Двоедушие

Лоза, прозванная в народе «пушистым сюрпризом», и правда умела удивлять, а так же очень больно колотся своими ядовитыми шипами, которые то и дело мелькали в мягких шелковых листьях. Охотнику уже надоело беречь пальцы, поэтому он ускорил работу, прекрасно зная, что слабые яды растений его организм перерабатывал и даже не морщился. Он собрал почти весь список ингредиентов, включая шишки-цветы, растущие на вершинах тополей-сосен (в процессе он три раза чуть не упал и не сломал шею). Оставались только некие драконьи языки — единственные цветы, о которых Охотник не имел ни малейшего понятия и, видно, не только он один: на обратной стороне задания была карта и приписка, как их надо собирать. Так что, сверяя дорогу и пробираясь сквозь чащу в самую глубь леса, Охотник размышлял о том, зачем вообще пошел делать это на ночь глядя. Одежда, о которой он так заботился, все равно волшебным образом снова стала грязными порванными лохмотьями, а резинка, собирающая волосы на затылке, так же пропала по дороге. Отплевываясь от темно-розовых волос, парень решил, что думать о неизбежном глупо, и взял направление на другую любопытную мысль. Андерс. Его заказчик оказался лекарем с большим стажем и всегда идеальными отварами, что уже внушало уважение к этому человеку. Однако, он был больше известен по прозвищу «Аптекарь», которое получил просто за то, что единственное место, где его видели, это аптека, где он сбывал все и потом возвращался домой. Слухов об Аптекаре оказалось гораздо больше, чем могло уместиться в одной голове. Магнолия не была маленьким городом, чтобы все друг друга знали, но живущие рядом с той аптекой могли пару слов добавить в портрет загадочного лекаря. Охотник уже не знал, радоваться ли тому, что он проверил к кому идет, прежде чем брать задание, или плакать от нелепости ситуации. Итак, по описаниям, Аптекарь имел весьма краткую характеристику: болезненно бледный, вялый, в старой одежде. И когда пожилые леди добавили, хихикая, что мистер Андерс был весьма галантен и не дурен собой, Охотник окончательно убедился, что имеет дело не с загадочной городской легендой, а просто больным стариком, у которого сил хватало только, чтобы варить отвары и обеспечивать себе существование на краю города. Правда, была еще одна любопытная деталь — единственный, с кем он общался, был некий Макао из гильдии, да и сам старик переехал в город только как год, что наталкивало на определенные мысли. Мог ли Андерс что-то знать? — вопрос грыз Охотник изнутри, но оставался без ответа. Ветка стукнула парня по глазам, напоминая не отвлекаться на посторонние мысли, пробираясь по ночному незнакомому лесу, который мог быть полон дикими зверьми. Которых, вот забавно, не было уже третий час его пребывания в чаще, хотя каждый, у которого он спрашивал, утверждал, что даже маги не рисковали соваться туда без крайней необходимости. Может, все звери были в спячке? … «Отлично, — парень закатил глаза к небу, все столь же темному и неподвижному, — что еще ты на меня скинешь?» Единственная птица, которую он нашел на квадратный километр, оказалась хищной маленькой пташкой размером с орла, которая расцарапала ему руку. Конечно, против голодного Охотника у нее не было и шанса, но пришлось окончательно разодрать белую рубашку, чтобы сделать из нее бинты. Был разгар ночи, до рассвета еще было далеко, а спать хотелось до невозможности, как и есть. Разумно выбрав второе, Охотник собрался разделать добычу, как столкнулся с другой проблемой — он не мог разделывать то, чего не видел в кромешной тьме. Казалось, его зрение в последнее время стало получше, но оно все еще было бесполезно в таких ситуациях. Что это означало для Охотника? Придется разжигать костер. Медленно, сдержанно и максимально угомонив свой нрав, парень раскрыл ладонь и попытался вспомнить то ощущение. Вызывать магию посреди столь горючего леса, когда он ее толком не контролировал, было ужасно страшно, но выбора не было. Вдох—выдох. Что там говорилось в книге для детей? Для начала, почувствовать свои магические каналы и ядро. Что-то подобное пульсировало возле сердца, отлично. Пункт два: сосредоточить это ощущение на кончиках пальцев. Должно напоминать легкое покалывание… Покалывание было, но настолько незаметное, что Охотник почти поверил, что успел лишиться магии. После всплесков памяти «легким» он считал чувство зарождающейся мигрени, а не щекотание. Пункт