"Друг" по переписке моего брата

Оригинальное название - "Атомный негр или занавес"

Это был даже не поцелуй – Шнелин просто коснулся своими губами моих, а плотность мыслей на один квадратный миллиметр мозга резко подскочила. Еще чуть-чуть и эти мысли переполнят меня и в устной форме начнут эвакуацию из головы – я ведь прекрасно знал, что с моим бредом случается в щекотливые моменты. Ко всему прочему, я сам себя донимал дурацкими вопросами. А почему? Когда? Как только так вышло? Почему всегда я и почему именно я? Какая у него цель? И где он остановится? Подкреплены ли его действия хоть какими-то чувствами? А не издевается ли он просто? Или проверяет? А если и проверяет, то что? А если проверяет, то прохожу я это испытание? Может, это всего лишь сон? Тогда почему мне снится, что я целуюсь с Ильей – у меня никогда не было таких наклонностей, тем более, в сторону этого парня!.. Понемногу мои шарики стали заезжать за ролики и я уже начал забывать, что конкретно вызвало такую кашу-малашу в моей черепной коробке, точнее, я перестал придавать этому значение. Ненавижу, когда мой мозг начинает действовать против меня самого – хоть бери за этот бунт на корабле и сбрасывай в открытый океан. Я думал, мои глазные яблоки ссохнутся и высыплются из орбит – все это время я, выпучив до предела глаза, в неверии смотрел на Илью, но в его спокойном взгляде я не находил какого-либо объяснения. Парень, как всегда, пристально следил за мной и моей реакцией, как если бы мы просто разговаривали. Видно, уловив, что я больше погружен в собственные мысли, нежели в процесс, Илья самым кончиком языка провел по моим губам, медленно, словно он никуда не спешил, но настойчиво, как если бы возвращал к реальности. Я задержал дыхание в ожидании его следующих действий. Завершая круг по моей нижней губе и как бы оттягивая ее вниз, язык парня нежно скользнул мне в рот. Но в ту же секунду рука, до этого покоившаяся у меня на поясе, впилась мне в ребра и притянула к владельцу, а правая, вполне ощутимо скользнув по спине, уцепилась в волосы на затылке. Я не отталкивал Шнелина, не возмущался, даже не помышлял ему сопротивляться... он дал мне достаточно времени для всего этого, но я своим шансом не воспользовался. Может, я позволял с собой все это делать, потому что боялся? Его боялся? Или его злости? Спугнуть не хотел? Или я просто опасался этого неизведанного и темного для меня вида отношений?.. Я ничего не понимал. После этого шага, на который решился Илья, между нами уже не будет прежнего общения. Если я его сейчас все-таки остановлю и заявлю что-то вроде "Мы же просто друзья!" или "Я не интересуюсь парнями!" и все в таком духе, он подыграет мне, сведет все к шутке, но каждый раз, когда мы будем оказываться рядом, я буду словно не в своей тарелке. Как я смогу делать вид, что ничего не произошло, когда буду знать, что парень испытывает на самом деле? Я буду избегать неловких встреч, а это мне в итоге обойдется потерей Ильи. Не самый лучший расклад... Либо сейчас ему подыграю я, вместе с ним перейду на новый уровень и приму новые условия... Либо все разрушу. Шнелин взял на себя риск пустить все по новому руслу, но ответственность за то, будет ли у его предприятия будущее или все пойдет прахом, лежала на моих плечах. Боги, как я запутался! Я ничего в своей жизни не хотел решать кроме задач по физике, а Вы мне подсовываете все новые и новые ситуации, в которых от решения шестнадцатилетнего подростка с идеалистическими наклонностями (который сам толком не знает, что хочет от жизни и мира) зависит и слишком многое! Нет, верните меня в ту утопию, которой я тешил себя раньше, не хотел я сталкиваться с реальными проблемами... Я к этому не готов, я не хочу отвечать за последствия, возьмите кто-нибудь все на себя... Пальцы Шнелина с напором двигались вперед-назад по макушке и затылку, от уха до уха, но делали это плавно, все так же без спешки и суеты, давая ощутить всю силу парня. Иногда рука несильно сжималась в кулак, удерживая пару секунд клок моих волос, а затем мягко, пропуская волосы между пальцев, опускалась на шею. С шеи она передвигалась ниже, к плечам и предплечьям или, через ребра и поясницу, к ягодицам, а потом все повторялось в обратном порядке. Я чувствовал каждый сантиметр кожи, где ее касалась ладонь Ильи. Я закрыл глаза, полностью