Дождь начинается

Мидорима работал — долго и упорно готовил тот документ, что мог и должен был дать надежду ему и его людям. В него он вложил все свое вдохновение и все свои желания, на которые он, впрочем, права теперь не имел. Но даже если и так — шанс у него был, по крайней мере, ему хотелось в это верить. Он еще сам до конца не понял, куда ему идти, но встреча с Изуки позволила на многое открыть глаза. Мидорима понимал, что совершенные ошибки навсегда изменят его жизнь, но отчаяние Изуки, потерявшего своих друзей, своих младших братьев, призрачно намекнуло — это его ближайшее будущее, если он не остановится, если не переосмыслит свое поведение. К тому же он прекрасно помнил тот утренний разговор Такао и Киеши, который случайно услышал. Сомнений тоже больше не было — Такао готовился предать его, защищал свои интересы, и теперь Мидорима больше не мог ему доверять. Он представлял раньше, что такое может произойти — почему бы и нет — Такао обычный смертный, простые человеческие страсти, типа власти, похоти и голода, должны были быть ему знакомы. К тому же он отчаянно стремился сделать Мидориму важной персоной не только из огромной любви к нему, но и ради себя самого — это не было для Мидоримы новостью. Он отлично знал и чувствовал — Такао был с ним по собственному желанию, но не без расчета, и эта простая весть причиняла ему боль. Если бы у Мидоримы был выбор — вернуться в то утро и остаться в постели, чтобы не рушить себе жизнь, возможно, он именно так и поступил бы. По крайней мере, порой он отчаянно мечтал об этом. Они были вдвоем с самого начала — и оба об этом знали. В самые редкие минуты, когда они предавались страсти или просто говорили друг с другом обо всем на свете, Такао отчетливо формулировал важнейшую идею для Мидоримы, в которой не было неопределенностей или ошибок. У него, Мидоримы, есть только он, Такао, так же, как и у Такао есть только Мидорима. С них все началось, ими же и закончится. Они вошли в эту игру не просто так, они планировали заранее, что закончат ее — и знали, чем им это все обернется. А еще они отчаянно желали дойти до самого конца без сожалений. Столько людей отдали все, что у них было, поверив в идиотский план Такао и Момои, но Мидорима и Маюзуми обязаны были возместить любой ущерб, включая моральный. И в этом и было отличие управленцев от простых смертных. И вот теперь Мидорима остался один. Иносказательно — мир перевернулся и отказался от него. Пусть так, ничего странного в этом, в принципе, нет. Даже это можно будет пережить, думалось ему. Будь на месте Такао кто угодно, он бы не обратил даже внимание — просто посочувствовал бы себе и принял бы меры. Но предателем стал тот, с кем ты делил постель и свои планы, а это уже было больше, чем просто неприятность. Случись это раньше, Мидорима постарался бы вызвать Такао на разговор и вытряс из него бы всю душу. Он бы говорил с ним неделями, но добился бы признания вины, сожаления и новых решений. Он бы обязательно понял, что толкнуло Такао на бесчестье, принял бы его извинения, а потом бы бурно примирился с ним, ради того, чтобы не потерять единственного дорогого ему человека в этом дрянном городе. Но Мидорима уже многое потерял, возмужал и постарел за последние полгода, и больше не мог ждать Такао впереди себя. Он и без того сделал все, чтобы Такао поверил — для него это важно и нужно, но если Такао ставит все это под сомнение, Мидорима должен — не ради себя, а ради будущего Тейко — избавиться от него. Только как поступить в этом случае? Убить его — нет, на такое Мидорима идти не хотел. Выгнать из семьи — он пойдет к Киеши и станет в три раза опаснее, потому что у него появится мотив мстить. Просто отдалить от себя — похоже на женскую истерику, но Мидорима никогда бы не позволил себе такой поступок. Оставалось только одно — играть роль незнающего и уставшего кумите, позволять Такао водить себя за нос, пока он будет вести свою игру, жить обычной жизнью, где не будет ничего особенного. — Мой кумите тут… — пробормотал Такао, вваливаясь в темный кабинет. — Работаешь, Шин-чан? Я принес тебе выпить… — Я занят, — Мидорима нахмурился, но предусмотрительно закрыл крышку ноутбука. — Работы много. И алкоголь я не пью теперь — язва обострилась. — Тогда я принесу тебе чай, — тут же согласился Такао. — Или попросить Юри сварить тебе кашку на молоке? Сделаю все, что ты хочешь, Шин-чан, и не только… Он ехидно улыбнулся, прижимаясь к нему бедром — маленькая грязная лживая шлюха — но Мидорима не почувствовал ничего, кроме раздражения. Такао должен был понять, что он недоволен им, он ведь так хорошо изучил его, Мидориму, за эти годы — почему же теперь он отчаянно латает огромную прореху в их отношениях и не пытается даже