три: усилить это ощущение, пока не произойдет… наверное, чудо? Это был весьма странный пункт. Наверное, причина в том, что это была книжка для детей. Охотник сосредоточился, буравя взглядом свои ладонь. Зуд становился все сильнее, почти невыносимым, но он сидел, не шевелясь, понимая, что терпение в данный момент — его лучший друг. Минуты потекли за минутами, ничего не происходило. Охотник разочарованно вздохнул и стал подниматься дальше в дорогу. Бывало он не ел пару дней, так что потерпит. Однако, когда он схватился рукой за ветку, чтобы встать, та подозрительно затрещала. «…О». Это было… забавно. Чудо все-таки произошло, и даже не взорвалось: его ладони нагрелись до температуры, когда кожа должна была уже слезать кожа, но… не делала этого. Магия, одним словом. Обрадованный до одури, Охотник побежал к импровизированному кострищу, по пути чуть не упав и не устроив поджег травы и всего леса. Поленья затрещали, мелькнул маленький огонек, и Охотник смог спокойно выдохнуть. Хоть что-то в этот день не сломалось окончательно. Кап. Парень поднял голову в небо, поймав носом следующую каплю. «…. О, только не это. Надеюсь, хоть у кого-то сегодня хороший день». Очередной адски жаркий полдень, сорванное свидание и новое убийство — окончательно испортить этот день могло только назначение в напарники на следующий месяц одного ворчливого офицера, так что Фрид даже не удивился, увидев на перекрестке посвистывающего песенку Роба. Фрид испытал сильнейшее желание навести на раздражающую черноволосую макушку какой-нибудь сглаз, и, преодолев это желание, вынужденно поплелся за офицером в сторону реки. Роб, подбодренный как кофе напряженной обстановкой, певуче доложил: — Испепеленный маленький труп. Обнаружили пять минут назад, еще не опознали. Фрид сухо кивнул. Роб не мешал ему работать и был достаточно честным для этой профессии и в целом был довольно терпимым — наверное, именно эта причина стала решающей в выборе для Джастина напарника, а по факту — надзорщика. Так что оставшийся путь они проделали молча. … зато остальные рыцари галдели как куропатки, затыкаясь, лишь когда он проходил мимо: умные знали, в плохом настроении он мог запросто влепить жалобу за отлынивание от работы, а глупые новички испуганно зажимались, тыкая пальцами в «плохого страшного темного мага». И то, что он уже полгода пахал на эту клоаку их никак не смущало. «Но они даже шумнее обычного, что же их так взбудо- О». Да уж, тело представляло собой новую разновидность бекона — опознание можно было проводить только по черепу, хотя, судя по пропорциям, это мог оказаться ребенок. Фриду весьма не нравилась эта ситуация. В Магнолии появляется сильный огненный стихийник и люди начинают умирать? Вряд ли это было обычным совпадениям. «Займусь этим сразу после конфискации запрещенных книг в воскресенье», — пообещал себе Фрид и сосредоточился на настоящем, привычно начиная плести барьер. Минуты потекли в молчании и редких перебежках остальных рунных рыцарей. — О чем думаешь? — неожиданно спросил Роб, который в принципе был не разговорчив. Фрид удивился, но виду не подал — еще не хватало руну неправильно начертить. — О работе, — объединил весь свой головной хаос Фрид и не удивился, услышав тихое «Ну да, о чем же еще». — А поподробнее? — Ты не с той ноги сегодня встал, офицер? — окончательно офигел Фрид. Нет, ему, конечно, было приятно, что кто-то интересуется, что он вообще забыл в Совете, но… не во время плетения барьера в конце-то концов! — Да брось, все знают, что ты что-то замышляешь, а я просто достаточно наглый, чтобы спросить. Фрид уже хотел было послать боевого товарища, но неожиданно для себя согласился. В самом деле, жалко ему рассказать, что ли? «Тем более, — мелькнула гаденькая мысль, — он и так пожалеет, что спросил». — Помнишь того деревенского фермера? — начал издалека Фрид, и Робу это уже не понравилось. — Который к тебе с цветочками ходил? — уточнил Роб без какой-либо задней мысли, но Фрид успел заметить, как переглянулись обследовавшие периметр новички. Здорово, что еще про него теперь сочинят? Надо будет попросить Сердоболию книгу написать по мотивам, так сказать… — Тот самый, — согласился Фрид, — а что? Хорошие воспоминания? — Не буду жаловаться на то, как он меня достал, стоя у кабинета — тебе хуже пришлось, — не стал издеваться Роб и сменил тему: — Так что с ним? Я слышал, что мужик просто выпил что-то не то, вот