концентрируясь на своих ощущениях – все, чтобы хоть как-то сбежать от сводящих с ума мыслей. Илья убрал руку с моих ребер, прерывая поцелуй, но по-прежнему не сводя с меня зеленых глаз, и я уже начал наивно полагать, что на этом он остановится, что не будет давить... Ничему меня жизнь не учит, я ее самый отвратительный ученик. Я чуть отстранился, делая небольшой шажочек назад, но тут же сильные ноги парня скрестились за мной и в одно движение вернули на старое место. Как и положено любому падающему человеку, я инстинктивно выкинул руки вперед и уперся в оголенную грудь парня, у которого, судя по всему, поднялась температура. Илья, лукаво мне лыбясь, принялся расстегивать освободившимися руками молнию моей куртки и меня снова охватил страх, который я только-только унял. Я уже набрал в легкие воздуху и открыл рот, чтобы сморозить что-нибудь неоспоримо тупое, когда парень схватил меня зубами за нижнюю губу и, потянув на себя, подавил так и не поднявшееся восстание поцелуем. Его руки теперь гладили мое голое тело. Ну, как "гладили". Шнелин все так же, растягивая удовольствие, с силой надавливал на все, что ему под руку попадалось, давая прочувствовать каждое свое движение, и делал он это успешно – я еще долго ощущал оставленные им "следы". Порой я настолько увлекался слежкой за его действиями, что получал предупредительный укус. Но как только Илья понимал по моему злобному взгляду, что я не в прострации и мое внимание принадлежит ему, он, всем довольный, накидывался на меня с нечеловеческой озверелостью и еще сильнее, буквально до хруста костей, прижимал к себе. Он все делал властно, вкладывая даже в ласку всю свою мощь, как физическую, так и моральную, но за все время, сколько бы его уже не прошло, Илья ни разу не сделал мне больно. Дискомфорт я, ясен перец, порой ощущал, но чтобы было больно... не было. Уверившись, что никуда я уже деваться не собираюсь и возмущаться тоже не буду, парень, отвлекшись от своего занятия, закинул мои руки себе на плечи и уткнулся носом в локтевой сгиб, щекоча дыханием кожу и плутовски на меня посматривая. Все это время улыбка не сходила с его лица, и, как бы я не отгонял от себя этот вывод, она мне упорно казалась счастливой. И смотрел Илья на меня так, словно ждал, когда я уже что-нибудь скажу на его действия – с вызовом и подстрекательством. Что ж, от меня он сможет получить лишь порцию отменного бреда. За сегодня произошло столько всего необычного, что я уже и не знал, чего еще можно ожидать, а о том, о чем знал, предпочитал не думать. Поэтому, когда руки парня синхронно юркнули вниз по спине под штаны, я возмущенно воскликнул, на что Илья сжал мои ягодицы и подтянул выше, чуть отрывая от пола. Теперь мы со Шнелиным были нос к носу, чему парень был заметно рад. Протестовать мне опять не дали – ну нисколько он не считался с народом, бессердечный тиран! Вместо переговоров парень, проходясь по спине и шее и заставляя меня прогибаться себе навстречу, протянул одну из рук к затылку (вторая все еще поддерживала меня на удобном для Ильи уровне), но лишь для того, чтобы, схватив за волосы, откинуть ее назад. Он поцеловал мой подбородок, затем челюсть, потом еще ниже и не пропустил ни одного участка в своей дорожке, пока не дошел до кадыка. Шнелин обхватил его губами и втянул в себя кожу, при этом парень ни на мгновение не переставал изучать мое тело свободной рукой, а второй – сдавливать мое несчастное полупопие. Каждое его действо теперь вызывало армии мурашек по всей коже. Когда парень добрался до таких неравнодушных к щекотке впадин возле ключиц, я, громко и прерывисто выдыхая, вздрогнул всем телом. А Илья и рад стараться. Он чуть прикусывал кожу шеи, прикусывал, но тут же целовал место укуса; он целовал меня и в ключицы, и в яремную впадину, и за ухом, когда как его руки не замирали ни на мгновение, заставляя меня дышать с трудом и извиваться навстречу удовольствию. Его теплое дыхание, большие и разгоряченные руки и тело, прижимающееся к моему, его ловкий и теплый язык... казалось, этот жар проникал до самого мозга костей. Я еще долго пытался сохранить то непривычное, но приятное чувство, что расплылось по всему телу от прикосновений парня, и не сразу уловил момент, когда все закончилось. Илья с торжеством смотрел на меня. Что ж, не буду отрицать, что триумф его не безоснователен. - Где