***
И он действительно был рад, когда всё закончилось. В последний день Влад договорился с Тецлав, поэтому они с Валери не стали трястись в автобусе, а поехали на его машине, чтобы не терять время. Уже через час девушка была передана с рук на руки мистеру Грею. Когда помогавший дотащить до двери рюкзак Дэнни сел в машину, Влад спросил: — Ну? — Что «ну»? — Ты решил, как проведёшь оставшееся лето? Вот об этом Дэнни совсем забыл, но… к удивлению, быстро нашел ответ. — Да. Я хочу найти лекарство от… от этого. — Махнул чёрно-белой макушкой парень и уже сквозь сжатые зубы добавил: — Я не хочу, чтобы из-за моей слабости пострадал кто-нибудь ещё. Видевший его лицо в зеркало заднего вида Влад кивнул, выворачивая руль. — Значит… домой? — Значит, домой.***
— Даже не думай, Дэниел, — предупредил воспитанника Влад, прикрывая собой вход в портал. — Больше я тебя туда не пущу. Дэнни успокаивающе улыбнулся, кладя руку ему на плечо. — Я знаю и не стремлюсь снова оказаться в больнице. Просто… С тобой всё точно будет в порядке? Мужчина вздохнул, делая шаг вперёд, и приобнял подростка за плечи. Склонившись к нему, тихо произнёс: — Это был исключительный случай, Дэниел, он больше не повторится. Даже если я снова встречу Клокворка, тот раз не повторится. Теперь мне есть, что сказать ему и показать. Влад не врал — он действительно подготовился к очередной вылазке в Призрачную Зону. Так он, пожалуй, не готовился даже в первые годы, когда только паранойя и запасливость, а не собственные, не великие ещё призрачные силы и умения, помогали ему выжить. Однако было то, в чём мужчина не собирался признаваться Дэниелу — он отправляется не только на поиски. Ему действительно есть что сказать Клокворку — и есть, что у него спросить. Не отдаляясь от подростка, Влад призвал свою призрачную сущность. Тёмные круги на секунду скрыли его от взора Дэнни, а потом обнимал его уже не Влад Мастерс, человек, а Влад Плазмиус — один из опаснейших призраков, в своём привычном белом облачении, красноглазом и клыкастом облике. Разве что… Светлые, но уже где-то успевшие измазаться машинным маслом и чернилами мальчишеские пальцы легко-легко, будто самому себе не веря, прикоснулись к чужому лицу, повели подушечками по холодной, как лёд, светло-голубой коже, обрисовывая зигзаг-молнию. Сверху вниз, от лба, через густую, но чёткую, тёмную бровь, по закрывшемуся тоненькому веку, ощущая складки, чуть взлетев на шёлковых ресницах и снова, будто прилипнув к коже чуть ниже алого глаза, через скулу, почти до самых губ. — А мне казалось тебе его удалили… разве нет? — спросил Дэнни не отрывая пальцев от лица. Влад вздохнул, приоткрывая рот и обдавая ладонь подростка ледяным дыханием, почти касаясь губами и клыками кожи, но пояснил: — У призраков не бывает шрамов — слишком быстрая регенерация, да и сам процесс восстановления другой. То, что мы за них принимаем, на самом деле тоже шрамы, но… не телесные, а скорее психологические. Это метки прошлого, память о чём-то настолько важном, что просто невозможно забыть, как ни старайся, о том, что останется с нами навсегда. — Поэтому он другой… — продолжил вопрос Дэнни. Шрам действительно был другим — по форме точно такой же, однако следов от швов не было, и цвета другого — не чуть светлее кожи, а чёрный, от чего казался ещё чётче. Будто и не шрам, а рисунок, татуировка. — Тогда о чём он? Что за память? Влад задумался, а после, прикрыв алые глаза, улыбнулся и признался: — Память о том, как ты бросился спасать меня, кого ещё несколько недель назад считал своим врагом, кого был сам готов уничтожить, но не только. Ещё это память о том обещании, что я дал себе — что я найду для тебя лекарство от боли, что помогу тебе… что я буду рядом с тобой. На секунду Дэнни показалось, что алые глаза снова стали полночно-синими, но он не смог сказать точно — мгновение спустя Влад уже сделал шаг назад, повернулся и, ни слова не говоря, скрылся в портале.***
