Небо над Бразилией
Ах, не имейте сто рублей, а сто друзей имейте, И, может быть, зачтётся вам когда-нибудь потом. Пока же, как сумеете, себе уразумейте, Что тут не в поговорке суть, а кое в чём другом.
– Сихаруло!!! Я машинально оборачиваюсь на Максов голос, не успев поверить в то, что слышу. Но… глаза подтверждают. Действительно – Антон. С ума сойти! – Седой, чёрт! – я отпихиваю плечом Маринина, протягиваю руку Антону. И с удовольствием позволяю себя обнять. – На себя посмотри! Ты вообще… на чёрти что похож! – Антон придерживает меня за плечи. – Кто тебя так накормил, Яг? Неужто…? – он ржёт и меняет меня на Женьку. – Плю, а ты чего такой тощий? Мне смотреть на тебя стыдно! Мужчина должен быть… солиден! – Мой – солиден! Ты сам только что сказал, что он накормлен! – Женька улыбается в ответ Антону, а я… испытываю мгновенное чувство неловкости. Вроде бы все в курсе всего. И Антон сам только что намекал на то, что знает, кто меня кормил… но… в отсутствие Женьки мы как-то намёками и обходились… – Антоха! – Лёха Тихонов влезает между нами. – Так рад тебя видеть! Сто лет, блин! Признавайся, Илюха тебя пытал? Чтоб ты согласился? – Точно! Сихаруло, ладно мы! А тебя-то каким ветром занесло на эти галеры? – Попутным, Ягз, попутным! Привет, Ром! Макс! Костомаров, не отнимая телефона от уха, приподнимает руку и кивает. Шаб привстаёт, чтобы поздороваться. – Дайте старичку присесть! – Антон тут же вытягивает из-под него освободившийся стул. – Ты как плясать будешь, дедуля, если постоять пять минут не можешь? – псевдообиженно тянет Шабалин. – Лучше всех я буду плясать! Да, Яг? – А чё Яг-то? Я, например, сам собираюсь лучше всех! – А… а муж твой в курсе? Что ты лучше всех собрался? – Антон ржёт. А я вдруг начинаю сомневаться: может мы обходились в отсутствие Сихаруло? А с другой стороны... – Муж? А что муж? Я с ним танцевать не планирую! Он в этом смысле вообще… – Кстати… а где девчонки наши? Я собственно ни с кем из вас плясать не согласен! Вы все не в моём вкусе! – Чё, даже Плющ? – Почему даже? Он что, самый красивый? Или самый умный? Или… – Самый неожиданный! Да, Жень? – Да, Макс. Я самый красивый и самый умный. Но тоже… плясать ни с кем из вас не собираюсь. – И с Ягом? – Прежде всего – с ним. У него невыносимый характер. Мне дома хватает. А здесь уж пусть кто-нибудь другой мучается. Мучается, значит? Почему-то, сам не знаю почему, мне слегка обидно. Хотя и понимаю, что это шутка… но вокруг мои друзья. Мой ближний круг. Люди, которые знают обо мне… достаточно много. Для того, чтобы понимать, что я-то с ним «не мучаюсь»… И мне бы хотелось… чтобы и он как-то… иначе демонстрировал своё ко мне отношение… раз уж демонстрация неизбежна… – Всем привет! Давайте, мужики, рассаживайтесь! – Илюха пробегает сквозь наш стихийный митинг, на ходу пожимая протянутые руки. – Танцы сейчас подойдут, и начнём! Слева! Слева! Постарайтесь все на левую сторону! Став! Куда тебя понесло? – Направо! Я налево не приучен! Мы встречаем Максову незамысловатую шутку дружным хохотом. – Я не хочу сидеть с Костомаровым! Он запарил своим телефоном! У меня, Ромик, тоже дети! Но я же… – Илья Изяславович! А Маринин дерётся! – Да он первый начал! – Подвинься! Я здесь ещё вчера занимал! – Народ, зажигалки нет ни у кого? Надо срочно нитку сжечь! А то к Ромику «невеста приклеилась», а у него жена беременная! Ему