Потерянные в полусвете

Эта битва вспыхнула. Все чувства выходят наружу. Люди делают ставку на право жизни против сокрытой реальности. Здесь нет правды, зато есть безумная ненависть. Они готовятся разорвать друг друга в один момент.

NOCTURNAL BLOODLUST – Triangle Carnage

      — Знаешь, почему люди принимают мою сторону, Маса? — сегодняшнее утро не принесло за собой ничего, кроме усталости и тоски. Тоски по чистому миру, неоскверненному сынами тьмы, неоскверненному грехами, к которым людям было проще примкнуть, чем пытаться выкарабкаться из ямы подземелья к свету. Бескрылые, эмоциональные создания видели силу там, где на самом деле господствовала только слабость. Она с отточенной лёгкостью проникала в чуткие сердца и впрыскивала в них смертоносный яд. Он рождал одну ослепительно яркую вспышку мести, завуалированного правосудия или притягательного порока — как было угодно, а затем… затем обрывалась жизнь. Недолговременной сказке наступал конец.       Маса, находясь с Хиро в художественной мастерской, с отвлечённым интересом разглядывал картины, демонстрирующие разные истории. В них можно было найти даже религиозный подтекст. Вот только он отражал лишь фантазию людей, желающих верить в выдуманного властителя небес. Они не знали, что на самом деле таил прекрасный неземной мир, не знали, какими на самом деле были ангелы, им было достаточно иметь только тонкую нить веры, чтобы оправдывать себя и свои поступки. Богохульство, фальшь, лицемерие.       — Им проще принять тьму, нежели отвергнуть её и пытаться дотянуться до священного света, — Маса прикоснулся подушечками пальцев к шершавой поверхности одной из картин, где был изображён падающий с небес ангел. — Им проще пасть.       — Тогда почему ты сам не откажешься от любви к этим ничтожествам? — Хиро потешался над пошатнувшимися устоями в сознании Масы, потешался над его возникающими сомнениями. Он повторял каждый его свершённый шаг, не то изучая, не то дразня — подпитывая раздражение и усталость.       — Потому что есть ещё добрые люди, способные отстаивать свет даже в самом непроглядном мраке, — Маса остановился у картины с озлобленным адским псом. Он был похож на волка, скалился в непреодолимой угрозе напасть, обнажая белоснежные клыки, глаза его были бледными, будто бы безжизненными, а длинные когти острыми, готовыми вот-вот разорвать человеческую плоть. Маса в бесчисленный раз усомнился в правильности человеческих взглядов, хотя никогда не встречался с гончими ада. — Они ведь не существуют?       — Как знать, — загадочностью в голосе, повторёнными шагом ближе. — Иногда из тайных людских страхов рождаются самые жестокие монстры.       — Что ты сам ответишь мне на свой вопрос? Почему люди принимают твою сторону, Хиро? — Маса предполагал, мог отгадать по лукавому взгляду карих демонических глаз слова Хиро, но всё равно желал слышать. Желал слышать демона, пока речи его не околдовывали.       — Потому что суть их всегда была извращённой, жаждала поддаться искушениям, слабостям. Их ведь невозможно победить, Маса. Даже в тебе есть уязвимость, — Хиро поймал взгляд приспешника небес, резко повернувшегося к нему, и гордо выпрямился. — Когда-нибудь я обязательно узнаю о ней.       — И что тогда сделаешь? Нам нельзя убивать друг друга, а ты не играешь по-другому, — Маса пожал плечами, слепо следуя своей несломленной уверенности.       — Смерть — лишь один из способов выиграть, — последний шаг, нарушение дистанции. Теперь Хиро шептал вблизи, желая запугать. — Я слышу множественные шептания, зовущие меня. Люди готовы продать душу даже ради того, чтобы быть лучше. Чувствуешь, как последний свет угасает в них? — пальцами по шее, невесомо, мимолётно и ладонью к груди, различая сердцебиение, смотря в истинно ангельские глаза. В лазурное зазеркалье небес.       — Я чувствую лишь твой холод, Хиро, и слышу молитвы и благодарности добродушных людей, — Маса опустил ресницы, прикасаясь к ладони демона, едва продлевая касание дольше нескольких секунд. — Не надейся сломить меня, — опуская его руку и отступаясь на несколько шагов, чтобы свернуть в длинный коридор.       Исчадья тьмы и света оказались здесь не просто так: они чувствовали дрожащую в страхе душу, чувствовали её неокрепший, растерянный зов. Он вёл всё дальше и дальше, вынуждал пройти по коридору с белыми стенами, ещё не увешанными картинами, и подняться на второй этаж, путаясь в портретах придуманных художниками лиц. Мужчины, женщины, дети, гримасы, улыбки, печаль и даже слёзы: можно было запутаться в бесконечных эмоциях, замерших на лицах.       — Когда-нибудь тебе надоест бегать от меня, — Хиро появился напротив Масы, когда повторился зов.       