"Друг" по переписке моего брата

— Ты. — Что? — удивился я, немного отстраняясь, чтобы лучше разглядеть его. У Никиты всегда все было написано на лице, поэтому я надеялся, что, взглянув на него, я пойму, что у него на уме, а следовательно, и что он имел в виду. — Условие — это ты в полном моем распоряжении, — тихо разъяснил парень, но подскочил я так, будто мне со всей дури гаркнули на ухо. Стул с противным скрежетом отодвинулся назад и чуть не упал. Чуть, потому что я все-таки успел его поймать. В следующую секунду, когда я повернулся обратно, Никита уже выпрямился и взирал на меня сверху вниз. Вот тут-то я и начал все осознавать, всю серьезность ситуации, которая на девяносто восемь процентов была безвыходной. Два процента — это Супермен или кто-нибудь другой, кто спасет людей. — Тебе не кажется, что это перебор? — сглотнув непонятно как и почему образовавшийся ком, спросил я. Парень находился слишком близко, и мне из-за этого было сложно сконцентрировать на нем, да и услышанное все еще не давало покоя. Если быть честнее, я уже понемногу начинал паниковать. Хотелось прямо сейчас кинуться к выходу и сбежать отсюда, но в то же время я прекрасно понимал, что это будет смешно и бесполезно, потому что дальше кухни парень мне уйти не даст. За эти три недели я узнал достаточно о нем, чтобы не сомневаться в этом. — Нисколько. — Парень явно наслаждался моей паникой (которая, зуб даю, была видна невооруженным глазом), иначе я никак не мог объяснить его вида: довольного, но в то же время сожалеющего, снисходительного, будто он уже имел власть над положением. — Ты сам согласился, так что нечего теперь кулаками махать. — Процитировал он меня, делая шаг еще ближе. Мне уж никак не хотелось оказываться с этим человек нос к носу (в свете последних событий, я не знал, что от него ожидать), поэтому отступил назад, упираясь все в тот же злосчастный стул. — Три недели этих мучений были только для того, чтобы сделать меня своим мальчиком на побегушках? — прищурился я. Нет, соглашусь, что так оно было интереснее, тонкая, продуманная игра и все такое, но только в том случае, если смотреть со стороны, а не с моего ракурса. Сразу появляется неприятно чувство, что за твоей спиной за тебя уже давно все решили, когда как ты, вполне себе личность и не глупый человек, остался в дураках. А главное, кто оставил в дураках! Я с опрометчивым пренебрежением отнесся к способностям этого с первого взгляда ничего из себя не представляющего парня. Будучи высокомерным, я даже не допускал мысли, что Гресев может быть так хитер. И, кажется, зря. — Опять ты ничего не понимаешь, — умиляясь сказанной глупости, заявил Никита, обхватывая меня за пояс и прижимая к себе. О Боги… Вся ситуация настолько шокировала, что я даже сказать ничего не мог, чего там говорить про то, чтобы пошевелиться. И больше всего меня шокировала собственная глупость. — Мне нужен ты, здесь и сейчас. — Полы, посуду помыть? Занавески состирнуть? Погладить? Развесить? — я нервно рассмеялся. Что ж, о глупостях я думал всегда, а вот страх и волнение порой отвязывали мой язык от неба, и весь мой бред вырывался наружу. — Готовить вряд ли получится… Как бы банально это не было, но парень нашел способ, как остановить поток моих несуразных предложений… Космические панталоны Халка, да этот ублюдок украл мой первый поцелуй! Разозлившись, я как можно сильнее толкнул Никиту от себя, но чего там моих сил… Правда, этого хватило, чтобы парень отстранился, а я смог вырваться и быстро зашагать в сторону выхода. Зашагать-то смог, а вот дойти до пункта назначения — нет. Никита, схватил меня за руку, рывком вернул на кухню и теперь уже крепче прижимал к себе. Хм, чего-то не припоминаю, чтобы я заказывал