(Placebo – Protege Moi) it-is-the-diary-of-harry.tumblr.com/post/121998688963/placebo-protege-moi-26
Мне кажется, что ты угасаешь. С каждым днем все больше и больше. И происходит это мучительно долго, знаешь. Это ведь не лучинка, что раз и потухла, это ты, который на моих глазах теряет жизнь. Самое душераздирающее – смотреть на это и угасать рядом. Это больно, Луи, но это все, что я могу – смотреть, как твоя жизнь уходит, крепко держа за руку мою. Нет, конечно, это не все, что в моей власти. Я могу в любую минуту отключить тебя от аппарата, и тогда ты встретишься со смертью лицом к лицу уже в следующее мгновение. Ведь я сомневаюсь, что ты способен к самостоятельному продолжению своей жизни, как бы я на то ни рассчитывал. Сегодня тепло на улице. Именно тот вид погоды, который ты ненавидел больше всего. Для тебя темнота и холод были лучшими спутниками, нежели солнце и тепло. Временами ты напоминаешь мне вампира. И нет, я не хочу стать твоей Беллой Свон, еще чего. Почему-то ты никогда не спрашивал меня, что люблю я. Лето или зиму? Это не так важно, я знаю, но это одна из тех вещей, которая важна в отношениях. Детали. Мелкие детали друг о друге. Будь то любимый цвет или предпочитаемое время года. Это то, что влюбленные незыблемо знают друг о друге. К слову, ты не знал даже моего любимого фильма. Я знаю, что мы не совсем обычная пара, да и никогда таковой являться не будем. Давай смотреть правде в глаза? Даже если ты захочешь исправиться, и тебя замучает совесть (она у тебя есть?), мы не сможем быть, как все. Ты в коме, а я – психопат, какая к черту нормальность? Но все же… хоть в чем-то мы должны походить на всех? Пусть даже в этих чертовых мелочах, Луи! Мое любимое время года – осень, а цвет – белый. Давай строить что-то обыкновенное? Так вот, сегодня я, вопреки всем запретам медсестер и врачей, открыл окно в твоей палате, потому что я думаю, ты должен знать, что происходит на улице. Может, ты разозлишься солнышку и выйдешь из комы, чтобы накричать на меня? Хотя, о чем это я? Я просто подумал, что отрицательные эмоции должны помочь. Ведь сколько было примеров, что это и, правда, работало. Но ты ведь особенный случай, черт возьми. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Я тут подумал, что ты должен знать о том, как у нас все случилось впервые. Я о сексуальной близости, ну, ты понял. Не думаешь же ты сейчас, что мы с тобой ни разу не спали? Это даже для меня, убогого девственника в прошлом, смешно. Помнишь, я рассказывал о нашей первой ссоре в реальности? Я еще сказал тогда, что ушел. Так вот… да, я ушел. И не на пару часов, чтоб остыть, как ты мог подумать. Я ушел не то что бы с четким намерением "навсегда", на такое я, наверное, был не готов. Но, тем не менее, возвращаться к тебе после всего этого желания тоже не было. Ты ударил меня, понимаешь? Бьет - значит, любит, здесь не прокатит. Ты забыл? Мы не нормальная пара! И бить меня… ты псих? Я был не то что бы взбешен, я был разбит. Ну и да, как в переносном смысле того слова, так и в прямом. Именно поэтому я снял номер в хостеле, в котором уже однажды останавливался, когда приехал в твой город впервые. Я не буду описывать весь путь страданий и рыданий, что был у меня тогда. Я думаю, в этом плане ты вряд ли изменишься, и тебе до сих пор будет плевать на чьи-то чувства. Я просто скажу, что ждал тебя. Несмотря на то, что ты – гребанный ублюдок, я ждал, что ты найдешь меня и вернешь в свою квартиру, ведь я – твой. Да, как ты уже понял, я – полнейший придурок, но знаешь… "Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил", поэтому это не моя вина, что из всего людского сброда, что ходит по гнусной земле, ты выбрал именно такого идиота, как я. Это твоя вина, не моя. Но ведь я дождался. Ты пришел в мой номер на третий день. И снова я увидел то сожаление, которое топило во мне все ледяные обиды. Ты стоял на пороге дешевенького номера с опущенными в пол глазами, переминаясь с ноги на ногу. Ведь ты мог быть человеком, Луи. Мог, так почему в большинстве своем был эгоистичной свиньей? Твоя человеческая сторона была именно тем, что я так любил, и именно она всегда держала меня, потому что, я думаю, эта сторона тебя любила меня… или хотя бы делала очень правдоподобный вид этого. Ты поднял голову и посмотрел в мое жалкое, раскрасневшееся