Volens nolens

Написано на фест по несколько измененной заявке: "АУ и ООС, где с башни падает не Бран, а Арья." Прегет. _____________ Она лежала полусогнутая и скрюченная. И без того маленькая, под грудой кустисто-шерстистых медвежьих мехов, сестричка казалась совсем крохой. Леди Старк неприятно поморщилась при виде Джона, как будто он был… бастардом. Она ни разу не вышла отсюда за две недели. Джон вобрал побольше воздуха и выдержки. Винтерфелл всегда был серым, хмурым замком, но с утихшим смехом Арьи и вовсе начал казаться ему злым и заплесневелым. Черные тучи печали и скорби нависли над оплотом Севера. Лорд Эддард, глубоко задумчивый все свободное время изливал горе в богороще, Бран пропадал на верхних башнях замка, и даже Санса казалась потускневшей. Его величество неоднократно сокрушался из-за случившегося, разрешил им задержаться, но поездку в столицу не отменил. Как говорили, Арья захотела поучиться у Брана лазанью… но урок закончился неудачно ─ она залезла на одну из замковых башен, а потом, похоже, не удержалась и упала. Арья проснулась два дня назад. И так ни с кем не заговорила. В опочивальне висела легкая, невесомая полупрохлада. Лишь огарки лучин в очаге развеивали ее. Свет был уж слишком тусклым, мрачным, погребальным. Это навело его на мысль о смерти Арьи, это заставило кожу сделаться гусиной. — Леди Кейтилин, — первым начал Джон, прочищая горло от горчичного ужаса. — Я пришел попрощаться. Не последовало ожидаемых упреков и грубостей. Мачеха поглядела на него как-то безразлично, словно не видела вовсе. Она сидела перед дверью верным стражем, стерегущим покой дочери. Арья лежала спиной к ней. Точно не случайно. — Пожалуйста. Я должен попрощаться. — Горькие слезы чуть ли не прорвались в его голосе. Нимерия буйно завыла за окном, и ветер разнес ее вой сквозь щели стен пугающим обволакивающим душу вытьем. Леди Старк молчала, неотрывно следя за ним. А Джон глядел в пол. Смотреть на сестру, слабую, ничтожную, как он сам, было невыносимо. Безмолвной тенью леди Старк поднялась, беззвучно подплыла к нему. Её лицо вблизи показалось страшным подобием старости, оно покрылось морщинами и усталостью, залегшей в кругах под глазами. А очи… долго смотрели на него с какой-то надеждой, мольбой о помощи. Он не успел и не хотел поразмышлять об этом, прежде чем она осталась за его спиной. — На ее месте должен быть ты, — в ее словах не было яда, только истинное сожаление. Дверь за ней послушно и глухо хлопнулась, разразив низкое пламя очага дрожью. Джон хотел было кинуться к постели, растормошить сестрицу, убедиться, что жива. Зажать в тисках объятий и не отпускать, отдать ей свое тепло, только чтобы увидеть ее улыбку снова. Он сел на место леди Старк, вытер вспотевшие от волнения ладони о бриджи. Несколько раз вздохнул, собираясь с мыслями. — Арья, я не приходил… потому что боялся, — он шмыгнул потекшим носом. — Боялся, что когда приду… найду тебя мертвой. Я слышал, что говорил мейстер, когда ты очнулась. Что ты… — «Не сможешь ходить», ─ не было сил сказать вслух. — Главное, что ты жива, Арья, — впился ногтями в костяшки. Он не будет плакать, он уже взрослый. — Если бы ты умерла… Я бы тоже умер, упал бы с лошади, или подхватил лихорадку – неважно, просто боги благоволят несчастным бастардам. И теперь я уезжаю, может, мы уже не увидимся… Он услышал, как она хлюпнула носом, поднял до того повисшую голову. Арьины глаза по-кошачьи блестели впотьмах слезами. Она смотрела в упор на него. Точно стрепет в силках, билась ее грудь. — Ты уезжаешь? — с помесью укоризны, безверия и ужаса