твоя комната? – наклонившись, прошептал Илья мне на ухо и тут же прикусил мочку уха, видно, чтобы я не смел терять настроя. Тихий, вкрадчивый и в то же самое время глубокий голос никак не вязался с обычным расположением духа Шнелина, и это меня возвращало врасплох. - Первая, - только и смог выдавить я, потому что тут же Илья поднялся с подлокотника, на котором все это время сидел, и оказался настолько выше и шире меня, что загородил собой весь обзор. Боги, я не ошибся в тот день, когда решил, что этот парень в два раза больше меня, у меня аж дыхание перехватило!.. Не успел я до седины волос ужаснуться, насколько же все-таки Шнелин превосходил меня по габаритам (или он прав и это я просто мелкий?), как он присел, на миг приводя меня в недоумение, а потом, уперевшись плечом мне в низ живота, закинул на закорки и потащил в сторону лестницы. - Халк хватать! – и все же мой язык развязался и превратил меня в то самое существо, мною самим, кстати, ненавидимое, которое, что ни подумает, непременно выскажет. – Халк тащить! – сдавленно продолжал я, пытаясь изобразить что-то вроде злой шутки. Илья подкинул меня, наверное, чтобы я замолчал, и подол куртки слетел мне на голову. – Кто опять не уплатил за электричество? Или ночь уже настала? Тогда Кеша спать, - строго приказал я сам себе и обмяк для пущей убедительности. Шнелин распахнул дверь в мою прохладную комнату, где царил полумрак – ставни я мог неделями не убирать, хотя до знойного и солнечного лета было еще очень далеко. Повернув замок, он бросил на пол свой рюкзак (который невесть когда успел взять), а потом и меня подкинул до кровати, от чего та как-то страдальчески скрипнула. - Ну давай еще мне кровать сломаем, - возмущался я, полагая, что, чем больше я буду трепаться, тем обычнее будет выглядеть ситуация. – Еще и моим же телом! – но парень никак не среагировал на иронию в моем голосе. Постояв в ожидании чего-то разумного еще немного, он опустил колено на матрас, что моей кровати тоже не понравилось. – Халк ломать! – "переводил" я раздражение своего лежбища, но и это не останавливало Илью – он уже надвигался на меня. Да и я не промах: постепенно я отползал на середину, предпринимая попытки сбежать от парня, и вот уже был возле самого изголовья, невинно, будто совершенно не при чем, смотря в глаза Шнелина. Судя по его взгляду, ему нравилось загонять меня в угол. Или он упивался моим растерянным и напуганным видом? Если он не видел, то он точно понимал: во мне уже зарождалась и росла паника, что тоже не могло оставить равнодушной его злобную натуру. – А вообще, у меня молоко сейчас убежит. – Заявил я, хмурясь так убедительно, как только позволяло напряжение. Еще чуть-чуть, и мой голос начнет подрагивать, а я сам – истерично хихикать. – Ну, или я сам. – Выдав это, я резко ломанулся с кровати, я даже покинуть ее смог, жаль, что лишь на половину... Илья держал меня за ногу. - Халк ловить, - внес и парень свою лепту в мое ребячество и потянул меня обратно на матрас. Благодаря Шнелину, я собрал животом всю простынь и одеяло, как еще подушки раскурочить не умудрился! - А она, между прочим, была застелена! – грозно накинулся я на Илью, через плечо метая молнии в его сторону. Конечно, все это было лишь глазами, но, думаю, он отчетливо осязал мою злобу. Я задумался, каким бы новым оригинальным словом обозвать его за всеразрушающую суперсилу, и оно пришло само по себе. – Хилья! - Кто-кто? - Это как Халк, - смотря на правую руку, заговорил я с МХАТовской выразительностью и мастерством. Я по-прежнему лежал на животе, от чего мое представление выглядело до абсурда смешным. Или мне просто все сейчас казалось "немного" смешным. – И ты, - переведя взгляд на левую ладонь, продолжил я и, задержав дыхание, соединил руки в хлопке. – Вместе – Хилья. - Ты совсем умом тронулся. – Усмехнулся парень и дернул меня за ногу в заключительный раз. Хоть матрас и был мягким, однако бороздить его голой кожей было отнюдь не райским наслаждением. - Хотя бы ты его не трогай! – в панике протараторил я. После долгих манипуляций, в которых мне не была отведена ведущая роль, я оказался прижатым спиной к парню. Но Илья (или Хилья, как я его окрестил и теперь буду называть за его недюжую силу) недовольно выдохнул, будто что-то было не так (по мне так вообще все было не так!), и начал стягивать с