Век Разрывов

У Первого Чародея Орсино болела шея. Собственно говоря, она у него много лет подряд болела, и боль стала практически незаметной именно из-за своего постоянства. Многие из его подчинённых давным-давно пытались загнать его к кому-нибудь из целителей или хотя бы к врачу-не магу, но он всякий раз отказывался, не желая тратить на это время и силы. В конце концов, никаких мучений по этому поводу он не испытывал. Но иногда боль становилась немного острее и мешала думать и работать. И тогда он шёл в лазарет Бастиона за мазью. Правда, весь сегодняшний день ему было некогда, поэтому на третий этаж он направился уже поздно вечером, решив заодно и проинспектировать, в каком состоянии находятся запасы медикаментов: это было его обязанностью, Мередит уделяла внимание совершенно иным вещам. Встретить в лазарете Бетани Хоук он никак не ожидал: она давно должна была уйти к Пику. Гаррет... Гаррет был и похож, и не похож на Малькольма. Раздолбаями Орсино мог бы назвать их обоих, хотя, в целом, старался таких слов не употреблять. Но вот Малькольм, скорее всего, свою боевую единицу и простуженной потащил бы к Разрыву. При условии, разумеется, что единица была бы способна стоять на ногах и держать оружие. Гаррет предпочёл оставить сестрицу «дома», даже учитывая, что его личные «знания в области целительства» дай Создатель равнялись хотя бы паре срочных кратковременных излечивающих заклятий. Но поскольку в Бастионе в целом всё было тихо, и в дверь Первого Чародея никто не стучал с мрачными докладами, Орсино позволил себе думать, что группа Гаррета справилась и без хилера. В принципе, поверить в это он мог: слишком хорошо знал Хоуков, слишком хорошо знал ту степень неприличия, с которой им везло. Надо было признать, настолько везло только Гаррету. Может, немного — и близнецам. Но Малькольму в жизни повезло, пожалуй, единожды, то есть четверть века назад, при побеге из Крепости. С момента его последнего, фатального, невезения прошло уже три года. Орсино обозвал себя циником, подавил вздох, открыл принесённый с собой тюбик и осторожно намазал шею. Но замотать её чем-то тёплым не успел: поверх тонкого слоя мази привычно легла сухая и чуть прохладная рука. С силой, тоже привычной, сжала и отпустила. Несколько раз. Орсино прикрыл глаза и улыбнулся краями губ: — Командор Станнард, я точно помню, что запирал дверь, выходя из своих комнат. Сзади раздался знакомый смешок: — Как будто мне неизвестен код вашего замка, Первый Чародей. За двадцать семь лет отношений, какой бы характер они ни имели, в любом случае вырабатываются разнообразнейшие ритуалы. Мередит могла входить в его комнаты в любой момент. Даже если не слышала ответа на официальный сигнал. Особенно — если не слышала. Орсино в долгу не оставался, хотя намного чаще они встречались именно в его комнатах: окна её личной спальни и кабинета выходили на Разрывы, а их мертвенный свет мало кто мог выдержать. Признаться честно, Орсино — давно, едва только они вступили каждый в свою должность — был очень удивлён и её выбором комнат, и тем, как она вообще умудрялась там жить. На вопрос об этом она со скептицизмом ответила: «В этом случае я разгляжу аномалии и без интер-карт... Первый Чародей». Она ещё с месяц делала наигранную паузу перед тем, как произнести его звание. Он забавлялся и в отместку не единожды специально оговаривался: «Капит... прошу прощения, Командор». Что уж там: Мередит желала видеть за окнами уродливое лицо опасности, чтобы даже во сне быть начеку, Орсино предпочитал хотя бы относительно спокойные небеса. Хватка за шею, которую сложно было назвать лечебной. Каменно-спокойные лица в коридорах и на общих совещаниях. Множество междустрочья в официальных электронных письмах. Пластинки обезболивающих таблеток между листами передаваемых третьими лицами печатных отчётов — в разгар рабочего дня. Диалоги. Особенно диалоги. ...