вопросила маленькая сестрица. Джон тупо, как рыба открыл рот. Сложно было говорить, ноющая боль в сердце давила на совесть и честность. Он просто кивнул. — Ну и уезжай, глупый! — в сердцах бросила Арья и насуплено повернулась спиной. Под шкурами выделялись ее дотоле подвижные ноги, изогнутые под такими углами, что ему стало плохо. Даже такая – сломанная и покалеченная, она оставалась буйной и упрямой. — Прости… прости… прости. — Ему с трудом удалось сдержать слезы. — Не прощу! — гулко раздалось из-за сжавшейся девичьей спины. — Что ты там забыл, глупый? Свою смерть? — К удивлению, в ее голосе он услышал слезную дрожь. — Нет. Арья, ты же знаешь. Я должен. Это лучше, чем быть бесполезным клеймом на чужой чести. Она резко обернулась, и ее нога рвано дернулась в живом манере. Арья глядела на него какое-то время удушающе пронзительно. Ее глаза сощурились, наполнились злыми слезами. А потом сестрица дрожа выпросталась из-под шкур и обвила исхудавшими ручонками брата. — Не уходи, — хрипло прошептала она. — Не оставляй меня тут одну. Мне страшно, Джон. Я видела сны. Я падала с неба и видела все королевства под собой. И черно-белое лицо тянуло ко мне свои руки. И отрезанная голова отца лежала на железном стуле, — она всхлипнула и глубже зарылась в складки его камлота. Джон обнял ее крепче, горечь подступила к самым глазам. Он ничего не понял, кроме того, что ей снились страшные сны. Ему захотелось плакать с ней от одной мысли, что он оставит ее такой беспомощной, такой сломанной. — Я… я видела сон, — тихо добавила она. — Я видела… как тебя убили. Люди в черных одеждах. Тебе не надо ехать с дядей, Джон. Ты умрешь. От ее слов по спине побежали мурашки. Зловещий ужас холодной каплей пота затек за ворот. — Я должен, маленькая сестрица, — слабо оправдался он. — Я еще вернусь, обещаю, — Джон отодвинулся, вытащил из-за пазухи тонкий, как бумага, клинок. — Я велел Миккену сделать это для тебя. Это подарок. — «Но не для калеки», ─ подумал он. — Это меч? — Арья заворожено приняла лезвие, от удивления раскрыв рот. — У любого хорошего меча должно быть имя, — похвастал Джон. — А у этого тоже есть имя? — А ты не догадываешься? — он загадочно улыбнулся. — Что ты не любишь больше всего? — Быть безногой,— словно что-то щелкнуло, ее глаза потухли, потеряли резвость и благодарность. Джон вздрогнул, поняв свою глупость. — Зачем меч калеке? — она сильнее сжала рукоять, так что костяшки побелели и сделались меловыми. — Арья… — он не знал, что говорить. И зачем, если она была права? — Я не хочу прощаться вот так. — Глупый, — высказалась она. — Ты думал о том, что мы больше не увидимся? — Ее глаза намокли от слез. «Думал, и это слишком больно». Джон опустил голову, отгоняя печаль от сердца. — Ну и езжай к своей любимой Стене! И не возвращайся! — выплеснула Арья и легла, отвернувшись. Он только видел, как подрагивали её плечики. Джон сам не заметил, как слезы покатились по щекам, но ему было уже безразлично. Робкая снежная полоса света отсвечивала ее, съежившуюся у края постели. «Мальчикам на Стене не место, Джон», — убеждал его дядя Бенджен. И он был прав… — Арья, — он отложил клинок на столешницу, заполненную нетронутыми мисками еды. Поднялся и обошел кровать. Привлек сестру к себе. Она не стала сопротивляться, квело обняла его в ответ. Его глупые мальчишечьи слезы капали на ее бледные, слабо выступавшие скулы. — Моя маленькая сестричка, — он провел по ее истонченным волосам. Всего три фразы он произнес, вынеся своей и без того хилой судьбе приговор: — Я тебя не брошу. Я не поеду на Стену. Я останусь с тобой.