идти дальше? Веди он себя достойнее, Мидориме было бы проще, возможно, его боль прошла бы, уступив место холодному расчету, но обидно было понимать, что для него, для Такао, Мидорима просто идиот, которого можно так долго водить за нос, учитывая то, что именно он когда-то первым поверил в него. — Ничего я не хочу, — отмахнулся Мидорима. — Ты не моя жена, чтобы носить мне подносики… Займись работой, Такао, если хочешь помочь. У семьи столько проблем, мы в большом кризисе, а ты не пытаешься даже хотя бы сделать вид, что решаешь их. — Я решаю, — лениво сказал Такао. — Но мое место рядом с тобой. — Твое место сейчас рядом с твоими людьми, — рассердился Мидорима. — Я тебя сделал вакагасирой, если ты забыл! В конце концов начни все заново! Иди и представься им, возьми в руки бразды правления, устрой пирушку, наладь контакты! Не мне тебя учить! — Я все это сделаю завтра, — как и обычно, Такао уходил от открытого конфликта. — Завтра с утра я буду самым лучшим вакагасирой, друг мой. Но сегодня я буду с тобой, и это не обсуждается! Я твой партнер, и ты не можешь без меня. К тому же я был бы не против, если бы ты тоже по мне немного хотя бы скучал. — У меня нет на это времени, — сердито сказал Мидорима. — Я, если ты не заметил, пытаюсь вытащить семью из кризиса. Скоро нам банально будет нечего есть. — Ты утрируешь, — Такао устал возиться возле него и сел на стул напротив. — Мы скоро выберем нового главу, он снимет с тебя тяжкий груз. Начнем все заново. Долгов у нас немного, бизнеса больше. С новым руководством пойдут и инвестиции. Кто-то из старших начнет вкладываться в наши точки, они расширятся, прибыли будет больше, намного больше. Поднимем голову с пола, станем влиятельными людьми. У Сейрин проблем побольше будет теперь, учитывая, что за ними объявлена охота. — А почему тебя волнуют проблемы Сейрин? — спросил Мидорима. — Ты и с ними дела ведешь? — А ты ревнуешь, Шин-чан? — восхитился Такао. — Я так и знал! Не переживай, люблю я только тебя и никого больше. — Дело не в любви вовсе, — Мидорима пожал плечами. — Используешь ты тоже только меня. Играешь мной, как тебе захочется. Мне интересно, ты когда-нибудь бываешь со мной искренним, Такао? — Бывают, — в тон ему ответил он. — Пойдем в спальню, покажу… — Я не буду сегодня спать с тобой, — Мидорима зевнул. — Много работы. Как твоя работа, кстати? Ты должен был найти Мурасакибару, и… — Я его не нашел, — Такао нахмурился — его искренний порыв остался незамеченным, — Но я в поисках. Я не особо верю, что с ним могло произойти что-то. Ты отлично знаешь Мурасакибару-сана, он самоуверенный и слишком сумасшедший. Вполне мог что-то придумать или сорваться куда-нибудь. — Он не сделал бы этого, не сказав об этом Химуро, — буркнул Мидорима. — Химуро для него самый важный человек на свете. Он знал бы, если бы Мурасакибара исчез бы куда-нибудь по делам. — Но он даже не член Тейко теперь, — сказал Такао. — Он сам ушел из семьи, зачем же тогда нам искать его? Может, он это специально? Или это ловушка? Пытается отмыть оффшоры свои… А кстати неплохая идея, я бы на его месте так и поступил бы. — Ты бы точно так поступил… — вздохнул Мидорима. — Но послушай, я не спрашиваю твоего мнения на этот счет. И меня мало волнует то, как ты будешь искать его — но я обещал Химуро, что разберусь с этим делом, и я свое слово сдержу. Мурасакибара, как и Кисе, Аомине и Маюзуми, мои братья. Я несу ответственность за них, потому что именно я увел их из семьи. — Есть у меня одна наводка, — неохотно сказал Такао, ощутив холод в словах Мидоримы. — Но я не особо доверяю источнику, этому скрытному информатору. — А что в нем такого? — поинтересовался Мидорима. — Не доверяю и все, — упрямо сказал Такао. — Но он сообщил, что машину Мурасакибары, которая пропала видели в пригороде. И неоднократно. Я подал туда заявку, вдруг он там с женщиной или на отдыхе. Завтра хотел отправить ребят проверить. — Ты поедешь сам, — серьезно сказал Мидорима. — Это дело семейное, и я поручил его тебе лично. Не перепоручай его никому. Найди Мурасакибару и привези его обратно или убедись, что он в безопасности. Это твое задание. — Хорошо, аники, — хмыкнул Такао, поднимаясь с дивана. — Раз ты так хочешь от меня избавиться. Поеду сам. Но может все-таки передумаешь? Пойдешь в душ и в постельку? Я тебя согрею, мы давно не были вместе… — Не сегодня, — отмахнулся Мидорима, косясь на свой ноутбук. — У меня много работы. — Хорошо, — Такао подошел к нему, подставив губы для поцелуя, не получив его, легко развернулся и ушел к двери. — Спокойной ночи, Шин-чан, — добавил он. — Дай мне знать, когда сам захочешь видеть меня. — Возможно, никогда не захочу, — вздохнул Мидорима, когда за Такао закрылась дверь. — Прости, Такао.