Капец и немцы в сарае

Дом был деревянный, одноэтажный, но с чердаком. Не большие, закрытые ставнями окна, труба, чердачное окошко… Дом казался большим и квадратным. Не изба, а коровник какой-то… Я дернула ручку, массивная дубовая дверь не шелохнулась. — Что-то не открывается… — Дай я! — крикнул Дима, замахиваясь ногой. Я поспешила отпрыгнуть. — Э! — воскликнул Миша, хватая его за талию, и оттаскивая в сторону. — Уймись! Тоже мне… Джеки Чан по-русски называется… — Тут надо по-другому… — Дема подошел к двери и осмотрел замок.  — Ред, отмычку, — скомандовал он, не глядя протягивая руку. — С чего ты взял, что она у меня вообще есть, — Редрик всплеснул руками, картинно оглядываясь вокруг, дабы выразить свое негодование. — … И, тем более, что она у меня с собой? — это уже было сказано непосредственно для Демы. Дема обернулся и прищурился. — Фрицам своим лапшу на уши будешь вешать, — спокойно сказал он. — Да… — Редрик по цвету уже сливался с курткой Густава. — Отмычку, — так же спокойно произнес Дема, протягивая руку. Редрик что-то буркнул себе под нос, порылся в карманах, достал, протянул ему. Дема довольно ухмыльнулся — Редрик показал ему фак. Минут пять Дема возился с замком. Вскоре Дима, которого всегда бесила аккуратность брата, отобрал у того отмычку и принялся насиловать дверь сам. Но вскоре и он сдался. Я обрадовалась, так как слушать Димкины матюки мне порядком надоело. Он в сердцах топнул ногой и бросил отмычку в снег. Я поспешила подобрать её, вдруг откроется второе дыхание. — Редрик, — воинственно позвал Дима. О нет… — Заколку! — С чего ты взял, что у меня заколки есть? Димины глаза сверкнули. Медленными, но уверенными шагами, он направлялся к клавишнику, короткими односложными фразами прося… хотя нет… требуя заколку. А Редрик пятился назад, твердя, что у него нет. Дима сделал резкий выпад вперед, Редрик среагировал. Еще бы, когда папа военный… Дима припустил за Редриком. Визжа «Hilf mir, bitte!» (Помогите пожалуйста), Редрик дернул в сторону. Почему он орал на немецком? Да потому что от нас никакой пользы не будет, мы ж ещё и помочь Диме можем. Немцы тоже не кинулись на помощь, топтались на месте — очковали. Редрик споткнулся, тут то, прямо на лету, Дима его и поймал. Попытки вырваться не увенчались успехом. Дима дернул несчастного парня за волосы, выдирая из него тонкую блестящую заколку. Ред вскрикнул и опустился на снег, потирая голову. — Ну и сука же ты… — со слезами на глазах прошипел парень. Но страдания Реда не были напрасны. Пара минут, и дверь была открыта. — Ну и где мы этому научились? — Дема стоял, скрестив руки, осуждающе глядя на младшего. Дима виновато улыбнулся и исчез за дверью. Я зашла следом. Мы оказались в маленьком квадратном помещении. Справа и слева лежало немного поленьев, сено, какие-то сельскохозяйственное инструменты… — Мда… ну и изба… — протянул Дима. — Дурак, — усмехнулась я, — это сени. — Чего? — тупо спросил Дима. — Ну, сени… это что-то типа прихожей… — А… — видно у немцев возник тот же вопрос, что и у Димы, потому что Редрик засмеялся и пустился в объяснения. В конце была ещё одна дверь, чуть меньше. Она тоже была заперта. — У кого есть фонарик? — спросил Дима. Парни удивленно хлопали глазами. В сенях не было окон. Падающего из двери света было явно недостаточно. Дима встретился взглядом с Редриком. Но тот прищурился, показал средний палец, и отвернулся, наморщив нос. Тогда Дима поймал взгляд Миши и кивнул головой сначала на Реда, потом на немцев. Миша щелкнул пальцами перед лицом Редрика, потом кивнул в сторону