Дождь начинается

Киеши и Изуки сидели возле тела Рико и не позволяли себе отойти хотя бы на минуту. Глубокая вселенская скорбь окутала обоих — они потеряли смысл бытия любого якудзы, они потеряли свою анее-сан. Еще вчера она махала им рукой и ворчала по поводу несбывшихся планов. Изуки запомнил то, что он впервые нашел на ее оби неразглашенные морщины — знак того, что она потихоньку теряла свою хватку, слишком сильно беспокоилась о делах и о своих потерянных детях. Она советовалась с ним и все равно тосковала внутренне — когда Изуки отвез ее домой, она расплакалась в машине не то от усталости, не то от злости. Они мало говорили, почти никогда не вспоминали Хьюгу, словно и не существовало его в жизни Сейрин — и все-таки для Изуки она была тем же символом потерянного прошлого, и он, Изуки, хотел сохранить ее. И вот теперь у него ничего не получается без нее. Отдала так мало своей семье — и там много забрала с собой в лучший мир. Он думал об этом и не замечал крупные слезы, снова и снова наворачивающиеся на глаза. Он тосковал по ней. И еще больше тосковал по Хьюге. Некое подобие чувства вины охватило его — он не смог уберечь его детей, его самого, его жену. Теперь пути назад у Изуки уже точно не было. Он мог пойти только вперед, не оборачиваясь, чтобы хоть как-то оправдать то, что он уже совершил Киеши не моргая смотрел на белую ткань, под которой скрыли лицо его главного партнера. За долгие годы он привык полагаться на Рико, считал ее своим другом, своей историей. Никто никогда не был ему так дорог, как она, по крайней мере так ему казалось. Рико была предана ему, Рико делала все, что он говорил. Рико любила его. Рико родила его ребенка, хотя рисковала не просто своим браком — рисковала своей жизнью, Хьюга никогда бы не простил ей предательства. Рико убивала ради него. Рико ввязалась во всю эту авантюру. Рико верила ему. Она только совсем недавно стала относиться к нему холоднее, но в том нет ее вины, Киеши это хорошо знал. Лишенная своих детей и своего статуса, она отреагировала как обычная женщина — стала искать виноватых. И единственный, кого она могла обвинить, был он, Киеши. И вот теперь она продолжила жить ради него — она пожертвовала собой. Преступник отобрал ее жизнь, жестоко и вероломно, преступник лишил его самого важного. — Изуки-сан привез ее домой к одиннадцати вечера, — рапортировал Коганей, сидя поодаль. — Она поужинала, прислуга сказала, что выбрала мио-суп, салат из водорослей и рыбу. Выпила бокал вина и приняла ванну. Прочитала пару страниц книги — мы нашли закладку в томике. Легла спать около часа ночи. В доме была прислуга и охрана — охрану застрелили на месте, убийца вошел через парадную дверь. — А прислуга? — Изуки словно очнулся. — Она ничего не слышала? — Сейчас в доме только две горничные, няню и слугу детей она рассчитала неделю назад, — Коганей посмотрел в бумаги. — Горничные остались живы, потому как ночевали в гостевом домике. Рико-сан сама запретила им беспокоить ее. Они ничего не слышали, только звук отъезжающей машины. Убийцу им застать не получилось. — Тогда кто же нашел тело? — удивился Изуки. — Штатный доктор сказал, что ее убили всего два или три часа назад. — Младшая горничная, Йоко-сан, — Коганей задумался. — Она встала выпить воды и увидела, что у ворот все еще горит свет. Решила проверить, не приехал ли кто, нашла тела охраны, подняла шум и побежала к своей хозяйке. Она и вызвала Митоби, его номер был у всей прислуги, как у главного вакагасиры, и скорую помощь. — Ей нельзя было ничем помочь? — с сожалением спросил Изуки. — Если бы врачи прибыли бы раньше, быть может… — У нее три пулевых ранения, — сухо сказал Коганей. — Но умерла она от самого первого. Пуля пробила ей сонную артерию, захватила нервы, мгновенно парализовав ее, так что боли она не почувствовала… Это, конечно, не утешает совсем, но все же хоть что-то. Вторая пуля попала в грудную клетку, третья… — Заткнись, Кога, — зло выкрикнул Киеши. — Тебе словно удовольствие доставляет расчленять свою хозяйку! Побольше уважения к ней! Она наша анее-сан! И это твоя вина, в том числе, что ее больше нет. — Успокойся, — Изуки обернулся. — Киеши-сан, веди себя как мужчина. Я понимаю твое горе, но Кога докладывает нам обоим. Нам предстоит найти ее убийцу и отомстить ему или ей. — А что его искать? — Киеши поднялся с места. — Это может быть только тот, кто ненавидел Рико больше всего на свете. Тот, кого она предала, тот, кого предали мы все. Это точно Хьюга, его почерк. Он мог бы ослабить бдительность охраны, они могли бы сами впустить его. Это Хьюга. И он ответит за ее смерть. — Если это так, — заметил Изуки. — Тогда нам с тобой нечего предъявить Хьюге-сану. Он имел и мотив, и моральное право так поступить. Хотя я сомневаюсь, что он стал бы убивать охрану. Это все наши ребята, они хорошо служили и ему. — О каком праве идет речь, Изуки? — Киеши