"Друг" по переписке моего брата

Я так ничего ему и не сказал, молча собрал вещи и вышел из квартиры. Оделся я уже на лестничной площадке. Зуб на зуб не попадал, руки подрагивали, а кофту я натягивал ближе к пальцам не только, чтобы согреться, но и чтобы прикрыть намечающиеся синяки на запястьях. Шел я ужасно медленно, еле передвигая ноги, но в то же время старался выглядеть хоть немного, но естественно. Те, кто понимал причину моей походки на раскоряку, сочувственно улыбались, издевательски лыбились или презрительно отворачивались, другие же с непониманием оглядывались или просто пялились. Мне было все равно, что они подумают. У меня была цель — дойти о дома, до душа, до своей комнаты и своей кровати, лечь спать и забыть к утру все, что случилось, как самый ужасный из кошмаров. Мне нужен был отдых, на свежую голову, завтра все ответы придут сами собой, я точно буду знать, что делать и как себя вести… — Эй, ты чего так задержался? — как всегда, когда я возвращался домой, спросил Денис. На сей раз они не враждовали и мирно, как положено порядочной семье, сидели перед телевизором и поедали попкорн. А после они говорят о здоровом питании… — Ужинать будешь? Ведь Макс с Дэном тоже занимаются сексом… Отогнав эту неуместную мысль, я направился в ванную комнату. Нет, нельзя сравнивать то, что между ними, и то, что сегодня произошло, ни в коем случае. Одно дело — любовь и семья, совсем другое — изнасилование. — Я чего-то не понял, он сейчас проигнорировал меня? — удивленно, даже ошарашенно спросил нянь у брата, когда я закрывал дверь. С шумом воды ушли остатки каких-либо мыслей. Жить — значит, мыслить. Если взять это утверждение за истину, то я сейчас существовал. Моей жизни сегодня можно было дать лишь одно определение — способ существования белков. Биология так удобно не предусматривала наличие мыслей… Я старательно тер кожу мочалкой, надеясь так избавиться от воспоминаний. Мне всегда казалось странным, даже нереальным, что у тела может быть своя собственная память. Я не верил в это до сегодняшнего дня, до этого момента, когда, сколько бы я не растирал кожу, все еще чувствовал на себе чужие руки… Я аккуратно коснулся анального отверстия. Все было там опухшим, но, вроде, хуже этого ничего больше не было. Выключив воду, я вышел из душа, чтобы осмотреть и другой ущерб. Колени были все красные, в каких-то местах была содрана кожа. Я предполагал, что локти точно в таком же состоянии. То там, то здесь наливались синяки в тех местах, где пальцы парня с силой впивались в меня, про свои запястья я вообще молчу — еще долго мне придется носить кофты с длинным рукавом. Подойдя к зеркалу, я осмотрел свой анфас, который так же имел плачевный вид: губы были красными и все опухли, глаза, впрочем, тоже. Здорово я шагал по городу и мимо семьи. Странно, если у них после увиденного не появится ко мне пару сотен вопросов… от каждого. Тут вздрогнула дверь, заставив меня самого не только вздрогнуть, но и подпрыгнуть. Пару раз дернулась ручка, создавая ощущение того, что я был героем ужастика, которые мы обычно смотрели по ночам, когда не могли уснуть. Экранизированных страшилок я уже давно не боялся, я под них засыпал, но вот в реальности любой неожиданный шорох заставлял мое сердце замирать… — Эй, ты чего, закрылся? — послышался удивленный голос Максима. У нас вообще в доме не принято запирать двери, так что я вполне понимал, откуда взялось еще и беспокойство. — Все в порядке? — Разбитый вид и закрытая ванная, какие еще могут признаки того, что ваш ребенок решил покончить жизнь суицидом? Пфф, я даже не думал об этом. — Открой, я за ватой. Замотавшись