Двоедушие

«Семь смертей за один месяц. Семь обнаруженных и еще кто знает сколько нераскрытых. Я ненавижу это дело». Начальство все еще игнорировало факты, собирая все силы на рейды против темных в столице. Все что они добились — это запросили реестр серийных убийц и любых преступников, обнаружив, что их Архив как всегда бесполезен. А так как связь между столь отдаленными городами магия обеспечить больше не может, процесс затянется на неделю. Неделя ничегонеделания в таких условиях ставила под угрозу их всех. Так что сейчас Фрид направлялся в гильдию, чтобы вытрясти из Люси информацию о том розоволосом подозреваемом, которого идиот Роб просто отпустил. Ему даже гадать не стоило — Сердоболия запросто могла втюрится в преступника, что он ненавидел больше, чем это было возможно. Фрид не был наивным и верил не в справедливость, а в людей, и то, что Люси — дура, попавшаяся на уловку и одна будет в итоге страдать. Или наоборот. Или же он надумывает. Откуда, черт побери, ему знать, если обо всем в последнее время он узнает последним? А потом, если, снова, это ничего не даст, он возьмет выходной. Или два. А потом пойдет и напьется в хлам, чтобы отрубиться на мостовой и проспать сутки. Что угодно, лишь бы не думать о расследовании вместе с толпой молчаливо истерящих рунных рыцарей. Потому что иначе, споткнушись о преступника, он даже не узнает его из-за усталости… — Свали с дороги, ублюдок! — рыкнул он, и солидный человек в шляпе, тянущий ручонки к его кошелю, испуганно осел на асфальт. «Арестуй, доведи до отделения…» — возникло в голове заученное, от которого Фрид вновь со злостью отмахнулся. Да пошло оно все! День за днем, ночь за ночью, истощая нервы до предела работал, на грани отчаяния, чтобы найти. да хоть что-то! Информацию о Нацу, о Затмении, просто ориентир по жизни, когда магическая недостаточность ударила по всему Фиору и вместе с ней пропала уверенность в завтрашнем дне. И теперь, когда он наконец почувствовал себя на своем месте, полезным, с ответами на все вопросы в руках, его вновь вышвыривают на холодный воздух. В то время, когда гибнут люди. Даже попавшие под раздачу офицеры ничего не изменили. А вот Фрида они беспокоили, даже слишком. Никаких данных. Пятеро, из отделения Магнолии. Ни имен, ни званий, ни трупов. Еще капля стресса и он уверится, что вокруг плетется заговор. Ха, как будто в Совете больше заняться нечем. Фрид остановился на полушаге. Заговор? Вряд ли. Но это одна сторона монеты, а на другой… Что про него вечно говорили? Параноик. Вшивый темный маг, лицемер и просто козел. Вот только говнюков тут хватало, взять того же Уильяма из центра, а в своей паранойе он ошибался крайне редко, чтобы называть ее так. Так… какой наихудший из возможных сценариев он мог себе представить? Во-первых, что серийный убийца действительно существует. И ходит рядом с ним, оставаясь незамеченным, прямо тут, в Магнолии. Как вишенкой на торте, им может оказаться ухажер Сердоболии, а для полноты картины — еще и темным магом, культистом Зерефа или его чокнутого приспешника Анархиста, возможно из центрального подполья. Ну и сверху накинуть героическую историю, что эти убийства больше чем кажутся, и ставят под угрозу сохранность спокойства в городе/стране/самой магии… Фрид поморщился и покачал заболевшей головой. Точно бред, прямо сопливый рыцарский роман Сердоболии. Ну, а если романы бывают реальными, то этот он не в будет в состоянии обдумать, пока не выспится и не выпьет. Да, возможно, в свой выходной ему стоит отдохнуть, глядишь, пару дней и мозг без проблем сам подметит странные детали. Что ж, у него на это есть целая неделя, и за меньшее время справлялись… Сгрызающие душу волнения чуть поутихли и, глубоко вдохнув, Фрид потянулся и огляделся. Площадь перед собором была на удивление пуста для прохладного летнего дня. Вдалеке доносился гомон детей, шуршала метла, поднимающая пыль и опавшие с деревьев листья. «Точно, скоро же осень», — вспомнил маг и словно спусковой крючок все мысли о работе испарились из головы. Внезапно оказалось, что воздух