нельзя… – Что ему нельзя? Ему всё можно! Он уже лысину по чужим подушкам протёр! – Слушайте! Уймите его! Или я направо пересяду! Петь, убери ноги! – Отнимите уже, наконец, у Костомарова телефон! – Да отстань ты от него! Пусть разговаривает! – А куда ты его невесту дел? Отдай мне! У меня недобор! – Это у тебя-то? – А чего? – У Яга попроси! Слышь, Лёх, у тебя лишней «невесты» нет? А то Сихаруло, вон, уже на неживые предметы кидается! – Я сейчас на тебя кинусь, придурок! – А кстати! Нитка – это жених! Больно, дурак! – Точно! Кто про жениха сказал? Куда вы нитку дели? Надо буквы посчитать! – Антоха! Сейчас мы тебя женим! Или как там правильно? – Вот именно, что «там»! А у нас… – А у нас в квартире газ… – под нос себе говорит сидящий рядом Женька. – Лёх, у вас тут всегда так? – Как так? – Ну… все орут. Никто никого не слушает… – А кого слушать-то? – Да хоть Авера… – Так он молчит… – Так все орут… Женька неодобрительно кривит губы, а я… я слушаю окружающую какофонию голосов и звуков с нескрываемым удовольствием. И чувствую себя… как будто дома. Понимаю вдруг, как я по всему этому соскучился. Как мне всего этого не хватало. И какое счастье, что Илюха снова умудрился нас всех собрать. И как прекрасно, что все орут! Жаль только… – Извините… Здесь свободно? Я оборачиваюсь в сторону незнакомого голоса. – Свободно. Садись. А ты кто, вообще? – я спрашиваю, а сам пытаюсь вспомнить, видел ли где-нибудь этого парня, и должен ли его знать. Теоретически. Раз он здесь. То – должен. Никаких других мужчин, кроме нас, в проекте не предусмотрено. Значит, он свой… Но я, разглядывая его, прихожу к однозначному выводу, что ни разу в жизни не видел. И к нашей фигурнокатательной тусовке он никакого отношения не имеет. Я уже готов протянуть руку, чтобы познакомиться… но он молча окидывает меня каким-то… странным… взглядом и отворачивается. Молча усаживается в ряду через проход. На девочковой стороне. – Лёх, кто это? – шёпотом спрашивает Женька. – Хер знает. Придурок какой-то… – Почему придурок? – А ты видел, как он на меня посмотрел? – Как? Нормально он посмотрел. Внимательно. Может… ты ему понравился? – Кому? – Ну… придурку! – Женька ржёт. – А чё, Яг? К тебе мужики ещё не подкатывали? – Не шути так! – А я не шучу! Смотри, – он подпихивает меня локтем в бок и косит глазами в сторону «придурка», – у него браслет. И волосы длинные… И вообще… он же явно гей. Я прям чувствую. И… симпатииииишный… И так смотрел! Чувствует он! Когда успел, интересно? Почувствовать… Но к соседу я и правда приглядываюсь. Отмечаю, что парень на самом деле молодой. Лет на десять моложе меня. Весь какой-то… обманчиво тонкий. Шея, запястья, профиль, осанка, почти чёрные волосы, собранные в хвост на затылке… всё, что я могу рассмотреть, создаёт впечатление… породы. И даже одежда – простые на вид чёрные брюки и водолазка, классические ботинки – вопит о том, что он дорого стоит… и цену себе знает… И что вся эта лёгкая небрежность, фривольный серебряный браслет и серьга в ухе… часть хорошо продуманного, выверенного, отточенного имиджа… Он неожиданно поворачивает голову и разглядывает меня с ответной наглостью. У него тёмные глаза. Какие-то нереальные. И вообще… все черты слишком… резкие. Слишком… мужские для такой… общей «хрупкости». Он выглядит так, словно его рисовал сумасшедший художник. Углём. На идеально