начинающих нервничать немцев. Редрик нехотя кивнул ему. Поражаюсь этому мужскому дару телепатического общения! Редрик спросил у немцев. Я хмыкнула, ну конечно, раз они в Россию приперлись в таком прикиде, у них и фонарик найдется! К моему глубочайшему удивлению, Густав полез в сумку и достал оттуда длинный фонарик. Георг что-то пошутил, ткнув Густава в бок, и тот что-то буркнул в ответ. Еще 10 минут, и дверь была открыта. Мы вошли внутрь и оказались в огромном помещении. Тусклый лучик фонарика пробежал по стенам. Чтобы разглядеть предметы точно, его было слишком мало, но, чтобы составить примерное представление о доме — вполне достаточно. В доме оказалось всего комнаты, судя по дверям. На параллельной от выхода стене было две двери, и на левой стене одна. Стена с двумя дверьми сворачивала к нам, и упиралась в огромную печь. Я сделала несколько шагов вправо. У стены стояла тумбочка, а на ней большой старый телевизор. Дальше по стене тянулся стеллаж с книгами. Перед телевизором стоял диван, старенький, потрепанный, но ещё не потерявший вид. За диваном стоял большой дубовый стол и куча стульев. А за столом по всей стене тянулась кухонная мебель. Вдруг что-то щелкнуло, скрипнуло, затрещало, и дом озарил не яркий свет лампочки. Теперь дом можно было разглядеть лучше. Перед диваном лежал ковер, как я его раньше не заметила… Весь дом изнутри был отделан деревом. И кухонная мебель, и стол со стульями, все было деревянное, лакированное. И пахло тут деревом и пылью. Почему-то я сразу вспомнила маму, которая дико не любила отделку деревом и всегда говорила: «Как в бане!», из-за чего они долго ругались с отцом при строительстве нашей дачи. Папа победил. Дача была построена из дерева. Мама до сих пор называет её «Избушка трех медведей». Но что-то мы отвлеклись… Печка была белая, но тоже в пыли. Она была метра два в высоту, и ещё полтора метра оставалось до потолка. На печи можно было спокойно лежать. Билл провел пальцем по стоящей перед печкой лавке, и недовольно сморщился. Мальчишки оживились, и шумной толпой понеслись осматривать дом. Смотрите-ка! А ведь Георг и Густав совсем не выделяются среди наших ребят… Только немецкие близнецы стояли в стороне, и о чем-то переговаривались. А ещё Редрик стоял с задумчивым лицом, осматривал помещение, и записывал что-то в блокнотик. Я и раньше не раз замечала его за этим занятием, но никогда не придавала значения. Я подошла к двери в левой стене и осторожно отворила её. Тут же за спиной послышался хлопок, я повернулась. Левая дверь на противоположной от входа стене качнулась, там исчез зад Густава. Щелкнул выключатель, и раздалось восхищенное «Ооо!». Я пожала плечами и зашла в комнату. Выключатель нашелся сразу. Комната была длинной и узкой, около четырёх с небольшим метров длинной и в ширину два с хвостиком. Левую стену занимала кровать и сундук, и, собственно, все, больше туда ничего бы не поместилось. Около кровати стоял столик, а дальше от столика тянулись по всей стене сундуки, всего их было 3-4 штуки. А в углу была большая крашенная под дерево труба, вместо батареи, видимо. От трубы до стены снова были сундуки, только уже 2. около двери стояло массивное голубое кресло. Я быстро вышла из комнаты, взяла свою сумку, ввернулась, и положила её на кровать, и, как оказалось вовремя! Тут же в комнату зарулил Редрик со своим блокнотом. Поняв, что о кровати мечтать нечего, он подошел к креслу, зачем-то отодрал от него сидушку, довольно кивнул. Через пару минут его сумка уже занимала кресло. Мы вышли в основную комнату. Парни