от долгих истерик лицо и попытался тепло улыбнуться. Я лишь пару раз беззвучно всхлипнул и приблизился к тебе вплотную, чтобы обнять. Ты завел нас в комнату, тихо прикрывая дверь и не выпуская меня из своих холодных рук. Я, дрожа, вцепился в твою рубашку, утыкаясь носом в твою шею. Я навсегда запомнил этот момент. Ты осторожно прижимал меня к себе, поглаживая мою спину, как будто я – самое дорогое, что есть в твоей жизни, а я лишь позволял себе растворяться в этом ощущении того, что ты рядом. Я позволял себе растворяться во лжи, которую ты мастерски преподносил на золотом блюдечке своего раскаяния. – Посмотри на меня, Гарри, – тихо прошептал ты, отстраняясь и приближая мое лицо к своему за подбородок. Я завороженно посмотрел в твои давно лишенные жизни глаза с чуть приоткрытым ртом. Ты аккуратно приблизился к моим губам своими и дрожащим голосом прохрипел: – Мне жаль, Гарри, – легкий поцелуй. – Мне жаль, что ты встретил именно меня. А после, как затмение, и лишь твои холодные тонкие губы, которые с нежностью накрыли мои в теплом поцелуе. Твои руки медленно поглаживали мою широкую спину, успокаивая всю дрожь в теле. Все как в тумане. Я, снимающий твою рубашку дрожащими пальцами, ты, отчаянно прижимающий меня к стене. Твои губы жадно целовали каждый миллиметр моей кожи на шее, лице, скулах. Мои руки, что пытались запомнить каждую выпирающую косточку на твоем исхудавшем теле, каждую родинку, каждую мышцу. Ты оставлял бессчётное множество засосов на моем теле, пытаясь доказать, что я – твой. Вот только делал ли ты это для меня? Или всё же пытался что-то доказать себе? Я не помню, что я хотел сказать всем этим, но я запомнил, что ты был самым необходимым человеком тогда. Ты осторожно переместил наши тела на узкую кровать, нависая сверху и мягко покусывая мои губы. Я старался быть как можно ближе к тебе, чтобы наши тела буквально сливались. Это казалось таким необходимым. Ведь это намного важнее всего, когда твой неидеально подтянутый торс аккуратно скользит по моему телу. Твоя рубашка уже покоилась на полу рядом с нашей обувью и моей футболкой. Мои длинные пальцы нащупывали ширинку твоих джинсов, в надежде, что они немедленно присоединятся к одежде на полу. Ты накрыл своей ладонью мою руку и помог мне снять с тебя нижнюю и такую неуместную в данном ключе часть гардероба, не разрывая контакта наших покрасневших губ. Следом за твоими джинсами на пол упали мои штаны. Воздуха было мало, и даже тот, что наполнял небольшую комнатку, становился каким-то слишком влажным. Я уже не помню, как мы смогли оторваться друг от друга, но я четко помню, как ты обхватил своей ладонью оба наших члена, зафиксировав взгляд на моих глазах. Твои серо-голубые омуты смотрели куда-то вглубь меня, в то время как сильная рука ритмично двигалась вверх-вниз по нашим органам. Большой палец уверенно оттягивал нижнюю плоть на моем члене, а указательный проходился по расселине, размазывая естественную смазку по всей длине. Ты ловил губами все мои хриплые стоны, тихо упрашивая не сдерживаться. Каждое движение приносило всё новую и новую порцию удовольствия, что разливалось чем-то непонятным, но очень теплым внутри. И в тот момент, когда моя большая ладонь присоединилась к твоей руке, помогая обхватить оба члена, ты утробно простонал что-то неразборчивое, а после наши животы залила теплая и вязкая на ощупь жидкость. Ты обессиленно упал на меня сверху, рвано продолжая двигать своей ладошкой по моему члену. Еще пара движений, и не выдержал уже я. Мы оба не были готовы к чему-то большему. Ты определенно искупил свою вину за все. И если бы мне предложили переиграть мой первый раз с парнем по-другому, я все равно выбрал бы этот исход. С жестким ударом по лицу, тремя днями истерик в отеле, а после с любовью, что ты подарил мне. И за это спасибо, Луи Томлинсон.(Placebo – A Million Little Pieces) it-is-the-diary-of-harry.tumblr.com/post/121998798708/placebo-a-million-little-pieces