белом листе… Нос, губы, глаза… всё очерчено слишком явно. Никаких полутонов. Никаких смягчающих теней. Всё прямо. Однозначно. И… слишком… Мгновенное чувство неприязни, острое и внезапное… такое, что я почти физически ощущаю его внутренними мышцами пресса. Необъяснимое с точки зрения разума или логики. Но… судя по ответному взгляду… абсолютно взаимное. Ноль в ноль. Мы смотрим друг на друга почти в упор. Разделяющее нас пространство прохода можно даже не брать в расчёт. Мы оба молчим, не двигаемся… но уровень адреналина в моей крови повышается с каждой секундой этой игры в гляделки. Я не знаю его. Он, я уверен, знать не знает меня. Нам вроде бы абсолютно нечего делить… Но я чувствую, что… мне даже воздуха для него жалко. И до знакомства у нас, пожалуй, так и не дойдёт… При этом Женька не ошибся. Мальчик, однозначно, гей… вот только подкатывать ко мне он, настолько же однозначно, не собирается… Кажется, что дверь хлопает где-то вдалеке… Комнату наполняют женские голоса, цоканье каблуков, шелест одежды… Новые запахи и звуки… Это подтянулись обещанные Илюхой «танцы». Тут же образуется новая волна суеты. Мужики подскакивают двигать стулья. Усаживать дам. В проходе то и дело мелькают чьи-то ноги, юбки, туфли… Постоянно разрывая наш зрительный контакт… Но я упорно не поворачиваю головы. Не отвожу взгляда до тех пор, пока Авер не начинает стучать по столу, призывая к тишине… И даже после этого дожидаюсь, чтобы он первым отвёл взгляд… – Всем здравствуйте! И всем спасибо, что пришли! – Мы ещё не уходим! – Я рад, что у вас хорошее настроение, но давайте уже посерьёзней! – Илюха выдерживает паузу, давая всем успокоиться. – Вы все подписали контракты… – я боковым зрением вижу, как Женька выстраивает брови в удивлённый домик. И Илюха тут же поправляет сам себя: – или, во всяком случае, все их читали… – мой муж удовлетворённо хмыкает и возвращает брови на место. – Так что представляете себе суть проекта. И надеюсь, все оставили свои коньки дома? – Слышь, Илья Батькович, давай уже посерьёзней! Какие коньки в нашем возрасте? – Реплики из зала! Я попросил бы! – Илюха улыбается. – Значит, так. Я сейчас вас представлю. Объявлю пары. Пожалуйста, те кого я называю, вставайте со своего места, чтобы всем всё было ясно. Будет совсем хорошо, если вы сразу объединитесь со своим партнёром. – Насколько тесно надо объединиться? – Женский голос привлекает всеобщее внимание. Все оборачиваются. И я в том числе. Каштановые, почти рыжие, волосы. Курносый профиль. Абсолютно прямая спина. И вскинутая вверх рука, подтверждающая: «Да, это спросила я!». – Настолько, насколько вам позволит воспитание! Так! – Илюха шуршит листами. – Я называю женские фамилии в алфавитном порядке. Сразу за именем девушки – имя партнёра. Все готовы? – Веришь, рыжая – моя? – шепчу я в сторону Става, пока Авер не успел начать. Макс бросает на неё оценивающий взгляд. – Верю, уж вы объединитесь! – Таня Алмаева! – блондинка в первом ряду поднимает руку. – Повилас Ванагас! Илюха перечисляет фамилии. Девушки поднимают руки. Мужчины встают со своих мест, перемещаясь ближе к своим парам. Я не слушаю. Я слежу за копной каштановых волос. За той, чьё имя пока не называли… – Саша Градова! – кудри взлетают вверх. И сумасшедшая Саша забирается с ногами на стул. Встаёт в полный рост и окидывает взглядом зал. – Кто? Я поднимаюсь