Капец и немцы в сарае

POV Misha — Так… — протянул Редрик, — И что мы будем делать? Я усмехнулся. Редрик покосился на меня. — Ред, а ты не замечаешь, что каждое наше приключение заканчивается фразой «Ну и что нам теперь делать»? — Перестань паясничать! — отмахнулся тот. Надо же, каким серьезным стал наш рыженький клавишник. Хотя Штохман всегда отличался умением сотрясать воздух под видом бурной деятельности. Георг с Густавом о чем-то шептались, после чего Георг сказал: — Билль жив. Мне снова стало смешно. А ведь и правда… И как я сразу не додумался! Редрик, по ходу, все ещё не догонял. — И что нам это дает? Георг нахмурился. Снова дискуссия немцев. Похоже, Листинг хотел поддерживать разговор на русском, но словарного запаса явно не хватало. Следовало отметить, что немцы, за все время пребывания в тайге, начали-таки осваивать великий и могучий русский язык, что меня одновременно и удивляло, и радовало. Я и сам, признаться, начал их немного понимать. Интонация их сильно выдавала. Однако ж врут люди, утверждающие, что в Европе все холодные и сдержанные. А может так и есть, просто Россия действует плохо. Место проклятое. В любом случае контакты были налажены и закреплены. Успели мы притереться и сжиться. Языковой барьер больше не был помехой, а про феномен взаимопонимания Билла и Димы я вообще молчу. — А то, — я вздохнул. Мне уже порядком надоело ждать окончания диалога Георга и Густава, — Билл же спокойно прошел мимо медведя. И ничего с ним не случилось. Значит, медведь не опасен. И мы можем спокойно выйти из бани. Редрик, да и все остальные немцы, отнеслись к моей идее с явным недоверием и страхом. Я открыл дверь и выглянул наружу. Хах, а ведь прав оказался Георг! Медведь сидел за столом и что-то урчал, уплетая картошку. Я вышел. Остальные толпились около двери. Я подошел поближе. Медведь меня явно не замечал. Я подошел ещё ближе. Медведю было абсолютно класть на окружающую реальность. Он взял бутылку лапами и неуклюже начал облизывать её горлышко. Мне стало смешно. — Парни, — я махнул рукой, — Идите сюда! Немцы переглянулись и, неуверенной толпой, сделали пару шагов. Вот дураки нерешительные… — Сколько же ты уже выпил… — Я погладил медведя по голове. Шерсть у него была жесткая и не особо чистая. — Пропылился ты, брат, в своей берлоге… Медведь что-то недовольно заурчал и упал со стула на пол. — Что с ним?! — воскликнул Густав. — Медведь, однако ж, бух, — выдал Георг. POV Author Билла привели в чувство. Он очень долго ругался на нас по-русски и по-немецки за невнимательность и неосторожность. Было видно, что удар по голове слегка отрезвил Билла, так как русских слов в его речи поубавилось. Послав нас «ко всъем чартьям», Каулитц ушел спать. Что делать с медведем — никто не знал. Он был не сильно крупный, так сказать, подросток, но и не маленький. Поднять его если кто и мог, все равно не стал бы. Мало ли, что случится, если он проснется. — Помощь. Идти. Звать, — сказал Том. Редрик согласился с ним. — Дима, сходи к старику тому, попроси… Дима? — никто не отзывался. Немцы переглядывались. — Ребят, а где Дима? — несколько удивленно спросил Редрик, озираясь. Димы не было в комнате. — Сауна! — сказал Густав, и пошел смотреть. Редрик расслабился внутренне, и тут же напрягся. — Дима нет! — крикнул Густав. — Я что-то не понял… — протянул он. — Куда Чернов делся? Следующий час все устремились на поиски Димы. — Но он же был с нами в бане! Я точно помню! Он ещё пытался Билла положить на лавку, когда тот… кхм… упал. — Да, — согласился Миша, — Я ещё говорил ему, что с Биллом будет все хорошо. — Но тогда… какого черта вообще? Том вернулся из комнаты и развел руками. Георг выглянул из сеней. Густав ходил вокруг стола, запихивая в рот оставшуюся после медведя еду. — wieder Essen! (Опять жрешь!) — воскликнул Том, отвешивая ему ползатыльник. — Wenn ich nervös bin — ich esse (Когда я нервничаю — я ем!) — сказал Густав, швыряя в Каулитца картошку. — Nach dir zu sehen (По тебе видно), — заржал Георг. Густав покраснел. Было видно, что Листинг задел его за живое. Следующие минут 15 парни пытались разнять красного от злости Густава и ржущего Георга. — Ich dich in Stücke brechen werde (Я тебя на клочки порву!) — кричал Густав, бегая вокруг за стола за Георгом. — Aha, brechen und Essen (Ага, порвешь и съешь) Густав вытаращил глаза, схватил пустую бутылку и побежал за Георгом. Георг выбежал на улицу. Густав тоже. Но, сделав пару шагов по снегу, передумал и зашел обратно. Сел на стул рядом с дверь в ожидании Георга. — У меня уже голова идет кругом, — Редрик сел, роняя голову на стол. — Как можно так жить… — Ну, ну, — Миша сел рядом и похлопал друга по плечу. — Вогнать Дему в комму, потерять Диму в закрытом помещении, вон, медведя напоить… — Мда… — вздохнул Миша, — Кому рассказать — не поверят! — Hey! — в окно постучали. Редрик поднял голову со стола. Густав поднял задницу со стула, приводя бутылку в боеготовность. Георг прыгал за окном, активно жестикулируя. — Замёрз что ли? — в недоумении сказал Ред. — Да чёрт его знает… — Миша насторожился. — Пошли, посмотрим. За окном уже темнело. Парни оделись и вышли на улицу. Обошли дом. Георг стоял на снегу, стуча зубами. Толстовка явно не согревала его в такой мороз. — Ну, что ты хотел? — спросил Миша. Георг указал на снег. — Опа! — вокликнул Редрик. — Нашлась пропажа! — Сам ты лажа… — пьяным голосом сквозь сон протянул Дима.