Дождь начинается

Киеши брезгливо прижал к губам носовой платок — его мутило не хуже беременной Момои, но в таком смраду это было неудивительно, запах стоял отвратительный — смесь горелой плоти, рвотных масс, крови, копоти… Аккуратно пройдя через растянутую ленту, он кивнул офицеру полиции, который дал специальное разрешение для его визита сюда. Якудзу тут, конечно, никто особо не ждал, но он обязан был первым увидеть место преступления. Изуки уже ждал его, предусмотрительно надев респиратор. Он был один — никого рядом с ним теперь не было и не будет уже. По глазам Изуки было хорошо видно, что свое горе он переносил в одиночку и стойко. — Сколько тел? — спросил Киеши, оглядывая то, что еще час назад было закрытым клубом. — Раненные? Пострадавшие? — Двенадцать человек, — сухо отозвался Изуки. — Все опознаны. Никого из посторонних там нет. Восемь ребят наших, охранник, официантка, танцовщица из клуба и администратор. Их семьи, скорее всего, подадут иск. — Оплати похороны и затраты, — Киеши сглотнул судорожно, чтобы справиться с приступом рвоты. — И возвращайся в офис. Я собираю всех наших людей. — Ты даже не спросишь, кто там из наших людей? — Изуки медленно поднял на него горящие от гнева глаза. — Ты, кумите, аники или как там тебя… Сегодня взорвали твой клуб с твоими людьми, а ты собрания собираешь? А кого ты соберешь? Меня? Себя? Кого еще? Ты даже не знаешь, кого мы потеряли в этом теракте… — Я знаю… — Киеши обернулся, глядя на Изуки. — Я знаю, что Митобе, Коганей и Цучида погибли. Но что ты хочешь от меня, друг? Я буду оплакивать их, когда отомщу… А сейчас я и так раздавлен. Наша семья терпит поражения, мы теряем важных людей. Не время плакать, Изуки-сан. — Для тебя самое время, аники, — с нарочитым уважением сказал Изуки. — Для тебя. Если бы ты остановился хотя бы на мгновение и оплакал хотя бы кого-нибудь из нас, время поработало бы на тебя. Но ты торопился, ты ведь так мечтал поскорее догнать и перегнать Тейко — и теперь наш аники потерян, его дети исчезли, его жену убили, а его подчиненные… — его лицо скривилось, но он справился с собой. — Ты винишь во всем меня? — Киеши усмехнулся. — Ты ведь у нас невинное дитя, так? Не принимал участия ни в чем. И вообще ты воин справедливости и добра. Я любил и Митобе, и Когу, и Цучиду… Мне жаль, что так с ними произошло. Я найду их убийцу и… — Все тут присутствующие знают его имя, и ты знаешь тоже, — Изуки снял респиратор и присел на корточки, потирая лицо руками. — Кагами Тайга вырезает своих врагов, бывших друзей и братьев. Это он, кроме него некому было сделать это. Но что ты будешь делать? Ты упустил его из своих рук, создал для него мотив для мести, а теперь будешь строить из себя хорошего аники… — Ошибаешься… — Киеши с жалостью посмотрел на Изуки. — Вот поэтому аники должен быть я, а не ты. У тебя кишка тонка, Изуки, ты трус и слабак. Ты, возможно, и хотел бы поступить так, как я, но у тебя никогда смелости не хватит. Ты можешь только хорошего из себя корчить, да и то получается плохо, раз уж ты не помог Хьюге, а остался со мной. Но ты не беспокойся… Я действительно настоящий аники, и я тебя не брошу. Я отомщу Кагами и всем, кто пытается разрушить нас. Я не зря всю эту игру затеял, я буду стоять до последнего. Можешь мне поверить. — Кагами работает на Хьюгу, это же ясно, — Изуки устало качался, разглядывая следы сажи на пальцах. — Кто знает, может, я и есть следующий в его списке. Бог верит, я не против… Я устал… Пусть меня убьют, наконец, и моя агония закончится. — Не веди себя как ребенок, — рассердился Киеши. — Ты не умрешь! Не сейчас, по крайней мере. Будь мужчиной и помоги мне! Сделай хотя бы то, на что ты годишься, похорони ребят по достоинству… Помоги их семьям, это ведь как раз то, чего бы ты хотел, так же? А я все сделаю сам… Сегодня будет собрание, на котором я объявлю важные новости для семьи. Мы проиграли битву, но война еще идет, Изуки. Можешь мне поверить, проигрывать я лично не собираюсь. Он отвернулся, тяжело дыша, быстро взяв из рук охраны свое пальто, и покинул место, оставив Изуки одного. Его помощники топтались позади него, не зная, как лучше помочь вакагасире, особенно после этой уродливой сцены, разыгравшейся прямо на месте гибели его лучших друзей. — Он прав, — неожиданно сам себе сказал Изуки. — Этот мерзавец прав. Я ничем не лучше него самого, я такое же дерьмо, как и он сам. Более того — я виноват перед ребятами… Я словно сам убил их, закопал живыми. Мне ничего не остается, как только поправить эти ошибки. У меня нет иного выбора. Он отчетливо вспомнил похороны Рико — последний вечер, когда его ребята были живы. Коганей переживал за детей Хьюги, советовал поскорее заняться их поисками, молчаливый Митобе