Найти обиталище Клокворка на этот раз оказалось куда проще, чем в прошлый — башня снова сама выплыла ему навстречу, едва он оказался в Призрачной Зоне. Пролетев сквозь открытое окно, Влад с опаской приземлился, однако на этот раз остался в призрачной форме. Это не могло не радовать, хотя и удивляло… Хозяин не заставил себя ждать и появился в тот же миг, когда Влад твёрдо встал на ноги. Однако… ни один из них не пытался нанести удар, начать бой. И мужчина догадывался, почему. — Всё, что я видел тогда, в шаре… и после… это правда? — Если ты уже знаешь ответ, зачем спрашиваешь? — Сказал Клокворк, а Влад почувствовал, как ноги перестают его держать. Хранитель Времени, как ему и полагается, оказался рядом вовремя, чтобы поддержать его, не давая упасть от осознания страшной правды. — Что же… что же делать? Клокворк пожимает плечами, но отвечает: — Запасаться терпением. Оно тебе понадобится — это будет очень трудное время…***
На этот раз Влад вернулся из Призрачной Зоны гораздо быстрее, всего час спустя, и сообщил, что, кажется, нашёл подсказку. Однако ничего больше пояснять не стал и заперся в лаборатории. Три дня над чем-то химичил, почти не вылезая, однако когда к Дэнни сквозь сон начинали подбираться кошмары, чужая рука обнимала его. И чувствуя присутствие Влада рядом, Дэнни засыпал, правда, когда просыпался, мужчины уже не было. На третий день, ближе к концу, он выскочил из лаборатории, едва не снеся дверь, в клубах серого дыма. Дежуривший неподалёку подросток помог ему выбраться из подвала. Едва они оба прочихались и откашлились, как Влад, махнув головой, от чего и так не слишком опрятный хвост распустился окончательно и волосы свободно легли на плечи, произнёс: — Нужно собрать чемоданы. — Чемоданы? — Не сразу понял о чём он, Дэнни. — Зачем нам чемоданы? — И правда, незачем. Всё необходимое можно купить на месте. — Улыбнулся Влад. — Чтобы там ни говорили, а деньги — они и в Африке деньги, и уж тем более там, куда мы отправляемся…***
— Коста-Рика? Ты серьёзно? — всё ещё продолжал спрашивать Дэнни, уже растёкшись по шезлонгу на берегу самого синего моря. — Неужели не нашлось ещё более дорого и пафосного курорта? — Дорогих и пафосных курортов — полно, а ты найди тот, где солнечных дней в году больше, а температура воды — выше. — Влад на секунду отвлёкся от солнечной ванны, делая последний глоток из украшенной зонтиком половинки кокоса, и, лениво вздохнув, встал. — Ладно, ты победил. Я пошёл за напитками, что тебя взять? — «Секс на пляже» можно? — Ухмыльнувшись уточнил Дэнни. Их негласное соревнование продолжалось больше часа и пить хотелось всё сильнее. Парень подозревал, что Влад уступил только потому, что не хотел перестать получать от ситуации удовольствие. Поражением больше, поражением меньше — какая разница? Они же больше не воюют… — Можно, барсучонок. — Тон мужчины тут же изменился на мурлыкающе-издевательски. — Правда, я не знал, что ты из тех, кто любит делать это на публике. Хорошо, что румянец можно было списать на влияние солнца, а с остальным Дэнни справился сам — кинув в хохочущего опекуна свою тару от коктейля и окунувшись в холодный бассейн. Вынырнув, Дэнни оглянулся, и увидел, как Влад, забиравший от улыбчивого, чёрного от загара бармена напитки, оказался окружён двумя девушками — ослепительной блондинкой, чем-то напоминавшей Полину (видимо, печатью отсутствия интеллекта на лице) и жгучей брюнеткой с кошачьими глазами. Обе были очень хороши собой в коротких, почти невидимых на загорелых телах, купальниках. Уже полминуты спустя, между ними тремя завязался разговор, постоянно перебиваемый смехом и улыбками. Однако, наконец, разговор закончился, и Влад с девицами расстался, напоследок галантно поцеловав каждую в руку. Но ещё долго Дэнни ощущал их жадные взгляды. — Секс на пляже разобрали, однако у них была твоя любимая «диет-кола». Будешь? — Влад присел рядом, предлагая напиток, но Дэнни отодвинул его, и положив руки на бортик, подтянулся вверх, вылезая из бассейна. И только присев на шезлонг, взял протянутую бутылку. Сам Влад присел на свою кушетку, немного удивлённый поведением Дэниела, а тот… А Дэнни думал над тем, что он увидел. Сумасшествие прогрессировало, даже не думая утихать, наоборот — вдали от родного Парка Дружбы, будто не чувствуя запретов той земли, забыв про всё, что было там, оно набирало силу. Просто протерев от воды, глаза, Дэнни поймал себя на том, что разглядывает Влада… Снова. Опять. Отдых явно пошёл ему на пользу, хотя не сказать, что он сильно