в халат, я открыл дверь и тут же отвернулся от проема. Не дайте Боги, чтобы Макс начал меня разглядывать вблизи — он, будучи человеком в этом вопросе просвещенным, сразу обо всем догадается… Да кого я вообще наделся обмануть в этом доме и скрыть что-то?! Но я все-таки встал у раковины, начиная чистить зубы. — Ты чего закрылся-то? — спросил брат, роясь в аптечке. — Да чего-то машинально, даже не подумал, — не менее удивленно лгал я. — А вата тебе зачем? — Ты долго еще там?! — послышался крик из зала. — Иду я уже! — ответил Макс так, что мне чуть уши не заложило. — У Дениса кровь из носа пошла. Кстати, Витя, точно все хорошо? Ты просто очень странно выглядишь. — Угу, — промычал я и усерднее завозил щеткой. Брат ничего больше не сказал и, поднявшись на ноги со вздохом восьмидесятилетнего старика, вышел из ванной, так учтиво закрыв за собой дверь. Я не мог выдохнуть с облегчением — меня еще не пронесло, мне все еще нужно быть осторожным. Я открыл шкаф, где обычно хранились полотенца и постельное белье, надеясь отыскать свою старую пижаму с длинными штанами и кофтой под горло, рукава которой закрывали мне когда-то всю ладонь. В доме-то у нас всегда было тепло, поэтому спал я в одной футболке, а пижаму мне купили, когда я лежал в больнице. И почему-то ее купили на десять лет вперед, как бы она мне до сих пор большой не была. Но проблема была не в этом. Я вообще не мог найти эту пижаму, несмотря на то, что она была ярко-зеленой с красными машинками. Нет, Денис бы вряд ли ее выкинул, он не такой. Значит он куда-то ее спрятал. Мне ничего не оставалось, кроме как высунуться из ванной: — Денис, ты не трогал мою пижаму? — Пижаму? — удивился мужчина. Видимо, он устал уже удивляться сегодня. — У тебя разве была пижама? — Ну, ту самую, в которой я в больнице лежал. — Ааа, ты об этом, — задумчиво протянул Денис, вставая с дивана и направляясь ко мне. Судя по его выражению лица, я задал какой-то нереальный вопрос, ответ на который может дать человек только с десятью высшими образованиями. — Ну и озадачил ты меня! С чего это вдруг ты о ней вспомнил? — Да так, захотелось просто… холодно. — Никогда не лгал ни Денису, ни Максиму, ни отцу, поэтому-то и чувствовал что-то неприятное внутри, будто совершал самое ужасное, что только мог совершить. — Холодно? Тебя не морозит случайно? — теперь уже хмурился нянь. Он остановился возле меня, прикладывая ладонь к моему лбу. — Вроде, температуры пока нет. Заболеваешь? — Наверное, — неуверенно пожал я плечами, стараясь не поднимать головы и не смотреть на няня. Я почему-то был на сто процентов уверен, что он обязательно догадается, что я лгу, только заглянув мне в глаза. — Очень надеюсь, что она здесь! Но в ванной ее так и не оказалось, поэтому Денис, увлеченный поиском, который окрестил «делом принципа», пошел искать наверх. Замотавшись в халат поплотнее, зажав края рукавов в кулаки и подняв воротник так, чтобы не было видно расцветших засосов, я сел на диван, тщательно прикрыв коленки. Хорошо, что Максим внимательно следил за матчем и не обращал на меня достаточного внимания, чтобы разглядеть то, что я мог не успеть спрятать. Но тут взгляд мужчины резко метнулся ко мне, будто до этого Макс только выжидал или собирался с мыслями или силами. Он очень обеспокоенно на меня смотрел. Естественно, он чувствовал, что что-то точно случилось, но очень хорошо, что он не знал, что именно. Да, он мог догадываться, но и только… И, что самое ужасное, правильно догадываться. — Знаешь, когда у меня была девушка… — заговорил он, откидываясь на спинку и упираясь взглядом в потолок. — У тебя была девушка? — не поверил