Дикие времена

  Динь-динь.   Колокольчик на двери клиники звенит, когда я медленно проталкиваюсь внутрь. Быстрый взгляд в сторону сообщает мне, что клиника снова без регистратора. Не знаю, почему он вообще старается их нанимать. Они, кажется, никогда не задерживаются хотя бы на неделю. Взглянув в другую сторону, вновь осматриваю приемную. Мягкие плюшевые кресла приветствуют мой взгляд. Над ними два знака «Никакого секса в клинике» и «Никакого соблазнения доктора» объединены с третьим, «Да, включая и вас». Мило. Нужно будет с Ранмой над этим посмеяться.   – Боже мой, – говорит у меня за спиной голос. Не беспокоюсь подпрыгнуть. Не думаю, что смогу после этого спуститься. – Что с тобой стряслось, Сецуна? – обеспокоенно спрашивает Ранма.   Ну и что это за вопрос? То есть, взгляните на меня! Ну, он должен забеспокоиться. В смысле, не каждый же день к вам вваливается знакомая вам женщина, весь левый бок которой покрыт пеплом и ожогами. Открываю рот сказать ему, что я думаю о таких глупых вопросах, но затем решаю промолчать. Если так подумать, мне и правда не стоило столько ходить. Или, если на то пошло, связно думать.   – Сецуна? – голос Ранмы раздается как из туманного тоннеля. Отвечу ему, когда проснусь.   Вы когда-нибудь раньше просыпались после отключки? Нет? Это странно. Не как просыпаешься после сна. Я имею в виду, после сна, когда одно мгновение ты спишь, а потом БАМ! Звенит будильник, возвращаются сознательные мысли, и вы уже в пути. Бессознательность совсем по-другому. Все очень медленно, в одну секунду вокруг черно, затем вы открываете глаза. Теперь все бело. После этого словно утреннее солнце выжигает густой туман. Предметы медленно обретают смысл, а после этого возвращаются мысли.   Именно так я и прихожу в себя.   Я на столе в какой-то смотровой комнате. Стол подо мной обернут восковой бумагой, которую повсюду вынуждены использовать кабинеты врачей. Что-то связанное с санитарией. Поверх меня пушистое одеяло, теплое и безопасное. Слегка поворачиваюсь, чувствуя, как морщится под спиной и ногой бумага, и начинаю возвращаться в сон, когда меня вдруг осеняет.   Чувствую бумагу на той поверхности, где я лежу. Повсюду. Как и отсутствие одежды между мной и бумагой.   Этого достаточно, чтобы полностью меня разбудить.   Где я? Неужели юпитерианцы накачали меня и снова сделали что-то озорное? После секундного напряжения все начинает возвращаться.   Ранма.   Сажусь и медленно спускаюсь со стола. На одной из стен комнаты зеркало, и я краем глаза ловлю в нем свое отражение. Вау. Довольно много бинтов.   Усевшись на стол, где я проснулась, начинаю проверять себя, когда мое внимание привлекает стук в дверь.   – А? – говорю я так, чтобы услышал тот, кто ко мне стучится.   – Ты уже проснулась, Сецуна? Я хотел бы проверить твои раны, если ты не против. Можно войти?   Не знаю, как он это делает, но пусть даже он не возвышает голос, я все еще ясно его слышу.   – Коне… – начинаю отвечать, прежде чем понимаю, что под бинтами на мне все еще ничего нет. Может, мне стоит сперва прикрыться?   Неа. Маленький извращенец раздел меня, пока я спала, так что не нужно скромничать. Вместо этого я забираюсь на стол и укладываюсь в провокационной позе.   – Пожалуйста, входите, – говорю я ему.   Дверь в смотровой кабинет открывается, и Ранма входит спиной вперед, втягивая за собой тележку с тарелкой печенья и чайником чая. В одно мгновение оказываюсь рядом с ним.   К черту провокации, хочу печенья.   Жадно тянусь за одним (это же мятное печенье в глазури!) когда моя рука вдруг замирает на середине, оказавшись словно в стальных тисках.   – Это после осмотра, Сецуна, – мягко упрекает меня Ранма, даже не глядя на меня, закрывая дверь. Мысли останавливаются. Как он остановил мой грозный удар за печеньем? Это же мой непобедимый прием! Ранма продолжает: – А пока что, пожалуйста, присядь, пока я не закончу осмотр.   Ладно. Избавься от него, Сецуна, всему свое время. Раз уж он не дает мне печенья, ничего он не увидит! Быстро закутываюсь в одеяло, пока он разворачивается.   – Дайте мне сперва надеть нижнее белье, извращенец.   После моего требования он склоняет набок голову.   – Твое белье? Вся твоя одежда у меня прямо здесь, – спокойно отвечает он, разворачиваясь. Забравшись в нижний лоток тележки, он вытаскивает сверток и протягивает его мне. Осторожно принимаю его. Развернув рубашку, вздрагиваю, осознав, что она более чем наполовину сожжена. Встряхиваю ее, и высыпается еще кое-что. Беглый взгляд на штаны показывает, что они в таком же состоянии. Как и бюстгальтер и трусики.   – Ладно, – выдаю я. – Вы победили. Давайте разберемся с этим осмотром. – Я раскрываюсь, и Ранма приступает к работе.   Его движения быстры и эффективны. Всего за несколько минут он заканчивает общий осмотр и принимается за бинты. За все время, думаю, он вряд ли взглянул на мое тело больше пары раз, да и то исключительно профессионально. И он при этом сохраняет спокойствие.   Ненавижу тишину.   – Знаете, – говорю я, убивая молчание. – Думаю, я знаю, почему у вас столько проблем с попытками соблазнения.   – Хмм? – бормочет он, уделяя свое внимание разворачиванию покрывающих ребра бинтов, по-видимому не замечая моих грудей в считанных сантиметрах от своего лица.   – Дело в докажи-что-я-еще-привлекательна. Если бы вы хоть раз покосились на меня, я бы сразу успокоилась. Но вы даже не замечаете. Из-за чего девушка чувствует себя ненужной.   – Хмм, – отвечает он, слегка надавливая на одно из моих ребер.   – Вы меня даже не слушаете, не так ли? – в легком бешенстве спрашиваю я.   – Хмм.   – Я ткнусь вам сиськами прямо в лицо, если вы не скажете что-нибудь помимо «хмм», – говорю я ему, проверяя свою недавнюю теорию.   – Хмм? – спрашивает он, глядя на меня, как будто только что понял, что я что-то говорила.   – НУ ВСЕ! – реву я. Я его предупреждала.   – ХММММ! – удается выдавить Ранме, пока он дико размахивает руками, отбросив свое видимое спокойствие, когда его лицо оказывается прямо меж моих грудей.   Хе-хе-хе-хе.   – Так каков прогноз, док? – язвлю я, когда Ранма после осмотра отступает и начинает что-то записывать. Укутываюсь в предоставленное им пушистое одеяло.   – Прогноз в том, что ты достаточно здорова, чтобы съесть это печенье, – говорит он, из стороны в сторону водя ручку по заполняемой им бумаге. Он легко справляется с вытесненным воздухом, оставленным моим рывком за едой, и сохраняет равновесие. – Что касается твоих ран, несмотря на то, что ты пришла сюда с ожогами второй и третьей степени, ты в полном порядке. – Смотрю на него с печеньем в обеих руках как раз вовремя, чтобы увидеть, как он откладывает в сторону планшет и пронзает меня столь пристальным взглядом, что я застываю как кролик.   – Ну что ж, – спокойно начинает он. – Не хочешь рассказать мне, что произошло?   – Мейо Сецуна! Готовься к смерти! – кричит Рёко, нападая на меня. Отрываю пристальный взгляд от земли перед собой как раз вовремя, чтобы увидеть ее и уклониться.   – Привет, Рёко, – вежливо говорю я. – Как жизнь?   – Из-за тебя я видела ад! Теперь готовься к муке! – нападает она.   