Дождь начинается

Киеши изменился, словно постарел сразу и на много лет вперед. Будто бы умирающий старик, он еле-еле надевал на себя рубашку, носки, брюки, потом долго не мог понять, как открываются запонки. — Что с вами? — сухо спросил Такао. — Помощь нужна? — Я словно умер внутри, — пробормотал Киеши. — У меня совсем нет сил. Как это, черт возьми, открывается? Зачем ты вообще принес мне запонки? Я их ненавижу! Я их всегда ненавидел… — Я подумал, что вы хотите выслушать оправдательный приговор в презентабельном виде… — сказал Такао. — Но, если нет, то я могу их унести. — Не надо… — буркнул тот. — Лучше надень их на меня. И галстук, гребаный галстук… Он задушит меня. Наконец, Киеши был одет полностью — выглядел он более или менее прилично, но взъерошенные волосы и выпученные от страха глаза создавали впечатление не особо здорового человека. Такао тщетно пытался привести его в порядок — это не получалось. Бросив это действие, он достал запечатанную упаковку туалетной воды, и попытался открыть ее, чтобы брызнуть на Киеши. — Оставь это, — сказал он. — Я не хочу пахнуть, как раньше. — Если бы вы сказали, я бы купил вам другую туалетную воду, — равнодушно сказал Такао. — Я подумал, что помню от вас только этот запах. — К черту туалетную воду, — Киеши смотрел в стену. — Призракам плевать, чем от меня пахнет. Они преследуют меня, а ты мне про туалетную воду. — Может, вам нужен врач? — серьезно спросил Такао. — Вы были таким активным все эти дни, так много говорили, все контролировали… А теперь вам везде мерещатся призраки. И вы ведете себя очень странно. — Я его видел, Такао-кун, — строго сказал Киеши. — Как тебя вижу, видел. Мурасакибара вчера стоял у решетки, без руки. Стоял и смотрел на меня. Словно спрашивал, почему я убил его. Понимаешь? Понимаешь? — Понимаю, — покачал головой Такао. — Но это невозможно. Мурасакибара-сан все еще числится пропавшим без вести. И, возможно, он убит. — Конечно, убит… — кивнул Киеши. — Но я не убивал его. А он думает, наверняка, что это я. Я был бы рад ему объяснить, но он, наверное, не услышит меня. Что ему мои слова? Он-то уже умер. Наверняка, он думает, что это я убил его. — Вы с ним не особо ладили… — Он разрушил первую семью, в которой я состоял, — вяло рассказывал Киеши. — Я презирал его за это. Мне он казался последним мерзавцем, впрочем, таким он и был. Я всегда хотел размазать его. Я клянусь тебе, я планировал отомстить ему. Но смерти он не заслуживал — легко отделался. Теперь вот он преследует меня. Приходит ко мне. Что ему нужно? — Что? — пожал плечами Такао. — Что нужно? — Не знаю, черт тебя дери… — отмахнулся Киеши. — Катись к хуям, Такао. Мне все равно, понимаешь? Никто не спасет меня от его мести. Даже ты. Даже твои хозяева. Я пленник этого идиота. Он убьет меня. В этом нет никаких сомнений… — Быть может, все-таки врач сможет помочь… — пробормотал Такао. — Ладно, Киеши-сан. Вам пора. Суд не будет ждать нас с вами, а Тороки-сан уже готов. Соберитесь. Если хотим победить, нам нужно взять себя в руки. Киеши понуро последовал за ним, не поднимая лица. Ему было абсолютно все равно теперь — если даже Такао ему не верит, тогда говорить о других вообще не имеет смысла. И сопротивляться тоже не имеет смысла. Мурасакибара все равно его найдет. И все равно сделает так, как должен был сделать всегда. — Но я еще на плаву, — сказал он сам себе. — Я просто так не сдамся… Он осторожно вынул пистолет, который носил при себе Такао — аккуратный, в кобуре, непонятно только как его пропустили сюда охранники. Такао что-то говорил, убеждая не то себя, не то Киеши в том, что Мурасакибара и призраки — плод его фантазии. Киеши кивал ему, а сам осторожно прятал пистолет за пазуху, стараясь сделать так, чтобы его не было видно под одеждой. — Я все еще могу сражаться, — сказал он про себя. — Я просто так не сдамся. Не будь я Киеши Теппей. *** — Убийца! — кричали ему родственники жертв. — Чертов мерзавец! Гореть тебе в аду! Будь ты проклят… — Да, да, я вас слышу, — проносилось в воспаленном разуме Киеши Теппея. — Я прекрасно вас слышу, и знаю, как сильно вы все меня ненавидите. Но, видит бог, я не трогал ваших родных. Да, я трогал много кого, но не ваших родных. К их смертям я никакого отношения не имел и не имею. Мне вообще плевать на вас всех. Зачем вы все сюда пришли? Он просто шел, кивал, равнодушно задевая плечом охранников, которые морщились, но не могли сделать ему внушение или поговорить с ним на своем языке силы. Киеши казался спокойным и немного отрешенным, но всему виной была уверенность — пистолет