я, внимательно вглядываясь в лицо брата. Чтобы у Макса да еще и девушка была! Вот уж не думал, что он был когда-то натуралом. — Ты вот сейчас серьезно? — Не важно, — отмахнулся мужчина, будто это была сама позорная глава его биографии. — Так вот, когда мы занимались сексом… — Вы занимались сексом? — все еще корчил я из себя дурака, почему-то не желая знать, что именно мне собирался сказать брат. Правда, каким бы веселым и непринужденным я не пытался выглядеть, хриплый, подавленный голос выдавал меня с потрохами. — В жизни не поверю, чтобы ты, мало того, встречался с человекообразным женской особи, так еще и занимался сексом с ним! Надеюсь, Денис этого не знает… — уже с сарказмом заговорил я. Конечно же, то, что у брата не могло быть девушки — самая настоящая чушь, только вот сцену мне нужно было разыгрывать до тех самых пор, пока не придет Денис с пижамой. Тогда-то я смогу без подозрений ускользнуть от разговора, прикрывшись чем-то вроде: «Ой, сколько мне еще нужно сделать, засиделся я тут с вами!». — Может, ты перестанешь меня перебивать? — недовольно вскидывая брови, спросил мужчина. — Да-да, конечно, — серьезно закивал я. — Витя. — Да понял я, молчу. — Совсем чувства юмора у него нет. Точнее, оно есть, но не тогда когда это нужно мне. — Так вот, странная она была, даже чересчур странная. — Интересно, зачем он мне про это все рассказывал? — Любила, чтобы все было пожестче, поэтому сексом мы занимались на полу. — И? — ох, как же не на руку он заговорил про пол, прямо чую, что ничего хорошего он мне сейчас не сообщит! — И у нее на коленях всегда оставалось раздражение от ковра. — Как будто подходя к зловещей кульминации, заговорил с придыханием Макс. — Прямо, как у тебя. Ничего мне не хочешь рассказать? Когда он успел?.. Я уставился на брата, будто он только что несправедливо меня в чем-то обвинил. Витя, ну же, думай над ответом и быстрее, тупая ты деревяшка!.. Если я сейчас не выдумаю какую-нибудь дельную отговорку, то Максу будет не сложно вытащить из меня всю правду, а Денис к этому еще и присоединится. — Хочу, наверное… — тянул я время, заставляя шестеренки крутиться. Неужели так сложно придумать отговорку?! Паника, опять она меня поглощает… — Я тебя внимательно слушаю, — ко всему прочему давил мужчина, внимательно на меня смотря. — И только посмей мне соврать. Ты уже месяц поздно возвращаешься домой, ничего нам не рассказываешь, а теперь еще и это. Разве так сложно сказать, что у тебя кто-то появился? Только проблемы у меня появились. Но мне придется согласиться, иначе я никак не смогу объяснить многочисленные синяки, засосы и содранные коленки. — Ну, я не считал это таким уж важным, чтобы говорить, — пожал я плечами, но наверняка было видно, как я волновался, наверняка было видно, что я без стыда и совести врал. Я затягивал с ответами, я слишком явно пытался уйти от разговора, я чересчур тщательно прятал глаза и преувеличенно саркастически реагировал на каждую мелочь. Макс не мог не догадаться, что и тут я чего-то ему не договариваю, если не вру вовсе. От осознания, что мне приходится обманывать человека, который очень многое для меня сделал и значит, который заслужил правду, мне становилось плохо, я сам себе был в этот момент противен. — И это парень. — Даже не спросил, просто объявил о своем знании Макс. — С чего ты это взял? — тут же решил поспорить я. И почему я просто не подтвердил его догадку? Почему я все еще пытался скрыть то, что произошло? Почему я все не мог остановиться и перестать говорить неправду? Все правильно, я просто не хотел, чтобы брат волновался из-за пустяков. Максим вместо ответа протянул