***
Сириус Блэк, увлекаемый матерью, чуть ли не бежал по площади Гриммо. Дом номер двенадцать появлялся ниоткуда прямо на глазах мальчика, а Вальбурга тащила его к двери, сильно сжав руку, от чего пальцы мальчика онемели. Как только они вошли в дом, женщина грозно зыркнула на сына и отпустила запястье. Сириус даже не подал виду, что ему было больно или что рука не очень хорошо подчинялась ему. Он выпрямил спину так, как только мог и с вызовом смотрел в тёмные глаза матери, в которых читалась ненависть. — Марш к себе в комнату! — прорычала она, сдержавшись. Вальбурга тут же отвернулась и, бросив перчатки на столик, двинулась в гостиную. Сириус, совершенно ничего не понимая поплелся наверх. Мать, конечно, его не жалует, но к чему такая злость? Что он уже успел натворить за те пару минут, в течение которых молчал? Блэк вошёл в комнату, которая, как и до его отъезда, была тёмной и слишком уж изумрудной. Бутылочного цвета шторы заслоняли и без того тусклый свет, а на столе лежала пыль, словно никто не заходил в эту комнату уже очень давно. Мать не позаботилась ни о чём, только забрала его с вокзала. Хоть на том спасибо. От полумрака всё внутри сжалось, а от затхлого запаха воротило. Вдруг вспомнилась светлая комната в Гриффиндорской башне: тёплые цвета, свет, струящийся из множества раскрытых окон, друзья… В душе поднялась жгучая обида. Как она могла не дать ему попрощаться? В чём он провинился перед ней? Разве что поступил на Гриффиндор. Сириус стукнул ногой по кровати, о чём сразу же пожалел. Теперь ко всему прочему разболелась нога. Темнота словно давила на него и прижимала к полу, не давая спокойно дышать. Мальчик быстро отдернул тяжёлые шторы. Из пыльного окна, которое никто даже не потрудился протереть хотя бы грязной тряпкой, тускло светило солнце, пробиваясь сквозь душные городские улочки. Он раскрыл его, а рама трещала так, будто просыпались дремлющие демоны. Он с удовольствием вдохнул пыльный раскалённый воздух летнего Лондона. Он не шёл ни в какое сравнение с влажным прохладным ветерком у озера или отдающим хвоей запахом ночного леса. Сириус достал волшебную палочку и алый герб Гриффиндора, который припас именно для такого случая. Немного попыхтев над заклинанием вечного приклеивания, мальчик прилепил к стене герб и кое-как изменил цвет стен на красно-золотые. Это заклинание, было сложно и вышло не очень хорошо: стены покрылись алыми пятнами, но даже этого было достаточно. Сириус удовлетворенно откинулся на спинку кровати, с которой тут же поднялось облачко пыли. Он совершенно позабыл о плохом настроении и обиде, но обида не позабыла о нём. Она явилась к нему в лице его грозной матушки, которая стала, сверкая глазами, отчитывать сына сначала за то, что он сотворил с «прелестной комнатой», а потом добравшись до главной причины её злобы: — Как ты мог, дрянной мальчишка, поступить на Гриффиндор! Ты позоришь весь благородный род Блэков! Мерзкий осквернитель крови! Ты — неблагодарный сын! Мы воспитывали тебя и всегда знали, что ты совершенно не годишься для наследника древнейшего рода, но чтобы так оскорбить имя семьи! Ты будешь наказан! — Вальбурга уже переходила на крик и визгливые нотки в её голосе звучали всё отчетливее. Она отобрала у сына палочку и все письменные принадлежности, не позабыв ещё пару раз напомнить, что хоть он «осквернитель крови», но так же он её отпрыск и она не позволит ему брататься с грязнокровками. Мальчик всем телом дрожал от переполнявшего его гнева, но ни одним мускулом на лице не посмел показать этого матери. Она может делать что хочет. Она может запереть его в комнате, может хоть сорвать голос, выкрикивая проклятья, но он не станет таким, каким она хочет его видеть. Надменным, чрезмерно горделивым и холодным. Сириус брезгливо сморщился, когда попытался представить себя «настоящим Блэком». Пытаясь охладить пыл, Сириус раскрыл первую попавшуюся книгу и попытался углубиться в неё, но мысли всё время возвращались к друзьям, матери и её устаревшим принципам.***
