Дождь начинается

Мидорима был не в духе — утро выдалось не самым простым. Сначала вереница адвокатов и прочей, помешанной на документах челяди, затем заявились поставщики, которым было плевать на траур в семье, их волновали только оплаченные им счета. В довершении всего Маюзуми заявил ему о побеге Вакамацу и Момои, а также о том, что Аомине исчез, и это было самой страшной проблемой. Случись это вчера еще, Мидорима немедленно вызвал бы к себе Такао и спросил бы с него по всей строгости, однако теперь, после их кратковременного примирения, он так поступить с ним не мог. Оставалось только ждать — и разрешить Маюзуми объявить о поиске беглецов и награде за их головы. Мидорима знал и том, что акционеры не долго позволят ему прохлаждаться в покое. Убит его последний вакагасира, его главный друг, и ему нужно будет мстить за смерть Мурасакибары, мстить так, чтобы мир якудза был доволен. Само по себе все эти конфликты и распри осточертели ему, Мидорима загибался от усталости, он хотел только одного — упасть лицом в кровать, обняв теплого Такао и уснуть, желательно навсегда. В разгар его короткого перерыва, когда он с наслаждением заказал себе неплохой обед в ресторане, предвкушая хотя бы час свободы и тишины, раздался звонок, который прервал его идиллию. — Господин Мидорима, — вышколенный секретарь говорила кратко и вежливо. — Вы не могли бы приехать в офис, пожалуйста. Требуется ваше личное присутствие. — Акаи-сан, — раздраженно сказал тот, отложив вилку. — Я только что заказал себе свой обед. Это мое законное время, которое я хочу провести за приемом пищи. Я голоден, и я должен пообедать. Что из всего вышесказанного тебе непонятно, дорогая моя? — Я вас понимаю, простите меня, — девушка вздохнула. — Но тут в вашем офисе сидит господин Квазаяки, Ичиро Квазаяки. Он требует отчета за прошлый год, не обращая внимание на все мои доводы о том, что подобные отчеты мы предоставляем только директору. Он весьма требователен и недоволен. Я не могу оказать на него давление. — Вызови охрану, — сухо сказал он. — Пусть выпроводят его. — Этого я тоже сделать не могу, — вежливо сказала Акаи, — Так как господин Квазаяки пришел совсем не один, господин Мидорима. С ним его люди, всего человек тридцать, не меньше. Они вооружены. — Вот как… — Мидорима допил воду из стакана, с сожалением посмотрев на свой почти нетронутый обед. — А как же мои люди? Ты вызвала их? — Я позвонила Такао-сану, — сказала девушка. — Он обещал приехать сюда. И следом позвонила вам. Пожалуйста, Мидорима-сан, поторопитесь, господин Квазаяки не шутит и… Ай! Девушка вскрикнула громко, в трубке послышались короткие гудки. Раздраженный Мидорима убрал телефон и внимательно посмотрел на него. Он был поражен наглости Квазаяки, хотя отлично и понимал, что именно теперь происходит с ними. Он сам втянул в этой Тейко — обескровил свою собственную семью, и она теперь лишена последней надежды выжить в этой мясорубке. — Такао, — позвонил он, заплатив за ужин, и садясь в машину. — Немедленно приезжай в офис, но не один. Тащи с собой всех наших парней и тех, что выглядят поувереннее. Ничего страшного не произойдет, если ты поторопишься. И захвати нашего адвоката. Я тоже буду в офисе через полчаса. *** Кагами вошел в свою темную комнату, не включая свет, упал на кровать, задумчиво глядя в потолок. Голова его гудела от звенящей пустоты — он ничего не чувствовал, ни страха, ни отчаянья, ни боли. Ничего в нем теперь не было — собственные чувства атрофировались и уснули, никакой тоски, никакой любви. Все кончилось, теперь и тут, и Кагами отлично это помнил. Еще вчера увидеть Куроко было его единственной мечтой, но больше о таком он мечтать не будет. Их история кончилась, однажды все самое лучшее подходит к концу — начинается новая эпоха и слава ей. Предаваться мыслям о прошлом — значит проиграть самому себе. Кагами знал, что он обязан был найти иные смыслы, открыть себя, открыть в себе что-то новое и светлое. Он стоял на пороге новой жизни — жить ему не хотелось теперь — но после всего того, что он сделал, это было его долгом. И отныне уверенно отметал прочь любые сомнения и страхи. Все, чего он хотел, это было желание уснуть, чтобы во сне набраться сил и понять, наконец, что может помочь ему стать лучше и сильнее. Внезапно он широко открыл глаза и сел в кровати — сон полностью покинул его. Он вспомнил слова Куроко, слова, обращенные к нему и Аомине, и сердце его сковала боль. Он не был у Аомине так долго, не говорил с ним, не пытался даже увидеть его. Из-за него с Аомине приключилась беда — если бы не вечные поиски Куроко, Кагами бы смог защитить его. Теперь же настало время исправлять свои ошибки, жить и терпеть, молча наблюдая за тем, как его