Её пальцы скользнули вдоль горла, по ключице, легли на плечо. Шаг — и она приникла к нему сзади, легко прижимаясь лицом к его затылку. В молодости, примерно в двадцать один год, она, помнится, сетовала на его слишком высокий для эльфа рост. Он прохладно-издевательски извинялся «за то, что не даю тебе возможности смотреть на меня сверху вниз». Ибо он не давал ей этой возможности. Никогда. И далеко не только в том, что касалось роста. Орсино поднял руку и накрыл ладонь Мередит своей: — Признаться, я удивлён, что ты не сообщила о своём присутствии, как только я открыл дверь. Ты выжидала? Она тихонько усмехнулась ему в шею. Волоски тут же встали дыбом. — А сейчас ты скажешь, что это не в моём характере, я спрошу, действительно ли ты так хорошо меня изучил, ты ответишь, что это естественно за годы нашего плодотворного сотрудничества, и так далее. Предлагаю эту часть пропустить. Он улыбнулся. — Куда ты так торопишься? Мередит с несвойственной ей мягкостью высвободила руку из его пальцев, отстранилась и отошла. Спине стало холодно. Орсино повернулся, чтобы не зацикливаться на этом вопиюще неприятном ощущении, и оперся о стол. Мередит, уже усевшись на его кровать, скидывала туфли. Сколько длились их отношения, которые со всеми натяжками можно было бы назвать романтическими, столько она привлекала его внимание именно своей обувью. Даже сапоги, в каких тогда ещё Капитан Станнард выходила к Разрывам, всегда отличались какой-то... нет, не вычурностью, ни в коем случае, но их никак не получалось назвать грубыми армейскими. А сейчас, когда на их высокие доли выпадало больше бумажной работы, нежели сражений, Мередит обнаружила в себе любовь к каблукам. Например. Орсино — тоже. К каблукам на её ногах. Она быстро разоблачилась, скинула одежду на пол, оставшись в одном белье, легла под одеяло и приглашающе кивнула ему. Как будто это он был у неё в гостях. Впрочем, это тоже давно носило ритуальный характер. Пренебрегая порядком, свой костюм Орсино в шкаф вешать не стал: оставил на стуле. Устроился рядом с Мередит, скользнул рукой ей под шею, притянул к себе и уткнулся лицом в её волосы. — Как думаешь, наши боевики попытаются явиться к нам ночью, чтобы дать отчёт? — Учитывая, насколько явную разъяснительную работу ты провела, когда они попытались вытворить это в последний раз — вряд ли. Конечно же, об их «неформатных» отношениях знал весь Бастион: от Капитана Каллена до последней прачки. И, разумеется, знать о них не был должен никто — даже последняя прачка и тем более Капитан Каллен. Баланс между этими двумя степенями знания соблюдался: они не демонстрировали на людях ровным счётом ничего, а если их кто-то беспокоил, когда они оказывались наедине, то этот «кто-то» старательно делал вид, что вообще не заметил задержки между его звонком или стуком в дверь и моментом, когда эта дверь открылась. А находящийся в комнатах Командора Первый Чародей — или наоборот — конечно же, находится там потому, что им жизненно необходимо обсудить дела в спокойной обстановке. А раскраснелся он потому, что они спорили. Они же вечно спорят... — Тогда имеет смысл лечь спать, — пробормотала Мередит ему в плечо. — Завтра будет безумный день — во-первых, те самые отчёты, а во-вторых, у меня долгая переписка с Думаром по вопросам снабжения, увольнительных, проверки