принимал соболезнования, а всегда собранный Цучида отпрашивался, чтобы навестить свою невесту — теперь уже он никогда не сделает ее своей женой… В глазах у Изуки снова поплыли круги, отчаяние сжимало сердце ледяной рукой — во что они с Мидоримой превратили свою семью? Чего они добились? Они так мечтали о переменах, о справедливости, о возмездии, а вместо этого они собственными руками убили тех, кто был им дорог, и теперь не было даже шанса исправить все это. Изуки с ужасом подумал о тех, к кому Кагами еще принесет свою месть, кого он бесстрастно лишит жизни по собственным мотивам и принципам, и ему стало больно от мысли, что он виновен во всем этом не меньше других, а то и больше. — Я должен поговорить с Мидоримой, — промелькнуло в его голове. — Я должен остановить это безумие. Мы с ним начали эту войну, с нашей легкой руки этот мерзавец Киеши получил власть, значит нам и решать эту проблему. Пока мы не перебили друг друга, пока не уничтожили то, что еще осталось, я должен поговорить с Мидоримой. Кагами из клетки выпустил именно он. И то чудовище, что убивает наших людей, создали мы. Теперь у нас нет другого выбора, кроме как остановить все это безумие. *** Киеши еще у ворот Тейко увидел Такао, и лицо его осветила неприятная улыбка. Он был счастлив иметь дело именно с этим парнем, к которому он имел подход — и он подумал, что если бы был приверженцем нетрадиционной любви, вероятно, он испытал бы страсть к нему. Такао был бы в его вкусе — он умен, интересен, лжив в меру, симпатичен внешне, а еще он отчаянно желает войти в историю семьи. С Такао можно иметь дело — у него рыльце в пушку — зато руки по локоть в крови, и он не стесняется признать этот факт. То, что Такао поддержит его игру, для Киеши не было тайной. Он прекрасно знал — такие люди, как Такао больше всего ценят свое удобство и свое довольствие, а значит, он полностью поможет ему в воплощении своего плана. И никак иначе. — День добрый… — кивнул тот, прищурив глаза. Такао встречал Киеши, как и положено хорошему помощнику своего аники. — Мои ребята убиты, — отчетливо сказал Киеши. — Я пришел сюда говорить с Мидоримой. — Мы обо всем знаем, — кивнул Такао. — Маюзуми-сан и Мидорима-сан примут вас. Они поравнялись, и Такао еле заметно улыбнулся — Киеши почувствовал напряжение и неприязнь, но быстро справился со своими чувствами. Плевать на личные симпатии, сейчас важнее всего наладить отношения с союзниками. Такао поможет ему сесть на трон Тейко, руками Такао он окончательно сокрушит своего главного врага — Акаши Сейджуро, а за прочее можно и не волноваться. — Ты говорил ему? — тихо спросил он, Такао покачал головой. — Правильно, еще рано пока… — Ты пришел сюда, чтобы самому сказать то, что он хочет, так? — спросил Такао. — Мой аники ничего не знает, но вероятно ожидает от тебя нечто подобное. Он умен. — Но не умнее тебя, так? — Киеши нахмурился. — Если Мидорима примет мое предложение, у меня развяжутся руки. Я подпишу контракт и начну второй акт своей пьесы. И ты поможешь мне, так? — Ты еще не спросил меня, чего я хочу… — негромко сказал Такао. — Ты станешь кумите Тейко, мой аники — кумите Сейрин, а меня, наконец, оценят по достоинству, и я получу то место, которое и должен был иметь всегда. — Я сделаю тебя вакагасирой сразу двух семей, — сказал Киеши. — Деньги, недвижимость, бизнес — все это будет твоим. Идет? Если же у тебя конкретное предложение — говори, я с радостью дам тебе то, что ты заслуживаешь. Но для начала у меня к тебе задание… Выполнить его можешь только ты. — Я слушаю… — Такао усмехнулся. — Что именно? Наркотики, деньги? — Найди мне информатора, который работал и на меня, и на вас… — сказал Киеши. — Тот парнишка, скрывающий лицо. — Хочешь задание ему дать? — удивился Такао. — Информаторов пруд пруди… — Он слишком много знает, — серьезно сказал Киеши. — Слишком много. Именно он может угрожать нашему будущему. Этот парень заигрался, он должен умереть, Такао-кун. Разберись с этим. Моим ребятам я такое доверить не смогу, но тебе… — Я должен обдумать все это… — Такао открыл дверь перед Киеши. — Входи… — Он не войдет в дом, пока не поговорит со мной, — услышали они оба рассерженный голос со спины, заставивший их обернуться. У подъехавшего черного бенца стоял свирепый от гнева Химуро со взъерошенными волосами и пиджаком в руках. — Что ты тут делаешь, Химуро-сан? — удивился Такао. — Разве ты… — Только я тут задаю вопросы, — перебил его обычно вежливый Химуро. — Куда вы оба дели Ацуши? Что вы с ним сделали? — О чем ты? — удивился Такао. — Разве он не твой аники? Вы же вышли из семьи, откуда нам знать, где он? — Он пропал… — потухшим голосом сказал Химуро. — Он пропал вчера ночью — и только вы оба можете быть причастны к этому!