Рёко это старая подруга/соперница/заноза в заднице. Я познакомилась с ней на Марсе в девичьей школе, в которой недолго училась. Вся ее семья была жертвой какого-то заклинания случайной телепортации так долго, насколько они могли припомнить. Кажется, ее фамилия Хибики или что-то вроде того, но я не стараюсь запомнить. После какого-то инцидента, включающего салат в школьной столовой, она поклялась мне в какой-то кровной вражде. Несмотря на это, она всегда ведет себя рядом со мной немного странно, и у большинства ее атак есть раздражающий побочный эффект, срывающий часть моей одежды. После этого она по-настоящему отвлекается (так же как и почти все вокруг), и я по-глупому ее побиваю. Однажды у нас с ней был настоящий бой, по итогам которого я не была в неприличном виде, и я победила, так что я знаю, что я лучший боец.   Бой проходит стандартным образом. Крики, клятвы о мести, сопутствующий ущерб и так далее. Наконец, мы обе отскакиваем друг от друга, она тяжело дышит, я совершенно невредима. Даже одежда в превосходном состоянии. Сегодня мой день!   – Сецуна! Готовься, – кричит Рёко. – Мой новый прием сокрушит тебя! – Я слегка ухмыляюсь. Ну да, точно.   Встаю в позу.   – Ну давай, дубина! – дразню я.   Слегка зарычав, Рёко встает в измененную защитную стойку и начинает сосредотачиваться. Ну и что она делает… Мои глаза распахиваются, когда руки Рёко начинают мерцать, а затем между сведенных ладоней формируется огненный шар.   – Mars flame,– начинает она. Броском запускает пламя: – IGNITE!   Вот дерьмо.   Глотаю чашку чая и прожевываю печеньку, когда заканчиваю рассказ Ранме. Он, в свою очередь, все так же сидит в медитативной позе со склоненной головой.   – Ну и, Ранма, что думаете? Что это было за нападение? – спрашиваю я, со своей стороны в полном тупике (не то чтобы я это признала).   – Мне кажется, – медленно начинает он, – что твоя подруга начала использовать магию.   – ЧТО?! – вскрикиваю я, вскочив на ноги, используя свои экспертные навыки, чтобы сохранить приличие, несмотря на то, что на мне только одеяло. – Как, черт возьми, она это сделала?   – Ну, сама магия присутствует по всей галактике. Она разделяется на различные стихии и тому подобное. Это ты должна знать, – предупреждает Ранма. Киваю в ответ. Магия 101, каждый первокурсник должен учить. – Ну, некоторые люди в состоянии коснуться ее без использования стандартного оборудования. Это ты тоже должна знать. Ты сказала, что Рёко с Марса? – Я киваю, и он в ответ кивает сам себе. – Я всегда склонялся к теории, что сами планеты странным образом влияют на живущее на них население.   – Эм, вроде цвета волос и всего остального? – предполагаю я.   – Именно, – соглашается Ранма, откусив печенье, которое он сумел взять сквозь размытие, что было моим пожиранием. – В прежние дни зеленые волосы были неестественными, но в настоящее время такие у большинства плутонцев. Думаю, так как Рёко с Марса, ей удалось воспользоваться планетарным сродством с огнем, чтобы коснуться присутствующей вокруг магии и использовать ее.   – Дерьмо, – бормочу я. – Ну и как мне использовать такой прием? Я не марсианка! – удрученно плюхаюсь я обратно на стол, на котором проснулась.   – Хмм, – тихонько говорит себе под нос Ранма, и я раздраженно смотрю на него.   – Вспомните, что было в прошлый раз, когда вы так делали, – предупреждаю я его, и он в защитном жесте выставляет ладони. Каким-то образом ему удается при этом выглядеть спокойно и с достоинством.   – Когда я был младше, – медленно начинает он, – я был в очень похожей на твою ситуации.   – Не сомневаюсь. Отец-идиот, что протащил вас по всей известной системе, чтобы обучить вас боевым искусствам, в то же время взбесив или помолвив вас со всеми встречными людьми, пока вы, наконец, не осели на одном месте, и все они массово на вас ополчились? – саркастично спрашиваю я.   Ранма улыбается, пусть даже слегка.   – Что-то вроде того. Я помню, как враждовал с другом, очень похоже на то, как у тебя все выглядит с Рёко.   – И что? – спрашиваю я, вопреки себе заинтересовываясь.   – В целом, он придумал прием, очень похожий на тот, что был у твоей Рёко… – Ранма с задумчивым видом медленно умолкает.   – Какой-то магически создаваемый снаряд? – скептически спрашиваю я. Сколько людей могут придумать что-то подобное?   – Что-то вроде того, – кивает он.   – Ну? – спрашиваю я.   – Что ну? – спрашивает он, по-видимому, встряхнувшись.   – Ранма, – рычу я. – Не вынуждайте меня снова вас наказывать.   Кажется, лицо Ранмы на мгновение застывает, прежде чем он начинает хихикать.   – Большинство людей не посчитали бы это наказанием, Сецуна.   – Так вы хотите еще?! – вызывающе говорю я, снова начиная разворачивать одеяло. Он качает головой и, продолжая улыбаться, отводит глаза. И это снова меня чем-то бесит. Да почему бы не взглянуть на меня, черт возьми?   – Мир, мир, – просит Ранма. Зарычав, я снова сажусь.   – Так что вы сделали с приемом вашего противника? – интересуюсь я.   – Ну, – начинает он. – У меня не было ни шанса повторить его. Я просто не мог обратиться к той же энергии, что и он. Так что я придумал новый с энергией, которую я использовать мог.   – Секундочку, – прерываю я. – С энергией, которую вы могли использовать? И чем это мне поможет?   – Ну, ты плутонка. А Плутон планета-покровитель времени, – указывает он. Подается вперед и испытующе изучает меня взглядом. Проглатываю все возможные саркастичные замечания, что я намеревалась сказать, и мне приходит в голову мысль, что здесь весьма жарко, и мне становится интересно, не будет ли он против, если я скину одеяло? Покраснев, отворачиваюсь от его взгляда.   – Думаю, – бормочет себе под нос Ранма. – Думаю, ты можешь быть той самой.   Заставляю себя снова взглянуть на Ранму, и меня вдруг осеняет, что он ОЧЕНЬ привлекателен, а я почти обнажена. Облизываю губы, пока смотрю ему в лицо, и вдруг со мной происходит что-то еще. Его лицо, как бы привлекательно они ни было, выглядит странно вневременным. Как у какой-то каменной статуи, что за долгое время слегка разгладилась, но не потеряла своих черт.   И так же быстро, как этот вид появился, он и исчез, и Ранма пьет чай, как будто ничего и не произошло.   От такой внезапности у меня слегка перехватывает дыхание. Он еще раз смотрит на меня, хотя далеко не так пристально, как перед этим, и я стараюсь скрыть свое удивление.   – Откуда вы столько знаете о магии, Ранма?   Он после этого моргает, а затем опускает глаза и пристально изучает свой чай.   – Давным-давно я наткнулся на… магический артефакт. Мне поручили защитить его, пока не вернется тот, кто должен им владеть. Он у меня так давно, что… что я немного разобрался с тем, как его использовать.   Атмосфера между нами становится какой-то неловкой, и я смотрю на поднос в поисках печенья, но оно уже закончилось.   – Мне… мне пора идти, – наконец, говорю я.   – И куда ты направляешься? – спрашивает Ранма.   – Вернусь бросить вызов Рёко. Не могу никому позволить себя побить, с магией или без.   – Так одетой? – ровным тоном спрашивает он. Смотрю на себя и вдруг вспоминаю, как я одета или, скорее, не одета. Слегка краснею и замечаю, как губы Ранмы едва заметно изгибаются в улыбке,   – О, да, – застенчиво выдаю я.   – Вообще-то, Сецуна, – решившись, говорит Ранма. – Если ты думаешь бросить вызов, у меня для тебя кое-что есть. Пожалуйста, подожди минутку. – Он тихо выходит их комнаты.   Через минуту неуютной тишины (которую я убиваю мычанием) Ранма возвращается, неся сверток одежды.   – Это мое. Еще когда я был активнее в искусстве, это было почти моей фирменной броней. Хочу передать это тебе, – говорит он, положив сверток на кровать рядом со мной. Секунду безучастно смотрю на одежду, не зная что сказать, а когда поднимаю глаза, чтобы его поблагодарить, его уже нет.   