меня рукава куртки. Делал он все быстро и без заминок, словно давным-давно наловчился, и вот я уже сидел по пояс голый и прижатый к горячему телу сильными руками. Только сейчас, когда они меня обвивали, а мои собственные покоились сверху, я в очередной раз ясно увидел колоссальную разницу между нами – если парень что-либо захочет, он это получит и будет не важно, сколько усилий против я приложу. Такое чувство, будто я был беспомощной игрушкой в руках Шнелина. Его правая рука поползла вверх, как бы нарочито задевая всеми пальцами мой сосок, потом еще выше, к шее, и Илья запустил пятерню мне в волосы. Сделав подушечками пальцев пару кругов по коже головы, парень уцепился за мочку уха и наклонил мою голову к левому плечу, начиная целовать шею с другой стороны. Рука так и осталась шарабориться в волосах, но уже без прежнего нажима, всего лишь закручивая пряди на палец; левая поглаживала мой чешущийся от раздражения живот и так ненавязчиво опускала край штанов все ниже. Упираться и бастовать было уже объективно поздно, поэтому я, прикрыв глаза, подставлял тело ласкам Шнелина. Как там говориться? Не можете остановить изнасилование, так наслаждайтесь им? И тут, именно в тот момент, когда сегодняшнее сумасшествие начало принимать серьезные обороты, когда все прелюдии подходили к концу и пора было создавать интимную атмосферу, я взял да и ляпнул: - У тебя фонарик в кармане? Шнелин ничего не ответил на мой бред, не отвлекаясь от моего тела, поэтому мне немедленно зачесалось переспросить: - Нет, ну а все же? - Ну да, всегда его в спортивных шортах ношу. – И грамма удивления не было в его голосе, будто говорил он о самых обыкновенных вещах. Для своей реплики Илья лишь слегка оторвался от моей шеи, но тут же принялся наверстывать упущенное поцелуями. Эти касания губами давно бы мне приелись, если бы парень каждый раз в неожиданном месте не кусал меня или не оставлял засос. Пропустив пару стад мурашек, я все же не потерял настойчивости продолжить. - Правда? - Да, еб твою мать, - все же не выдержал моего безобразия Илья и, оттягивая кожу, неприятно прикусил, но вот праздновать успех своей приставучести я не собирался – мой мозг решил окончательно все испортить. Ну, где мозг, там и язык. - Некрофил. Шнелин замер, так и держа в зубах мою кожу. Его лица я не видел, но явно почувствовал, что испортил ему всякое настроение, и не скажу, что сильно этому радовался. Не самый мой удачный выпад за сегодня. - Не самый подходящий момент, - разжав челюсти, заговорил Илья и тут же поцеловал место, где я до сих пор чувствовал его зубы. – Но стоит ли мне извиняться? - Отнюдь, - как можно бесцветнее ответил я. – Мне было пять лет, поэтому я не особо-то ее и помню. - Отец? - То же. – Кивнул я в подтверждение своих слов. Руки на моем теле замерли, а сам Шнелин пристально смотрел на меня – я чувствовал его взгляд на себе. – Только дядя и двоюродный брат. Шнелин не стал копаться в этой теме, улавливая, что она мне, мягко говоря, неприятна, и вернулся к тому, что точно доставляло мне удовольствие, хоть я никак этого и не выражал. Это все проклятое тело, оно само. Расстегнув в два маха пуговицу и ширинку моих штанов (да так быстро, что я не сразу включился в ритм его шустрых движений), парень уже одной рукой хозяйничал у меня в трусах. Когда чужие и огромные руки оказываются на твоем члене, по ощущениям это все равно, как если бы схватились мозолистыми и грубыми руками за... за самое нутро души, за оголенный нерв или кусок мяса без кожи, или нечто такое же недоступное постороннему человеку. Аж зубы сводило, как неудобно мне было. Для меня было невыносимо терпеть чужое присутствие в зоне моей интимной собственности, поэтому я, отважно схватившись за руку Ильи, дернул ее на поверхность. Конечность уж больно легко подчинилась – Шнелин не ожидал с моей стороны такой самодеятельности. Пока парень не решил предпринять вторую попытку, я незамедлительно прижал к себе ноги в знак протеста, но, судя по бездействию со стороны парня, он и не собирался мне мешать. Левая рука Ильи все еще была на моем животе, не давая ретироваться с кровати, сам я находился в оцеплении ног парня, сзади ко мне плотно прижимался его торс: шанс хоть как-то вывернуться был равен нулю, мы оба это понимали. Илья уткнулся лицом мне в плечо, обдавая его теплым дыханием. Дав мне