приключений… Кто ж знал, что они сами находят тебя! Так, а теперь я должен начать возмущаться. — Отпусти, — несмотря на весь мой внутренний эмоциональный сумбур, я все же смог нахмурится и сказать эти слова требовательно, даже приказным тоном. — А как же обязательства по спору? — вскинул брови парень, подлавливая меня моими же словами. Гаденыш. Нет, за эти три недели не произошло ни одной случайности — любой, даже самый с виду маловажный его ход был до мелочей спланирован, и с каждой секундой, с каждой его репликой я понимал это все отчетливее. Каждое его действие заводило меня в эту квартиру. — Ты тогда свои не выполнил, так же могу сделать и я сейчас. — Невозмутимо возражал я, хотя про себя не переставал удивляться, в насколько запутанной паутине оказался. Я точно его недооценил… — Очень интересно будет посмотреть, как ты это сделаешь, — его слова прозвучали для меня как вызов, но сам я понимал, что оказался в той самой ситуации, когда все, что бы я не сделал, не возымеет нужного эффекта, если не усугубит положение. — Так легко было заставить тебя прийти ко мне домой — ты сам на это согласился. — Гресев… — Можешь не восхищаться мною, это совершенно лишнее. — Ну и зачем тебе все это нужно? — А почему бы и нет? — ушел от ответа парень. — Кажется, мы затягиваем. Стоит сказать, что извернуться мне не составило труда. Когда брат с Денисом хотели меня заставить что-то сделать, они пользовались и не такими методами, но и из их лап я выскальзывал… Удержать им меня порой удавалось, лишь приковав к батареи двумя наручниками и заперев дверь, так что из «объятий» парня не составило труда выкарабкаться. Наверное, мне было бы приятно осознавать, что Никита тоже недооценил моих способностей, если бы не паника. Мозг старательно (в какой-нибудь другой ситуации даже похвально) пытался слишком быстро сообразить, что делать, поэтому я в буквальном смысле не успевал за ним и совершал необдуманные поступки, которые основывались на одном-единственном животном инстинкте — инстинкте самосохранения. Когда я все-таки не без боя выскользнул, вместо того, чтобы без оглядки кинуться на выход, я забился в угол кухни. — Ну и что ты изменил? — с насмешкой в голосе спросил Никита, приближаясь. Хотелось огреть его сковородкой, но вот оной в зоне доступа нигде не наблюдалось. Будь это моя кухня, я бы не только сковородкой орудовал… — Я так понимаю, ты создал идеально безвыходную ситуацию. — Как точно ты это подметил. Никита был уже достаточно близко, чтобы хорошенько ему врезать. Человек я не конфликтный… если меня не трогать. Вот только прикоснуться ко мне посмеет, я ему точно куда-нибудь дам… Что ж, и эта попытка провалилась, а я лишь вновь поразился своим перепадам: то я заходился в панике, то как-то легко, со здоровой самоиронией оценивал и комментировал ситуацию. Когда Гресев потянул ко мне руку, я поспешил сменить ее траекторию…, но была еще и вторая! Для меня в этот момент оказалось очень странным, что у человека две руки. — А с виду и не скажешь, что ты бойкий парень, — усмехнулся Никита, с легкостью блокируя мой кулак, которым я целился прямо в его довольную физиономию. Парень с силой сжал пальцы, а мне оставалось только пыхтеть и ломать голову, соображая, откуда у парня столько сил. Да, Гресев выше меня и плечи совсем чуть-чуть шире, но нельзя было сказать, что он был намного уж крупнее. Поэтому-то я и не понимал, почему не мог дать ему действенный отпор. Но каким бы «бойким» парень меня не считал, ему это не помешало закинуть мою тушу себе на плечо. Это произошло настолько быстро, что я успел только возмущенно ойкнуть. Нет, я отказывался понимать, почему парень с практически такой же комплекцией, что и у меня, оказывается