Развед - детсад

Ривай начинал сходить с ума. Он несколько дней, практически, безвылазно сидит кабинете с пятью плюс-минус тремя детьми, потому что у всех остальных неотложные дела и покровительство в лице Эрвина и Ханджи с их «Леви, ты всё равно справляешься лучше всех». Это становилось невыносимым. Обычно они менялись. Или детей было меньше. Или была улица с её прогулками, которых сейчас нет, потому что детям туда категорически нельзя, если вы не хотите потом всю эту ораву перемывать. На днях был дождь, и первое, что вся эта куча сделает - изгваздается в той, что на улице. Он чувствует себя запертым. Запертым в камере с N-ым количеством сгустков безудержной энергии, которые желали сеять шум и хаос. С каких пор он тут главная нянька? Как это вообще произошло? Как он позволил этому случиться? Ну ничего, когда это всё безумие закончится, он им ещё покажет.  Микасе было сложнее. Потому что она сама ещё ребенок, потому что у Ривая тоже были дела, и ей пришлось, как более ответственной и старшей (читай: не занятой и свободной), взять часть обязанностей «няньки» на себя. Больше всего мужчине нравились моменты, как она разрешала конфликты между Жаном и Эреном (просто вставала между ними, упирая свои ладони им в лица. не понятно почему, но это работало), которые, казалось, поставили личную цель: каждый день находить поводов для ссор больше, чем в предыдущий. Стоит заметить, что они отлично справлялись — у Ривая началась мигрень. Но сегодня Микаса была явно не в духе. Ривай пока не понимал причину, так как был слишком загружен, но имел подозрения, что та лишь косвенно связана с детьми, а сам он имеет к этому непосредственное отношение.  Невероятно! Капрал то да причина расстройства Микасы. Никогда такого не было, и вот опять. Микаса редко капризничала, и вообще была довольно прилежным, практически, образцово-показательным ребенком. И даже, когда дулась на капрала, никогда не жаловалась ни кому-то другому, ни ему самому. Это было и хорошо и плохо. Из плохого: она переставала пытаться привлечь его внимание. Просто замолкала, и становилась тише воды ниже травы. Она послушно позволила себя собрать и расчесать, беспрекословно помогла организовать детвору на завтрак, потом развлекала и приглядывала за ними, пока мужчина был занят посудой и бумагами. В, общем, она была настолько идеальным ребенком, что Ривай весь извёлся. В этом было что-то абсолютно неправильное, отчего тот и начал подозревать, что где-то напортачил. Но ему было вот совсем некогда думать об этом, поэтому Ривай откладывал эту мысль до свободной минуты, которая, как назло, всё не находилась.  Сегодня она проигнорировала уже четыре вопроса Ривая, но не то, чтобы он считал. Пф, конечно, нет. — Микаса, мне нужно отойти, — начал капрал, поднимаясь из-за стола, и собирая бумаги, — Ты справишься одна или мне позвать кого-нибудь?  Пять. — Все заняты, — чуть громче нужного ответила девочка, так как между ними было приличное расстояние, которое занимали шумные дети.  А, нет, четыре. Порядок. Капрал хотел было парировать, что пару минут то кто-нибудь да найдёт. Но не стал. Он смотрел как Микаса старательно заплетала волосы Кристы в косичку. Получалось немного небрежно, но, если быть честным, Ривай сомневался, что у него самого вышло бы лучше. Механика плетения выглядела несложной, но он также и про плетение венков думал.  Так что, так ничего и не сказав, он покинул кабинет.  Они оба в порядке.

