***
– Сколько тебе лет? – спрашиваю я у Мегги, которая сидит по ту сторону стола и с аппетитом уплетает сэндвич. Ральфи сидит рядом, прижимаясь ко мне, и пьёт вот уже второй стакан молочного коктейля, даже не притрагиваясь к куриным палочкам, которые сам заказал несколькими минутам ранее. – Скоро двенадцать, - отвечает девочка, откидывая назад две короткие русые косички. Я невольно охаю, сотый раз удивляясь её стойкости. – А тебе? – Скоро восемнадцать. Мы замолкаем ненадолго, пока я чувствую тепло Ральфи под своим боком. Мальчик не отпускал меня с тех пор, как я сказала ему, что поиграть с ними меня попросила его мама. Казалось, он боится отпустить меня, боясь разорвать невидимую связь со своей мамой. Ему нужно это тепло, которое не могут дать им с сестрой их горе-родственники. – Это так странно, - задумчиво произносит Мегги, подпирая щёки руками. – Что? – я убираю со лба Ральфи тёмные волосы, невольно подмечая, насколько они с сестрой похожи. – Мимо нас проходило столько много людей, но именно ты остановилась и поинтересовалась, всё ли в порядке. Знаешь, я до сих пор не могу понять, почему просто не убежала от тебя тогда. – Мегги, ты что, не слышала? Её мама попросила с нами посидеть, - мы обе вздыхаем и с жалостью смотрим на Ральфи, не в силах противоречить ему. Я перевожу взгляд на окно и замечаю, что уже начинает темнеть. – Вам пора домой. Думаю, ваши родные будут волноваться, если вы задержитесь дольше. Мегги соглашается со мной, и мы встаем из-за стола. Я плачу за счёт, пока Мег одевает брата, а затем мы вместе выходим. Не могу расстаться с ними так скоро и предлагаю проводить. – Ты придёшь к нам послезавтра, Рози? – уже прощаясь, спрашивает у меня Ральфи, когда я сажусь перед ним на корточки. Сердце трепещет от того, как моё имя звучит из его уст, и я сжимаюсь, чтобы не заплакать снова. – Если Мегги будет не против, - отвечаю я и смотрю на девочку. – Мы всегда гуляем в одном и том же месте в одно и то же время. Ты знаешь, где нас искать, – отвечает она и берёт малыша за руку. – Идём, Ральфи. Нам пора. Но мальчик выдергивает свою руку и бросается мне на шею, со всей нежностью обнимает меня. – Если ты встретишь маму, то передай ей, что я сильно скучаю, - шепчет он мне на ухо, и я разрываюсь, чувствуя, как слёзы начинают скатываться по щекам. Безмолвно киваю ему и встаю, махая рукой Мегги. – Спасибо, - говорит она, и я разворачиваюсь, чуть не бегом пускаясь с этого места. Не знаю, правильно ли я поступаю, и что вообще творю, но мне безумно тяжело чувствовать всё это, и на первом же повороте я сворачиваю не домой, а обратно в клинику, надеясь застать Найла на рабочем месте. Хочу разрыдаться прямо у него в кабинете и выплеснуть всё, что накопилось во мне за долгие годы. Из меня вырываются немые рыдания, пока я бегу. За столько лет я научилась плакать молча и уже, кажется, не смогу по-другому. Пробегаю охранника, бегу по коридорам больницы и вот уже вижу дверь, над которой светится зелёная лампочка. «Пожалуйста, просто будь там», - мысленно молю я и дёргаю дверь, врываясь в кабинет. Вижу растерянных Найла, Луи и Гарри и открываю рот, чтобы сказать что-либо, но… …но понимаю, что не могу. – Рози? – ко мне подлетает Найл, а я лишь растерянно прижимаю пальцы к губам, скатываясь вниз по стене. – Рози, что с тобой? Не слушаю его, безумно разочаровавшись в себе, в своей трусости. Я боюсь говорить. Боюсь перемен. Боюсь, что всё станет по-другому. Боюсь открыться ему, рассказав о своём прошлом, потому что это слишком больно для меня. И зачем я вообще сюда прибежала? – Рози, милая, ты меня слышишь? – слышу обеспокоенный голос блондина и словно просыпаюсь. Замечаю, что сижу на диване и, кроме нас двоих, в кабинете никого нет. Куда делись Гарри и Луи? Вероятно, их и не было здесь ранее. Боже, я схожу с ума. – Рози, - наконец опускаю глаза и встречаю пронзительный взгляд синих глаз. Найл стоит на коленях возле меня и лихорадочно растирает мои ладони. Он выглядит