Дьявол и примерещился. — Да кто его знает, но что-то там определенно было. — Кончай со своими театральными паузами, Джастин, и ближе к трупу. — Куда еще ближе, — зубасто улыбнулся Фрид, кивая на испепеленные останки. — Всегда знал, что темная магия на юмор влияет… Они попрекались еще немного, попутно подняв настроение окружающим (точнее, те окончательно убедились, что в этом отделе Совета одни психи, которые ржут над чем-то прямо на месте преступления). — Так кто там был? Неужели правда человеку понадобились курицы? «Да кому вообще в здравом уме нужно убивать этих деревенских куропаток», — раздраженно подумал Фрид, но ограничился лишь коротким «Нет». — Это действительно была собака. Дикая какая-то тварь, перегрызла всю скотину и сбежала, но кое-что меня беспокоит… Роб терпеливо ждал продолжения. — Там не было следов, и птиц зарезали совершенно одинаково, почти филигранно, хотя это и выглядит как собачьи укусы. Однако, будь это собака, она бы их съела… — Значит, ты ставишь все-таки на человека, — вычленил главное Роб и тут же потерял к рассказу всякий интерес. — Что думаешь? «Может ли псих, режущий скот, быть нашим убийцей?» —означало это на самом деле. — Что ты параноишь, и у тебя руна мигает, — ласково припечатал Роб, снова становясь просто очередным бесящим офицером. Фрид выругался и закончил рунный круг. Барьер пару секунд стабилизировался, меркнул фиолетовым, и в следующую секунду выдал несколько хаотичных рун, которые постоянно меняли друг друга. — Ты не ошибся? — хотел было съязвить Роб, но Фрид его не услышал. Все внимание мага было обращено на барьер, который точно не должен был так себя вести. Фрид уже далеко не первый год чертил руны, а темная разновидность барьера была даже эффективнее обычного, но что-то с трупом было не ладно. Заклинанию просто требовалось определить примерные данные и способ смерти жертвы. Что же пошло не так? — Так вообще не должно происходить? — проникся проблемой офицер и сел на корточках рядом, против техники безопасности тыкая пальцем в барьер. — А перерисовать эту фиговину нельзя? — Эта «фиговина» на рынке стоит бешеных денег, — просветил напарника Фрид, — и мне в любом случаем придется изучить этот вопрос, а труп никуда не денется. Они попробовали разные варианты еще около часа, прежде чем были выгнаны другой командой детективов. Самому Фриду было плевать на причины возникновения трупа, тем более на лицо был тот случай с вором. Совпадение? Не смешно. «Лучше бы просмотрели реестры серийных убийц», — подумал Фрид с раздражением. А вот ошибка… Фрид был уверен в своей магии. Эту жертву убили сложным образом, что волшебство просто не справилось с определением? Или же кто-то специально поработал, чтобы замести следы? Ошибка в барьере смутно напомнила ему давний разговор с МакГарден. А поскольку к девушке он обращаться желал только в крайнем случае, то оставался другой, чуть более запрещенный вариант. Один гений прошлого вел весьма занимательные дневники, а в одном описывались способы стабилизации темной магии. За одно это знание его должны были лишить магии на полгода. В архиве Фрид аккуратно вбил данные и проскользнул к дальним стеллажам. Второй ряд, третья полка… «Что?» Нужной книги не было. Фрида бросило в холодный пот. В Совете завелась крыса. Будь у Охотника выбор, какую книгу стащить из библиотеки старика Джона, то он бы прихватил с собой тяжеленный справочник по растениям, в который так же были вписаны и магические разновидности. Из лекций старика Джона и Марты Охотник знал, что во всем мире постоянно циркулирует энергия и все люди в той или иной степени ей подвержены и могут управлять. Допустим, волшебники, развиваясь, открывают все большие магические каналы и, можно сказать, впадают от магии в некую зависимость. Особенно этот эффект был заметен у некоторых видов волшебства, которые позже из-за опасности назвали «темными». Кроме того, некоторые животные и расы обладали врожденной чувствительностью и всегда были и будут лакомыми кусочками для химерологов и просто людей, решивших испытать судьбу в зачатии полукровок. И, последнее, были растения, которые, слава духам, не так уж часто говорили или имели разум, зато защищаться умели получше самого крутого рунного рыцаря из Крокуса. И по иронии судьбы именно о них Охотник и слушал наименее внимательно, считая, что охотничий опыт и обоняние уж точно не позволит ему чем-то отравиться в незнакомом