документов в Городе и полиции. Это в любом случае не будет легко. — Мягко говоря, — Орсино, не удержавшись, провёл ладонью по её волосам. Вот уж что в её облике всю жизнь его привлекало. Больше, чем что бы то ни было. Даже каблуки. Она усмехнулась, закрывая глаза: — Иногда у меня складывается впечатление, что ты всегда говоришь... мягко. Орсино тихонько рассмеялся: — И ты сама прекрасно знаешь, что оно ошибочно. *** — Где вы были?! Карвер подавил скучающий вздох, уселся в углу и вытащил планшетник. Нужно было написать свою часть отчёта: вчера он вырубился, как только вернулся в свою комнату. Сначала его измотала вылазка, а потом он Бетани два часа успокаивал. И, конечно, всё проспал. И, конечно, Гаррет на него нашипел и попытался даже врезать подзатыльник. Карвер, разумеется, и увернулся, и руку перехватил, но хорошего настроения этот эпизод, естественно, не прибавил. А сейчас Гаррет начинал ругаться с Авелин, а под аккомпанемент ругани братца с кем-то, кто не он, Карверу всегда хорошо работалось. — На Пике, — в голосе Гаррета слышалась чудовищная усталость. — Как видишь, все живы и в целом здоровы. Авелин дёрнула забинтованной рукой, наверняка желая прописать ею Гаррету в челюсть, но удержалась. Ну а действительно: чего зря вредить себе да повязке. — Тебе напомнить, что ты должен был сделать, Хоук? — Авелин кипела. — Составить официальную записку о моём ранении и о болезни Бетани, и на основании этой записки подать запрос о переносе вашей вылазки! Как вы не угробились, идиоты?! Карвер, скрыв улыбку, запустил программу для составления отчётов — специальную, бастионскую. Сейчас Гаррет честно ответит, и будет взрыв. — Авелин, — братец тяжко вздохнул, — я привлёк другого бойца и другого хилера. И, ради Создателя, не кричи, а? ...С утра он встретил Карвера со здоровенной кружкой кофе в руках, бледнючий, со встрёпанными волосами и бородой, в мятой майке и с громадными синячищами под глазами. То есть, весь его вид просто вопил: «Посмотрите на меня: я не спал». Карвер поставил себе мысленную галочку: поговорить, при необходимости наорать, уложить в постель, проследить, чтоб уснул — и вернулся к отчёту. — Так, — Авелин набрала в грудь побольше воздуха. — То есть, ты в обход всех правил и поверх головы Первого Командования повёл группу на Разрыв, прихватив с собой членов другой группы — или вовсе других групп? — и полагаешь, что всё в порядке? И надеешься подать это Мередит и Орсино так, словно вы там вчетвером справились?! На Пике? Или, — она осеклась, — Хоооук. Или мы с Бетани там тоже якобы были? Карвер потёр лоб. Слова «закон, порядок и справедливость» Авелин смело могла выбирать своим девизом. Бедный Гаррет. — Я так понимаю, — сквозь зубы выдавил старший, — что если я напишу отчёт от твоего имени и включу тебя в список участников вылазки, ты меня сдашь с потрохами? Карвер вздрогнул. Не стоило ему этого говорить. — Что?! — Авелин, наконец, сорвалась на крик. Даже на вопль. — Ты какого обо мне мнения?! Карвер покосился на брата. Тот, потемнев лицом, набирал в грудь воздуха и стискивал кулаки. Дело пора было брать в свои руки. Кажется, отчёт он не допишет никогда. Решительно скинув с коленки планшет, Карвер встал и вытолкнул братца в коридор, воспользовавшись и его яростью, и тем, что вмешательства младшего тот не ожидал. — Подожди пять минут, — бросил он через плечо, отважно встречаясь взглядом с мечущими молнии глазами Валлен. — Я щас. В коридоре он с чуть большей силой, чем следовало бы, прислонил Гаррета к стенке и сжал его плечи: — Слушай, уйди сейчас. Если ты ей всё подашь, как есть, она ж тебя на тряпочки порвёт. А я — третье лицо. — Д-дипломат, блядь, — процедил Гаррет. Карвер поморщился: — Не валяй дурака, а? И она права, вообще говоря. Хотя бы в том, что думать, будто она нас сдаст — последнее дело. Ты что, всерьёз так?.. «Потому что если всерьёз, — отчаянно думал он, пристально пялясь брату в лицо, — то это очень-очень плохо». Гаррет повёл плечами, и Карвер отступил на шаг. — Какое там всерьёз... — он неожиданно широко зевнул и фыркнул. — Просто мы с ней оба... — ...