все ещё бегали туда-сюда. Редрик громко кашлянул. Гул стих, ребята подошли к нему. — И так, я тут подумал, и вот что решил: нам надо, чтобы кто-то готовил еду, заботился о тепле, добывал пропитание, поддерживал дипломатию. — Нафиг? — спросил Дима. — Я предвидел этот вопрос, — сказал Ред, указав в него ручкой. Сейчас объясню на вашем языке. Во-первых, мы живые люди и должны чем-то питаться, а кто-то должен готовить, — Дима покосился на Мишу. Заметив его не добрый взгляд, Миша тут же спрятался за Дему. — Во-вторых, подогрев помещения идет от печки, надо кому-то дрова рубить. В-третьих, мы должны что-то есть. Есть предложение — ловить рыбу, тем более удочки я тут видел. В-четвертых, кто-то должен поддерживать отношения с местными жителями. — Нафиг? — спросил, теперь уже, Миша. — Как вы не понимаете… не можем же мы одной рыбой питаться. А тут вотремся в доверие, вдруг нам что-то и дадут, — толпа дружно закивала. Собственно, Редрик был прав. — Остался одни вопрос, кто, чем будет заниматься? Вот я тут прикинул… Думаю Геля будет готовить, а… — Э! — я возмутилась до глубины души. — А почему как готовить — так сразу я?! — Ну… Гелечка… А кто ещё? — мягко произнес Редрик, явно ожидавший такой реакции. — Что, значит раз я девушка, так теперь из меня Золушку делать надо?! — и неизвестно чем бы это все кончилось, если бы не вмешался Дема. — Поднимите руку, кто ещё умеет готовить? — спросил он. Тишина. Вдруг Дима гордо поднял руку. У всех остальных тут же перекосились лица. Видно, ребята вспомнили весёлую историю, как под Новый год я сломала руку, Дема повез меня в больницу накладывать гипс, а Дима остался главный на кухне. Помню, как удивлялись врачи, увидев нас же, только в большем количестве и с сильным отравлением. Неожиданно Миша опустился на колени и подполз ко мне. — Гелечка, солнышко, пожалуйста, давай лучше ты?! — меня это тронуло до глубины души. Хотя… в принципе, лучше уж готовить в теплом помещении, чем на холоде рубить дрова или примерзать жопой ко льду на озере. И я кивнула. Мне, если честно, перспектива отравиться в богом забытой деревни без каких-либо намеков на больницу совсем не радовала. — Итак, с кухней решили, а теперь… — Мы рыбу ловить! — быстро сказал Дема, хватая брата за локоть. Дима сначала опешил, потом прокрутил в голове все возможные варианты и активно закивал головой. Редрик кивнул, записал что-то в блокнот. — А что насчет дипломатии, — Редрик выжидающе посмотрел на Мишу. — Э, нет уж! Я дрова рубить! — поспешил отмазаться тот. Видели ли мальчики блеснувший в глазах Редрика огонек, или это заметила только я. Видно все складывалось, как нельзя лучше, для него, разумеется. Вот вроде немец, а такой еврей… Ну ничего, сейчас я испорчу тебе малину. — А немцы? — наивно спросила я. За полдня «общения», участники Tokio Hotel поняли, что под «немцами» мы подразумеваем их, и обернулись. — А что немцы? — так же наивно спросил Редрик. Нет уж, Штохман, со мной этот номер не пройдет! — Ну, как же, мы будем работать, а они? — Дима уловил ход моих мыслей, и начал активно меня поддерживать, а за ним и Миша. — Ну, хорошо, хорошо! — сдался Редрик, и отошел к группе ничего не понимающих музыкантов. Спустя некоторое время, он вернулся к нам, доложив, что они согласны. Уж не знаю, чего он там им наплел… — А их и не спрашивают… — начал было Дима, но Дема остановил его. — Мы берем Георга, — быстро сказал он. — Почему Георга? — искренне удивился Ред. — А он мне наименее противен, — сказал Дима, с отвращением глядя на Каулитцев. — Хорошо, Георг, так Георг… я, значит, Густава