лесу. Но что же делать, когда очевидно ядовитое растение надо собрать, невзирая на поднимающуюся панику «беги оттуда немедленно»? Найти соцветия драконьего языка оказалось даже слишком просто: изнеможенный, Охотник заметил в темноте свечение и подумал, что это выход из леса, забыв, что находится в самой чаще. Растения в самом деле оказались ангельски прекрасны: белоснежные, светящиеся маленькие бутоны с длинными похожими на усики насекомых тычинками, покачивающимися на ветру. Охотник залюбовался этой картиной и опустился на колено, чтобы собрать цветы. Понимание, что что-то определенно не так, настигло его до того, как он услышал такой характерный и знакомый хруст. Что ж, по крайней мере, его любопытство по поводу того, где все животные, было полностью удовлетворено: маленький скелет мышонка, явно не единственный среди этих белых убийц, и легкое покалывание в висках прекрасно описали, почему задание со столь большой наградой провисело на стенде так долго. «Зачем я вообще за это взялся? — жаловался на судьбу Охотник, с отчаянием глядя на нож в своей руке. Зарезаться, что ли, в самом деле? Нет, тогда яд быстрее попадет в организм… — Даже в названии этого растения фигурировал дракон, а я с ними плохо общаюсь! Драгонслеер же…» Собственная неумелая шутка вызвала у парня лишь нервную улыбку. Духи, он только смог поговорить с милой девушкой, похоронить такое достижение было бы убийственно глупо… Встряхнув голову, чтобы избавиться от внезапного приступа юмора, Охотник глубоко вдохнул и, не глядя, срезал цветок под корень. Быстро поднес его к носу, вдохнул и… ничего не произошло. Охотник проморгался и недоуменно почесал голову. Показалось? Спустя разбора растения на составляющие он убедил, что да — никакого эффекта он не чувствовал. Разве что… В будущем это станет для него прекрасным уроком — всегда иметь рядом с собой человека, который умерит человеческое, но просто по-драконьи огромное любопытство, и не даст умереть раньше времени от маленького листочка. Сейчас же у него такого не было. Задумавшись, Охотник лизнул стебель, облизнулся, подумал и надкусил его в нескольких местах. На удивление сладкое, а не горькое послевкусие не убедило Охотника прекратить сомнительный эксперимент, поэтому парень решился и отравил растение себе в рот. Целиком. Открыв глаза и увидев вместо знакомого леса бескрайнее синее небо и морду, успешно индефицированную как драконью, Охотник зарекся больше никогда в жизни не шутить на тему имен и названий. В следующий раз, пробуя на вкус наркотический яд, уж лучше он будет думать о доме и сытном обеде… — У тебя ужасное чувство юмора, — ворчала драконица, вышагивая рядом с ним и рассказывая про плохое влияние какого-то Клинта. Он, наверное, еще и на солнце перегрелся, потому что это надо так стукнуться головой — проснуться и не узнать подругу детства! Хотя вот с самоиндефикацией все еще были проблемы. У дракона было простое звучное имя — самое то для огненного представителя их горного клана, но слышал он его словно через туман. Надо будет точно пойти к старейшине и проверить голову… — …он совершенно невыносим… — продолжала разоряться подруга о своем сером вредном брате. Дракон признавал, что Клинт в самом деле в последнее время как с цепи сорвался, поэтому охотно поддакнул ей. Белоснежная, как облака на рассвете, она легко затерялась среди маленьких белых ростков на поляне, которую они нашли неделю назад. Дракон догнал подругу и устроился рядом, подставляя крылья теплому солнцу. Маленькие цветы колыхал ветер, их пыльца разносилась по всей округе вместе со сладким запахом дома и свободы… Дракон не заметил, как его сморил сон под такое же методичное храпение драконицы под боком. Чирик. Он поморщился и перевернулся на другой бок. Ну зачем? Он же так хорошо отдыхал… Чирик—чирик! Какая-то особо нервная и наглая птица целеустремленно будила его, громко чирикая в ухо. Охотник поморщился и нехотя проснулся. «Я не умер. И, — он пощупал пальцы, —все еще человек». Никто не предупреждал его о таких глюках, но Охотник здраво принял это за недолгий наркотический сон. Он раньше часто травился, хоть и без фокусов. Можно даже сказать, что видения неба и мелькающей тут и там белой чешуи были приятными. «Свобода и дом». Охотник поднял голову, но увидел только плотно сомкнувшиеся ветки многовековых деревьев. Что-то попало ему под пальцы, и Охотник с интересом повертел в руке белый лепесток. Ах