сильнее, просто уму не постижимо! Почему я, сколько бы попыток не предпринимал, оказывался в самой невыгодной ситуации? — Отпусти меня! — грозно потребовал я и зарядил парню локтем куда-то в район поясницы. — Поставь на пол! — Да-да, конечно, — отвечал он, вовсе не собираясь делать так, как я его просил. Куда он направлялся? Ох, как я не хотел, чтобы мои догадки подтвердились! — Как только, так сразу. Церемониться со мной явно никто не собирался: не успел я успокоиться, чтобы подумать, как выбираться из задницы (пожалуй, это самое красочное описание ситуации), в которой оказался, как меня небрежно швырнули на кровать. Как же, я такой послушный мальчик взял и остался дожидаться… Даже думать не хочу, чего! Во избежание того, о чем я не хотел думать, я быстро переполз на противоположный край кровати, где спустился на пол. — Господи, что за детский сад ты разводишь? — усмехнулся парень, стаскивая с себя футболку. Хватило одного взгляда на его тело, чтобы все-таки понять, почему Никита был сильнее: те же руки и мышцы кора у него были прилично накачаны, не то, что мои… За теплой одеждой этого видно не было, а вот сейчас, когда тайное стало явным, шансы на мое спасение безрадостно, но вполне обоснованно стали уменьшаться. — Не знаю, какой у тебя был детский сад, а вот в моем подобным мы не занимались, — тут же поспешил я сказать в ответ какую-нибудь ерунду, лишь бы не повисло неловкое молчание. Черт, Витя, о каком молчании ты думаешь в своем-то положении! А о чем мне думать еще? Гресев перегораживал проход, так что, если я попытаюсь проскользнуть к выходу, он меня непременно сцапает, да и кидаться в окно — тоже не вариант, так как мы сейчас находились на десятом этаже. Мне оставалось только ждать действий парня, чтобы сориентироваться по ходу дела… Но, кажется, Гресев ждал точно того же от меня. Что ж, постоим, подождем. — Ты, Лисиц, очень странный парень, — ох, ну теперь мы еще и поговорим, чтобы усыпить мою бдительность, лучше некуда! Нет, не собираюсь я в очередной раз вестись на его уловки!.. Или этим самым я в нее прямиком и попаду? Черт, я совсем не понимаю, как мне теперь действовать, уже казалось, что при любом раскладе я окажусь на этой кровати… Брр, звучало так, как будто я был главным блюдом… хотя, не исключено, что для Никиты я им и являлся. — Ты такой умный, много знаешь, а вот как дело касается хитрости, ты ее не замечаешь. Тебя оказалось так легко провести вокруг пальца, я даже не ожидал этого. Думал, наверняка, ты изучал ту же геометрию, может, философию, умеешь логически мыслить, умеешь сопоставлять, строить цепочки, находить взаимосвязи, умеешь докапываться до истины, видеть подвох и ложь… А все намного проще. Лисиц, ты менее сообразительный, чем могло показаться, поэтому игра закончилась, по сути, по-настоящему так и не начавшись, когда как мне хотелось бы ее растянуть на подольше. Мне даже жаль немного, что конец наступил так быстро, — горько усмехнулся парень, а во мне закипала злость. Конечно, правда ведь глаз колола, а еще и гордость с себялюбием задевала. — Но, надеюсь, теперь меня ждет приз, достойный всех моих, хоть и не больших, но стараний. Парень стал двигаться в мою сторону, при этом все еще загораживая выход, видимо, не собираясь больше играться со мной. Наивный. Я подпустил парня, насколько возможно, ближе, чтобы он был максимально дальше от двери, и тут же, не задерживаясь ни на секунду, рванул через кровать. Но у Никиты, как оказалось, реакция была получше моей: парень, пока я перебегал по матрасу, резко дернул покрывало на себя, выбивая из-под ног и так неустойчивую «почву». До галактик перед глазами я ударился головой об спинку кровати и, зажмурившись, упал прямо на подушки, которых тут