Долгий путь к себе

Они, хохоча, ввалились в комнатку недорогого отеля. Консьерж на ресепшене так мило пытался говорить по-английски, постоянно грассируя, да, к тому же, и шепелявя, что парни смогли сдержаться только пару минут, а потом залились смехом. Консьерж был только счастлив помочь таким веселым «les gentilles garçons»*. Он попытался даже проводить их до комнаты, но мальчики, боясь за свой рассудок, предпочли найти номер самостоятельно. Теперь, пребывая в отличном расположении духа, они шуточно сражались за право первым принять душ, забавно передразнивая консьержа. В итоге победил Дадли, пригрозив применить грубую физическую силу. Гарри испуганно задрал лапки кверху, с трудом сдерживая ухмылку. Дадли лежал на кровати и лениво переключал каналы, надеясь найти британские. Но кабельного TV в мотеле не было, и ему пришлось довольствоваться забавно мурлычущими французами. Дверь в ванную распахнулась, и оттуда вышел Гарри. Он подошел к кровати, устало грохнувшись рядом с Дадли. Потом посмотрел на брата и сгреб его в объятия, уткнувшись лицом тому в плечо. — Спасибо. — За что? — За самый классный день рождения в жизни, который ты мне подарил. Даже у Уизли я не был настолько счастлив. — Я рад, что смог угодить, — Дадли тоже подтянул Гарри к себе, устраивая его поудобнее на своей широкой груди. Влажные после душа волосы приятно холодили кожу. Он машинально зарылся в них пальцами. Перебирал путающиеся пряди, стараясь не доставить Гарри боли. Тот изредка что-то шипел, встряхивая головой. — А можно мне получить еще один подарок сегодня? — спросил Гарри через некоторое время. — Все, что хочешь, в пределах разумного, — не задумываясь, отозвался Дадли. В ответ Гарри залез на него верхом, оседлав бедра, и, наклонившись, поцеловал. Они целовались долго, нежно и со вкусом. Гарри не спеша исследовал все, что предлагал ему Дадли. А тот мог только гладить его спину, пробегаясь чуткими пальцами по глубокому шраму, очерчивая его границы, поглаживая тонкую кожу. Гарри в ответ выгибался, прижимаясь к нему. Вскоре ни один не мог сдерживать рвущуюся на волю страсть. Поглаживания Дадли становились все более сильными и настойчивыми. Гарри, не стесняясь, терся о вставший член кузена. Поглаживал грудь Дадли, прищипывал соски, сжимал бедра. Дадли не выдержал и подмял мучителя под себя. Накрыл собой, жадно целуя тело кузена, совсем как тогда, на поляне, только теперь он не торопился. Дадли исследовал все чувствительные места Гарри, заставляя того стонать и нервно всхлипывать. — Я хочу тебя, Дадли! Мерлин! Как я хочу тебя! — Гарри, я никогда… — Замолчи, — Гарри нервно сглотнул, глядя на кузена горящими глазами. — Я хочу, чтобы ты взял меня. — Что? — от шока у Дадли стала пропадать эрекция. — Но как же… — Понимаешь, Дадли, — Гарри сел на кровать и обнял себя руками, защищаясь от воспоминаний, — тот раз был у меня самым первым. Во всех смыслах. Тогда я впервые узнал, что такое секс, и узнал его с самой грязной и болезненной стороны. А я не хочу, чтобы эти воспоминания всю жизнь висели надо мной, контролируя каждое мое желание, убивая всякий раз, когда я захочу близости с любимым человеком. Я хочу все забыть и начать с нуля, с чистого листа. Дадли, — Гарри просительно заглянул в глаза потрясенному юноше, — пожалуйста, будь у меня первым. Первым по любви и желанию. По моему желанию. Я хочу вспоминать именно этот наш раз, а не перекошенные рожи Пожирателей. Пожалуйста, Дад… — по его лицу потекли незамеченные им слезы. Дадли не мог позволить ему заново переживать воспоминания о страшном опыте. Он бережно взял лицо брата в ладони и осторожно начал сцеловывать, слизывать горько-соленые слезы. Снял с него очки и по очереди поцеловал каждое веко. Он водил губами по щекам Гарри, чуть прихватывал кожу, скользил по лбу, очерчивая языком тоненький, как ниточка, шрам в виде молнии. Пальцами гладил лицо, ласкал шею, прикасался к плечам. Гарри замер, наслаждаясь каждым мигом исцеляющей нежности. Он уже забыл, что плакал, забыл, что в его жизни было много мерзости. Существовало только это мгновение сладкой ласки — ласки безыскусной, но искренней. Юноша глубоко вздохнул и решился открыть глаза. Дадли смотрел на него так, что защемило сердце. В его взгляде было столько деликатности и нежности. Гарри, как завороженный, потянулся губами навстречу его рту. Из тихого и успокаивающего их поцелуй тут же стал ярым и страстным, разгораясь, словно костер, в который плеснули бензина. Гарри встал на колени перед Дадли и крепко обнял, вжимаясь всем телом в брата — такого надежного, сильного и горячего. Дадли подхватил его за бедра и посадил на себя, не отрываясь от губ Гарри. Он придерживал на весу легкое тело кузена, позволяя ему прижиматься к себе все теснее и теснее. Он с восторгом почувствовал, как Гарри обвил его ногами и потянул, увлекая за собой. Дадли приподнялся на локтях, чтобы не придавить своим весом хрупкого юношу, но Гарри словно хотел почувствовать на себе всю тяжесть его тела. Он привлек кузена к себе и обнял еще сильней. Когда от поцелуев распухли губы, а мысли