со своего места до того, как слышу голос Авера. Потому что не сомневаюсь ни на секунду – это моё. Всё вот это. Цвет, звук, характер, чувство юмора, наглость… заточено под меня. И… – Лёша Ягудин! – под общий хохот выговаривает Илья. – Ну, иди ко мне! Объединимся! – Сашка протягивает ко мне руки… и я, сопровождаемый бодрым одобрительным гулом, снимаю её со стула и ставлю рядом с собой на пол. Мелкая. – Алексей… – улыбаюсь, разглядывая сверху вниз почти нагло. Не замечая ни тени смущения в ответном взгляде. Будет весело. Ух, как будет весело! – Александра. – Спасибо, Илюх! – шутливо кланяюсь в сторону Авера. – Наплачешься ещё, поверь! – отвечает он. – Едем дальше… Ксения Гуляева! – дожидается поднятой руки. – Антон Сихарулидзе! – Лёш, а ты хорошо танцуешь? – Сашка говорит так, чтобы никому не мешать. Наклонившись к самому уху. Прислонившись плечом к плечу. Задевая волосами щёку. Отвлекает. Выключает голос Авера напрочь. – Хуже тебя, я думаю… – я тоже отвечаю чуть слышно. Подыгрываю. Разворачиваясь, цепляю рукой руку. На секунду. – Да это понятно! Я имела ввиду, вообще… – Вообще… танцую. И… кроме того, легко обучаем… – Звучит многообещающе. – А как будет выглядеть на практике! – Соня Ямпольская – Женя Плющенко! Авер называет финальную пару и отбрасывает листки. А я ищу глазами Женьку, мгновенно забывая про собственные игры во флирт. Кто у него? Высокая, темноволосая, очень красивая… и очень какая-то… прохладная. Серьёзная. Я наблюдаю, как её ладонь на секунду исчезает в Женькиной. И, против воли, прислушиваюсь к разговору… выцепляю интонации его голоса… пытаюсь определить: что там? Понравилась? – Евгений. – Софья. Танцуете? – Нет. Настолько нет, что я ваше ходячее несчастье. – Посмотрим. – Лёх, ты чё волнуешься? – Сашка тянет меня за руку, заставляя развернуться. – Забей! Сонька – айсберг! Вот такая ледяная глыба! – Сашка разводит руки, изображая размеры «глыбы» – Не то что чужих мужей уводить… улыбаться-то не умеет! – А ты умеешь? – Я-то даааа… – она отвечает и тут же демонстрирует свои умения. – Умею! Тебе повезло! – Улыбаться? Или – мужей? – Фи! Мне чужого не надо! – Но и своего не отдашь? – Можно подумать, ты отдашь! – А что… – я понимаю, что обернулся, уже после того, как нахожу глазами Женьку. Инстинкт, да, – …уже кто-то пытается забрать? – Вот это да! – Сашка округляет глаза. – Лёха! Ты серьёзно сейчас? – Что серьёзно? – Ты б себя видел! Вот это да! Ты ж сам только что целое представление устроил «с объединением», а ему, выходит, нельзя? Я на секунду представляю себе, как Женька обнимает свою… как её?… Соню… вот как я только что Сашку. И ещё раз оглядываюсь, чтобы убедиться, что ничего похожего не происходит. – Ему можно. Но только теоретически… – честно отвечаю я. – Ха! Вот ты нахал! Я б на его месте… – Ты не на его месте, Саш, – говорю прежде, чем успеваю подумать и отсечь серьёзные интонации. Выходит… так, как выходит. Излишне резко. Возможно, неуместно. И у Сашки тут же меняется выражение лица. Становится слегка удивлённым и каким-то… отстранённым. – Не волнуйся так. Я в твою личную жизнь не лезу. И воспитывать тебя не собираюсь. – Вот и хорошо. А то я этого не люблю. Когда воспитывают. – Ягудин, Градова! Оторвитесь друг от друга! А то я вас рассажу, как в школе! – Илюха своей репликой привлекает к нам общественное внимание. И я собираюсь