Дождь начинается

Кагами снился сон — далекий сон, оборванный. Будто бы они с Куроко снова вернулись в его прошлую крошечную квартиру — одна комната и много любви на двоих. Они пили пиво из железных баночек, обсуждая какое-то дурацкое решение Изуки-сана и его же не менее дурацкие шутки, изредка выходили покурить на открытый балкон — а под самое утро занялись любовью, нежно и неспешно, как умели и любили. — Я люблю тебя, Кагами-кун, — сказал ему Куроко, когда все кончилось. — Только тебя люблю. Кагами улыбался, слушая его голос — и проснулся. Стояла глубокая ночь — лоб его был влажным от испарины, а от многочисленных трубок чесалась грудная клетка. Не долго думая, он резко повернулся набок, оторвав от себя все провода. — Тише, — сказал ему Куроко — он стоял у открытого окна, дышал свежим воздухом — длинные волосы собраны в хвост, широкий кардиган, скрывающий изрядно похудевшее тело. — Ты другой, — выдавил из себя Кагами вместо слов приветствия. — Совсем другой. — Да, — Куроко кивнул, — Прости за это. Хорошо? — Хорошо, — Кагами закашлялся — Куроко налил ему воды, помог сесть в постели — стараясь не касаться его. Слишком много ран, ушибов, синяков — чертов Маюзуми душу отводил, избивая его. На такое даже смотреть больно, но Кагами, казалось, забыл о своем состоянии. Самое главное было совсем не это. Самое главное стояло только что у окна — и совсем не походило на то, что он любил раньше. — Ты меня простил, — сказал Кагами. — Поэтому вернулся? — Мне не за что было прощать, — Куроко поправил волосы, немного задумался, потом улыбнулся. — Ну может только за то, что ты так сильно любил меня… Из-за твоей любви я оказался в полном отчаяние. Я словно забыл, зачем вообще я жил, что мне делать и как быть. Я потерялся, понимаешь? — Понимаю. — Но благодаря тебе же… И нашелся… — Куроко поправил волосы, поставил стул поближе к постели и сел на него. — Тогда… В том старом доме… — Когда слушал меня за кустами, да? — Кагами вспомнил свои слезы, усмехнулся. — Я идиот, полный. — Я знал, что они взорвут машину и убьют вас обоих… — Куроко опустил голову. — Мне пришлось выбирать. Изначально я проявил слабость и из-за нее многие погибли, а мой мир изменился навсегда. Чтобы пережить это мне пришлось снова найти себя. Я вдруг решил — если смогу, то больше никогда не буду сомневаться в том, что дорого мне. И там… В том доме я понял — я не могу потерять и тебя, и Аомине-куна. — Он до сих пор в коме… — сказал Кагами. — Я знаю… — Куроко повернул голову набок. — Но я не мог вытащить оттуда вас обоих. И я выбрал тебя. — Великодушный Куроко… — рассмеялся глухо Кагами. — Поблагодарить тебя? — Если б ты мог простить, — Куроко внимательно посмотрел на Кагами. — Но ты ведь не сможешь, так? — В том, что произошло с Аомине, виноват только я, — Кагами закашлялся. — Я сам пошел искать тебя в тот дом. Я сделал такой же выбор, как и ты. Так вышло. Мы выбрали друг друга — а расплатился за это Аомине. Он не просто в коме, Куроко. Он из нее, возможно, никогда уже и не выйдет. Ему плохо и больно, он постоянно борется со смертью. Он расплатился сполна — а виной тому мы с тобой. Только мы с тобой. — Я знаю… — Нет, — покачал головой Кагами. — Ничего ты, черт возьми, не знаешь. Ты не видел, совсем не видел, как он лежал там. Он похудел. У него выпадают волосы. У него гребаные пролежни, понимаешь? Несмотря на весь уход, он гниет вживую. Растут борода и усы, ногти растут, но человека нет. Он не говорит, не встает, не пьет пиво, не трахается… — С тобой не трахается? — спросил Куроко. — И со мной тоже… — выдавил из себя Кагами. — Но, черт дери, Куроко… Это несправедливо. Это я должен был лежать там. Не он. — Я люблю тебя, — твердо сказал Куроко. — Я не мог поступить иначе. Этот поступок… То, что произошло с Аомине, на моей совести. — На твоей, — сказал Кагами. — Но меня вообще больше нет. Я умер. Потому что собственными руками, своим нытьем по тебе я убил того единственного, кому я был нужен и интересен. Куроко молчал — голубые его глаза изучали Кагами, не в силах оторваться от него — и сегодня этот взгляд причинял Кагами только боль и ничего больше. — И самое страшное… Это даже нечем оправдать, — сказал Кагами. — Если бы тогда, Куроко… Если бы ты хотя бы подал голос… Или поговорил со мной… Или просто показал мне то, что ты жив… Я бы точно знал, что Аомине пострадал не просто так, что я умер фигурально не просто так. Но этого не произошло. Ты прятался в кустах, я ревел, а он горел заживо. — Прости меня… — Куроко протянул руку и взял ладонь Кагами в свои. — Я простил, — Кагами выдохнул. — И тебя, и