упёртые бараны, — вздохнул Карвер. — И если бы она вдруг оказалась магом, то тоже управляла бы в первую очередь огнём. Иди-ка ты поспи, что ли. Или поешь. — А что в столовке дают? — Гаррет вдруг по-детски потёр глаза, и Карвера кольнула куда-то под сердце невидимая игла. Так, к демонам. Ему с Авелин надо переговорить. К Бет братца, что ли, послать, пусть направит энергию в мирное русло: пледики там, чай горячий, попытки найти где-нибудь в бастионской столовой — или в кухне на этаже — хотя бы маленький контейнер с вареньем, компрессы, болтовня... Тьфу ты... — А что, я был в столовке? — буркнул Карвер. — Гаррет, ну серьёзно: вали отдыхать уже. Я б тебя оттащил, вот честно! Но Авелин же... Гаррет кривовато улыбнулся. Похоже, уже поуспокоился. Ну и хвала Создателю, Андрасте и хрен там знает, кому ещё. — Уговорил. И ушатался куда-то. Не к себе. Вот же пропасть. Карвер подавил собственный гнев, хрипло выдохнул и вернулся в комнату Авелин. Та, тоже явно успев подостыть, уже сидела на койке и угрюмо смотрела как раз в тот угол, где Карвер пытался сражаться с отчётом. Он сел с ней рядом и старательно уставился на свои колени. — Извини его, — заговорил он через силу. — Он же не со зла, и он так не думает. — Да знаю я, — буркнула Авелин. — Карвер, но ты-то как это допустил? Ну, здрааасьте. Он уткнулся лбом в ладонь. — Ты интер-карты не видела. А если им верить, то ещё день, и был бы возможен прорыв, понимаешь? Нельзя было откладывать, Авелин. Ни на ночь, ни на сколько-нибудь ещё. А ты не хуже меня знаешь, что с Мередит любая бюрократия — проволочки. Авелин охнула, потом потёрла больную руку и мрачно глянула на Карвера исподлобья: — А без бумажек и с этими картами объяснить им с Орсино ситуацию вы не могли? Карвер закатил глаза: — Слушай, ну а что уже теперь? Тебе хотелось бы, чтобы всё было официально и правильно, я понимаю. Но ты же Гаррета знаешь, и очень неплохо. Он же как за мысль зацепится, так... Валлен скрипнула зубами, но спорить не стала. — Х-хорошо, — буркнула она наконец. — Я поняла. На тебя ругаться смысла нет, а на него — тем более. Кто вместо меня был? Карвер тяжело вздохнул. Почему-то произнести это имя было непросто: — Фенрис. Авелин кашлянула: — Там всё было так хреново, что Хоук прихватил с собой нашего киборга?! Карвер потёр запястье, потянутое накануне: неудачно вывернул руль, когда они уже ехали к Бастиону. Надо бы зайти к Андерсу за мазью. Только аккуратно. Гаррет с Авелин кричали громко, и Карвер уже начинал опасаться, что их мог слышать кто-нибудь, кому слышать их не стоило. Так что во всём, что касалось вчерашней вылазки, необходимо было соблюдать высочайшую осторожность. — Теперь понимаешь, да? — Ладно, — выдохнула Авелин. — Пусть он как-нибудь со мной пересечётся и кратенько расскажет, что там творил. А я отчёт составлю. От себя. Карвер, в свою очередь, шумно выдохнул, только сейчас расслабляясь. Он даже не понимал, насколько до этого был напряжён. — Ты чудо. — И не пытайся со мной флиртовать, Карвер Хоук! — Авелин состроила строгую физиономию, ткнув его в бок локтем. Он