да, эти маленькие негодники, надо их собрать… Охотник огляделся и вдруг обнаружил еще одну ужасающую правду — весь путь, который он проделал, был бесполезен — вместо поля драконьих языков у него под ногами валились три помятых цветка, которые едва ли могли сойти за нормальные ингредиенты. «Куда делись остальные цветы?» В любом случае, выбора не было — стоило выбраться из леса, а там… на крайний случай, он оставит все себе, потому что как ни отрицай, тот горный клан из сна был таким реальным и таким желанным, что он был бы не прочь отравиться ядом еще раз. Наверное, ему стоило родиться драконом, а не драгонслеером. В голову закралась предательская мысль, что, может, стоило вообще забыть про все эти поиски и счастливо жить, годами бродя по миру? Охотник слишком быстро откинул эту мысль, словно испугавшись. Нацу Драгнил был членом гильдии, которые многие называют домом. И если он хотел жить, как дракон из сна, то не мог игнорировать все, что касалось дома. Сразу вспомнилась солнечная улыбка Люси. Охотник улыбнулся. Он не мог предать это доверие, не… не снова? Странная мысль заняла его разум, но ровно до тех пор, как появилась уже привычная, но не менее важная проблема — он потерялся. Идя на ночь глядя собирать ингредиенты он, наверное, был слегка навеселе, так как кроме пропавшего цветочного поля, в лесу так же обнаружилась целая толпа диких зверей. Это было хорошей новостью для его желудка, но плохой для ног — один зверь решил сам им перекусить. В итоге, после всех этих путешествий, включая внеплановый побег от потревоженного медведя, прибыл Охотник к дому заказчика уже под утро. Да и какой он Охотник, кстати говоря. Все Нейт да Нейт, да и этому Андерсу придется представляться… Благополучно решив, что в имени ничего страшного нет, да и в крайнем случае переучиваться на Нацу в виду похожести будет легче, новоиспеченный Нейт уже более бодро побежал к хижине. Это и правда была хижина — домом это одноэтажное нечто посреди пустыря язык не поворачивался назвать: на стенах здания вот-вот норовила слезть песочного цвета штукатурка, труба для воды удерживалась доской, черепица состояла из одних обломков, а в нос ударил отвратительный запах сырости и плесени. Один только вопрос, как вообще подобная развалюха рядом с лесом посреди поля может считаться не то, что частью Магнолии, а вообще безопасным жилым домом, искренне его беспокоил. Удирая от медведя, он уже успел задуматься, каким образом одинокий старик себя защищает… Пройдя пару шагов к дому, он остановился. Осмотрелся, почувствовав беспокойство, но ничего не обнаружил. Пустырь освещался низким лучами солнца, наполненный жужжанием насекомых и шелестом травы. Ничего. Никого. Нахмурившись, Нейт сделал шаг и вздрогнул от неприятного ощущения, нервной дрожью прошедшей по телу, словно он переступил через пленку огромного мыльного пузыря. «Защитный барьер», — подсказал всплеск, и вопрос о безопасности отпал сам собой. Хотя было обидно наблюдать, как чудный свежепойманный кролик в его руках стал разлагаться и сползать на землю. Нет, чтобы съесть, а не почву удобрять! Что было бы с тем же медведем, попытайся он пройти сюда, представить было легко. Себя на месте медведя — еще легче. Заочное доверие к мистеру Андерсу сразу стало в разы меньше. Старик был довольно хардкорным отшельником: паутина и пыль виднелись на каждом песочного цвета кирпичике, а на садик, примостившийся сбоку, вообще было страшно смотреть. И это дом известного Аптекаря? «Неудивительно, что он закупает травы за такую цену». Нейт оглядел себя, потуже запахнул чудом сохраненный в невредимости плащ, собрал волосы в хвост, собрался с духом и постучал в дверь. Запах лимона свербел в носу, испускаемый сигарой, проникая в легкие и делая дыхание одновременно легким и тяжелым. Глухой стук отвлек Андерса от важного дела: попытки поменять лампочку в старом магичизированном аппарате. Кому вообще пришло в голову делать машину, работающую и на механике, и на магии одновременно? — вопрос такой же занятный, как и внеплановый ночной посетитель. Андерс размял затекшую спину, по очереди похрустел длинными узловатыми пальцами, нашел потрепанные тапки и пошел открывать дверь. Точнее, он примостился у окна и сквозь рассветное марево попытался разглядеть посетителя. Нахмурился: тот был в темном плаще и с нелепым мешком за спиной — то ли бездомный, то ли какой стражник или грабитель. Однако, едва