беру… — последнюю фразу он сказал тихо, уткнувшись в свой блокнот. — Это ещё почему?! — возмутился Миша. — А он самый спокойный… Что насчет Каулитцев? — услышав свою фамилию, немецкие близнецы подошли ближе, и на лицах заиграло любопытство. — Я вот что думаю, — начала я, — Давайте мыслить логически, что самое страшное в процессе… — я никак не могла подобрать слова, — в процессе… рубки деревьев? — Что Миша мимо дерева промахнется и… — выкрикнул Дима, выдерживая в конце паузу. От смеха парней содрогнулись стены. Только Мишке стало по-человечески обидно, он поднял брови и скрестил руки на груди, вызывающе глядя на Диму с немой фразой «ну договаривай уж», чем вызвал ещё одну волну смеха. — Нет, самое страшное — простудиться, — продолжил Редрик, — Что будет, если Том простудится — да ничего. А вот Билл выступать не сможет… — Короче не вариант, — заключил Редрик. — Да, а что самое страшное на кухне? — Попасться тебе под горячую сковородку! — снова выкрикнул Дима. — Не напоминай про тот случай! — снова обиделся Миша, вызвав такую же реакцию, как и в первый раз. — Да нет же, самое страшное — порезаться. Биллу это не важно, а Том играть не сможет… — Да? Ну, это как посмотреть… — протянул Миша. — Если Билл порежется и увидится кровь… он не то, что петь не сможет, он вообще… — Подведем итоги, — поспешно сказал Редрик, чувствуя угрозу очередного холивара, — Билл с Гелей на кухню… Том с Мишей… — На родину, — шепнул Дима брату, поднимая палец и делая паузу. — … в лес… — закончил фразу Редрик, близнецы тихо засмеялись. Редрик этого не слышал, или просто сделал вид, но всё же бросил на них осуждающий взгляд, и продолжил: — Мы с Густавом по д… — Девкам, — шепотом закончил Дима, и они снова захихикали. Редрик снова бросил на них взгляд. — … по домам… — С девками, — шепотом добавил Дима. Было видно, что Дема уже не может больше смеяться тихо. — А особо умные, с Георгом, на речку, чтоб вам там утонуть, — прошипел Редрик. — А мы что, — Дима сделал невинную мордашку, — мы ничего. Мы затопили печку, остатками дров. Когда встал этот вопрос, оказалось, что никто ни разу этого не делал. Кое-как мы запихали дрова, попытались зажечь. За дело взялся Густав. Около десяти спичек было безнадежно испорчено. У Редрика спички загорались, и тут же гасли. Потом Миша отнял у него коробок и попытался зажечь сам. В результате обжег себе пальцы и вручил спички Тому. Ой, не знаю зачем… Том мучался долго, в результате чуть не поджег дом. А мне, кстати, вспомнилась песенка «Враги сожгли родную хату…» Когда за спички взялся Дима, дело пошло лучше. Загорались у него спички быстро и эффективно, но летели почему-то не в ту сторону. Чуть не подожгли Билла, а точнее подожгли, но так, немного… Билл долго матерился, Том и немцы его активно успокаивали, пока Дима покатывался со смеху. Потом разнимали Тома и Диму, поскольку старший полез защищать младшего. Разняли, успокоили. В это время Дема успешно поджог дрова, за что его все долго благодарили. Оказалось, что запихали дрова мы не туда, поскольку клубы дыма заполнили комнату. Затушили, достали. Переложили в другую дырку, подожгли. Эффект был ещё хуже. Затушили, достали. Все-таки в первый раз мы сделали все правильно, просто забыли открыть задвижку, перекрывающую трубу. Дрова весело потрескивали, Редрик вытер пот со лба. — Фу-ух… — Ага… — протянул Дима, — Хорошо бы ещё поесть? — и почему-то все дружно посмотрели на меня. У меня еды не было. И у всех остальных тоже. Потом Миша предложил, вдруг тут есть погреб? Стали искать. Нашли. Он был