Через пять минут я нахожу Ранму в приемной спокойно смотрящим телевизор. Несмотря на то, что я тиха как призрак, он поворачивается ко мне, когда я вхожу, и оглядывает меня. Ну, полагаю, я могу ему это позволить. В конце концов, я в его одежде. Должна признать, она удобна. Даже больше. Есть что-то в красной шелковой рубашке и черных кунг-фу штанах, что кажется… правильным. Мне пришлось надеть с ними боксеры и использовать вместо бюстгальтера бинты, но все же я чувствую, что в этой одежде есть какая-то сила. Как будто она повидала куда больше меня и впитала в себя немного этого опыта, став гораздо сильнее.   – Итак, эм, Ранма, – начинаю я, а затем мысленно отвешиваю себе подзатыльник. «Идиотка. Бормочешь как заикающийся ребенок». Пробую еще раз, пока он молча ждет. – Когда я закончу с Рёко до следующей недели, не хотите немного прогуляться по городу?   – Сецуна… – тихо говорит он, и я прерываю его, прежде чем он успеет сказать что-то еще.   – Знаю об этом правиле «никакого секса с доктором или в клинике», но если вы будете не в клинике, и не будете вести себя как доктор, как думаете, проявите вы интерес или еще что-нибудь? – неловко заканчиваю я.   Лицо Ранмы нечитаемо. И сексуально. Очень сексуально. Наконец, он отвечает:   – Посмотрим.   – Вернулась для большего, Мейо Сецуна? – с превосходством смеется Рёко. Стискиваю зубы. Какой раздражающий звук. – Я и на этот раз побью тебя! – заявляет она, вставая в победную позу.   – Меньше слов, больше боя. У меня после этого свидание, – ехидно ухмыляюсь я. Ухмылка становится шире, когда Рёко слегка зеленеет. Вокруг нас зависают все обычные соперники и партнеры с по-настоящему забавными лицами.   – Ты мужелюбица! – заявляет Аканэ, поворачиваясь к женихам. – Ну и кто из вас будет с этой ханжой?   Игнорирую вызванную моим замечанием бойню и сосредоточиваюсь на Рёко. Пройдя фазу позеленения, она начинает беситься. Итак, теперь начинается самое интересное.   – Вот ведь… – сердито бормочет она, после чего: – Mars Fire IGNITE.   На этот раз я знаю, чего ожидать, так что не стою как идиотка. В пару шагов расхожусь с огненным шаром. Рёко на это немного злится.   Последующий бой кажется мне больше похожим на смесь пейнтбола и барбекю. Рёко твердо удерживает позицию, и я никак не могу подобраться достаточно близко, уклоняясь от всех огненных шаров. Непросто. Я достаточно хороша, чтобы не обгореть вновь, но как долго? Рёко не идиотка. Идиотке не удалось бы выдать такой прием.   ДЕРЬМО!   Слишком близко. Отступаю на шаг, и Рёко, кажется, чувствует паузу в бою.   – Ха-ха-ха-ха-ха! – ухахатывается Рёко. – На этот раз я почти тебя поймала!   Что?! Смотрю на себя и застываю. Рубашка Ранмы! Большая часть красного шелкового рукава обгорела.   Рёко говорит что-то еще, но я едва это замечаю. ПРОКЛЯТЬЕ! Я хотела оставить эту рубашку! Ее мне одолжил Ранма, и я ее сожгла. Ну и как мне теперь его впечатлить?   Пока моя ярость медленно нарастает, я чувствую под ней что-то еще. Что-то… старое.   Мир вокруг меня замедляется, крики и шум стихают до чего-то невнятного. Поднимаю глаза, чувствуя, что в этом мире я единственная, кто еще может двигаться, и вижу его. Еще один приближающийся ко мне огненный шар.   И это старое во мне ломается.   Даже пока ко мне приближается огонь, мои руки движутся по старому узору.   – Dead Scream, – шепчу я голосом, что требует быть услышанным.   Заряд зеленой энергии (временный сектор темпоральной нестабильности, думаю я, не осознавая этого) превосходит рвущийся ко мне огненный шар. Легко прорывается сквозь него, разрушая и рассеивая огненный шар, что по сравнению с моей атакой выглядит довольно жалко. У меня не оказывается возможности увидеть произошедшее после этого, потому что мой мир растворяется в белом тумане, и больше я ничего не знаю.