ответить, открываю рот… – Вы нас лучше после уроков оставьте, товарищ директор! – Сашка успевает быстрей меня. Народ отвечает ей недружными смешками и нестройными предположениями на тему того, где именно нас надо оставить, когда и насколько. – Да я б с удовольствием! Но я как раз пытаюсь сложить с себя директорские полномочия! В части уроков у вас будет другой директор! И наказывать он вас будет так, как посчитает нужным! Денис Маркович, идите сюда! Денис. Я смотрю, как он идёт по проходу. Единственный не «фигурнокатательный» мужчина. Тёмные волосы. Тёмная одежда. Серебро на руке, глухо позвякивающее при каждом шаге. Привлекающее внимание к тонкому светлому запястью и узкой ладони. Меня почти завораживает эта мнимая хрупкость, за которой ощущается… реальная мужская сила. Только дурак обманется этой текучестью движений и видимой лёгкостью. Я не дурак. – Добрый вечер… – тихий голос. Неожиданно низкий. Глубокий. Никак не вяжущийся с внешним обликом. И как я пропустил это в прошлый раз? Как не услышал? – Я главный хореограф этого проекта. Зовут меня Бершанский Денис Маркович. Предполагаю, что моё имя ни о чём не говорит мужской части аудитории. Это не страшно. Я тоже плохо представляю себе, кто из вас и чего добился в фигурном катании. Больше того, для меня это не имеет никакого значения. С этой самой минуты вам всем стоит начать сживаться с этой мыслью. Так же, как и с той, что, несмотря на разницу в возрасте, я знаю, умею, понимаю и достиг в своей области больше, чем вы – в своей. Кем бы вы ни были. Это касается всех. И девушек тоже! – Денис замолкает. Илья за его спиной передёргивает плечами. Так, словно замёрз или просто вспомнил что-то крайне неприятное. Гробовая тишина аудитории вздрагивает и распадается на разрозненные детали отдельных голосов. Волна невнятного шёпота прокатывается по рядам, неся в себе крайне яркую эмоцию всеобщего возмущения. И на самом гребне этой волны – Сашкин тихий голос возле уха удивляет интонацией крайнего восхищения: – Боже, как я его не заметила? Как ваш начальник заманил его в шоу? – Понятия не имею. А кто это? Ты его знаешь? – Шутишь? Его в нашем мире все знают! Он же чемпион всего! Гений спортивного танца! Он Бог! – Я должен сейчас упасть ниц? – Ну, я б упала. Но мне бесполезно. А ты – не знаю… – А я подожду. Падать. Я отвлекаюсь от Сашки. Поворачиваю голову и натыкаюсь на его взгляд. Странный. Даже с расстояния в несколько рядов. Даже в отсутствие мелких деталей и подробностей… чувство неприязни усиливается с каждой секундой. И очень хочется не смотреть. Уровень адреналина в крови взлетает вверх… кажется, разрушая измерительную шкалу. Мне даже становится любопытно: пацан, чё мы делим? С тобой всё ясно, ты просто классический мудак. Но от меня-то… что тебе нужно? – Так вот… – эти два слова словно зависают в воздухе. Как будто между нами. Так явно, что мне мерещится – он собирается ответить на мой незаданный вопрос. Объяснить всем присутствующим сразу, что конкретно ему надо лично от меня. Я даже внутренне подбираюсь в ожидании. В готовности мгновенно ответить. Не только взглядом на взгляд, как сейчас. – Задача нашего проекта – максимально приблизиться к реальным соревнованиям. Настолько, насколько это возможно. А чтобы соревнования стали хоть сколько-нибудь реальны… – Денис снова делает паузу, заправляет