достаточно времени совладать со своей паникой, Шнелин высвободил зажатую между моим бедром и животом руку и, не прилагая при этом усилий (что не значило, что я не препятствовал), раздвинул колени в разные стороны. Тут же нога парня скользнула мне между ног и, отодвигая правую от левой, раздвинул их. Под весом ноги парня моя собственная нога плюхнулась на кровать, уничтожая все оставшиеся преграды. Я обреченно вздохнул и весь настрой буянить улетучился. С такой прелюдией я уже не боялся секса со Шнелиным. Теперь у Ильи не осталось противника в моем лице и он вернулся к начатому. Спустив с меня штаны еще ниже и оттянув труселя, парень высвободил на свет мой член, который, после непродолжительного сеанса движений вверх-вниз руки Шнелина и возобновившихся ласк, поспешил расцвести в полной своей красе. Ко всему прочему, парень тщательно следил за своими действиями и моей реакцией и ухмылялся своим успехам – я это чувствовал по резким выдохам мне в плечо. Если бы в моей комнате было нормальное освещение, я бы в кучку пепла превратился от стыда. Левая рука переместилась выше, мне на грудь, и пальцы парня начали по первости слегка, но потом все сильнее сдавливать мой сосок, успевший отвердеть за то время, что Шнелин орудовал другой рукой. Почему-то до этого я считал себя слишком гордым, чтобы выказывать хоть какое-то участие, но сейчас я уже не мог продолжать держаться за свой внутренний стержень самолюбия: прогибаясь в пояснице, я закусил нижнюю губу и откинул голову назад, упираясь затылком в плечо Ильи. Парень тоже не упускал момента подлить масла в огонь: на сей раз он, словно огромный пес, провел языком от самого сустава, которым крепилась к телу моя конечность, и до уха… От его прикосновений стало то ли щекотно, то ли умопомрачительно приятно, но, что бы это ни было, это завело меня еще больше. Пронюхав тему с моим чувствительным местом за ухом, Илья теперь оттуда не отлипал. Рука, которая то останавливалась, но снова приходила в движение, пальцы, что играли с моим сосками, а теперь еще и это... Еще немного, и я точно сойду с ума. Но мозг, наверное, все же не дурак – решил предотвратить мое раннее помешательство, поэтому я уже потянул руку, чтобы оттолкнуть голову парня (мозг еще больший не дурак и выбрал меньшее из зол), но самым умным не дураком оказался Шнелин, который именно в эту секунду сдавил мой член так, что по телу прошла новая судорога и я лишь схватил парня за затылок. Из-за моей затеи все вышло еще хуже... Чмокнув меня в висок, Илья скользнул левой рукой вниз, да и правая уже замедляла темп. И тут на меня вновь, как тогда в аудитории, нахлынула детская горькая обида, обида до крокодиловых слез, обида до топота ногами (вариант для тех, кто стоит), до рева в подушку (и для тех, кто лежит), поэтому я еще секунд пять сидел в оцепенении, ожидая продолжения. А Шнелин, будто не замечая моего понурившегося состояния, скрестил ноги прямо поверх моих, не забывая про мою прыть и любовь к забегам, перекинулся назад и перегнулся с кровати. Что-то знакомо зашелестело. Так вот зачем он брал с собой рюкзак. Вернувшись, Илья крепче обычного стиснул меня, и мне пришлось ойкнуть, чтобы парень не переломал мне все двенадцать пар ребер. Ноги Шнелина резко прекратили быть моими импровизированными оковами – парень поджал их под себя и встал, что не понравилось ни мне, ни моей кровати. Хоть в чем-то мы с моей старушкой были солидарны. Я предпочитал не смотреть в сторону Ильи, да и бокового зрения мне хватало, чтобы видеть парня по колено. Я, будучи человеком ученым, чуял подвох за километр, поэтому для меня не стало неожиданным, когда парень, приземлившись возле меня и подмигнув мне, за плечо уложил меня на матрас головой в ноги. Шнелин перекинул через меня ногу и уже удобно восседал на моих костях. Он наклонился, чтобы снова поцеловать меня, и на сей раз нежности уступили страстям, язык парня проникал глубоко и деспотически двигался у меня во рту, не давая мне даже продохнуть. Движение рук меня нисколько не волновало, они по-прежнему тщательно прощупывали мое тело, но вот когда они приняли новый вектор, у меня появился повод для беспокойства. "Спокойно, Виктор, все к этому и шло. – Заговорил я сам с собой, чтобы успокоить нервишки. – Сначала поцелуи, потом мастурбация, теперь с тебя стягивают штаны... Нечего волноваться