оказалось больше, чем предостаточно. Не успел я и сообразить, что пора снова уматывать ноги, как Гресев уже нависал надо мной, преграждая все пути к отступлению. Вариантов было не много: провалиться сквозь кровать или отбиваться. Схватив первую попавшуюся подушку, я попытался ею хоть как-то отпихнуть Никиту, закрывая ему обзор и, возможно, даже душа. Но сразу же, без особых усилий, парень выдернул орудие из моих рук, которые теперь, заведя за голову, плотно прижимал к кровати. Его хоть и растрепанный, но довольный вид меня пугал… Наверное, это и называется «влип». — Признаюсь, а ты умеешь заставить хотеть себя еще больше, — с какой-то даже похвалой сказал Никита. Единственное, на что я мог рассчитывать, так это на неприятный вопрос: — Ты что, гей? — любого нормального парня передернет от одного только этогог слова, он тут же чертыхнется, обматерится, назовет придурком и полным мудаком за такой вопрос и будет еще полдня заверять, что он не такой, при этом сморщиваясь, будто жевал болотную жабу. Но Гресева ничуть не смутили мои слова, наоборот, привели в задумчивость. Парень на несколько секунд перевел взгляд на стену, будто размышлял над ответом, после чего заявил: — Один раз — не пидорас. Больше парень не собирался тратиться на слова и накинулся на меня, как дикий лютый зверь. Он резко и быстро справлялся с моей одеждой свободной рукой, другой все еще крепко стискивая мои запястья. Как бы неудобно это было делать, но вот уже были расстегнуты и толстовка, и все мелкие пуговицы, с которых я бесился по утрам. У Никиты были не только ловкие пальцы, но и очень умелые руки, которые ласкали мою кожу. Я весь покрывался мурашками, но все еще не мог определиться, то ли это было из-за ужасного холода в квартире, то ли от прикосновений парня. Сначала я пытался лежать бревном, как это положено человеку, который совершенно не увлечен процессом и старается игнорировать его инициатора, но из-за постоянных поцелуев в шею, за ухом, в те же губы, из-за непрерывных ласк, из-за ноги, которая сначала просто упиралась мне в пах, а потом стала совершать еще какие-то действия… из-за всего этого на меня постепенно начало накатывать удовольствие. Было совершенно не важно, кто мне его доставлял: парень или девушка — главное, что оно было и его я уж точно не мог оставлять без внимания. Нет, геем я не был. Я не знал, кем я был. С моей смазливой внешностью и милым личиком мне в этом виде отношений всегда была одна дорога — в пассивы. Это не самый лучший расклад, поэтому всегда предпочитал оставаться натуралом. А всем натуралам присуща ненависть к «педикам», «голубкам», «пидорасам» и так далее. Но я вырос в семье, где однополые отношения — норма, поэтому я просто не мог разделять ненависть натуралов к сексуальным меньшинствам. Я натурал, который не имеет ничего против гомосексуализма. Но даже так я совершенно не одобрял Никитиного поведения. Да, я мог как угодно относиться к геям и им личным предпочтениям, но быть втянутом самому в их круговорот было для меня чересчур. От простых прелюдий парень стал переходить к непосредственным действиям. Он наивно предположил, что я уже смирился со своей судьбой, поэтому освободил мои уже, кстати, затекшие руки, и в этот же момент я вцепился парню в волосы, оттягивая его голову назад и одновременно садясь. Никита зашипел, хватая мои руки, но сделал, судя по мату, сам себе только хуже. — Живо убрал руки! — взревел Гресев, убийственно на меня смотря. Что, слишком просто тебе все далось? Я не сообразительный? Приз я твой? Но каким-то нереальным способом, прилагая просто нечеловеческие, титанические усилия, Никита все же смог оторвать мои руки от себя, при этом между пальцев у меня остались целые клочки