со смешком увернулся. — Ну как с тобой можно не флиртовать, — вообще-то ему хотелось сказать: «Да больно надо», ну или: «И в мыслях не было», но Гаррет в своё время учил его не только стрелять и не только быть его заместителем в группе. Короче, Карвер знал: скажи такое женщине, и она, очень вероятно, обидится нафиг. А обиды Авелин им сейчас были совсем не на руку. — Я Фенриса к тебе пошлю. — Как бы я его потом не послала, — пробурчала Авелин. Карвер, хмыкнув, пожал ей здоровый локоть, встал, выудил из угла свой планшет и отбыл восвояси. Нафиг Фенриса. Он с ним и по коммутатору связаться может. Надо было в первую очередь найти Гаррета. И убедиться, что тот занят чем-то, для себя полезным. Или мирным хотя бы. *** — Слушай, если я к тебе пришёл, значит, было надо, понятно? Молчи и лечи. Последствия вчерашней вылазки оказались куда серьёзнее, чем выглядело на первый взгляд и после первого лечения. Рука после духовного удара с утра повисла плетью и отказывалась слушаться. Пришлось, стиснув зубы, переться в лазарет. А дежурным врачом оказался как раз Андерс. Что ты будешь делать. — Фенрис, — с обманчивой мягкостью заговорил целитель, — чтоб тебя вылечить, мне надо тебя раздеть. А ты не даёшься. Майку хоть сними... Фенрис едва не зарычал: — Тв-вою... магию! Вчера тебе ничего не помешало! — И именно поэтому, полагаю, сегодня всё и осложнилось, — твёрдо отозвался Андерс. — Фенрис, ты же действительно сам пришёл. Так не препятствуй. Эмоционалку вырубать не хотелось. Фенрис полагал, что это может помешать лечению, а терпеть он не умел. Точнее, умел когда-то, но не хотел. А ещё рука не слушалась, и придётся просить этого гада о помощи. — Андерс. — Ну? — Сними сам. Я не могу. Он с гордостью отметил, что голос не дрогнул. Андерс, впрочем, никак не отреагировал, даже в лице не изменился — просто аккуратно потянул фенрисову майку вверх. — Какого хрена ты с ним делаешь, ублюдок?! Фенрис встряхнулся, покосился на отошедшего Андерса и медленно перевёл взгляд на дверь. На пороге торчал Вилли Смитсон, или Смитти Вилсон, паренёк из какой-то боевой группы, точно его имя Фенрис не помнил, а раскапывать в системе досье не просто не хотелось, но и момент для этого, мягко говоря, не подходил. Андерс, ухитрившись не потерять самообладания, вежливо поинтересовался: — Позволь всё-таки уточнить: к кому из нас ты обращаешься? — А тебе непонятно, мудло? — рыкнул Смитсон-Вилсон. Фенрис сморщился. «Настройка системы эмоционального восприятия завершена. Система задействована на 80%». Данаааариус, гад, куда столько? — Смит, — Фенрис выбрал наиболее нейтральное обращение: так можно было и фамилию сократить, и звать парня так могли. — Перестань пыхтеть почём зря. Всё нормально. Никто меня не угнетает, а наоборот, лечить пытаются. Вилли-Смитти имел явный пунктик насчёт эльфов. Начитавшись кучи источников и художественных дикостей о древнем «угнетении» конкретно остроухой расы, он частенько бегал по Бастиону и пытался в меру своих сил пресекать всякие подобные «угнетения». А поскольку таковыми ему казались очень, очень разные действия со стороны людей, Бастион имел то, что имел: совершенно клоунские Смитовы истерики и такой же «праведный гнев». Дать ему по мозгам пытались многие, Фенрис в том числе, но безуспешно. А с два месяца назад, после того, как в одну вылазку группа, где был Смит, не досчиталась как раз таки эльфа, парень совсем с катушек слетел. Пол-Бастиона уже шепталось, что его пора отправлять на принудительное психиатрическое. А сейчас, значит, мальчишка увидел их с Андерсом. Когда Андерс снимал с Фенриса