Андерс увидел, как «грабитель» притопывает по крыльцу в такт напеваемой под нос песенке, то понял, насколько глупы были его опасения. Просто какой-то парень… хотя это все еще не объясняло, какого божества ему понадобился Аптекарь в шесть утра. Андерс поправил очки, затушил сигару и открыл дверь. И столкнулся с абсолютно ошарашенным взглядом зеленых глаз. Глаза, кстати, были красивые — цвета свежих листьев, хотя все еще не чета ярко-голубой радужке Андерса. Только факт, что посетитель был довольно интересен внешне позволил Андерсу проигнорировать выступившее на лице у парня искреннее недоумение. — Доброе утро, — старательно вежливо поздоровался Андерс. — Вам что-то нужно? — Аптекарь Андерс? — уточнил парень, почти искрясь от неверия. «Занятно, совсем не умеет скрывать эмоции». — Аптекарь Андерс, — подтверждение вышло слегка ядовитым. — Эм… Но… как же… Слова посыпались из парня как из рога изобилия, при этом представляя собой абсолютно несовместимые малопонятные выражения. Довольно… освежающая манера поведения. Андерсу захотелось из вредности пошутить по поводу этого, но желание выяснить причину такого поведение победило. «Точнее кое-кому просто хочется поговорить. Черт, сколько же дней я уже не выходил из дома?» — Что-то не так? — Ваша… твоя внешность… это… — А. Андерс цыкнул. Вот оно значит как. Он, конечно, уже привык, что многие с ним не считаются из-за возраста, но это был уже перебор. — Не парься, я хоть и самоучка, но подлатать могу, — как будто Андерс был не молодым красивым юношей, а дряхлым стариком. — Вам что-то нужно? Или тебе? Мы уже перешли на имена? — Андерс усмехнулся и поправил очки. Ночной посетитель вызвал в нем больше интереса, чем раздражения. Как… занимательно. Стоящий перед ним человек не был стариком, и уж точно не вызывал какого-либо чувства уважения перед старшими, но увидев, как тонкие бескровные губы растягиваются в дружелюбную улыбку, Нейт почувствовал весьма определенно желание бежать от этого парня подальше. Причина порыва души была не понятна, но это не делало его слабее. Ответно улыбнувшись через силу, Нейт еще раз оглядел Аптекаря. Андерс был, согласно описаниям, трупно-бледный, высокий, вежливый и мог посоперничать с Нейтом в игре «у кого одежда более замученная». Бывшая некогда белой кофта, представляла собой серое полотно с пятнами красок и истертыми дырами. Нейта передернуло, и он отвернулся. Проклятье, Андерс был хилым, лохматым и очкастым — так почему он так нервничал? — Я по поводу задания, — сумел выдавить из себя Нейт. Парень наклонил голову, явно не понимая, о чем речь. «Кретин, — обозвал себя Нейт, — этот листочек там уже давно висит, он наверное и забыл уже». Спустя одно переворачивание заплечного мешка в поисках листовки Андерс проникся проделанной Нейтом работой и впустил его в дом. — Фрид, — нехорошим тоном протянула Люси, входя в кабинет, — что это такое? На тумбочке с подломанной ножкой действительно лежало нечто, что сам Фрид интенсифицировал как музыкальный инструмент. — Понятия не имею, — ответил он, активируя питающий контур. Вещь тут же начала издавать странные звуки, похожие на стрекот. — Может, это радио? — предположила девушка. — То-то ты стоишь от этого «радио» в двух метрах, — хмыкнул Фрид и стал вертеть переключатели. Да, внешне, неопознанный предмет походил на радио и возможно когда-то был им, но количество проводов и булькающая внутри красноватая жидкость делали его чуть менее безобидным. — Начальство уже всю голову сломало, так что эту штуку… —…скинули самому полезному работнику месяца, — продолжила Люси и рассмеялась, увидев выражение глубочайшего предательства на лице мага. Наверное, именно поэтому ее подруга так обожала подтрунивать над Джастином: это было хоть и опасно для здоровья, но тот переставал быть нервным занудой. — Ну хотя бы ты не начинай, — взмолился уставший Фрид, и Люси стало почти стыдно за свое поведение. Почти. — Дожили: издеваются уже в собственном кабинете… — Ты это своим подчиненным говори, — парировала Люси и стала вновь изучать устройство. Откуда же передавался сигнал? К ее удивлению, Фрид промолчал на замечание и стал тоже насиловать несчастное недо-радио. — О, — только и смогла произнести Люси. — Помолчи, Сердоболия, — парень со старательно нечитаемым лицом выписывал в воздухе руны. — Но… «Тебя не уважают собственные подчиненные, с ума сойти!» — Я не настолько безнадежен и