недобро посмотрел на него. — Защищаешь убийцу? Убийцу собственной жены? — Я не защищаю его, — Изуки хмыкнул. — Я жалею о нашей утрате. Но Хьюга-сан понял, что Рико-сан его обманывала. Сообщи он это всем, вынеси он это на суд общественности — он имел бы право поступить так с ней. В лучшем случае, ее бы просто выгнали из семьи, отобрав у нее все, а в худшем — ее бы ждала смерть. Она предала его как мужа и как кумите. Мы с тобой лично его взяли под арест, лишили его титула, решали его судьбу… — Смерть Рико на его руках в любом случае, — Киеши подошел к мертвой и коснулся ее холодной руки, выглядывающей из-под простыни. — Она вчера просила меня найти его, и я ее просьбу выполню. Я верну Хьюгу в этот дом и заставляю ответить за смерть Рико. — Что теперь будет с нами? — Кога слушал их разговор задумчиво. — Рико-сан была главой семьи, пусть и номинально. Наш ждет судьба Тейко. Наши партнеры начнут нервничать, если мы не представим им в кратчайшие сроки гарантии и нового кумите. — Об этом можешь не беспокоиться, — Киеши усмехнулся. — Новым кумите буду я. Кроме меня больше некому… — Я не согласен, — Изуки рассердился. — С какого дня ты у нас стал голосом Сейрин? Ты не кумите, Киеши, и не подходишь на эту роль. Это твоя вина, что мы попали в эти неприятности, твоя вина в том, что Хьюга-сан пропал, твоя вина в том, что творится с Тейко, и, если хочешь знать, я считаю, что смерть Рико-сан тоже твоя вина. — Вот как? — Киеши подошел к Изуки. — Ты стал разговорчивым и смелым. Принимаешь решения, делаешь выводы. Я тобой горжусь. И кто же тогда будет главой семьи? Ты, наверное? Себя-то ты считаешь очень достойным… — Это решит Сейрин, а не ты и не я, — Изуки не дрогнул. — Если выберут тебя, я смирюсь. Но просто так идти под твое руководство я не буду. Я не уважаю тебя и не горжусь тобой. Ты вызываешь у меня много эмоций, и все они отрицательные. Я никогда не пойду за тобой просто так, и… — С тобой все ясно, Изуки, — Киеши сплюнул. — С тобой давно уже все ясно. Можешь не продолжать весь этот бред. Завтра после похорон Рико-сан, мы соберем вакагасира и примем решение относительно места кумите. И будь уверен — тебе придется признать им меня. Если, конечно, ты не захочешь ничего изменить и повторить судьбу Рико. — А что насчет вскрытия? — Кога внимательно посмотрел в спину уходящему Киеши. — Было бы лучше оставить ее тело неповрежденным? Хватит осмотра или же… — Она умерла, следовательно, ее тело нужно будет вскрыть, — сказал Киеши, не оборачиваясь. — Самой Рико-сан в этом теле больше нет, о ее чувствах можно не беспокоиться. Вскрытие может прояснить подробности ее убийства… Глупый вопрос, Кога, глупый… — Слушай, у тебя ведь есть сердце, — сказал Изуки, не выдержав. — Ты вроде как ее любил… Неужели не можешь отпустить ее целой? Оставить хотя бы оболочку неповрежденной? Неужели у тебя нет жалости к ней? К ее детям, в конце концов? — Я ее действительно любил, — Киеши сплюнул. — Но она оставила все самое тяжелое мне. — Это только тело, Изуки, оставь свой романтизм. Я найду ее убийцу — это будет гораздо лучше слез и панихид. И отомщу за нее — это будет доказательством моей любви к ней. Он вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Слезы и ненависть душили его. *** Момои лежала на кушетке, пока молодой врач водил по ее животу датчиком УЗИ. Ее ребенок будто бы не чувствовал ни ее травм, ни ее переживаний — крошечная козявка на экране жила своей жизнью, росла и развивалась. Она осторожно коснулась живота ладонью — совсем скоро он начнет шевелиться, ее ребенок. А потом появится на свет. Сможет ли она стать хорошей матерью ему?.. — Ваш ребенок растет, кровоток не нарушен, — врач улыбнулся. — Сердечко бьется хорошо. Плацента тоже в порядке. Срок — пятнадцать недель. Через пару недель начнете чувствовать шевеления. — Значит, я все еще беременна? — усмехнулась Момои. — Ваше падение навредило только вам, — сказал врач. — Так устроен женский организм. Он бережет не рождённого ребенка. Хотите, чтобы я сделал пару фото? — Нет, — девушка отмахнулась. — Мне все равно некому их показывать. Родится — сфотографирую его сама. — А будущий отец? — врач мирно улыбался. — Если хотите, я могу запустить его и показать ему ребенка… Пол пока под вопросом, но… — Будущий отец к нам сегодня не приходил… И вчера тоже, — с грустью сказала девушка. Маюзуми действительно не навещал ее после того, как узнал о ее изменах. — Быть может, он и вовсе забыл о том, что у меня будет ребенок. — Здравствуйте, доктор, — услышала она, — Могу я поприсутствовать? Она обернулась, с удивлением глядя в лицо вошедшему. Вакамацу, выглаженный, одетый с иголочки, вошел и внимательно посмотрел на нее. Он сел рядом на стул и взял ее руку в свои. — Конечно, — рассеянно сказал врач. — Но кто вы? — Я будущий отец ребенка, — мирно сказал тот. — Хочу узнать, кто у меня родится — сын или дочь…