глубокий и темный. Послали Редрика. Он отказался. Хотя, его в принципе никто и не спрашивал. Запихали Редрика, закрыли люк. Снизу раздавался крик, казало, пол содрогался от его ударов. Поняв, что с этой истеричкой каши не сваришь, пожалели и выпустили. Я узнала много новых слов. Неожиданно, Билл вызвался слазить. Как нам перевел Редрик, Том, оказывается, взял его на «слабо». Билл скрылся во тьме. Внизу забегал лучик фонаря, поначалу медленно. Потом раздался крик, луч заметался с бешеной скоростью, и Билл вылетел на поверхность. Он говорил так быстро, что не то, что мы, Редрик с остальными немцами ничего не поняли! Успокоив Билла, оказалось, что внизу сидело какое-то жуткое существо. Длинное и лохматое. Дима пошутил, было, что там зеркало стоит, но шутку мало кто оценил, поскольку черт его знает… А вдруг правда что-то серьезное? На вопрос, «кто полезет проверять» не вызвался никто. 8 пар глаз долго блуждали, в итоге все сошлись на мне. Я вздохнула, отняла у Билла фонарь и спустилась. Подвал был не очень большой. Там было несколько полок с банками и ящик с мешками. Что же увидел Билл? И тут я поняла, что. На ящике сидела здоровая лохматая крыса. Просто огромных размеров! Наверное, чуть меньше кошки. Она уставилась на меня, а я смотрела на нее. Я усмехнулась. Господи… И Билл испугался этого? Я протянула руку, и крыса плюхнулась на ладонь. Бедняжка… как же ты тут оказалась? Я вылезла наверх. — Вот этот ваш монстр! — засмеялась я, вытягивая руку с крысой. Раздался дружный визг, пацаны кинулись за диван. И это наши защитники отечества! Тьфу! Я вышла на улицу, выпустила крысу. Она была рада. Я вернулась обратно. Меня тут же взяли под руки и поволокли куда-то. Мы зашли в левую дверь, там оказалась душевая. На правой стенки маленькой комнатки висело 2 душа. А на левой была раковина и закрытая кабинка с унитазом. Мальчики чуть ли не насильно заставили меня тщательно вымыть руки, и только потом отпустили. В погреб полезли Дима с Мишей. Они достали банки к консервированными огурцами и помидорами, банку компота и мешок картошки. Ну… не мешок конечно, но… Готовить пришлось естественно мне. — Хорошо бы прибраться перед ужином, — заметил Дема. — Да, — подхватил Редрик. — Гель, иди, помой полы. Ничего себе! Вот это наглость! Я чувствовала себя крайне оскорбленной. — Щас прям! — воскликнула я. — А хуй тебе не пососать?! У меня что, десять рук?! Я тебе как должна… — А мы мужики, добытчики! — перебил меня Редрик. Это взбесило окончательно, я бросила на стол тряпку и кинулась к Реду. Дема поймал меня и сильно прижал к себе, гладя по голове. Я вздохнула. И правда, чего я так реагирую на Редрика. Все никак не привыкну, что рядом с этими чёртовыми немцами он стал такой высокомерной еврейской сучкой. Дема отпустил меня, наклонился, и поцеловал в нос. Я улыбнулась, коротко поцеловав его в губы, и отошла. — А вы, чего сморите?! — рявкнула я, ловя на себе ехидные взгляды. — Марш за ведрами! — парни, не убирая с лиц ехидных улыбочек, ушли. Через полчаса мы все расселись за столом. Диме с Демой пришлось сесть на один стул, так как их было всего восемь. Я сидела во главе стола. Ужин состоял из картошки и огурцов соленых. Немцы были не довольны, но Редрик что-то им сказал, и они замолкли. Ну, это же экстремальный русский курорт! Что ж они хотели… После еды, посуду пришлось все же мыть мне, да я и не возражала. Мужики же все-таки… ещё перебьют всю посуду… И тут остро встал вопрос: кто — где будет спать. Нас с Редриком решили не трогать, мы первые заняли, ну и ладно. После долгих