жизнь превратилась в ничто, он больше не мог. Он обязан был прийти в себя хотя бы ради Аомине, во имя его спасения. Кагами рывком снял пиджак, достал мобильный и набрал номер Кисе, единственного, кому он сейчас доверял. — Кисе-сан, — глухо сказал он, когда тот взял трубку. — Простите, что поздно звоню. Я только что подумал, что только к вам могу обратиться. — Не понимаю… — Кисе раззевался. — Уже так поздно. Почему тебе не спится? — Потому что я оставил Аомине, — честно сказал Кагами. — Я его почти предал. Оставил на произвол судьбы. Мир повернулся ко мне другой стороной, я уже не вижу разницы ни в чем. У меня ничего нет, совсем ничего. Я словно стою на берегу и смотрю вслед кораблям — мой же сожрали корабельные крысы, он пошел ко дну. — Странное сравнение, — Кисе говорил неуверенно. — Слушай, ты так редко говорил со мной о чем-либо, так что я сейчас не особо понимаю, что именно тебе нужно. Почему ты вспомнил про Аомине, что случилось с тобой? — Я вдруг понял, что все проблемы, которые упали на мою голову, начались из-за меня одного, — сказал Кагами. — Причина им — мои страхи, моя неуверенность, слабость. Я боюсь с самого первого дня, как вошел в этот мир, я не хочу привлекать к себе внимание, не хочу проигрывать, не хочу нарушать правила, слушать о том, что ничего не сделал. Я хочу уютной удобной жизни и ничего больше и именно ее мне и не хватало. Всегда, причем… Я самый обычный в мире трус, ничего с меня не взять. Я даже убиваю из-за страха, из-за страха внушил себе чувства, а в основе лежит только моя слабость. Ничтожный я. — Кагами… — голос Кисе звучал стерто. — Я сейчас приеду, оставайся на своем месте, ничего не проси ни у кого, — Прошу тебя, просто сиди в машине и все. Ничего больше мне не нужно. Я приеду, я обещаю тебе. И мы поговорим обо всем, обязательно поговорим… — Я хочу повидать Аомине, — перебил Кагами. — Можешь сделать так, чтобы я повидался с ним? — Прости, именно это я сделать и не могу, — серьезно сказал он. — Готов сделать все, кроме этого. Но повидаться с Аомине-чи у тебя пока не получится. — Почему? — Кагами недоумевал. — Что я такого натворил? Почему? Объясни мне. — Потому что Аомине-чи похитили, — признался Кисе. — Я ездил сегодня в клинику, хотел проведать его. Купил ему новую одежду, цветы захватил. Медсестра перехватила меня уже у дверей его палаты. Она настоятельно просила меня покинуть госпиталь, так как моего друга там нет. Я подумал, что… Ну что произошло самое страшное, но она сказала, что его опекуны решили забрать его, чтобы лечить в другой клинике. — Опекуны? — удивился Кагами. — Но у Аомине только мать, и она в пригороде. К тому же он вряд ли бы лежал так просто. Разве не должны мы все подарить ему ту жизнь, которую он потерял? Разве можно прикрываться таким поводом для всего? — Скорее всего, так назвали себя люди из Тейко, — сказал Кисе. — Я все-таки вошел в палату, чтобы убедиться, что его там не было. Я был потерян и растерян, я искал себя и его на обеих лестницах, в холле, даже в других палатах — и не нашел. — Кто мог увезти его? — рассердился Кагами. — Кто посмел воспользоваться его состоянием? Он не игрушка, такая транспортировка может принести немало бед. — Я пытался и сам узнать, что именно такое случилось, — признался Кисе. — Но мои каналы молчали. Тогда я позвонил Момои, а ее телефон отключен. Думаю, именно так и начинаются ее манеры. Наверняка она все для себя решила и искренне пожелала исправить все… Не только ты в целом мире нуждается в прощении. Не только тебе нужен Аомине… — Но зачем ей Аомине, — удивлялся Кагами. — Ему ведь особо не поможешь. Он нуждается в интенсивном уходе, не стоит подвергать его таким испытаниям. — Вероятно, ее мучает, как и тебя, бремя вины. Она желает сделать все, что от нее зависит, — догадался Кисе. — Но вот найти ее будет трудно. Маюзуми, ее муж, сегодня утром написал о том, что готов заплатить за любую информацию. Поэтому буду действовать аккуратно. Как только Сейрин и лично Киеши узнают, что его людьми тут пренебрегали, разовьется настоящая война, в которой мы не будем участвовать, мы не должны участвовать… — строго прибавил он. — Оставь все это, — поправил его Кагами. — Я стоять в стороне точно не буду. Буду плавать, делать гимнастику, делать что, что мне хочется. И я найду Момои и верну ее домой. Может и не мужу, но в безопасное место.  — Так сильно хочешь изменить этот мир? — уточнил Кисе. — Я не знаю, где ты был и что делал, мой друг, но мне кажется, что я говорю с двумя разными людьми — ты и тобой из будущего.  — Я найду Момои, найду Аомине, — честно сказал Кагами. — Ничего другого я себе и не представлял. А потом… Потом я постараюсь исправить все свои ошибки и сделать все так, как нужно было.