Мне сказали, точнее, посоветовал твой лечащий врач, почаще разговаривать с тобой. Это еще одна пустая методика или способ проверить, насколько я псих, чтобы разговаривать со своим парнем, который в коме. И вот я сижу на полу твоей палаты и вслух проговариваю все то, что пишу сейчас. Чувствую себя последним идиотом, честно. Но если ты слышишь меня, знай – пол довольно-таки холодный и неудобный, а погода за окном пасмурная. Если я получу воспаление легких, то попрошу заселить себя в одну палату с тобой, иначе, кто будет развлекать тебя разговорами? Не думаю, что я действительно болен физически, потому что все, что происходит – это лишь подсознательные боли моего морального состояния или что-то типа того. И, наверное, в этом мы с тобой похожи. Прости, но я всегда считал тебя шизофреником, Томлинсон. Ты, наверное, мог невольно подумать, что я слишком подобрел. Оно так и есть, и самое удивительное - что я сам не имею к этому ровно никакого отношения. Все подозрения падают на моего психиатра, который постоянно пытается проникнуть в мою голову, путем тестов и различных препаратов. А что, если это работает? Что, если я сдаюсь? Это только наш мир, Луи. Я не впущу в него посторонних, я обещаю. Наша кома, наше ничего. Я чувствую себя подопытным кроликом, я забываю все свои действия за считанные часы, я разрываюсь от головной боли и все из-за чего? Я веду себя, как овощ. И я, кажется, знаю, что мне нужно, чтобы выйти из этого состояния. Хорошая истерика в твою сторону, с последующим изгнанием меня из больницы. Так я хотя бы почувствую себя снова человеком. У каждого здесь своя собственная кома. И сейчас я хочу рассказать тебе о Луи Томлинсоне. Нет, не о тебе самом же, а о том Луи, который жил в тебе раньше. Задолго до начала твоего безумного путешествия по миру наркотиков. Как-то давно, кажется, на сто семьдесят третий день нашего ничего ты рассказал мне историю об этом Луи. Я все еще помню её… пока. Я думаю, и ты должен знать об этом Луи. Я расскажу. Читай. Ты был типичным подростком, учился пусть и неважно, но это мало кого заботило, жил с родителями и был гордостью своей матери. Все перечеркнул один судьбоносный футбольный матч. Ты был нападающим в школьной команде по футболу и подавал большие надежды, как первоклассный спортсмен. Тебе пророчили великое будущее, но то ли это злой рок судьбы, то ли ты и вправду космический неудачник по природе, но на самом важном матче, который решал твой дальнейший исход, ты получил серьезную травму. Защитник команды-соперника жестко сыграл по отношению к тебе, почти налетев на твое пусть и спортивное, но все же хрупкое тело, сшибая тебя с ног и попутно повреждая твое колено. И все бы ничего, травмы - это типично для такой игры, но твое скрюченное от боли лицо, а после блюющее прямо на поле тело успели запечатлеть, и после всего этого эти фото так и украшали позорно все будущие школьные газеты. Это было стыдно – лежать там и сгибаться от боли со слезами на серо-голубых глазах. Это было нетипично для капитана школьной футбольной команды – громко, надрывая горло, звать маму на помощь. Это было унизительно – блевать посреди поля. Но нет же! Это человеческий организм, это нормально, но кому это докажешь? Люди ведь жестоко поступили, да? За то, что соперник совершил на тебя нападение, его удалили с поля, а тебя удалили из футбола, тем самым удалив из жизни. Так сломался тот самый Луи Томлинсон. Из-за тяжелой травмы будущее спортсмена было недоступно для тебя. Из-за всеобщего позора на поле и проигранного матча, старшая школа превратилась для тебя в сущий ад, как и вся жизнь. Всего одно падение решило все. После ты закрылся в себе, забросил учебу, сбежал из дома, подсел на наркотики, встретил меня. Пошел по наклонной, так сказать. Я не знаю, кем бы ты был сейчас, не случись этого чудовищного нападения на матче. Мы бы никогда не встретились, это уж точно. Звезда футбола – Луи Томлинсон. Все тот же обыкновенный – Гарри Стайлс. Я даже не уверен, понравился ли бы ты мне, заметь я тебя случайно по телевизору, пролистывая бездумно канал за каналом, натыкаясь на матч, где ты был бы нападающим. Возможно, при других обстоятельствах мы никогда не заметили бы друг друга? Кто знает, почему судьба сыграла с нами такую злую шутку, сведя вместе? Твоя кома, Луи, в том, что ты не захотел бороться. Ты сдался, и твоя душевная слабость стоила тебе нормальной жизни, приведя тебя ко мне. Ты – трус, и ирония здесь в том, что именно это сделало сильным меня. Погода сегодня, как я и сказал, теплая, то ли от таблеток, то ли от алкоголя в моей крови. "Что между нами?" – Г. "Ничего." – Т.Ты был бы самым лучшим футболистом в мире, Луи Томлинсон - Г.