напуганным. Достаточно напуганным, чтобы сравнить, кто из нас двоих выглядит более безумным. Скорее всего – он. – Что произошло? Я снова пытаюсь заставить себя говорить, но слова застряли где-то глубоко, и поэтому я просто качаю головой. Вспоминаю про магнитную доску в своей сумке и достаю её оттуда. Как же было хорошо не нуждаться в ней. «Просто увидела подростков, которые показались мне похожими на тех, на рельсах», - показываю строки Найлу и стираю их, как только он читает это. «Просто напугалась». И, кажется, парень верит мне, потому что облегчёно вздыхает и садится на рядом диван. – Знаешь, - горько усмехается он, - я уж было подумал, что ты хочешь мне что-нибудь сказать. Он нервно смеётся, а я сжимаю губы в тонкую линию, боясь посмотреть ему в глаза. Если он посмотрит в них сейчас, то всё поймёт. Он всегда всё понимает. – Я самый тупой доктор, - он встаёт со своего места и начинает ходить по комнате. Я наклоняю голову совсем низко, чувствуя вину за свою глупую выходку. Зачем, зачем я вообще прибежала к нему?! – Тебя подвезти? – спрашивает Найл, и я киваю. Мы молча собираемся, выходим из кабинета, из больницы, проходим на стоянку и садимся в машину. Я, как всегда, сажусь сзади, чтобы не чувствовать жара, исходящего от блондина. В конце концов я понимаю, что не могу находиться слишком близко к нему. Что-то происходит со мной, когда он рядом, и это ужасно пугает. Всю дорогу Найл молчит и лишь изредка поглядывает на меня в стекло заднего вида. Не знаю, о чём он думает, но выглядит он очень расстроенно. Всё время вздыхает, будто хочет что-то сказать, но вдруг снова выдыхает, так и не проронив ни слова. На секунду мне даже кажется, что мы чувствуем себя одинаково. Оставляю листок с единственным словом «спасибо» на сиденье и выхожу сразу же, как машина притормаживает у моего дома. Прощание – самая тяжёлая часть наших с ним встреч, и я просто убегаю, боясь этого момента. Боясь, что он вообще может посмотреть на меня, и я вдруг не выдержу. Дома, как всегда, накурено и чувствуется тошнотворный запах чего-то жареного. Резко закрываю дверь, когда мать вдруг показывается в коридоре и прижимаюсь к дереву, пряча руки за спиной. Чуть было не забыла о бинтах. – Ты из больницы? Открываю рот, чтобы ответить, но снова перепугавшись, просто киваю и опускаю голову. Удивительно, как быстро я привыкла отвечать словами, а не жестами. – Каникулы сегодня? – вдруг продолжает расспросы мама, и я в изумлении киваю. – Всё сдала? Удивляюсь ещё больше и по-прежнему киваю. Никогда прежде она не интересовалась о моей учёбе. – Ни одной пересдачи? Отрицательно качаю головой. В отличие от остальных людей, мама всегда задаёт вопросы, на которые можно ответить простым кивком головы, что облегчает наше общение и для неё и для меня. Жду хотя бы ещё одного вопроса, но женщина вдруг закрывает рот руками и уходит в гостиную. Не могу не отреагировать на то, как изменилось её лицо в тот момент. Она словно заплакала, но мне, вероятно, показалось. Скорее всего, она просто не выдержала столь долгого общения со мной. Тем не менее, я облегченно вздыхаю и бесшумно пробегаю в свою комнату.***
Настойчивый звонок в дверь сотрясает моё сознание, и я встаю из-за стола, выходя из комнаты. Майрона и мамы нет, и это утро, на удивление, выдалось потрясающим. Меня никто не дёргал, мне не приходилось ни от кого скрываться, и вообще я чувствовала себя на удивление спокойно. Когда я дома, я чувствую, что всё происходит так, как должно происходить. Я молчу, а мама с отчимом ругаются время от времени и подкидывают мне прочие домашние дела. Звонок гудит всё настойчивее, когда я сжимаю в руках доску, чтобы в случае чего объяснить человеку, что он ошибся дверью. Гости к нам не приходят, в отличие от ночных маминых дружков. Открываю дверь, и моя челюсть тут же падает вниз. На пороге стоял человек, которого я никогда не ожидала увидеть в радиусе километра от моего дома. – Кхм, - неуверенно начинает Элисон. - Привет, Розетт.