из-за очевидного хода вещей… и хватит уже весь вечер разыгрывать святую простоту, словно маленький ребенок!" Мои попытки были тщетны, сердце отбивало бешеные ритмы. - Расслабься, - буквально выдохнул парень, нависая надо мной. Его лицо было до безобразия серьезным, а зеленые глаза излучали непробиваемое спокойствие, чему впору и позавидовать. Я уже был полностью раздет, что в моей комнате на данный момент было чревато обморожением. - Вот спасибо за дельный совет, - прыснул я, от чего-то злясь. Нет, я, конечно, знал причину своего раздражения, но даже самому себе не было времени ее расписывать. – Тебе-то легко говорить. Вместо ответа Илья уселся между моих ног и облизал указательный палец, но, смерив его критическим взглядом, смачно плюнул на него. Я сглотнул, вспоминая такие знакомые райские ощущения, которые мне предстояло пережить вновь... Холодный и влажный палец уткнулся мне в анус, от чего тот отчаянно сжался. Шнелин не мог не почувствовать этого, но еще бы им помыкали всякие сфинктеры, поэтому, не долго думая, парень протолкнул палец внутрь на целых две фаланги за раз. Что ж, это мне обошлось лишь змеиным шипением и скомканным пододеяльником. Завершив со входом, ловкий язык парня вновь вернулся к моему телу, всячески отвлекая от зуда в заднице. Он целовал меня, выдирая из моих зубов мои собственные губы, он покусывал и зацеловывал кусаную шею, облизывал и посасывал соски, заставляя меня извиваться под собой. Илья даже облизывал меня, оставляя мокрые дорожки, которые холодили кожу. И все было бы более или менее хорошо, если бы не второй палец. На сей раз из меня вырвался протяжный стон, и сколько бы долго Шнелин не услаждал самые чувствительные части моего тела, я больше не мог забыть об этих двух пальцах. Возможно, именно поэтому парень начал шевелить ими. Конечно, раз уж лучше – никак, давайте все только усугублять! Да-да, голова, я понимаю, что не большое это удовольствие – ковыряться в чужом заднем проходе и что, не будь этого мучения, дальнейшие страдания могли бы в могилу меня под белы рученьки свести... Жаль, тело у меня слишком дикое и необразованное, чтобы понять все это. Казалось, эта экзекуция длилась целую вечность и маленькую тележку, но... О Боги! Наконец, моя прямая кишка принадлежала мне и только мне! Да, голова, всего на краткое мгновение, но моя... Снова зашуршала упаковка от презерватива. Я ничего не видел, я лишь слушал и осязал, прислушивался к боли и унимал ее. Не хочу ничего видеть, хочу окунуться в мир голых ощущений... Хочу слиться с этим миром – наверняка, если разделить боль на восемь миллиардов человек, она будет гораздо меньше. Хм, какая красивая интерпретация моего простого желания сбежать... Руки Шнелина тяжело опустились на кровать по обе стороны от меня и раздался громкий чмок – Илья поцеловал меня в грудную клетку, потом в падину ниже ее, и ниже, затем надавил на пупок, от чего у меня дыхание сперло... Проведя рукой от подвздошной кости и до пятки левой ноги, парень поцеловал внутреннюю часть бедра сначала у колена, а затем, поднимаясь все выше и выше... остановился он у самого паха, где кожа была достаточно нежной, чтобы мне было чертовски приятно. Я вскрикнул, когда Шнелин без предупреждения вошел. Он даже мышцам ануса не дал сжаться и не пропустить его... Если англичане уходят, не прощаясь, то кто был Илья, раз врывался без звонка?.. Он не двигался, давая мне передышку, и мышцы прямой кишки тщетно сжимались, пытаясь вытолкнуть член парня наружу и предоставляя мне возможность явно ощутить размеры... Легенда гласила, что обладателями самых длинных и толстых пенисов являются негры, так вот заявляю, что и белокожие от них нисколько не отстают! Сначала Илья двигался медленно, хмурился и следил за мной. И я за ним следил. Так, на всякий случай, чтобы он не натворил чего... Но с каждым разом парень наращивал темп, входил все глубже и доставлял все новые порции боли. Настолько жуткой боли, что у меня слезы выступили на глазах, что стонал я уже во весь голос и запускал руки в волосы, чтобы хоть куда-нибудь деть себя. Ни прежний опыт, ни растяжка, ни презерватив не помогли. Во второй раз я убедился, что мужской организм не предназначен для такого. Хотелось провалиться под землю. Но Шнелин, видимо, не преследовал цель удовлетворить свои какие-то биологические