изменился. Всё так же носил рубашку и брюки, разве что позволив себе расстегнуть пару пуговиц и закатать рукава, да глаза прищуривал чаще — от обилия солнечного света и улыбок. Однако ещё больший шок Дэнни ощутил, когда в первый раз увидел его в плавках — обычных, хоть и очень хороших по качеству спортивных шортах до колен в цветах и с символикой любимой команды, а не всяких там эксклюзивных мини-стрингах, (вроде тех, что в пылу очередной затеи пару раз надевал отец), о чём беспокоился Дэнни. — Что-то не так? — Заметив его взгляд, уточняет Влад. — Нет, нет, всё хорошо, просто. Я давно хотел спросить: я понимаю, ты любил мою маму, но почему ты всё-таки не обзавёлся семьёй? Отец говорил, что ты много лет был в больнице, однако если вспомнить последнего твоего лечащего врача, это не преграда — женщины и сейчас к тебе так и липнут. — Почему ты так подумал? — Что липнут? Но ведь так и есть, они буквально проходу не дают. — Нет. Что я не пытался завести семью? — Подмигнул Влад, делая глоток. — А что, ты… — От безумной догадки Дэнни округлил глаза. — Ты женат?! — Был. Дважды. Первый раз — вдовец, второй — развёлся полтора года назад. Дэнни помотал головой пытаясь всё это осознать, однако факты упорно не желали вставать в стройную картину. — Что, не верится? — Легко угадал его мысли мужчина. Они знали друг друга уже достаточно давно и достаточно хорошо, чтобы находиться на одной волне. — Да. Что ты развёлся, а не стал вдовцом во второй раз. Ты не похож на того, кто отпустит кого-то от себя. Влад пожал плечами и прикрыв глаза начал рассказывать: — Быть может, потому что Мэриголд и не была моей. Мой первый брак, с Мэгги… — Мэгги? — Не притворяйся, что ты удивлён. Да, Мэгги — это почти что Мэдди. Она была похожа на твою мать, но не только внешне. А со стороны их и вовсе можно было принять за сестёр. Так вот, мой первый брак, можно сказать, был по любви — я тогда ещё не был так знаменит и богат, Мэгги любила меня, а я… я любил ту, на кого она была похожа. И, возможно, мы так бы с тобой и не встретились, если ли бы Мэгги осталась жива. — Очередной несчастный случай, вроде тех, что унёс всех твоих родственников? — Нет. На этот раз — нет. Болезнь Фон Хиппель-Линдау* — редкое, но мощное заболевание. Даже со всеми моими деньгами, властью и способностями мне не удалось спасти её, а только отсрочить неизбежное на три года. И через пять лет, три месяца и семнадцать дней после нашей свадьбы, как это говорится, «смерть нас разлучила». — А что потом? — Потом… потом было несколько лет траура и несколько лет второго брака. И если первый был «почти-по-любви», то в основе второго лежал исключительно расчёт. После тринадцатого неудачного покушения за два месяца невольно начнёшь задумываться о детях, уж поверь мне. Как и о паранойе, теории всеобщего заговора и мести. Так вот, мне нужен был наследник, а Мэри нужны были мои деньги и моё влияние. Выгодная сделка — жизнь в роскоши и довольствии в обмен на хорошую родословную и здоровых потомков. Ну, так казалось в начале нам обоим. Потом же Мэриголд узнала, что я, по её выражению, тиран и деспот, а она — гм… — решил избежать нецензурных выражений Влад, — особа весьма лёгкого поведения. Мне нужен был наследник, и желательно похожий на меня, а не на вице-президента соседней компании или смазливого стюарда с моей яхты. Пришлось принять меры. Но всё равно, несмотря на все попытки, как естественные, так и искусственные, забеременеть Мэриголд не удалось. О том, что вина в ней не могло быть и речи — я потому её и выбрал, что она была самой здоровой и молодой леди из моего окружения, без вредных для здоровья привычек. Обычные врачи не выявили проблем ни у одного из нас, и тогда за исследования взялся я сам… — Мужчина замолчал, а после начал говорить, полностью исключив из голоса любой намёк на иронию и эмоции, только голые факты. — Несколько месяцев спустя я обнаружил, что всему виной моя призрачная половина. Не являясь в полной мере материей, принадлежащей к этому миру, призраки, тем не менее, могут на неё влиять, хоть и косвенно. Наверняка, ты уже и сам не раз замечал, как быстро и часто стали попадать в неприятности твои близкие, когда ты стал полупризраком? Подобное притягивает