футболку. Мммда. — Как же, «нормально», — буркнул Смит. — Настроил себе программу на то, чтоб это воспринималось как норма, и доволен... Терпение Фенриса тихонечко лопнуло. Уж что-что, а оно системами никогда не контролировалось. Он подошёл к «защитничку», аккуратно взял его здоровой рукой за плечо и выставил вон, бросив зло: — Даже если и так, это не твоё дело. И, захлопнув дверь, вмазал по сенсору, заставляя его вспыхнуть красным. — С техникой аккуратнее, — буркнул за спиной Андерс. Фенрис сморщился: — Обойдёшься. Он вернулся к кушетке и уселся. — Давай, начинай. Андерс тихонько фыркнул, подходя ближе: — Это может занять какое-то время, ты же понимаешь? Появилось слабое желание его стукнуть. — Я не идиот. — Это хорошо, — усмехнулся Андерс. ...Лечение он почти завершил, когда в кабинете раздался звонок. Дверной. Фенрис закатил глаза. Нахуй Смитсона. — Андерс, открой, сволочь целительная! Хооооуууук. Ну что ж такое. Я к тебе хорошо отношусь, но как же ты не вовремя!.. Андерс с тяжёлым вздохом пошаркал к двери. Фенрис осторожно поднял руку, потом опустил. Работала она вполне нормально, и уйти бы уже, но... Хоук ввалился в кабинет, быстро сам запер дверь и устало рухнул прямо на пол. Выглядел он так, словно вчерашний Гордыня по нему хорошенько потоптался. — Народ, — пробормотал он, — это... Короче, я тут столкнулся с Мередит... У Фенриса отчего-то резко похолодело в желудке. Он подумал секунду, не включить ли системы обратно, но башка изнутри и без того немного горела. — И что? — тихо поинтересовался Андерс. На его лице тоже плотно отпечаталась тревога. Хоук широко зевнул: — Ничего. Стребовала с меня немедленный отчёт. И за предыдущую вылазку тоже. Дала мне сраных полчаса. Я ей его склепал, конечно, с объяснением всего и вся, кроме Авелин, но вы имейте в виду на всякий случай... Фенрис кашлянул: — Хоук, а мы-то чего? Нас там не было, мы ничего не знаем, в конце концов. — Да я так, — Хоук зачем-то огляделся, потом встал, протопал к дивану и плюхнулся неподалёку от Фенриса. — Чтобы вы всё-таки знали. Вы всё же имеете к этому отношение. Фенрис осторожно опустил руки на колени. Ему отчего-то потеплело. Что за... — И ещё, Андерс, — Хоук снова зевнул, — завтра сходи к Авелин и аккуратненько размотай и долечи ей руку. Чтоб все думали, что так и было. И что она с нами вчера якобы выходила к Пику... сегодня же нельзя ещё, ты сам говорил: пять дней в повязке... я у тебя тут посплю, а? Андерс глянул на Фенриса, не дождался никакой реакции и коротко кивнул: — Спи, пожалуйста. Но, сам понимаешь, я никуда уйти не могу. Я на дежурстве. — Ааааага, — Хоук смежил веки. — Только пусть всё равно никто не знает, что я тут... И, кажется, отключился. Андерс покачал головой, подошёл к стене, у которой стоял диван, и нажал на кнопку. Зашуршала ширма-штора, выезжая из пазов в стене и отделяя пятачок с диваном от общего пространства кабинета. Фенрис дёрнулся было, чтобы выйти, покосился на Хоука и остался сидеть, как сидел. В конце концов... В конце концов, ему ещё накануне не хотелось оставлять этого дурня бородатого в одиночестве. И никто его не выгонял. Пусть подавится. *** Мередит с грохотом захлопнула дверь небольшого зала для совещаний, где её уже ждал Орсино. — Вы так внезапно вызвали меня, Командор Станнард... Даже если они обсуждали дела наедине — вне собственных комнат — они вели разговор подчёркнуто официально. И никто не видел в этом притворства: с возрастом начинаешь понимать, что залы заседаний, как ни крути, всё же созданы для заседаний, даже если сколько-то лет назад ты думала совершенно иначе. Даже если