Он приводил в небольшую мастерскую молодой художницы, которая, слушая упрёки своей любимой, едва ли удерживала кисть с красной краской в руке. Не было ни слёз, ни раздражения, лишь тревога, сопровождаемая дрожью, и мысль, сокрытая под личиной реальности. Девушка казалась хрупкой и невинной перед своей начатой картиной, перед своей недовольной любимой, но на деле думала только об одном.       — Я не убегал от тебя, только хотел найти потерянную душу, — Маса тщетно пытался увидеть в незаконченной картине светлое начало, но различал лишь смазанные чёрные линии, похожие на тропу, ведущую ко тьме, ведущую прямо к обманчиво-бережным объятиям демона. — Она… Она хочет убить её.       — Пусть убивает, давай не будем мешать, — издевательская усмешка тронула уголки губ, в карих глазах едва заметным алым огоньком засиял азарт: Хиро был несказанно довольный, ожидая хоть и не изощрённую, но кровавую месть за измену.       Душа поведала свою историю, замерев в полусвете. Молодая художница была вместе со своей подругой с детства. Дружеские на первый взгляд чувства стремительно крепчали и переросли в любовь — не воспетую в известных балладах, не прекрасную в своём очаровании, а в безумную, маниакальную, приверженную. Она сковывала тяжёлыми кандалами, била кнутами и питалась солёными слезами. Её невозможно было принять, но слишком трудно было отвергнуть. Подруга не любила художницу, она была с ней в жертвенном желании излечить невидимые, но глубокие раны, оставленные годами безответности.       — Я больше не могу быть с тобой, во мне нет любви, — девушка, признавшая свою измену и не просящая о бессмысленном прощении, села рядом с художницей. Быть может, ей было жаль её до сих пор, но… Сострадание не бывает вечным. Только не у людей, способных даровать своё сердце как бесценный дар.       — А к нему? К нему есть? — художница положила кисть на полотно, глядя в пустоту, где ей мерещился тот самый полусвет, в котором терялась её душа.       — Есть. Уже давно, — честность лишь провоцировала желание, неистовым пламенем охватывающее девушку.       — И почему люди так любят тянуть прелюдию перед убийством? — Хиро, цокнув, возвёл измученный в ожидании взгляд к потолку. Он чувствовал резкий упадок энергии, пока люди только собирались явить своё подлое желание, пока люди только собирались убивать. И пусть девушка не почувствует удовольствия, её душа всё равно будет принадлежать демону. Если… Если, конечно, ангел не благословит её своим светом, убеждая пощадить, простить и отпустить.       — Она не убьёт, я уверен в этом, — Маса миновал девушек, останавливаясь у окна. Сквозь прозрачное стекло грели солнечные лучи. Сегодня демоны не гневались. Кроме одного — нахмурившегося от света и не скрывающего свою кровожадность. Он напоминал того самого адского пса, готового наброситься на несчастных людей.       — Глупый ангел, не ты ли собирался разочароваться в этих порочных созданиях? Твоя любовь к ним держится на волоске, — Хиро, ощерившись, посмел заявить о своём присутствии, разметав по комнате чистые листы, под которыми лежал нож. Теперь он блестел на солнце. Художница обернулась, не ведая о вмешательстве сил тьмы, и поспешила закрыть окно, приблизившись к Масе на миг. Он едва не коснулся её руки, когда почувствовал свирепый взгляд исчадья ада в спину. Он угрожал даже безмолвием.       — Нарисуешь меня? Не хочу, чтобы мы расстались врагами, — любимая девушка художницы улыбнулась едва под короткий кивок.       Нож был позабыт: девушка избегала его взглядом, беря в руки палитру и заменяя холст. Приглашая любимую, некогда игравшую роль музы, сесть напротив, она обмакнула кисточку в краске. Только теперь в уголках глаз скопились непролитые слёзы, но дрожь прекратилась. Её любимая не улыбалась, она чувствовала несвободу до последнего момента, видя в глазах напротив убийственную любовь.       — Ты слышишь зов, Хиро? — Маса в благоговейной манере проигнорировал заданный ранее вопрос, обращаясь к демону мягко.       — Он стих, — демон прислушался к душе, которую хоть и не страстно, но желал заполучить. Она была для него хрупка и бесполезна, потому что мучилась лишь ради мести во имя любви. Он жаждал видеть сумасшедшее удовольствие в глазах, брызги крови и слышать крики, граничащие со злорадным смехом. Выиграть сегодня было исключительно делом демонической гордости. — Он стих, но не отпустил.       Маса слабо различал тонкий голосок в полусвете, когда девушка рисовала свою любимую, клеймя её каждой линией кисти по белому холсту. Краски сливались, оживляя портрет. Душа дрожала вновь не в силах сопротивляться желанию. «Ты всегда будешь моей. Только моей. Запечатлённой в сердце, запечатлённой на холсте», — художница пустила скупую слезу под презрительным взглядом Хиро, стоящего у неё за спиной.       — Отойди, она не должна чувствовать тьму. Душа сама сделает свой выбор, — Маса не договорил: Хиро слишком быстро оказался рядом, укрываясь в его тени от ненавистного солнца.       — Выбор уже сделан. Сознание притуплено местью, сердце чернеет, отбивая последние удары мерзкого чувства, — Хиро облизнулся в жестоком предвкушении. — Придёт время, и я вырву его из её груди. Знал бы ты, как приятно ощущать живой стук в своих руках, маленький ангел.       — Я знаю, как приятно человеку жить во взаимности и не знать совсем, что такое тьма и кто её сыновья. Перестань испытывать моё терпение, я и так пытаюсь говорить с тобой, — Маса едва коснулся ладонью щеки Хиро и улыбнулся мягкой улыбкой. Той самой улыбкой, что превращала его в самого прекрасного ангела, что… что вызывала у демона лишь пренебрежение.       — Какая честь, — искренний демонический смех недолго разрезал напряжённое молчание, пока художница завершала свою картину, придавая ей красочное очертание.       — Не думай о мести, продолжай любить её, отпустив, — Маса адресовал свой шёпот художнице, несмотря на деланное возмущение демона. Для него забава только началась.       — Никчёмные ангельские мудрости. Они не знают ничего о чувствах, девочка. Зато ты знаешь, знаешь, находясь в шаге от мести, — Хиро отошёл от окна, его слова касались слуха то вблизи, то издалека. Он ходил по кругу, словно адский пёс загонял свою жертву в угол. — Разве можно простить измену?       Художница, вернув на место краски и полотно, виновато посмотрела на свою любимую.       — Я не хочу, чтобы ты была с кем-то, кроме меня, — она встала спиной к столу, на ощупь находя нож.       — Наконец-то, — Хиро оскалился и в коварной манере потёр ладонь об ладонь, представляя багровые пятна на белом платье художницы, представляя тёплую лужу крови под бездыханным телом её любимой.       — Прости её. Тебе не нужен тяжкий груз покалеченной жизни, — убеждения Масы ветреным шёпотом проходили сквозь душу, вставшую на пути ко тьме. «Им проще принять тьму, нежели отвергнуть её и пытаться дотянуться до священного света», — утренние слова Хиро заглушили шаткую ангельскую надежду.       — Что ты хочешь сделать? — девушка, чей портрет светился на солнце, изумилась, увидев в руках своей художницы нож.       — Пора платить по счетам, — Хиро прислонился к стене и закурил, с медлительным удовольствием выдыхая серый дым и наблюдая сквозь него за чужой местью.       — Ты должна умереть, чтобы быть только со мной, — на этих словах художница повалила любимую на пол, крепко зажимая нож в руке.       Сердце ангела тревожно затрепетало, когда вместо надежды холодило отчаяние. Он исчез, сопровождаемый довольным взглядом злорадствующего демона.       Девушка, смотрящая прямо на острое лезвие, пускала слёзы и сопротивлялась, сжимая руку художницы, оставляя синяки. Она не кричала, не просила о помощи, лишь тихо боролась за свою жизнь, не узнавая в своей художнице девушку, любившую её. Выстояв против страха внутри, она вынужденно ударила одержимую коленом и оттолкнула от себя. Хватило короткой растерянности, чтобы выхватить нож, направить его остриём вверх и... ощутить тяжесть тела на себе.       — Я не хотела, прости, — девушка всхлипывала, чувствуя, как по рукам бежит кровь художницы, чувствуя, как она обмякла в объятиях смерти. Последний её взгляд отпечатался в памяти. Стеклянный, он так и замер, когда перестало биться сердце.       — А вот такое завершение истории мне нравится даже больше, — Хиро превратил недокуренную сигарету в рассеявшийся в воздухе пепел и исчез вслед за Масой.       Девушка, испачкавшись в крови, еле поднялась на ноги, еле набрала номер полиции и вновь обессилено опустилась на пол, смотря влажными от слёз глазами на свой портрет — лишь бы не на мёртвую художницу, подарившую ей его.       Хиро нашёл Масу возле фонтана в тихом парке. Гнусно усмехаться над его проигрышем Хиро не хотел: ему достаточно было знать о верности своих слов, неприкрытых ложью.       — Наивный, наивный ангелочек, — вторил Хиро, стоя рядом, но не рискуя следовать примеру Масы и садиться прямо на мраморное обрамление фонтана, чтобы холодные капли воды не брызгали в лицо.       — Ну, давай, порадуйся своей победе, посмейся надо мной, — Маса не оборачивался в его сторону — тьма и так подступала ближе каждый день.       — Мне достаточно видеть тебя униженным и подавленным, — честное признание заставило Масу усомниться, тот ли демон находился сейчас рядом с ним, щурясь и проклиная солнце. Он даже повернулся к Хиро.       — Твоя подлая душа ликует, правда? А моей больно, — Хиро был единственным, кому Маса мог высказаться, представив на минуту его молчаливым сыном света. — Не говори мне ничего.       Ангел снова отвернулся, а демон, оставив за собой лишь пепельную тень, подарил ему единственную возможную иллюзию.