темно-русых волос. Мухаха, Витя — новая причина раннего облысения! Пока я злорадствовал и наслаждался своей маленькой победой, прекрасно понимая, что она единственная на сегодня, парень, теперь крепче прежнего держа меня за руки, вытаскивал ремень. Нет уж. Если я не могу убежать, это не значит, что я не буду сопротивляться. Поэтому, когда Никита уже собирался воспользоваться ремнем, чтобы связать мои распустившиеся руки, я ему это просто-напросто не позволил сделать. Он долго ловил меня за запястья, когда как я каждый раз ловко выскальзывал из его рук. Но, мое ликование тоже не продолжилось долго, как бы мне того хотелось: Никита, психанув, обошел меня в скорости и туго привязал одну руку к другой. Тут же Гресев толкнул меня обратно на кровать и снова навис надо мной, довольно улыбаясь. Смотреть на него я спокойно не мог, поэтому, улыбнувшись самой милой улыбкой, на какую только был способен в такой ситуации, резко вздернул правое колено и связанные руки, которые предварительно, конечно же, сжал в кулаки, вверх, попадая в лицо и пах парня… несоответственно. — Лисиц! — взвыл парень, резко садясь и прижимая ладонь к разбитой губе. — Ты сейчас доиграешься! — А что ты так слабо возмущаешься? — с иронией поднял я брови вверх. — Неужели, я в колокола слабо ударил? Я видел, какая ярость забурлила в парне при этих словах, но, оставив ее внутри себя, он слез с меня. Нет, вряд ли бы он так просто сдался… И я оказался прав. Никита резко дернул меня за плечо, да с такой силой, что я увалился на пол, на прикроватный коврик. К тому же, я был в два раза удачливее: шлепнулся прямо на живот, что как раз соответствовало плану Гресева. Подсунув руку под ребра, он еще и на колени меня поставил. Что ж, и то верно — в таком положении я могу нанести ему лишь минимальный ущерб. Я попытался хотя бы из такого положения встать, но сильная рука тут же начала вдавливать мою поясницу по направления к полу. Наклониться — пожалуйста, а вот встать или лечь мне мешали руки парня. Хоть головой с мозгами я и понимал, что мне уже во всяком случае не выбраться, но надежда еще не умирала…. Нижний ящик тумбочки, что стояла передо мной, открылся, предоставляя мне возможность оценить коллекцию Никиты. Каких только секс игрушек там не было: от простых фалоиметаторов до сложных вибраторов, анальные шарики всех размеров, плетка имелась, ажурненький кляп и куча такого же барахла под наваленными презервативами. За ним-то парень и лез. — Смотрю, в отсутствие партнера ты развлекаешься, как можешь, — издевательски подметил я. Я все же не дурак и понимал, что лишь сильнее злю парня и ухудшаю свое положение, но я был еще и рискованной принципиальной язвой, которая не могла не прокомментировать содержимое ящика. — Хочешь попробовать? — Нет, как-нибудь в другой раз, — вполне серьезно отвечал я, заговаривая зубы и пытаясь отвлечь самого себя от происходящего. Ничего не вышло: с меня сдернули штаны. Я почувствовал, как палец парня с силой надавил на плотно сжавшийся сфинктер. Ага, как же. Но после долгих попыток Никита в очередной раз взял свое, сколько бы я не пытался это предотвратить. Мне лишь оставалось плотно сжимать зубы, чтобы, не дайте Боги, не доставить ему удовольствие своими страданиями и стонами. — Ты ведь понимаешь, что этим сопротивлением ты делаешь себе только хуже? Мне было наплевать на его слова, я весь свернулся внутрь, будто улитка спрятался в своем доме, стараясь сконцентрироваться на боли и унять ее. А боль была адской: анальное отверстие никак не было приспособлено, чтобы в него пихали что-то вроде пальцев… Ну, а когда их два, хотелось взвыть от «райских» ощущений, жжения и общего дискомфорта моего положения. Но я лишь закусил нижнюю губу. Не