за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос и медленно отводит взгляд. Словно внезапно теряет ко мне всякий интерес, – … начать надо с реальности тренировок. Поэтому каждого из вас я прошу самостоятельно и по возможности объективно оценить свою физическую готовность. Представьте себе, что вам надо снова надеть коньки, и у вас впереди серьёзные старты. Насколько вы к этому готовы? Ответьте себе честно. И если – не очень-то… мой вам совет – лучше заплатите неустойку сейчас. Потом всё будет намного сложнее. – Вот это наглость! Где Илюха его взял? – спрашивает у меня из-за спины Маринин. – Сам в шоке, Макс! – У всех, кто решит остаться, до начала индивидуальных занятий будет одно групповое. Оно организовано мной с целью оценить общий уровень ваших представлений о спортивном танце. Познакомить вас со вторыми хореографами и составить некие индивидуальные рекомендации по подготовке каждой пары. Общий график тренировок можно будет получить у меня прямо сейчас, а также прочитать на стендах перед танцевальными залами. Индивидуальные графики мы составим на первых занятиях, исходя из временных возможностей каждой конкретной пары. Вы все – моя основная работа на ближайшие полгода, и я очень надеюсь на ваше серьёзное отношение. На этом всё. Спасибо, что так внимательно выслушали. Взгляд на одну секунду возвращается ко мне и… я усмехаюсь в ответ. – Не за что, Денис… Маркович! Вы нас просто зачаровали! – Не то слово! – под нос себе бурчит Маринин. – Убили обаянием! – добавляет кто-то из девчонок. – Редкостная сука, да? – радостно шепчет мне в ухо Сашка. – Бесит тебя, да? Меня тоже… Но ты бы видел, как он танцует! Постарайся с ним не ругаться! Я тебя очень! Очень-очень-очень прошу! Умоляю просто! Могу на колени встать! Хочешь, Лёш? – Саш, я тебя очень! Очень-очень-очень прошу, постарайся меня не воспитывать! А то никакие колени не помогут. И за него не волнуйся: я его в гробу видал и в белых тапках. Ещё ругаться с ним! – Ну да… я за графиком, пожалуй, сама схожу. Познакомлюсь, заодно… Должен же он меня запомнить? А насчёт коленей… ты что, правда, не отказался? Я поверить не могу! – А я от хорошего не отказываюсь. – Хорошего?! Нахал! Да я прекрасна на коленях! Но теперь и не встану! Сам умолять будешь! Пойду-ка я от тебя… очаровывать другого мужчину, а то его сейчас на части разорвут… мне не достанется! Только теперь я обращаю внимание на то, что вокруг Дениса с Ильёй действительно собралась толпа. В основном из танцевальных девчонок. – Давай, Сань! Иди! Штурмуй неприступную крепость! – Ха! Ты что, во мне сомневаешься? Смотри! Сашка вскакивает со стула, в несколько шагов оказывается за спинами у обступивших Дениса людей и… словно разрезает толпу собой. Через секунду её рыжие кудри, мелькают уже где-то в центре, а ещё через несколько – Денис оборачивается к ней… Я не слышу, что они говорят, но вниманием его она завладела полностью. Настолько, что спустя пару минут круг вокруг Дениса начинает разреживаться… и когда становится достаточно свободно, чтобы можно было подойти не толкаясь… в образовавшемся просвете возникает… мой муж. Просто подходит и останавливается рядом… Я не оцениваю. Просто наблюдаю. Вот Денис протягивает Сашке листок, вероятно, с графиком, говорит что-то. Вот Сашка улыбается ему в ответ и встряхивает волосами. Протягивает руку. Добивается рукопожатия. Вот