ко мне руку и отвернул ворот халата. Он еще и голову мою наклонил, чтобы лучше рассмотреть красные пятна. Его холодные пальцы коснулись кожи и больно надавили на те места, куда, словно пиявка, присасывался Гресев. Конечно же, брат прекрасно понимал, что девушка вряд ли бы смогла оставить такие яркие и большие отметины. — Что он еще тебе сделал? — с каким-то холодком в голосе спросил мужчина, все еще осматривая шею. Я молчал. Не знал, что сказать. Максим больше не стал меня спрашивать и закатал сначала один рукав, а за ним и второй. Цыкнув, он перевернул мои руки ладонями вверх и покачал головой. — И кто он? — Даже если я тебе назову имя, что ты сделаешь? — спросил я вместо ответа, возвращая рукава на место. Еще не хватало, чтобы Денис, вернувшись, лицезрел эту картину. Максиму, естественно, мой вид не понравился, и вряд ли он был в восторге от увиденного, но особой трагедии мужчина делать не станет. Но вот Дэн был совсем другим, и я не отделаюсь его лишь истерикой и причитаниями с угрозами — мужчина ко всему прочему увяжется еще за мной на целую неделю в универ ходить, чтобы вычислить негодяя. Нянь слишком часто и сильно переживал, чтобы показывать ему синяки и засосы, да и вообще рассказывать о приключившемся. — Это моя проблема, и, в итоге, наказание за глупость и излишнюю самоуверенность. — Если я правильно понимаю, это было изнасилование. — Он не собирался сглаживать острые моменты темы. — И ты это вот так оставишь? И ты сможешь этому человеку смотреть в глаза, находиться с ним рядом до конца учебы? Ведь вряд ли бы тебя смог затащить в постель, или где уж там это произошло, незнакомец. Я прав? Он из твоей группы? — Это совершенно неважно. — Покачал я головой. — Тем более, что я смогу сделать? Наводить вокруг себя шум я больше не хочу, иначе это может вылиться в нечто похуже, чем простое изнасилование… — Я нашел ее! — послышался победный и радостный клич с лестницы, откуда, топоча, уже бежал Денис, так и не дав Максу ответить. — Только ему не рассказывай, — попросил я Макса, прежде чем нянь оказался на достаточном расстоянии от нас, чтобы уловить хотя бы слово. — И где она была? — вставая с дивана и снова поднимая ворот, удивленно спросил я Дэна и поежился. Будто нашего с братом разговора и в помине не было. — Я нашел ее почему-то в шкафу родительской комнаты! — все еще не веря, что пижама могла оказаться в столь необычном месте, сообщил мужчина. — Держи. Так ты ужинать все-таки будешь? — Нет, я не голодный, — поспешил я заверить няня как можно убедительнее. Кто-то говорит, что уйти голодным невозможно от бабушки, а вот лично для меня сбежать так быстро, чтобы меня не успел накормить Дэн — великая удача, показатель наивысшего класса актерского мастерства и великое достижение. — Ладно, чего-то я тут засиделся, а дел туча осталось. — Но чтобы к двенадцати лег спать, я проверю! — тут же строго пообещал Денис, когда я шел к лестнице, и я ему улыбнулся через плечо, ничего конкретно не отвечая. Я только отметил, что ближе к полуночи должен буду притвориться спящим на время проверки, а потом можно будет делать все, что только душе угодно: готовиться к занятиям, всю ночь думать о смысле жизни под столом или вовсе уйти из дома. Хоть я никогда последнего и не пробовал, но предполагал, что квартира достаточно большая, чтобы никто не услышал открывающейся-закрывающейся двери. В комнате, пока переодевался, я смог еще раз себя рассмотреть. Мда, казалось, синяки стали еще хуже, темнее и больше одновременно. И что, я такой разукрашенный и красивый месяц ходить буду? Хотя, сколько бы не ходил, все равно приятного мало. Да вообще в