споров, распределились так: Миша будет спать на сундуках перед креслом Реда. Мы нашли в бане (да-да, тут есть баня!) перины, и постелили парочку ему. Георга положили на другие сундуки, около трубы. Он был против, но это же экстремальный русский курорт, черт возьми! Для Густава мы нашли раскладушки, точнее он нашел, а если быть совсем откровенными, она на него свалилась. Ну и решили не отбирать уж… Каулитц расположился на диване, правда, не известно какой именно. Ладно, сами разберутся. Дема лег на лавке перед печкой. А для Димы мы сдвинули стулья. Всем пришлось положить матрасы и перины, так как было очень жестко. Вскоре выяснилось, что диван то не раскладывается… Ой, что тут началось… Немецкие близнецы ТАК выясняли отношения… По началу мирно, на хихи-хаха, потом в более жесткой форме, а потом… В ход летело все, что попадало под руки. Их двое, нас семеро, и мы еле успевали уворачиваться… Билл орал фальцетом, Том басом, и наоборот. — Дем! Осторожно! — раздался голос Димы, потом тихий хлопок и все разом смолкло. Дима тут же вылез из-под стола и бросился к брату. Дема лежал на полу, волосы небрежно разбросаны по полу, в волосах запутались осколки. На лбу обозначилась красная полоска. Дима опустился рядом с братом, трясущимися руками положил его на колени. Дема был просто без сознания. Но Диму всего трясло, как будто это его треснули тарелкой. Я никогда не понимала этого их свойства, но когда одному плохо — то другого тоже колбасит. Что ж… у меня близнеца нет, мне не понять… Тем временем Билл что-то лепетал на немецком, извинялся видимо, но всем было не до него. Том поспешно согласился спать с Биллом вместе (так нам перевел Редрик) Дема приоткрыл глаза. Дима поднял голову, а мы облегченно выдохнули. Ну, слава богу… обошлось. На самом деле я рано радовалась, так как Дима пришел в себя и кинулся на Каулитцев. Те от неожиданности среагировали не сразу, и ещё бы чуть-чуть и Дима вмазал бы Тому по лицу, но тут среагировал Дема. Он быстро встал на ноги и перехватил руки брата. А потом долго убеждал того, что с ним все в порядке. — Точно? — прищурился Дима, рассматривая синяк на лбу брата. — Да точно, точно! — кивал тот. — Ну смотри… — недоверчиво протянул Дима. — А вы, — прошипел он, поворачиваясь, — ещё получите… Том с Биллом все-таки легли вместе. Обычно я засыпаю, слушая музыку, а сегодня засыпала под мелодичные матно-немецкие слова на распев, и жесткие русские выражения, сопровождаемые шумовыми движениями. Видно диван и правда был очень узкий. Хотя хуже всего было Деме с Димой, в особенности Диме, так как у нас-то дверь хотя бы есть. А вот Диме с Демой деваться было некуда. Хотя нет, Дима все-таки сообразил — ушел спать в баню, послав туда же всех немцев и всю их родню до седьмого колена… Подъем объявили в 7. Отлично! С учетом того, что я заснула около 3-х… Подъем объявил Редрик, но Миша с Георгом об этом позаботились, и мы спали часов до 10. — Доброе утро, — сказал я, потягиваясь. — Привет Гель, — улыбнулся Миша. Немцы тоже что-то говорили. В отличии от нас они выспались. Им то не привыкать… видно уже не раз Каулитцам приходилось делить диваны, кровати и т.