потребности, поэтому он вскоре вовсе замер, давая мне очередной таймаут, и, совсем неожиданно, даже на фоне всех его нежностей, начал слизывать с моих висков капли. Ну, и я так вовремя и романтично от души шмыгнул соплями. - Расслабься, - прошептал он еще раз, гладя мои волосы. – Расслабься, - уговаривал он. От прежнего чувства, что со мной просто играют, не осталось и следа. Но я не знал, как выполнить его просьбу. Илья снова начал движение, медленно и осторожно, будто старался вообще не касаться членом стенок кишечника. И это работало. Я не знал, то ли у меня все онемело от боли, то ли я свыкся или расслабился, или парень начал двигаться по-другому... Не знаю, но было гораздо легче. И когда ко мне пришло осознание этого, я неожиданно начал получать удовольствие. Не сразу, не блаженство, возносящее на сто седьмое небо, но что-то приятное вспыхивало очагом внутри меня. Я много читал про анальный секс (семейная ситуация у меня такая), читал и про простату, но никогда не верил, что ее можно найти без проктолога. Теперь я не столько кривился от мук, сколько вздрагивал и изгибался от новых ощущений боли вперемешку с наслаждением. И Илья расслабился, как только понял, что жить я буду, и ни на секунду не отрывался от моего тела, доводя меня до состояния, близкого к эйфории... Когда меня насиловал Никита, я не чувствовал ничего, кроме его ввинчивающегося члена и рук-клешней, когда как сейчас я чувствовал Илью целиком. Я чувствовал его руки, нежно гладившие мои бедра и ноги, все также теплые ладони ласкали мои ребра и живот, пальцы запутывались в волосах... Я чувствовал его вдохи и выдохи на своей шее и лице, даже на икрах, когда он их целовал. Я чувствовал его язык на своих сосках и губах. И его зубы я тоже чувствовал. Все чувствовал, как и его движения во мне. Я чувствовал, как он всем телом наваливался на меня, а я, обхватив парня ногами, прижимал его к себе еще ближе – я хотел чувствовать Шнелина целиком и всем своим телом... По нарастающему темпу я понял, что парень готов уже вот-вот кончить. И вбиваться он стал в меня не только быстрее, но и мощнее, словно… словно… атомный ледокол! Атомный негр... Это было определенно лучше Хильи. Шнелин в очередной раз задел простату, и я сжал стенки сфинктера так, что каждая чувствительная клеточка радостно откликнулась на мое движение, а позже отсалютовала болью в мозг... Каждая. Хотя, это того стоило. Но я никак не был подготовлен к тому, что это повториться еще раз... а потом и в третий раз! На старые дрожжи меня всего вывернуло и я даже попытался развернуться и уползти... сбежать от того наслаждения, которое мне доставлял Илья, словно от самой невыносимой боли. Но парень, у которого, видно, голова еще была на плечах, вдавил мое плечо в матрас, не позволяя и шевельнуться в сторону от него. Он не допустит, чтобы я испортил этот момент. Илья двигался быстро, и все чаще его толчки попадали прямо в цель, и все чаще у парня это выходило подряд. Мозг отчаянно боролся, пытаясь остановить это безобразие, пытаясь сделать все, чтобы я не свихнулся, поэтому я юлил, как скользкая рыба в руках, прогибался и даже скручивал оделяло под собой... Мозг готов был с минуту на минуту вскипеть и взорваться. Я даже не застонал и не вскрикнул, когда кончил – я зашелся в немом крике и зажмурился так крепко, что веки заболели, а перед глазами начали вспыхивать огоньки. Как только теплая и густая сперма оказалась у меня на животе, сразу же пришло облегчение, голова перестала быть пристанищем полмиллиона разъяренных ос, а все тело застыло в судороге. Я решился открыть глаза. Илья напрягся всем телом, окаменел... и его затрясло мелкой дрожью. Откинув голову с прикрытыми веками назад, парень еще пару раз вошел в меня и вытащил член. Сняв чавкающий презерватив, Шнелин одним метким броском закинул его в урну, стоявшую возле моего стола, и, придавливая меня своим весом, распластался сверху. Он еще не до конца восстановил дыхание, тело его было разгоряченным и потным, и от парня пахло... самим парнем, если уж на то пошло. Илья перекатился и лег на спину возле меня. Его дыхание было тяжелым, но тихим, правда, и в комнате было достаточно тихо, чтобы расслышать его. Я же не шевелился, прислушиваясь к ощущениям всего туловища, которое как будто не моим стало, стало таким легким... Я чувствовал каждый палец, каждую