ходьбе теперь не было совершенно ничего приятного, я еле-еле держался, чтобы идти ровно и не вызывать подозрений у няня. Когда я рухнул на кровать, надев пижаму (которая, кстати, оказалась очень даже как раз, как будто ее покупали именно для этого дня), я долго не мог уснуть, каким бы уставшим не был. Я, завернувшись в одеяло, не шевелился, но вот мои мысли, видимо, решили устроить забег… В лидеры выбивались воспоминания о холодной квартире Гресева и о том, что там произошло. Память предоставляла настолько яркие моменты, что мне невольно начинало казаться, что руки парня все еще ласкают мое тело, а губы — касаются моих губ и шеи… Паранойя, но она же заставляла в необоснованном предчувствии сжиматься и задний проход. Нет, мне нужно было думать о чем-то другом, чтобы уснуть. Например, что мне делать завтра. Пары я пропускать не мог, потому что, вернувшись и пропустив хоть одну тему, ничего не пойму. Нет, конечно, пойму, но долго буду соображать и попадаться на тонкостях, о которых препод упоминал на лекциях. Я просто должен завтра появиться в универе. Но как мне не столкнуться с Никитой? Ладно, это что-то по типу апории — хочу я этого, или нет, а парень все равно так же придет на лекции и я его увижу. Другой вопрос, как мне себя вести при этом. Конечно же, старательно игнорировать, вообще не обращать внимания. А если он только сунется ко мне, хоть слово скажет, я ему точно врежу. Почему-то я был крайне решительно настроен больше никогда не подпускать парня к себе, пусть и с применением грубой силы. А вообще, в чем бы я там не убеждал брата, а отомстить мне хотелось, еще как хотелось. Я ведь тоже мог подстроить нечто такое вот эдакое… теоретически. Опыта у меня в деле плетения интриг не было, никогда подобным жизнь заниматься не заставляла, но вот почему-то казалось, что, если я сяду и все хорошенько обдумаю, непременно родится замечательный план. Втянуть бы парня в какую-нибудь такую историю, чтобы он потом век из нее не выбрался. А еще, что было бы вообще замечательно и лучше всего, чтобы, в конце концов, его поимели в более жесткой форме, чем он — меня. Только эту ситуацию нужно либо найти, либо подстроить самому. Можно же вполне найти какого-нибудь важного человека, напакостить ему и свалить все на Гресева, мол, он заказчик? Хм, план из серии, конечно, нереальных и крайне опасных, если все-таки реальных, но сама задумка… Если «парень» перебежит дорожку кому-то влиятельному, тому, кто не захочет терять свою репутацию из-за сопляка, то Никиту не только изнасилуют физически, но и морально, а позже убьют. Что ж, гуманностью и сострадательностью к окружающим я особо не отличался, так что меня совершенно не заботил финал такой затеи. Но и доля моего риска тут велика — меня как сообщника могут загрести, а вот я совсем не хотел ставить на себе крест в таком юном возрасте. Да и где я вам найду такую крутую шишку? А что, если не совсем шишку и не совсем портить репутацию? Что если наделать дел от имени университетского красавчика, нашего мистера Зазнайского? Тут всего лишь бы потребовались мои фантазия и умение конспирироваться. Вот это уже более приземленно и даже исполнимо. Осталось только придумать эти самые «дела»… На гейском сайте знакомств что ли для начала его зарегистрировать? Хах, устрою ему «друга» по переписке, пофлиртую, влюблю в себя до стояка, наобещаю секса в три короба, а после организую их встречу, на которой без вазелина Никите придется туго… и ужасно больно. С каждой минутой мне в голову приходили все более замудреные, а оттого и нереальные, даже бредовые планы осуществления мести, и под их хор я погрузился в сон…