д… Я встала с кровати, пытаясь найти тапки. Нашла, и почему-то у кровати Густава. Почему? Ладно, не будем вдаваться в подробности. Одеваться было лень, поэтому я накинула халат и вышла к гостиную. Дема сворачивал постель, а Каулитцы ещё спали, причем в такой позе странной… Самое интересное, что наш соня Дима, уже проснувшись и одевшись, стоял около дивана и маркером выводил что-то у Билла на лице. Бросив взгляд на Тома, я еле сдержала смех. Ну, все, Димк… хана тебе! Том поморщился, и стал потягиваться. Дима быстро отскочил в сторону, делая вид, что он тут не причем. Билл, почувствовавший движение сзади, что-то проворчал и сел, силясь открыть глаза. Дима стоял рядом с нами, и с ехидной улыбкой наблюдал за братьями, предвкушая веселье. Билл провел рукой по лицу, и посмотрел на ладонь. Маркер был жирный (хотя я уже сомневаюсь, что это вообще маркер), и немного смазался, оставляя на щеке и руке солиста черный след. — Tom, — напряженно произнес Билл. — Was? — протянул Том, переворачиваясь на живот и обнимая подушку, тем самым заполняя собой появившееся сободное место. — Ich ist in der Kosmetik wieder eingeschlafen? (Я снова заснул в косметике?)— Том промычал что-то не внятное. — Tom. — Was? — Schaue mich an. (Посмотри на меня) — Bleibe zurück, (Отстань) — буркнул Том. — Tom!!! — Том неохотно поднял голову, разлипая глаза. Некоторое время он смотрел на Билла, видно пытаясь сообразить, что с ним не так. Том видел, что что-то не так, но вот что до него не доходило. — Дим, а ты уверен… — начала я, но тут послышался дикий хохот. Дошло блин… Том смеялся так, что аж стекла тряслись. Билл перевел взгляд на брата, и тоже засмеялся. — Вот видишь, — сказал Дима, толкая меня в бок локтем, — Все хорошо. Но не тут-то было. Том и Билл немного успокоились, и у них возник вопрос, кто их так. Билл хорошо помнил, что вчера был без косметики. Взоры упали на Диму. Но его и след простыл. Вот плутишка… Надеюсь они нам мстить не будут… Потом была драка за раковину, всем хотелось поскорей умыться и поесть уже, наконец. Меня, как девушку, пропустили первой. Билл хотел пролезть на тех же правах, и немцы его пропустили, но с нашими это не прокатило. В итоге Билла вообще выпихнули из предбанника. — Scheisse! — рявкнул Билл, за дверью послышался смех. Билл с размаху ударил по двери, и, не обращая внимания ни на что, поплелся ко мне. — Не расстраивайся, — ласково сказала я, помешивая кашу. — Дебилы, что с них взять… Билл вряд ли понял, что я сказала, но по интонации уловил сочувствие, и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. Билл сел за стол. — Билл, может, поможешь? — предложила я. Билл поднял голову. Он понял, что от него что-то хотят, а вот что… — О, черт… — тихо произнесла я, — Так, попробуем по-другому… Bill, can you help me? — Билл кивнул и подошел. Ура! Победа! Жестами я ему объяснила, что кашу надо разлить половником по тарелкам. Удивительно, но Билл справился! Обжегся пару раз, а так нормально. А не такой уж он и неумёха. Не успели мы расставить тарелки, как из предбанника вывалилась шумная и мокрая толпа. Мне аж страшно стало! Парни быстро сели, не отвлекаясь от разговора. Удивительно было слышать со стороны помесь русской и немецкой речи… Казалось, они друг друга хорошо понимали, хотя на самом то деле они не понимали ничерта. — Ша! — крикнула я, ударив кулаком по столу. Ребята тут же замолчали, устремив на меня удивленные взгляды, даже немцы затихли. — Когда я ем — я глух и нем! — сказала я, показывая жестом «рот на замок». Они закивали и приступили к еде. — А вы ничего не заметили? — задумчиво произнес Миша через некоторое время. — Нет, — ответила я, осмотрев мальчишек. — А что? — Может, все-таки отвяжем Редрика? — предложил Дема. И только тут мы поняли, что, привязав Штохмана утром к кровати, благополучно ни разу о нем не вспомнили. Редрик так и лежал привязанный к кровати, с кляпом во рту. Не спал. — Э… — протянула я. Редрик так на нас посмотрел, что у меня по