Прошел уже месяц, а писем от друзей не было. Можно было не сомневаться, что мать отправляет их обратно, даже не распечатав. Скука одолевала. Она не давала проходу. Мальчик томился в ожидании нового учебного года. Как свободолюбивая птица, которую заперли в клетке, перестает петь, так и Сириус потихоньку угасал в этом мрачном доме. Младшему брату, который, казалось, был единственной радостью здесь, запретили общаться с ним. Невысокий мальчик десяти лет всё же тайком сидел у закрытой двери в спальню брата, разговаривая с ним и пытаясь развеселить. Сириусу было страшно оставлять Регулуса в обществе матери-тирана и отца, которому все безразлично. Он сильно изменился за тот год, пока его не было. Сириус не приехал на Рождество и на Пасху. Он бросил единственного брата в этом ужасном доме с головами домовиков на стенах и страшными шкафами, в которые очень хотелось, но нельзя было залезать. Регулус прошептал что-то о звонке в дверь и убежал, услышав шаги матери, а Сириус остался сидеть около двери, прислонившись к ней спиной и ожидая, пока вернётся брат. В дверь грубо и отрывисто постучали, и она распахнулась. Блэк подскочил с пола и встал перед матерью, которая взирала на него сверху вниз своим колючим взглядом. — Собирайся, паршивец, — бросила она. — Куда, позволите спросить? — Сириус держался как-то небрежно, и нехотя потянулся к чемодану, который оставался собранным всё это время. Медлительности и безразличие выводило из себя женщину, а Сириус в душе улыбался, это было единственное, что он мог делать: раздражать её. — Тебя ждет, Дорея. Она заберёт тебя с глаз моих долой на оставшиеся каникулы. Сириус судорожно пытался вспомнить, кто такая Дорея. Если она была одной из тех старых тётушек, которые приходили в этот дом на Рождество и вели светские разговоры, это было плохо. Их морщинистые руки всегда пахли дорогими духами, которые удушали мальчика и заставляли чихать. Но делать было нечего. Лучше он поедет к какой-то неизвестной старухе и будет слушать истории о её покойном муже, который почти стал министром, или стал им, чем останется здесь. Когда Вальбурга вышла из комнаты, звучно хлопнув дверью, Сириус быстро скинул в чемодан вещи. Он вытащил его в коридор, где ждала мать. Она отдала ему палочку и с надменным выражением лица пошла дальше по коридору, слово это не её сын собирался уехать из дома. Сириус проводил её взглядом и отлеветировал свой чемодан к входной двери. Если мать не донесёт на него, Министерство и не узнает, что колдовал именно он, так что можно было не волноваться. Он быстро натянул ботинки и только сейчас заметил, как из гостиной за ним наблюдает Регулус. — Прости, братишка, я сваливаю. Мальчишка грустно покачал головой и скрылся в комнате. Сириусу на секунду стало стыдно, он замешкался. Регулуса он перевоспитает в Хогвартсе. Тем более этот дом не действовал на него так же, как на Сириуса: невозможно было дышать. Мать любила младшего сына. Сириус дернул дверную ручку и вытащил чемодан на первую ступеньку. У порога на третьей ступеньке стояла хрупкая невысокая женщина в тёмном платье под чёрной мантией. Она, задумавшись, крутила палочку между пальцев и что-то бормотала себе под нос. Сириус удивленно смотрел на Дорею, которая стояла к нему боком и не заметила мальчика. Он ещё недолго постоял так, обдумывая, на кой-чёрт ей мальчишка в доме. Блэк откашлялся, отчего женщина вздрогнула и повернулась. — Привет, — поздоровалась она, смотря на Сириуса светлыми голубыми глазами. Они излучали тепло и радость, от чего на душе мальчика стало светло и спокойно. Какая разница, куда она его забирает? За этими глазами можно было идти на край земли, и, даже если она захочет заковать его в цепи где-то в лесу, там ему будет лучше. — Здравствуйте, — откликнулся Сириус, не до конца понимая, кто перед ним. — Ты меня, наверное, не знаешь. Я Дорея Поттер. Очень рада с тобой познакомиться. Я так много о тебе слышала… — она соскользнула со ступеней, а у Сириуса внутри поднималось что-то тёплое и светлое, грозящее выпрыгнуть из него. Только услышав знакомую фамилию, Сириус улыбнулся. Он словно наполнился счастьем. Блэк радостно пошёл рядом с миссис Поттер, которая увлекала мальчика в безлюдный переулок. Он увидит Джеймса. Возможно и Римуса с Питером, но это уже не