за пазухой. Он радовался тому, что Такао занял свое место в зрительном ряду, а Тороки-сан и его ассистенты уже раскладывали бумаги. — Я выйду сегодня отсюда, — сказал он сам себе. — Я выйду и найду этого призрака. И тогда ему же лучше быть просто призраком, иначе я поквитаюсь с ним. — Выглядит довольным… — процедил прокурор сквозь зубы. — Конечно, он ведь из якудза, а там полно порядочных мерзавцев. Убил столько людей… — Говорят, что он не признался и в половине того, что совершил… — А как же сотни людей в бетоне, которых замучала его семья и он сам?.. — Ублюдок! — закричала молодая женщина в белом пальто, по слухам вроде как мать одного из самых маленьких жертв. — Ад ждет тебя, Киеши Теппей. Дьявол лично тебя встретит… — Дьявол… — Киеши посмотрел на нее и улыбнулся. — Дьявол ждет меня… Чертовски верно сказано, милая. Он меня ждет. Она заметила его напряженный взгляд и зарыдала, опустившись бессильно на стул, а Киеши подумал, что вот ее-то ему и жаль, ее единственную. Ее горе настоящее — рукой можно потрогать. А остальные, верно, просто играют. И он играет. Но эту роль он сыграет до самого конца. — Я не так прост, — сказал он сам себе. — И не поддамся призракам прошлого. Я или выживу, или умру. Но умру не один. — Тишина! — сказал секретарь, — Встать, суд идет! *** — Признать виновным в совершении преступлений… Киеши молча слушал приговор — он был глубоко шокирован, но не мог себе в этом признаться. Судья только что признал виновным — кого? Неужели, его? Разве так должно было быть? — Что… Что тут происходит? — спросил он у Тороки. — Что это он говорит? — Тише, — прошипел тот. — Он читает приговор. Должна быть тишина, иначе он прервется. — И это все, что вы мне скажете, да? — Киеши опустил голову. — Это все? — Назначить наказание в виде смертной казни, — спокойно зачитал судья. — С учетом действующего моратория на смертную казнь… — Меня убьют… — пронеслось в голове Киеши. А следом долгие убеждения Такао — довериться адвокату, признать свою вину, суд сочтет дело недоказанным. Вот как оно бывает, оказывается. Как же он сразу не догадался… Этим признанием он подписал себе приговор. Его приговорили… Теперь он официально убийца сорока с лишним человек. И он преступник. — Заменить на пожизненное лишение свободы с отбыванием срока в учреждении максимальной безопасности… — То есть… Все это… Вы обманули меня, Тороки-сан? — медленно проговорил Киеши. — Нет, конечно, — строго сказал адвокат. — Я предложил вам один вариант, но я не был на двести процентов уверен в нем, я ведь не бог. Жаль, что наша версия провалилась, и вас все-таки обвинили. Мне искренне жаль. Я приношу свои извинения. — Извинения? — пробормотал Киеши. — Вы серьезно? — А чего вы от меня ждете, Киеши-сан? — адвокат криво усмехнулся. — А ну конечно, я подам жалобу, буду оспаривать приговор. Возможно, это увенчается успехом. И все-таки я вытащу вас отсюда. Но придется потерпеть. — Я терпел почти два месяца… — Киеши терял рассудок на глазах. — Вы говорили мне ждать, и я ждал. Вы говорили мне терпеть, я терпел. Но теперь что? Что теперь? Я проиграл? Меня признали виновным. — Но вы не столь невинны, как хотите казаться, — вдруг сказал Тороки. — Вы ведь были в якудза. А куда делись ведущие члены вашей семьи? Они ведь все умерли, не так ли? Скажите, что вы тут не при чем? Но позвольте вам не поверить. Скажите спасибо, что это дело еще не стало достоянием общественности, иначе и эти смерти приписали бы вам. Вы преступник так или иначе, и вот ваше наказание. Но конечно, я с радостью буду стараться сделать что-нибудь, чтобы вытащить вас отсюда, если, конечно, мне заплатят. Если же нет, то у вас для апелляции будет государственный адвокат. Все решаемо, просто нужно время. Сейчас он дочитает приговор, и… Киеши больше не слышал самодовольного мерзавца — он искал взглядом Такао, и не находил его. Всюду были лица, лица, лица, лица, лица людей, которые ненавидели его, которые восторгом встречали смертный приговор, были счастливы узнать, что его, Киеши, жизнь прервется. Они ненавидели его, эти люди. И они все вокруг. Никого родного. Киеши ничего не видел и не слышал теперь. Только биение собственного сердца — и мягкий голос Рико, единственного человека на земле, любившего его. А еще она мечтала построить для него новый мир. И растить их сына вместе с ним. Киеши поднял глаза. И ахнул. Прямо перед ним снова сидел Мурасакибара Ацуши. В толстовке с капюшоном, натянутым на лицо, темных очках — пустым рукавом, где должна была быть рука. Это был именно он, никаких сомнений. Он смотрел на него.