сколько-то лет назад ты толкала спиной на стол в этом самом зале худющего эльфийского выскочку. Даже если целовала его, всунув колено между ног, даже если давила ему на бедро, чтобы он не смел тереться о то самое твоё колено. Даже если ты тогда — ты! — забывала запереть здесь двери. — Это было необходимо, Первый Чародей, — сухо отрезала она, хлопнув по столу несколькими папками — распечатанными отчётами тех, кому она успела сегодня отдать приказ об их составлении и отправке. Сверху яростно краснела папка с отчётом от Хоука. — Вы очень взволнованы, Командор, — голос Орсино, как обычно, возмутительно успокаивал. Мередит тряхнула головой, сфокусировала на нём взгляд. Он устроился на дальней половине стола, слегка сгорбившись, слегка вполоборота, и эта его поза её одновременно чуть растрогала и слегка разозлила. Поэтому она подошла к нему, остановилась за его спиной и с силой надавила ему на плечи, заставляя выпрямиться. — А вы слишком напряжены, Орсино, — бросила она, почувствовав, как он и впрямь напрягся под её ладонями, спрятала улыбку и отошла, резко приказав себе думать о делах. — А у нас, кажется, форс-мажор. Орсино коротко и очень тихо усмехнулся. Мередит свела лопатки. Предположений о том, почему он там хмыкает, было у неё великое множество, и все они ей не нравились. — Какого же характера? Она уселась и толкнула в его сторону красную папку: — Полюбуйтесь на эти фикс-позиции интерактивных карт Пика накануне вечером. Полюбуйтесь на докладную записку об отсутствии — вчера же — в группе Хоука хилера по причине болезни; докладную записку, поданную, кстати, постфактум. А также полюбуйтесь на сам отчёт, в котором нет ни слова о ранении бойца Валлен, которая сегодня днём при встрече со мной на голубом глазу заявила, что вчера случайно подставилась под удар Демона Гнева. Кажется, снова поднимал голову её личный гнев, хвала Создателю, не имевший никакого отношения к демонам. Хоук либо сошёл с ума, либо разучился писать отчёты, либо под самым её носом происходит что-то, что она не сумела проконтролировать. Орсино неторопливо листал папку. Потом аккуратно закрыл, аккуратно отодвинул, аккуратно поправил очки. Мередит едва не хватила кулаком по столу. Промедление в обсуждении выводило её из себя. — Я вчера заходил в лазарет, — медленно проговорил Орсино. — Бетани... целитель группы Хоука действительно больна. — Замечательно! — рявкнула Мередит, на секунду подумала, что этот отклик был неуместным, но тут же отогнала мысль. — Почему я получаю об этом докладную только сейчас, если даже ты её вчера видел в лазарете?! Орсино встал, шагнул было в её сторону, но она резко взмахнула рукой. С официального тона она сорвалась, и потом будет жалеть об этом, но если сейчас не дать выхода душившей её злости, потом всё могло быть много хуже. Она это, в конце концов, уже проходила. — Валлен в лазарете ты не встретил? — Нет, — Орсино говорил холодно, и Мередит ощутила слабый-слабый укол благодарности. Всегда он так: давай, мол, храмовница, настройся на мою интонацию... Эльфик... благородный... — Но, по словам Бетани, группа в этот момент как раз была на Пике. После я вернулся в свои комнаты, и дальнейшее развитие событий ты, смею надеяться, помнишь. Мередит выдохнула сквозь зубы: — Инспекцию проводил? — Естественно, — температура его тона упала ещё на пару градусов. — В таком случае, — она тоже встала, стараясь не смотреть на столь разозлившую её папку, — проведи ещё раз. И обрати особое внимание на расход бинтов и мази от ожогов. И сообщи мне, кто там вчера ночью и сегодня днём дежурили. И их я сама расспрошу.