спине пробежал холодок. — А м-может, не надо? — предложил Дима. — Надо, Дима, надо… — вздохнул Дема, подходя к креслу. Редрик издал какое-то шипение, и Дема отшатнулся. — Миш, давай лучше ты? Ты же его хорошо знаешь? — Миша отрицательно покачал головой и посмотрел на меня. — Не боись, он девочек не бьет! — подбодрил меня Дима. Я сделала шаг вперед, Ред угрожающе зарычал, и тут же отступила назад. — Миииш! — капризно протянула я, показывая на Редрика пальцем. — Он рычит на меня! Миша, посмотрел на Диму, но все же, как настоящий рыцарь, принял удар на себя. — Да вы знаете, кто вы?! — с бешенными глазами заорал Редрик, как только мы вытащили кляп. — Знаем… — вздохнул Миша. — Нет! Вы [цензура], [цензура], [цензура]!!! А ещё вы [цензура], [цензура]!!! [цензура]! [цензура]! [цензура]! — Ред, мы это… — начал было оправдываться Миша, почесывая затылок. — [цензура]! [цензура]! — Без комментариев, — заключил Дема. Мда… Чувствуется веселый будет денек… После завтрака Редрик немного успокоился, и теперь, разбив нас по парам, проводил краткий курс немецкого. — …Ja — значит да, nein — нет, danke — спасибо, bitter — пожалуйста, Gehe zu mir — иди ко мне… — А с какого это перепугу я должен им ещё спасибо говорить! — воскликнул Дима, но Дема тут же дернул его за рукав. — Теперь, Миша, очень тебя прошу, не промахивайся мимо деревьев, — попросил Редрик. — Почему? — удивленно спросил Миша. — Потому что можешь задеть случайно Тома… — Промахивайся, промахивайся, — замахал рукой Дима. Мальчики засмеялись. Потом Редрик просил близнецов не утопить «случайно» Георга и меня не поджечь Билла. Дима пообещал, что если они утопят Георга, то это точно будет не случайно, и мы все снова засмеялись. А потом встал серьезный вопрос… Мише и Тому нужно было что-то, чтобы привезти дрова. Проблема решилась быстро, оказывается, Билл заметил санки, когда мы заходили в дом. Но не тут-то было! Дима заявил, что им тоже нужны санки, что у них много оборудования. Началась дележка, дело дошло чуть ли не до драки, как у нас тут часто бывает, но тут Дема куда-то исчез. Стали искать — нашли в сенях. Он пытался вытащить запасной кусок рифленой крыши. Дима кинулся на помощь. Зачем это ему понадобилось, мы поняли позже, когда Дема вытащил из погреба ящик и стал привязывать крышу к ящику. Таким образом, получились весьма оригинальные санки. И эту красоту решили отдать гитаристам, им же дрова вести… А дальше мы стали искать немцам подходящую одежду, так как их «зимние» плащики были курам на смех. Что ещё хуже, хорошие тулупы, которые мы им нашли, изнеженные супер-звезды напрочь отказались одевать. Но Редрик им что-то наплел, и они согласились в конечном итоге. Ох, не зря-таки мы выбрали его «дипломатом». Хорошо, что хоть Билл дома остается, а то это было бы визгу ещё часа на полтора… Наконец мы нашли топор и уже хотели выпроводить Мишу с Томом, но это нам не удалось. Билл очень долго прощался с братом, как будто навсегда расстаются. Не пойму, чего он боится? Мишка то у нас хороший, вот если бы Том с Димой пошел… другое дело! А так… Кое-как отодрав близнецов друг от друга, мы выпихнули Тома за дверь, и Миша вышел за ним. Далее ушли рыбаки. Теперь уже наши близнецы никак не могли со мной попрощаться. Их было не жалко, за них нам ничего не будет, так что их мы просто пинками вытолкали из избы. Георг поспешил выйти сам. Еще неизвестно, сколько бы времени Редрик насиловал мой мозг, но Густав взял его практически подмышку и утащил его за собой. — Ну что, Билл, — сказал я, глядя на дверь, — Вот и остались мы одни…