подобное — опасность притягивает опасность, призрак — призраков, смерть — смерть. И как это обычно бывает в подобных случаях, клин клином вышибают — ослабить воздействие призрачной моей сущности могла только женщина, которая некое время подвергалась воздействию энергии подобного рода, причём в годы своей юности — начиная от подросткового периода, примерно до 23-25 лет — именно тогда существовала наибольший шанс подстроить свой организм, в противном же случае… и этот самый случай случился с Мэриголд. Пока я копался в собственном геноме, она разбиралась со своей личной жизнью, и нашла выход — влюбилась. Она влюбилась так сильно, что уже сама захотела родить ребёнка, лишь бы поскорее от меня избавиться, и зачать нового, но уже в браке со своим возлюбленным. Длительное близкое нахождение рядом с источником призрачной энергии лишило её возможности иметь детей. От кого бы то ни было. Врачи только руками разводили, удивляясь такому скорому протеканию диагноза, делая причиной стресс. Стресс действительно был, но только после этой новости. Брак распался со скоростью света, Мэриголд пару раз пыталась выцарапать мне глаза, а большую часть отсуженного имущества потратила на попытки меня убить. Дэнни выдохнул, прикрыл глаза, откидываясь на шезлонге, снова и пробормотал, невольно передёргивая плечами от холода, кольнувшего душу изнутри несмотря на ласковое островное солнце: — У тебя есть хоть кто-нибудь, чьи отношения с тобой не связаны с деньгами, призраками и смертью? Хоть кто-нибудь, с кем ты можешь нормально пообщаться? Сбоку послышался не менее горестный выдох, несколькосекундное молчание и ощутимо горький, даже сквозь сладость колы, честный ответ: — Нет. … И самое горькое было в нём то, что сам Дэнни, задай ему те же вопросы, не смог бы ответить иначе… — У меня есть только ты. Проступивший на щеках румянец — Дэнни списал его на влияние солнечного света — сколько они уже тут находятся, час, два? Он наверняка перегрелся и у него галлюцинации — ну не может быть, чтобы Влад ему сказал такое! Или… может?***
Наплававшись до тошноты, они вернулись в отель, где, сами того не заметив, уснули. Посреди ночи Дэнни проснулся. От стоящей в номере жары, даже при действующем кондиционере, жутко хотелось пить, поэтому он ушел на кухню (Влад, со свойственным себе размахом, заказал для них не просто «люкс», а «кинг», являющийся по сути, самой настоящей отдельной квартирой на верхнем этаже отеля), чтобы налить воды. Утолив жажду, он вернулся, и кинув взгляд на кровать, почувствовал, как в горле снова становится сухо. Не одному ему было жарко — судя по стонам, Влад явно страдал от повышенной температуры. И чтобы хоть как-то облегчить свои страданиям, он выбрался из-под покрывала, разметавшись по кровати, и даже сейчас не прекращал двигаться, метался из стороны в сторону, постанывая, в поисках прохлады. Он был в одних легких пижамных брюках, сейчас, из-за жары, плотно облегающих стройные ноги. Кожа в полумраке казалась ещё светлее, светлее даже египетского хлопка белья, правда, темнее волос, рассыпавшихся по кровати тоненькими прядками шелкового перламутра. Не удержавшись, Дэнни тянет к ним руку, прикасаясь. Волосы действительно оказываются таким же мягкими, как и на вид, и весьма длинными, кончиками достигая поясницы. На ощупь они были прохладными, но самому Дэнни стало отчего-то ещё жарче. Снова, это произошло снова, он будто взрывается изнутри, в который раз, но… Не так, как тогда. Нутро тянет, будто в груди к какой-то пружинке прикрепили груз, и теперь она растягивается под тяжестью, медленно, тягуче, задевая вострым концом что-то такое, от чего мутится в голове и ноги подкашиваются. Это было бы больно, не будь это так приятно. Дэнни облизывает губы, не осознавая, что делает, тянется снова, прикасается к плечам Влада, тянет на себя. С тихим, но ощутимым кожей, стоном, мужчина поворачивается и… Фентон отшатывается, не сдержав чертыхания, прерванного ещё одним стоном, как он теперь понимает — от боли, а не от жары. * — заболевание, при котором в организме образуется множество опухолей, в самых разных органах. Умирают не от него, а как раз его последствий, ну, а поскольку заболевание генетическое, то излечиться невозможно.