издам ни единого звука. Пока я боролся сам с собой, парень не без усилия разводил указательный и средний пальцы в сторону, растягивая анус. Я уткнулся лбом в руки, которых уже не чувствовал — Никита явно перестарался. С очередным его резким движением я так сильно зажмурился, что в темноте замигали разноцветные пятна. На бежевый ковер закапала кровь — я все-таки прокусил себе губу. Тут все резко закончилось — Гресев вытащил из меня пальцы, но это вовсе не знаменовало конец моих мучений, скорее, начало нового, более тяжелого раунда. Помню, когда мне сняли гипс с большого и указательного пальцев левой руки (сломал я их в школе, на физкультуре и по чистой неосторожности), я еще дня два не мог привыкнуть, что они снова мои. Будто взяли и пришили чужие, они были словно лишние на моем теле. Таким же лишним мне сейчас казался и анус, я слишком явно чувствовал его наличие, будто только-только им обзавелся. Это не столько неприятное чувство, сколько раздражающее, словно надоедливая муха. Зато задница мне показалась очень даже моей и родимой, когда парень без каких-либо предупреждений начал входить. Вот если бы он меня не подготовил и был без презерватива (хотя, я так и не услышал, как он его открывал), что хоть как-то облегчили мою участь, обязательно разорвал не самые прочные стенки кишечника. Это была бы уже проблема, это уже было бы тем самым, из-за чего я бы не смог скрыть от родни сегодняшний случай… — Ты такой тихий, — усмехнулся парень, проникая в меня уже на всю длину. Член у него был немаленький, поэтому и покричать было бы не плохо, но я держал себя в руках. Губа уже, казалось, во всех местах была пробита, пальцы до белизны впивались в ладошки, но я молчал. — Брали бы сомнения, живой ты там еще, если бы ты не обхватывал меня так сильно. Смотри, а то сам останешься неудовлетворённым. Еще бы я не сжимался! Это простая физиология: я испытывал боль, граничившую с самым моим порогом, вот я и пытался избавиться от источника; члена в моей кишке по определению не должно было оказаться — это природа, и та же природа, что жила во мне, то, за что мой мозг, мое сознание не отвечало, выталкивали неопознанный огромный объект наружу. Наверное, я потерял сознание от боли, потому что я упустил момент, когда парень двигался во мне. Я помнил лишь яркие, слепящие вспышки боли, которые начинались от поясницы и растекались по всему телу. Колени с локтями я, скорее всего, в кровь стер об ковер, что на общем фоне, конечно, не имело никакого значения. По щекам текли слезы, а изо рта — кровь вперемешку со слюнями… Я больше не мог себя контролировать, я всхлипывал и стонал, даже жалобно поскуливал, когда Никита особенно резко входил. А входил он быстро, до конца, врезаясь в меня со злостью… Я-то уж точно не получал никакого удовольствия от этого и даже не догадывался, что за садист был Гресев, что так самозабвенно заставляет страдать другого человека. Но вот он стал наращивать темп. Боги, наконец-то этот ад закончится! Парня всего передернуло, когда он кончил. Все еще подрагивая, Никита с громким хлюпом вытащил член, и я почувствовал, как по ноге стекает что-то теплое и вязкое. Ох, очень надеюсь, что это порвался презерватив, а не я… Гресев, уставши вздохнув, сел на кровать. Как только меня перестали поддерживать за талию, я тут же растянулся на полу. Казалось, вся нижняя часть тела, локти, колени горели, а руки салютовали ноющей болью и онемением. Мне было совершенно не важно, как я сейчас выглядел. Я сейчас вообще ни о чем не мог думать. Видимо, столь сильное потрясение, которое я сейчас испытал, отодвинуло все мысли на задний план. Я теперь не знал, что делать. Просто ни одной идеи! Правда, одно я знал точно. Нужно добраться домой.