вообще… — Старательный, тихий и серьезный, да-да, помню, — Люси не выдержала и снова рассмеялась. Фрид не злился на ее смешливость, все-таки улыбка на лице девушки была в разы лучше той прошедшей депрессии. Они молча пробовали заклинания, пока девичье любопытство Люси не сыграло с Фридом злую шутку. — Так кто так завладел твоими мыслями? Может, тот красавчик Рой, что так старательно подпирает сейчас дверь? — Во-первых, Роб, — автоматически поправил Фрид и нахмурился. — А во-вторых, этот солдафон никогда не выполняет свои прямые обязанности. — Солдафон? — в самом деле раздался из-за двери возмущённый голос. — Я что, зря ученую степень получал? — Твои мозги как бездонная яма, — ласково ответил Фрид, — вмещают много знаний, а руки коротки, чтобы достать и воспользоваться ими. — Зато не коротки начистить кое-кому морду… — дверь распахнулась, пропуская внутрь красного от злости офицера. — Между прочим, это ты, поганец, предложил мне поставить протезы… — Какие протезы? — полюбопытствовала Люси, и заметивший девушку Роб тут же замолк. — О… Эм, привет? Люси подмигнула ему. Роб покраснел. — Э, Джастин, я понимаю, что ты любишь свою работу, но свидания в таком месте… — Свидание под вашим надзором? Да вы романтик, офицер, — развеселилась Люси. — Фрид не говорил, что увлекается подобным. Было издевательством делать шутку из его невзаимных чувств. — Хартфилия… — угрожающе протянул Фрид, стараясь выглядишь грозно несмотря на пылающие уши. «Мило», — одновременно обменялись говорящими взглядами Люси и Роб. — Сердоболия, да Сердоболия, а как проблемы, так сразу вспоминает мою настоящую фамилию… — шепотом поделилась Люси, и недоверчиво щурящийся Роб окончательно вспомнил её лицо. — Так это ты… — Да, я, — грустно улыбнулась Люси. Фрид, знающий трагедию смерти Джуда Хартфилия, пустившего состояние на поиск дочери, насторожился, рассчитывая услышать ее наконец из первых уст. — Та самая дочь богатого владельца компа- —… написала ту статью-рассказ про кристаллы в прошлом месяце! Люси замерла. Фрид вспомнил, что Роб на досуге разбирал конфискованную макулатуру и с особым пристрастием начал читать короткие газетные романы. «Что ж, слог у нее и правда хороший». Пока автор этих романов и их фанат разразились в бурной беседе, Фрид снова стал кастовать заклинания. «Радио» работало, но звук все ещё не проходил как надо. По какой причине? — Ух ты! — Роб очутился рядом и потыкал пальцем «радио». — Так вот что за штуку тебе доставили. А почему ламп нет? Фрид непонимающе посмотрел на офицера. — Издеваешься? Какие к духам лампы? — Ну, а как же… — Роб постучал по антеннам. — Это же наполовину механический прибор, он не будет ловить полный качественный сигнал, работая только на магии. — Зачем такое вообще нужно? — изумился Фрид, мысленно уже составляя жалобу начальству, которое где-то посеяло запчасти. — Чтобы сигнал в принципе был, — хмыкнул Роб, — такие малыши стоят в главном штабе для контроля всплесков магии… Джастин? Фрид с трудом отнял руку от лица, пытаясь понять, где же заканчивалась феноменальная наглость Советских прихвостней. Получалось, что все были в курсе, что собой представляла эта «непонятная» вещица. А значит… — Ты ведь не должен покупать недостающие детали за свой счет? — пробормотала так же догадавшаяся обо всем Люси. Роб растерянно качал головой, открыв для себе эту сторону деловых отношений. И Фрид искренне надеялся, что офицеру на придет в голову взять этот метод вымогательства на вооружение. ….хотя точно произойдет, учитывая то зелье, что подлил ему Фрид в обед, ведь иначе бы Роб вряд ли стал столько болтать. Но беда миновала, пока Роб был слегка неадекватен. Прибор тем временем снова застрекотал, уже с меньшими помехами и стало ясно, что это не просто неисправность аппарата, а вполне себе нормальный сигнал. Фрид прислушался, пробуя выудить закономерность — вдруг это был сигнал о бедствии? — но нет, просто неясное стрекотание. Люси предложила логичную идею отдать это сокровище обратно — пусть сами платят за детали и разбираются с сигналом, но у Фрида душа была не на месте. Казалось, что они упускают нечто очень важное. — Не нервничай, зеленоволосый, — усмехнулся Роб, упаковывая радио. — Ты и так достаточно поработал сверхурочно. Я сегодня выяснил, что ты, оказывается, Кириданову работу выполнял, а потом еще Лекс сверху свои отчеты подложил… Эй, успокойся, их уже поставили на учет! Фрид фыркнул, немного