Капец и немцы в сарае

Я обошел дом. Все двери, кроме входной, были закрыты. Никаких намёков на холодильник, или какие-то ещё места запаса еды, как я ни старался, найти не смог. Дема был очень слаб и немного неадекватен. А может просто мозг ещё до конца не пришёл в себя. Всё, на что он сейчас был способен, это некая жесткость и сарказм. Я замечал в нём свои собственные отличительные черты. Никаких намёков на того милого, доброго, и заботливого парня с очаровательной детской улыбкой не наблюдалось. Но я надеялся, что это всё пройдёт. — Нам нужно вернуться домой. — Я в пижаме. И я не могу идти, — спокойным ровным голосом проговорил Дема. Я оглянулся. Одежды тоже никакой, только моя куртка. Я взял её и подошёл к брату. — Дем, ты можешь сесть? Дема просто смотрел на меня. Видно он даже головой двигать не мог. — Мне кажется, тебе надо размять мышцы, — я взял руку брата и начал осторожно сгибать и разгибать его кисть, пальцы, локоть. — Ау-ау-ау! — проскулил Дема, — Отпусти! Хватит! Больно! — Таки прям больно? — уточнил я. — Покалывает всё! Как будто иголок пихают! Я облегченно выдохнул. — Опорно-двигательная система в норме. Просто залежался ты, братец… Через некоторое время Дема относительно пришел в норму. Сам подняться он не мог, но, по крайней мере, не падал. Я посадил его и одел на него свою куртку. Мне стало смешно. — Что ты ржёшь? — прищуренные синие глаза смотрели на меня. — Как куколку одеваешь… — Придурок, — всё тем же ровным тоном сказал Дема и закрыл глаза. Мне стало обидно, но я подавил в себе это чувство. Я встал и взял Дему на руки. — Ты что делаешь?! — А как иначе ты собрался добраться до дома? Дема промолчал. Я взял его поудобнее, и мы вышли на улицу. Ой, не знаю, как там Дема в своей светло-голубой пижаме, а мне было дико холодно. Дема молча смотрел в одну точку, привалившись ко мне. Адский холод! Просто адский! Хорошо хоть идти не далеко. Уже темнело. Я посмотрел на Дему — тот медленно закрывал глаза. Вопрос «как ты» был проигнорирован. Я начал беспокоиться. Пальцы потеряли чувствительность. Дышать становилось трудно из-за ледяного ветра. Ну, вот так всегда! Когда не надо — такая непогода… Пинаю дверь в дом — заперто. Что есть силы стучу в дверь. Кажется, меня никто не слышит. Да чем они там вообще занимаются?! POV Redrik — Йоб вашу мать… — протянул Билл, обходя медведя вокруг. Животное лежало, вытянувшись на полу и громко сопело, что-то там урча. Я, конечно, много видел в своей жизни, но кому рассказать — не поверят. Билл присел на корточки и, с улыбкой заинтересованного шаловливого ребенка, протянул руку. Том, как строгая мамаша нахмурился и ударил Билла по руке, отрицательно покачал головой. Билл надул губы и скрестил руки на груди, обиженно поглядывая на брата. — Ред, — Миша тоже сел на корточки, — От него спиртом пахнет. Я медленно кивал, строя в голове планы дальнейших действий. — Как быстро проходит опьянение? — Ну… — я поднял глаза в потолок, прикидывая, — Зависит от того, сколько он выпил. — До-хре-на, — по слогам сказал Густав, поднимая одну из бутылок со стола. Я снова посмотрел на медведя. Эх, бедная животинка… Что ж тебя к нам понесло то… — Но у нас было всего бутылок пять. Две мы, кажется, сами выпили, так что… Не очень долго. — Und was wird sein, wenn er aufwacht? (А что будет, когда он очнется?) — спросил Георг. — Пзда! — громко ответил Билл. Мы с Мишей посмотрели на него, потом друг на друга. Я нахмурился «Я его этому не учил». Миша поднял бровь «Я тоже». Я закатил глаза, Миша вздохнул. «Дима…» — Я не уверен, что Билл понял, что сказал, но я с ним согласен, — сказал Миша. — А если серьезно? Мих, вы же часто ездили на охоту. Я даже с тобой разок ездил, помнишь? — Это когда ты ночью пошёл в туалет, перепутал направление, скатился с поросшего крапивой холма голой жопой в муравейник? — Миша едва сдержал смех. Билл засмеялся. — Да, да… — хмуро ответил я, — Именно тот случай. — А когда мы тебя потом оттуда ещё доставали там… — Да, Миша, да! Так вернемся к охоте! Вы на медведя не ходили? Миша потёр лоб. — Да вроде было пару раз… — Ну? — с надеждой произнес я, — И как вы его ловили? — Да как, как… Собаками обычно. Пока те нападают — батя ему мозги вышибает из дробовика. Меня слегка передёрнуло. — А живых медведей не ловили? Миша пожал плечами. — А зачем он живой то? Я прикрыл лицо рукой, потирая пальцами переносицу, задумался и ещё раз посмотрел на медведя. И что же нам с тобой, косолапый, делать теперь… — Я придумал! — сказал Густав. — Связать. Руки надо. Связать, — Густав сложил запястья, как бы пытаясь освободиться от невидимой веревки. Потом щелкнул себя по шее и отрицательно покачал головой. — Не проснётся. Очень. — он изобразил сон. Миша стоял со слегка перекошенным отвращением ртом, покосился на меня. — Он хочет сказать, что медведь очень пьян. И, чтобы обезвредить его, нужно ему лапы связать. Он всё равно крепко спит. Некоторое время Миша обдумывал моё предложение, а, точнее, предложение Густава, затем пожал плечами и согласился. Я направился к сеням на поиски верёвки. — А ещё помнишь, как тебя в той поездке ещё и утки покусали, и… — крикнул мне вслед Миша. Я ответил ему известным жестом.