клетку десяти слоев эпидермиса, как это принято говорить в рекламе, всего себя... Нет, таким моим мое тело еще никогда не было. Мне хотелось растечься по кровати или чтобы кровать растеклась вокруг меня... хотя, даже без всей этой нелепой фантастики, я был в полном блаженстве. Еще никогда мое тело не было настолько расслабленным. Тело немело. Или все-таки я ощущал свое тело в качестве постороннего? Да, как будто со стороны смотрел... В любом случае, это было прекрасное чувство. Потеряв обогреватель, я стал замерзать. Сначала чхать я на это хотел, но потом меня всего передернуло от дрожи. Ну уж нет, не буду даже пальцем шевелить, чтобы не разрушить нирвану!.. Не успел я закончить так решительно думать, как теплые руки снова обернулись вокруг меня и прижали к не менее теплому телу. Я не гей и никогда не замечал за собой таких наклонностей, тем более... погодите, очень даже замечал – мне было чертовски уютно в объятиях другого парня. Больше моя отмазка не действовала. Шнелин уткнулся носом мне в волосы куда-то выше уха и, усмехнувшись, прижал меня к себе еще крепче. В этот момент мне было насрать на все большую и вонючую кучу, как любит это делать Максим... Да и Денис у него научился... Даже если они вернутся и увидят эту картину, мне ничего не хотелось говорить им в свое оправдание. Я просто хотел лежать вот так вот, желательно, вечность. Зазвонил телефон. Кто говорит? Слон. Точно последние мозги у меня вытекли. Но мелодия не прекращалась, благо, она хорошая была. Илья даже шевелиться не собирался, видимо, тоже не хотел рушить момент. Тишина. И ее тут же разорвал повторный звонок. - Да чтоб оно все скисло, - прошипел Шнелин и все-таки поднялся. Он еще долго рылся в своем рюкзаке в поиске телефона, даже исходящий от него звук не способствовал поискам, рылся и матерился. Я успел на бок перевернуться, чтобы было удобнее следить за рассеянными движениями парня. "А тело-то у него очешуенное," – закралась ко мне мысль, но никакого влюбленного окраса она не носила – я, будучи обладателем хиленького тельца, чисто по-мужски завидовал Илье. А если это было не так, все равно никто об этом не узнает, вот. - Алло, - со вселенской ненавистью ответил Шнелин, готовый растерзать собеседника. Он развернулся ко мне и хитро подмигнул, но тут же встал и принялся расхаживаться по комнате, напряженно вслушиваясь. Иногда он поддакивал в знак того, что слушает. Исходя из выражения лица парня, то, что ему говорили, очень волновало его. Он остановился возле одной из полок и задумчиво принялся стирать с нее пыль указательным пальцем, который мне потом показал, мол, а давно ли тут была влажная тряпка. Я лишь улыбнулся и Илья вернулся к "уборке". Но он тут же прекратил свое занятие, когда его взгляд наткнулся на одну из рамок с фотографиями. Казалось, он даже человека на том конце провода перестал слушать, всматриваясь в снимок за стеклом. - Я перезвоню, - и повесил трубку. Когда-нибудь это должно было произойти, только я почему-то тешил себя пустыми надеждами, что все тихо, мирно обойдется... Необратимость такого исхода была очевидна, но я сам от себя это скрывал. Илья взял рамку в руки и сел на край кровати, рассматривая фотографию. Интересно, почему судьба распорядилась именно сейчас раскрыть все карты?.. - Мне все не давало покоя, почему брата Максима Лисица и брата Никиты зовут одинаково, когда эти двое вроде бы не родственники, - заговорил он отрешенно, а я закрыл глаза в предчувствии финала. – Сегодня я уже распрощался со всякими подозрениями, все встало на свои места, да, Никита Лисиц? Ничего у тебя не встало – слишком мало информации до полной картины. Но если я сейчас встряну... даже думать боюсь. Одно хорошо, что, сколько бы Илья не корпел над моим обманом, сколько бы не соединял воедино кусочки пазла, он никогда в жизни не докопается до истинной причины, почему в тот день Никита решил написать ему. Я почувствовал, как Шнелин встал, услышал, как он взял свой рюкзак, и лишь догадаться смог, что он вышел. Он даже не хлопнул дверью, хотя мог бы со психа одним ударом разнести полдома. Я услышал щелчок входной двери. Рык друга, который обратился против меня, скрежет металла и смех на фоне дождя, тишина за больничной стеной... а теперь и этот щелчок. Коллекция звуков, которые способны уничтожить меня изнутри, сегодня пополнилась.