***

Ривай собирался отойти минут на десять, максимум, пятнадцать. Но, как это обычно бывает, когда тебе никто не нужен — всем что-то нужно от тебя. И почему-то аргумент «мой кабинет полон детей» в момент перестал действовать, а стоило оговориться, что с ними Микаса, как его тут же заверили, что «детишки в надёжных руках», мол, расслабься, папаша. Да, за ними присмотрит Микаса, а кто присмотрит за ней? Вот как тут расслабишься? Поэтому, когда он возвращался в кабинет, по его безрадостным подсчётам, прошло по меньшей мере два часа, и он очень надеялся, что никто там не убился, а если и не все целы, то хотя бы в полном комплекте.  В его отсутствии был только один плюс. Он вспомнил об обещании, когда шел через двор.  «— Покатаешь меня на лошадях? — спросила Микаса, разглядывая рисунок в какой-то книжке. — Хорошо, — легко согласился Ривай, не видя причин для отказа, — Завтра? — Завтра, — кивнула с улыбкой Микаса.» Кажется, будто это было вечность назад. По факту — позавчера. Или позапозавчера. Он не помнил. Последние несколько дней слились в один бесконечный. Для Ривая это мифическое «завтра» попросту не наступило. Зато Микаса, очевидно, помнила. И ждала.  Он открыл дверь, и, кажется, на одно ухо оглох.  Стоящий гул и детский плач был прерван криком Микасы: — Тихо! — сама она предусмотрительно накрыла уши, стоящему рядом Армину ладошками. Все дети резко обернулись, а рыдающие на пару Саша и Конни даже перестали плакать и удивлённо уставились на Микасу. Эрен дал в нос замеревшему Жану, тот почти упал, толкнувшись в стол, но устоял. А вот любимая кружка Леви, невероятным образом оказавшаяся с краю — нет. Она опасно качнулась и опрокинулась, выливая остывшие остатки чая на обоих смутьянов.  И это оказалось, буквально, последней каплей для обоих Аккерманов. — Так, всё. С меня хватит, — четко выдал Ривай, — Никому не двигаться с места, — он развернулся на каблуках и вышел из кабинета.  Не успел дойти до конца коридора, как из-за угла вывернул Казини, но заметив капрала, тут же сменил направление на обратное.  — Стоять! Парень так и замер.  — К Ханджи быстро, — приказал он, — передай, что в моем кабинете умирают. Парень лишь нервно кивнул и скрылся в заданном направлении.  На удивление, с Ханджи они столкнулись ровненько у двери в кабинет. Кажется, она действительно бросила всё и примчалась сюда. Взгляд её был слегка напуганным, но сменился на недоумение, когда она оценила спокойного Ривая с тряпкой в руке.  — Быстро ты, — оценил Ривай. Из-за плеча майора выглядывал Казини. — И ты здесь. Хорошо.  Капрал кинул тряпку рядовому, который с лёгкостью её поймал.  — Кто умирает, Леви?  — Наши нервные клетки, — бросил Ривай, заходя в кабинет.  К слову, к невероятному удивлению капрала, все дети действительно остались на своих местах. А Браус и Спрингер даже замерли в тех позах, что и были. Такое послушание да в благое русло бы. Только Микаса теперь стояла между Эреном и Жаном, которые, наверняка, в очередной раз пытались подраться. Девочка выглядела утомлённой.  Ривай поднял сначала одного мальчишку, затем второго, поочередно передавай их Ханджи.  — Теперь они твоя проблема.  — В смысле? Почему они мокрые? — удивилась женщина, - Что происходит? — Опрокинули на себя чай, — он бросил взгляд на кружку, которую кто-то любезно поставил на нижнюю полку шкафа. Потом с нею разберётся. — А это уже твоя проблема, — он кивнул Казини в сторону чайной лужи.  — А ты куда? — бросила ему в догонку майор, потому что Ривай, очевидно, задерживаться в кабинете не намерен. — Не «ты», а «вы», — поправил её мужчина, быстро пересекая кабинет и останавливаясь уже у выхода, — С нас хватит. Микаса, мы уходим.  Та бросилась за ним следом, даже не попрощавшись ни с кем. Она нагнала Ривая в коридоре, когда он протянул руку назад, чуть сбавляя темп, и быстро сжал-разжал ладонь. Микаса тут же потянула собственную, принимая приглашение, и взяла капрала за руку, крепко сжимая его пальцы.  Они шли какое-то время в тишине, пока не вышли по двор, покидая замок.  — Куда мы идём? — спросила Микаса.  — К лошадям, — он почувствовал как от его слов девочка вся будто засияла. Её лицо озарила улыбка, глаза засверкали, а сама она чуть ли не подпрыгивала на каждом шаге. От плохого настроения ни осталось и следа. — Кажется, я обещал.  Это звучало как извинения больше, чем должно было.  — Кататься? — Кататься.