разворачивается, и Денис вроде бы провожает её взглядом… словно оценивая… но уже через секунду отвлекается. Переключает своё внимание… и… сам протягивает руку… Женьке. Я не слышу диалога… только вижу. И не могу понять, почему Женька задерживается рядом. Получает свой листок, но остаётся на месте… пробегает глазами текст, что-то спрашивает… Денис слегка наклоняет голову, читая тоже… и вдруг… смотрит в лицо моему мужу и… улыбается… качает головой, словно даёт понять, что оценил шутку… Шутку? Женька с ним шутит? С этим… мудаком? – О, Боже, какой мужчина! – выдыхает рядом со мной Сашка, повторяя известную мелодию. – Кто именно? – уточняю я, всё ещё не отводя взгляда от Женьки. – Да Бершанский, конечно! – Боюсь, с сыном у тебя не выйдет! – заставляю себя улыбнуться и отвести взгляд от Женьки. – Или я ошибаюсь? – Если ты намекаешь на ориентацию, то можешь говорить прямо… он не скрывает. – Смелый? Или у вас так принято? Не скрывать? – мне вдруг и правда становится любопытно. Хочется что-нибудь узнать о нём. – А я толком не знаю. Никто не знает. Только самая общая информация. Родился. Учился. Танцует. Гей. Вроде, с родителями у него напряг какой-то. С любовником была какая-то история. Болтали, что он жил с одним влиятельным человеком, лет на двадцать старше. И тот сильно ему помог… с танцевальной карьерой. А когда помог, Бершанский его кинул. В буквальном смысле: оставил без штанов и без должности. Я-то думаю, что в основном врут. Но так… вообще… кто его знает? Денис Маркович у нас тайна. Ни одного человека не знаю, кто бы имел доступ «к телу». Но профессионал он, каких мало. Если б мне ваш Илья сказал, что главным хореографом всей этой мути будет Бершанский… я б бесплатно согласилась на всё и сразу ! И не только я! Смотри, как наши девочки на него налипли! А что, всё-таки заинтересовал тебя наш Звёздный мальчик? Или… – она отслеживает мой взгляд и понимающе улыбается: – волнуешься, что уведёт? – Нет, – совершенно искренне отвечаю я. – За это не волнуюсь вообще. А как ты его назвала? – Ну, помнишь, кино такое было детское? Про мальчика, который думал, что упал со звёзд и считал себя круче всех? Вот! Это про Бершанского! Он же на самом деле пацан… а… – Кино не помню. А сколько ему? Мальчику, в смысле. – Тридцать, вроде. Если я не путаю ничего. – Ну, я приблизительно так и думал. На пару лет ошибся. – Ого! Ты уже и думал о нём? – Не о том, что тебе подумалось. Меня, Шурик, не интересуют мужчины. – Да ты что? – Женькин голос полон притворного удивления. – Добрый вечер! – Добрый! – Сашка задирает голову. – Александра. Мне свалить? – Евгений. Но вы наверняка знаете. И не беспокойтесь, я сам свалю. Алёш, там народ собирается отмечать… кто встречу, кто знакомство. Я собираюсь домой. Ты как? Я на секунду задумываюсь, решая, чего мне больше хочется. И… я так соскучился по всем. Вот так, чтоб все вместе. Чтобы все орали. Чтобы… – Жень… Он улыбается. – Я понял, оставайся. Я провожаю его взглядом до тех пор, пока он не выходит из зала. А потом… коротко извиняюсь перед Сашкой и… иду за ним. Догоняю на полпути к выходу. В коридоре пусто и откровенно темновато. Гул голосов, оставшийся за спиной, здесь почти не слышен. Но я на всякий случай оглядываюсь, убедиться в том, что нет никаких лишних глаз. Обнимаю, разворачиваю и медленно вдавливаю спиной в стену… – Лёшка, тут же