себя простил. Потому что мне удалось вытащить Аомине из рук врагов. Они хотели его использовать, но теперь это у них не выйдет. Я не отдам их Аомине. Я не отдам его и тебе. Я буду рядом с ним столько, сколько потребуется… Даже если мне придется отдать всю свою жизнь, я это сделаю. Мне не за что тебя прощать. Я сам виноват перед ним. Вот бы однажды сказать ему об этом и услышать его хриплый голос… Хотя бы раз… — Ты его любишь… — вырвалось у Куроко. — Ты его полюбил, да? — Да, — Кагами рассмеялся. — Но какая разница — как это назвать? Я не могу жить и дышать теперь без этого человека. Как и без тебя. Но рана, которая со мной после твоего ухода, зарубцевалась. А рана, нанесенная тогда… Она кровоточит до сих пор. — Он знает об этом? — Знает? Черт возьми… Он спал, но я сотни раз говорил ему — я буду рядом, я буду рядом. Ради него я работал на Ниджимуру Шуузо, убивал невинных, исправлял свои ошибки и ошибки всего Тейко. А он все спал и спал. — Какое горе для тебя… Для вас обоих… — Для меня, для него, для тебя… — Кагами посмотрел на Куроко. — Но он уже расплатился по счетам, Куроко. А мы — нет. Куроко замолчал — по лицу Кагами он понял, что тот хотел сказать, но произнести вслух эти самые страшные для него слова он никак не мог. Куроко — который спас Кагами — не мог убить его теперь принятым ими обоими решением, а значит это бремя ложилось на плечи самого Кагами. Таким был его выбор. — Ты прощаешься со мной? — спросил Куроко негромко. — Да, — Кагами поднял глаза, улыбнулся. — Сегодня мы с тобой расстанемся навсегда. Прохладный ночной ветер — совсем как в ту ночь, когда они в последний раз были вместе — они оба вспомнили об одном и том же. Никаких проблем или вопросов — решение было принято, решение было единственно верным. Ничего кроме. Ничего больше. Никак. — Я бы мог забрать тебя в любой уголок мира, — тихо сказал Куроко. — Единственный раз в нашей с тобой истории, Кагами-кун. Не ты бы спас меня — а я тебя. Я бы работал вместе с тобой, мы бы сняли квартиру, завели бы собаку, получили бы новые фамилии… — Какая красивая мечта… — вздохнул Кагами. — Но мне она не подходит. — Почему? — немного помолчав, спросил Куроко. — Ты не хочешь уехать со мной? — Хочу ли я… — Кагами протянул руку — впервые он сам коснулся Куроко за этот вечер. — Я хочу этого больше всего на свете. Больше самых заветных мечтаний, больше любых слов, любых богатств мира. Я бы продал душу за возможность сбежать вместе с тобой. — И? — И это невозможно… — улыбнулся Кагами. — Наши пути разошлись там, в том старом доме. Ты остался нем к моим просьбам, а я потерял самое дорогое тогда. Больше мы никогда не будем вместе. Это не может стать нашей реальностью. Ни теперь, ни вообще. — Никогда? Совсем никогда? — Между нами тот старый двор, Куроко. Аомине между нами в горящей машине. И убитые мною люди. Понимаешь? Я убил Изуки-сана! Я убил Коганей-сана! Я убил Митобе-сана и Цучиду-сана! И я убил свою собственную Анее-сан! Женщину, которой я поклялся служить. Я убил ее. — Я знаю… — Куроко качал головой. — Я знаю. — В том, что Хьюга-сан сломался тоже виноват я. И я уверен, что Киеши-сана тоже нет — и даже это моя вина. Я разрушил собственными руками Сейрин, место, которое я любил. Сейрин больше нет, Куроко. Я уничтожил его. — Сейрин изжил себя сам… Твоей вины в этом нет, ты искупил ее полностью. — Спасибо, — тихо сказал он. — Спасибо, я знал, что ты, как и раньше, найдешь возможность защитить меня от разочарований. Но все это не имеет значения теперь. И мы оба это знаем. Все кончилось, Куроко. И я кончился вместе с Сейрин. — Ты не поедешь со мной? — Нет, — покачал головой Кагами. — Я больше не могу гнаться за призраками прошлого. Я хочу исправить свои ошибки — хотя бы попытаться. И хочу быть с теми, кому я нужен. Это мое решение. Прости мне его. Куроко рассмеялся, подняв голову — только теперь Кагами увидел слезы в его глазах — покачал головой. — Ты удивительный, — сказал он. — Лучший, Кагами-кун. — Это не так… — Нет, так… — твердо сказал Куроко. — Спасибо тебе. Спасибо. Единственное, что я хочу сказать — спасибо. Ты изменил и меня, и мою жизнь. Я благодарен за это. Он снова — в миллионный раз нагнулся, чтобы коснуться губами губ Кагами. — Ты позволишь мне провести эту ночь с тобой? Последний раз? Мой самолет только завтра — а я так давно не сидел с тобой на расстоянии руки, не слышал твой голос. Кагами посмотрел на него, усмехнулся, прощальный подарок был кстати. — Конечно, — сказал он, помолчав. — Будем пить пиво из баночек, обсуждать шутки Изуки-сана и заниматься любовью… — добавил он погодя.