к ребенку, Киеши не замечал своих глаз у мальчика и не сразу запомнил его имя. Вспомнила она и то, как он терпеливо учил ее искусству предательской игры, как долго готовил он ее к тому, чтобы она своими руками разрушила то, что строила долгие двенадцать лет. Рико все это вспомнила, словно это произошло с ней прямо сейчас — и словно очнулась. Глаза ее широко открылись, к ней снова вернулся слух — и она снова лежала на том же ковре в той же спальне, на ней грузно развалился некогда любимый ею мужчина, который жадно овладевал ею, снова и снова. — Рико-сан, — стонал она. — Моя Рико-сан… Как только все это закончится… Мы с тобой начнем все заново. Я и ты, никто больше. «А про моих детей ты не помнишь уже?» — пронеслось в ее голове, и Рико с жалостью посмотрела на Киеши, который при всех своих достоинствах был не тем благословенным богом человеком, которым она его когда-то считала, и ей вдруг стало неприятно и больно за те чувства, что она к нему испытывала. Она покорно отдавалась ему, позволяя трогать себя, позволяя кончать внутрь себя, как он и любил, стараясь пометить эту женщину даже изнутри, оставив свои следы везде. Спокойно дождалась она того момента, когда он сполз с нее, села на ковер и натянула на себя нижнее кимоно. Все ее разбросанные мысли вновь встали на свои места. Больше никаких вопросов и никакого одиночества. Она вдруг отчетливо и ясно поняла, за что она боролась все это время и чего на самом деле желала. — Ты должен найти Хьюгу-сана и моих детей, — сказала она, одеваясь. — Ты должен вернуть их мне. — Я сделаю все, что смогу, — промурлыкал тот ей на ухо. — Я обязательно сделаю все, Рико-сан, но ты должна доверять мне. — Прости, но доверять мне теперь некому, Теппей… — Рико собрала волосы и посмотрела на него с жалостью. — Завтра вести о том, что оба кумите двух влиятельнейших семей покинули свои ставки, появятся везде. Это будут обсуждать на каждом углу — и мы уже не сдержим никакие слухи. Если Изуки сможет найти достойное объяснение партнерам, мы выиграем немного времени — но нам нужно вернуть до этого срока Хьюгу, чтобы после показать его всем нашим соратникам. Если Хьюга выступит отдельно от нас, мы потеряем наше преимущество. — Я обещаю тебе, что найду его, — сказал Киеши. — Я ведь говорил тебе о том, что у меня есть козырь в рукаве. Я воспользуюсь им. Вероятнее всего то, что нас попробуют обойти в связи с тем, что два ублюдка сбежали из своих клеток — но я уже предпринял все необходимые меры, чтобы им не с кем было объединиться. Он просиял лицом, словно начищенный пятак. Попробовал обнять женщину, но она легко отклонила его руки. — Такао из Тейко поможет мне устранить Кагами и Аомине… — сказал он. — С их смертью одна из больших угроз будет удалена от нас с тобой. А дальше я займусь небольшим оружием, которое поможет мне держать Акаши в узде… — Ты о Куроко Тецуе говоришь? — устало спросила Рико, но тут же кивнула. — Я знаю, что он жив. Если он у тебя, то это большое преимущество… Береги его. — Он у меня, — покривил душой Киеши. — Разумеется, я надежно охраняю его… — он вспомнил о тревожном звонке Алекс, но решил пока не говорить о том, что парень потерялся. — Поверь мне, я сделаю все, чтобы наш план был успешным. По крайней мере, это то, чего я безумно хочу. — Пусть так… — Рико встала, поправив прядь волос, с жалостью посмотрев еще раз на куклу дочери, оставленную маленькой хозяйкой в углу. — Пусть это все сбудется. Обещай мне, что притворишь в жизнь наши планы, Теппей. Большего я не желаю. Она и самой себе сейчас казалась тоже куклой. Одинокой и сломанной, брошенной в темном углу.