всё… временно, ненадёжно и может рухнуть нам на голову! – он смеётся мне в ухо. – Да и хрен бы с ним, Жень… пусть рухнет! – Жили они не долго, но счастливо, и умерли в один день! Если мы сломаем Аверу павильон, он нас проклянёт! А тебя ещё и разорит! – Меня? Почему меня? – я отвечаю, спрашиваю, поддерживаю дурацкий разговор, а сам прижимаюсь к нему ещё плотней. Ногами, коленями, бёдрами. Упираюсь руками в ненадёжную стену по обе стороны от его головы. – Потому что я ещё не подписывал контракта. А ты подписал… и там… есть… про… порчу имущества… – Я так подробно не читал, ангел мой, но… думаю, что расплачусь, если что… Говорю – и целую его после каждого слова… снизу вверх по голой шее… до уха… всё, что не скрыто воротником рубашки и воротом джемпера… и чувствую… мгновенные его реакции… изменившееся дыхание… и инстинктивное движение навстречу… и сам вдруг давлюсь воздухом от накатившего желания… хотя… я же хотел только проводить… только… – Твою ж мать! Вы совсем охуели?! – Пока не совсем… – честно отвечаю я на Илюхину реплику и с сожалением отодвигаюсь от Женьки. – Но, Авер, ты так не вовремя! Разворачиваюсь… За спиной у Илюхи стоит Бершанский. Достаточно близко, чтобы разглядеть, что глаза у него не чёрные. Тёмно-карие. Но такие… непроницаемые, что сам чёрт не разберёт, о чём он думает. И смотрит он не на меня. Зато Илюхины эмоции заполняют собой весь пустой коридор… – Яг! Я просил тебя?! Скажи, я тебя просил?! – Блин, Илюх! Не начинай! Культурные люди вообще… прошли бы мимо. Ты чё, никогда не видел, как мужики целуются? А если ты за Дениса Марковича волнуешься, так… он нас извинит. Не так ли? – Я думаю, вы не нуждаетесь в моих извинениях, – он отвечает спокойно и почти сразу. Но я замечаю эту короткую паузу, которая ему требуется, чтобы отвести, наконец, взгляд от моего мужа и посмотреть на меня. – Илья Изяславович, спасибо, дальше я найду дорогу сам. Алексей Константинович, Евгений Викторович… всего доброго. Я смотрю на него до тех пор, пока он не скрывается за поворотом коридора. Тонкий, стремительный, тёмный силуэт. Звёздный мальчик. Редкостная сука. – Илюх, где ты взял этого придурка? – Придурка?! Это он-то придурок?! Вы б на себя посмотрели! Блядь, Яг! Вам чё, трахаться негде?! – Оооо! – Женька кривит губы в усмешке. – Я, пожалуй, тоже пожелаю вам всего доброго. – Подожди! – я хватаю его за руку. – Я провожу! Чувствую, как он большим пальцем гладит мою ладонь, и улыбаюсь. – Считай, что ты уже проводил… Илья… ещё раз до свидания. Хорошего вам обоим вечера. Но! К ночи я жду тебя домой! Женька тычет в меня пальцем, и я наблюдаю, как Илюху слегка передёргивает от злости. – Скажи мне лучше, где ТЫ взял ЭТОГО придурка?! – шипит Авер, когда Женька отходит на расстояние слышимости. – Где взял, там уж нет! – я примирительно обнимаю его за плечи и разворачиваю в противоположную сторону. – Ты сам его просил. Теперь терпи. И его. И меня. У самого входа в зал Илюха останавливается. – Лёш, я ещё раз тебя прошу: не устраивайте мне эротических шоу на публику! Я серьёзно, мне не нужен такой рейтинг! Ты понял меня? – Да понял! Уймись! Всё будет очень прилично! Я тебе обещаю! Ну… если ты больше не будешь подсматривать… Он хочет что-то ответить, но я решительно вталкиваю его в зал. К людям. Смеюсь. А сам думаю о том, что это только первый день. Самый первый. Самый-самый…