расслабившись. Учет, ну надо же! Как будто бы это хоть кому—то помогало… кроме МакГарден, вот уж какой дьявол обладал идеальной характеристикой, несмотря на регулярно пропадающие брошюры… Фрид подскочил на месте, напугав Люси. — Что-то случилось? — спросила девушка. — Да! Точнее, нет! Эм… — выпалил Фрид, замялся и пошел к выходу: — В общем, мне пора! — Стой, а как же ра—… Ай! Люси задумчиво посмотрела вслед удаляющейся фигуре и перевела взгляд на офицера, получившего захлопнувшейся дверью по носу. Что бы с ним не сделал Фрид Джастин, но такой удар вернул Робу его привычное молчаливое состояние… в меру молчаливое, так как парень явно хотел отомстить за такое кидалово. А Фрид приближался к филиалу Совета, не веря своим ногам, которые несли его прямо к самому раздражающему человеку в Фиоре. К волшебнице Леви МакГарден. — МакГарден? — переспросил Андерс, отвлекшийся от любования свежими травами. — Я о ней слышал, тоже, кажется, состоит в местной гильдии. — Возможно, — пожал плечами Нейт и снова уткнулся в тарелку. Неловкость по поводу неверного представления об Аптекаре постепенно сошла на нет, и Нейту оставалось только поражаться, каким образом такой видный парень как Андерс вообще мог остаться незамеченным. Даже учитывая ободранную одежду, в Андерсе чувствовалась какая-то аристократическая порода, по крайней мере, болтать он умел слаженно аж на зависть. Нейт так и не понял, каким образом с растений они перешли на разговор о людях и Фейри Тейл. Это было подозрительно, но Андерс не навязывался, да и вообще по наблюдениям был довольно спокоен и инертен — отношение к той или иной теме можно было отследить только по степени прищуренности взгляда: легкая, как при проблемах со зрением — тема интересна, но не настолько; чуть больше (Андерс становился похож на чем то довольного кота) — разговор будет продолжаться, пока не надоест, а вот пару раз голубые глаза Андерса становились почти щелками — вот от такого змеиного взгляда Нейту и становилось не по себе. Охотничьи инстинкты упрашивали его все-таки выпрыгнуть в окно и сбежать, но сочный кусок мяса на тарелке пока что перевешивал. «Так мило с его стороны было предложить позавтракать. Прямо как Уэйны…» — Значит, хочешь навестить знакомую в гильдии, а в таком виде идти стыдно? — вдруг высказался Андерс, и Нейт чуть не подавился костью. Откашлявшись, он ошалело уставился на парня. Неужели он успел уже и про это рассказать? — Не нервничай так, у тебя на лице все написано, — ехидно ответил на невысказанный вопрос Андерс. — А вывод сделать проще простого. «Жутко», — подумал Нейт, с трудом проглотив кусок. Он только понял, что умудрился полчаса просидеть в гостях у незнакомого человека, про которого знал только не то имя, не то фамилию, а сам в это время рассказал половину своей биографии. Возможно, охотничьи инстинкты были правы и ему пора убираться отсюда. Нейт скомкано распрощался и пошел на выход. Андерс, улыбаясь, проводил его взглядом до самой двери, прежде чем спросил кое-что, от чего у Нейта по спине прополз целый табун мурашек. — Хм, ты ведь в курсе, что хорошо сделанных зомби и инфери довольно сложно отличить от нормальных людей? Нейт промолчал, надеясь, что новый знакомый так неудачно пошутил… если он вообще умел так делать. Он потянулся к дверной ручке и легонько нажал на нее. Дверь была закрыта. Паника накрыла Нейта с головой. Над ухом раздался смешок и в следующую секунду он почувствовал, как нечто холодное уперлось ему прямо в висок. Нейт медленно повернулся, поднимая руки. Глаза Андерса были холоднее льда, что вкупе с той же доброй улыбкой было одной из самых жутких вещей, что Нейт когда—либо видел в своей жизни. Щелкнул затвор. — Давай сделаем так, Нейт, кем бы ты ни был. Ты перестаешь лгать мне в лицо и рассказываешь об еще одной вещи, что лежит у тебя в кармане. — Драконий язык, — сглотнул Нейт. — Н-но ты ведь сам указал это на листе заданий… «Что происходит? — метался в панике разум. — Все ведь было так хорошо, я же ничего не сделал…» Кроме того, что он действительно солгал. Но как Андерс догадался? — Я могу все объяснить! — Как скажешь, — голубые глаза сильно-сильно прищурились. Улыбка пропала с лица парня. — Одна попытка или я сам выясню, кто ты, из твоего трупа. Почему, черт побери, ты все еще жив? Нейт сжал кулаки и решился. У него все равно не было выбора. Либо правда, либо смерть. — Я…! В рассветной тишине раздался выстрел.