очень важно. Его забрали из затхлого старого дома дома на целый месяц раньше. О таком он не мог и мечтать! Миссис Поттер улыбалась, и Блэк отвечал ей тем же. Они трансгрессировали прямо на тропинку возле дома Поттеров. Джеймс, сидящий на кухне и уныло ковырявшийся в своем завтраке, услышал лёгкий щелчок и бросился в прихожую. Он лишь на мгновение остановился в дверях и замешкался. — Сириус! Джеймс обнял друга, а женщина, усмехнувшись, прошла на кухню. Она взмахнула палочкой и чемодан Блэка полетел за ней, а ребята остались на крыльце одни — Дружище, я не знаю, как вам это удалось, но спасибо вам огромное. Вы просто спасли меня из заточения, — улыбался Блэк. — Это все, мама. Ей спасибо скажи. — Спасибо вам, миссис Поттер, — искренне благодарил Сириус, войдя в кухню. Дорея сразу же предложила позавтракать, от чего Блэк не стал отказываться. Джеймс вернулся к своей тарелке и, закончив трапезу, поцеловал мать и выскочил из кухни, призывая Сириуса поступить так же. — Спасибо, миссис Поттер. — Не за что, милый, — мальчик как-то неловко обнял женщину и скрылся в дверном проёме. Женщина странно вздрогнула под его руками то ли от неожиданности, то ли от чего ещё. Её мягкие тёплые руки обняли Сириуса.***
— Подъем! Мальчишки, поднимайтесь, — миссис Поттер тихонько стучала в дверь комнаты Джеймса. Поттер младший отказался от предложений поселить Сириуса в гостевой спальне и настаивал на том, чтобы Блэк жил в его комнате. Мать сдалась и они вместе передвинули одну из кроватей в комнату Джеймса. Сейчас на ней валялся Сириус. — Сейчас, мам. Еще пять минуточек, — сонно пробормотал Джеймс, а Сириус сдавленно захихикал. — Ладно, дорогой. Пять минут. — Есть, мэм! — Джеймс сладко зевнул и пнул друга ногой в живот. Это было единственное, до чего он дотянулся. — Эй, — вскрикнул Сириус. — Я, в отличие от некоторых, не сплю! — Странно, — протянул Джеймс. — Подай мне очки. Сириус сел, и попытался сфокусироваться на прикроватной тумбочке. Он нашёл очки под обёртками от конфет, как раз рядом с волшебной палочкой. Джеймс, надев их на нос, тоже уселся на кровати. — Какие планы? — Нужно написать Рему и Питу, что моя мама как храбрый рыцарь спасла принцессу Блэка из заточения, — ответил Поттер, а Блэк рассмеялся. Ситуация действительно была похожая. — Пять минут прошло! — донёсся снизу голос миссис Поттер, и Джеймс раскрыл дверь, чтобы сделать хоть какую-то видимость продвижения. После завтрака мальчики уселись за стол. Сначала Дорея Поттер удивлялась их рвению и решила, что те выполнят домашнее задание, но скоро все стало на места: они просто сочиняли письма. </i>Привет, Рем. Сообщаю тебе, что Блэк спасен из логова дракона, как настоящая принцесса, и теперь мы ждем только вас с Питером. Мама написала письмо миссис Блэк и она, как выразилась мама, отдала нам Сириуса без боя (что странно, учитывая то, что он рассказал). В любом случае, Сириус пробудет у меня до 1 сентября. Надеюсь, ты сможешь приехать хоть на недельку. Пит писал, что 17 будет у меня. Может и ты заодно? И да, ты ничем не стеснишь меня и моих родителей. Приезжай, если, конечно, у тебя опять не возникнут проблемы со здоровьем. Если так, то встретимся в Хогвартс-Экспрессе 1 сентября. Видел бы ты Сириуса. Так счастлив оказаться на свободе. Я прислал бы фото, но он как свинья: вымазался ежевичным пирогом. С надеждой на скорую встречу, Джеймс. P.S. Ничем я не вымазался! И я не принцесса! Сириус. </i> Второе же письмо было адресовано Питеру, которое было значительно короче. Привет, Пит. Сириус уже у меня. Мама постаралась и теперь он гостит у нас целый месяц. Сириус рассказывает страхи о своём доме. Если заведёт шарманку, когда ты приедешь, не волнуйся. Это нормально. Мама говорит, что у них там не так уж плохо. Только темно. Жду тебя 17, если сможешь, приезжай раньше есть пара планов. Пока не знаю, будет ли здесь Рем. Поговорим при встрече. Сириус расскажет тебе интересную сказку про драконов и принцесс. Увидимся 17. Джеймс. P.S. Блэк принцесса! P.P.S. Я не принцесса! Я убью его! Если он ещё хоть раз назовёт меня принцессой знай: труп Поттера закопан на заднем дворе. Никому не говори. Сириус.