в голове начали путаться, Дадли усилием воли заставил себя очнуться. Гарри доверился ему, ждет его действий, и от них зависит очень многое. Юноша снова поцеловал шею кузена, постепенно спускаясь все ниже. Гарри порывисто отвечал на все его ласки и поцелуи, похоже, он полностью расслабился и открылся, во всем доверяя Дадли. Но все же напрягся, когда пальцы Дадли скользнули к его мошонке. Но тот отвлек его, целуя мочку уха, прикусывая, щекоча, и юноша снова расслабился. Когда-то давно, еще в Литтл-Уингинге, Дадли смотрел с Пирсом гейскую порнушку. Они во всю ржали над «педиками», стараясь сидеть так, чтобы не было заметно их собственной эрекции. Потом по очереди посетили туалет, прилежно делая вид, что ничего не случилось. Но все увиденное запало в память. Дадли не знал, что стало с Пирсом, но сейчас с благодарностью вспоминал тот запретный просмотр, памятуя уроки которого он хотя бы представлял, что и как нужно делать. Гарри только ахнул, когда почувствовал пальцы Дадли, нежно исследующие его. Ничего страшного не происходило, было даже немного щекотно и приятно. Юное тело бурно отзывалось, гася все заморочки разума. Гормоны и неудовлетворенное желание сделали свое дело. Длинные и сильные пальцы Дадли дарили неповторимые ощущения. Да, конечно, это было непривычно и неудобно, но стоило только перетерпеть, как эта странная заполненность начинала нравиться. Видимо, Дадли смог найти чувствительную точку, потому что Гарри буквально подбросило на кровати, а его глаза потрясенно распахнулись. — Что это было? — Тебе лучше знать, это же твое тело, — Дадли не был намерен продолжать разговор и впился губами в шею Гарри, заставляя того приглушенно застонать. Когда кузен изогнул шею, чтобы Дадли было удобнее его целовать, тот снова постарался повторить то самое движение пальцами, доставившее Гарри удовольствие. И снова угадал. Поттер выгнулся дугой, шипя, чтобы брат не останавливался. И Дадли бережно и нежно продолжил ласку, от которой у кузена закатывались глаза и его мелко потряхивало. — О, Дадли, не останавливайся! Мерлин! Как это прекрасно! А-а-а! — выгибался под ним Гарри. — Я хочу больше! Дадли! Я хочу тебя! Пожалуйста! Но Дадли не торопился перейти к решительным действиям. Он выжидал, когда Гарри от страсти начнет терять рассудок. И поняв, что вот теперь его брат готов, вытащил пальцы. Гарри недовольно захныкал, подаваясь бедрами вслед за источником исчезнувшего удовольствия. И ошеломленно расширил глаза, почувствовав, как к нему прижалось что-то большое и горячее. — Подожди, Дадли, подожди… — Что такое? Мне остановиться? — Нет, я сейчас, — Гарри дрожащими руками дотянулся до своей палочки, лежавшей на тумбочке. Та отозвалась разноцветными искрами, и Дадли опасливо на нее покосился. А когда Гарри направил ее на свои бедра, испугался. Но кузен только произнес какое-то заклинание, и в паху стало влажно. — Черт! Я совсем забыл про смазку. — Откуда тебе было все упомнить? — усмехнулся Гарри, но его смешок тут же проглотили жадные губы Дадли. Гарри жарко отвечал, вжимаясь в его тело. Когда член Дадли усилил давление, Гарри нервно схватился за плечи брата, затравленно глядя тому в глаза. Но кузен только улыбнулся ему и погладил щеку пальцем. — Не бойся, я не сделаю тебе больно. Я же люблю тебя, глупенький. Люблю, понимаешь? — Да… — Гарри согласно опустил ресницы. Дадли чуть подался вперед, чувствуя сопротивление тесных мышц. — Не бойся. Я с тобой. Посмотри на меня, — Дадли едва не потерялся в его глазах. — Верь мне. Расслабься, милый. Не бойся. Люблю тебя, — сбивчиво шептал Дадли, растворяясь в вихре ощущений, которые ему дарили тело и взгляд Гарри. — Не бойся, маленький. Мой, мой, любимый. Только мой! Гарри тяжело дышал, безотрывно смотря в глаза Дадли. Он занимался любовью и не боялся. Ему не делали больно. Его ласкали, гладили, шептали ободряющие слова. Его любили… И Гарри расслабился окончательно, разрешив себе, наконец, насладиться тем, что ему так настойчиво предлагали. И почти сразу боль и неудобство прекратились. Дадли, дрожа, почти лежал на нем, войдя на всю длину. Они оба немного привыкали к новым для обоих ощущениям. Потом Дадли начал медленно двигаться, не прекращая властных и нежных поцелуев отвлекая от небольшой боли. И вскоре Гарри ответил с прежним пылом. Дадли перенес вес тела на одну руку и потянулся к вставшему вновь члену кузена. Гарри со свистом втянул воздух носом, выгибаясь. Дадли продолжал фрикции, одновременно лаская пенис брата. Уже начиная задыхаться от приближающегося оргазма, Дадли почувствовал, как на его движение Гарри снова дернулся. Усилием воли сдержав свое желание, Дадли снова и снова задевал отзывчивую точку в теле кузена. Он, скрипя зубами, твердил про себя таблицу умножения, стараясь не думать, как бьется и стонет под ним Гарри. Вдруг кузен закричал и выгнулся дугой. Не в силах больше терпеть, Дадли за пару движений «догнал» брата, изливаясь в него. Последняя мелькнувшая мысль, перед тем как он потерялся в забытье, была о том, как бы не придавить своим весом Гарри… ________________ * милым мальчикам