соленый с легким тающим на языке привкусом какой-то выпечки из соседнего торгового квартала. Да, почему бы не выпить, не обязательно же ждать, пока у него в глазах начнет двоится, в конце концо- В глазах двоилось. Но совсем не по желательной причине. Только начавшая ощущаться объемность мира, впадинки мощеной дороги под ногами, собственная усталость и натирающие ботинки — все вновь обрубилось на корню. Серо. Замкнуто. Профессионально. Увы, только-только расслабившийся мозг послал его попытки вернуться в рабочее русло прежде обещанного пива. Да и сам Фрид, с острыми недружелюбными глазами и синяками под ними был не так уж против. Темный маг не может быть брезгливым, издержки ученичества. Но это не значило, что у него не было эмоций. Особенно ярких и глубинных — да, не было, что являлось платой к тому, чтобы постичь древние опасные знания, но печаль со злостью шрамами лежали у него под кожей. Он носил их слишком давно, чтобы анализировать, но сейчас, в эту, казалось бы, спокойную минуту… Все его внимание было направлено на тошнотворно знакомую форму дежурящего на кладбище офицера. Потом переключилось на толпу людей, полированное дерево и наконец… В глазах все еще двоилось. Он стоял в четырех шагах, поза была другой, более сутулой и замкнутой, но если добавить развивающийся на плечах чешуйчатый шарф, то силуэт был один в один. Цветы магнолии плыли по воздуху, как розовое цунами, покрывая все на своем пути. Закрывая сплошным покровом дороги, землю, скрывая за сухим шелестом шаги и плач вдалеке. Две пары ног застыли около огромного собора в минутной слабости взглянуть, как уходит жизнь с наступающей осенью. Розовые лепестки покрывали голову человека, подчеркивая торчащую из-под капюшона огненную в лучах солнца прядь волос, и в иной раз Фрид мог подумать о том, как же любит над ним поиздеваться судьба. И, чуть погодя, что конкретно сегодня ему на это наплевать. Человек почувствовал на себе пристальный взгляд и повернул голову, показав прямой нос и ярко блеснувший в полутени зеленый глаз. Зрачок сузился, незнакомец вздрогнул. — В-вы же… Голос человека его возраста. Молодой, но хрипловатый. Буква «ж» выговаривается со странным акцентом, близким к западным странам… Это должно было вместе что-то означать, но в голове было пусто. Со странным чувством умиротворения, которое не посещало его в последние полгода, Фрид кивнул и коротко поздоровался. — Фрид Джастин, не при исполнении. — Нейт, — напряженно ответил человек. Что-то глубоко внутри него, услышав имя, завопило, но пелена умиротворения накрыла его с головой. Что было странно, так как такое спокойствие не могло быть достигнуто только магическим блоком и усталостью… а потом он проследил за косым взглядом и увидел в собственных пальцах синюю чуть светящуюся пилюлю. «А, вот что здесь творится». Подумав, он положил высокоактивный эфир обратно в карман. Выбитое Наставником «не попадайся» на подкорке определенно относилось к… энергетикам. Даже к незарегестрированным. Тем более незарегестрированным. — Ты этого не видел, — сказал он сглотнувшему Нейту, еще больше успокаиваясь от осознания, что пользоваться и получать информацию он может превосходно, а вот обработка данных будет недоступна в следующие полтора часа. Видимо, сработал на рефлексах — организм посчитал расслабленное состояние необычным и съел дозу, чтобы не уснуть на месте или упасть в обморок. Полезная вещь в длительных рейдах. А возвращаясь в настоящее, парень развернулся полностью и смотрел него в крайней степени изумленно. Сознание буксовало, и Фрид молчал, чувствуя, что Нейт болезненно напоминает ему кого-то, но только едва-едва. И это ощущение совсем испарилось, когда человек вновь повернулся к собору и его плечи печально опустились. Шуршание листьев подчеркивало ритм шагов, четкий, в ногу, с легкой заминкой, когда вес дерева распределялся неравномерно, и приходилось замедляться. Две пары зеленых глаз впились в гроб, слишком маленький, чтобы не привлекать внимание. Для главной доминанты города, собор Кардия был слишком молчалив в этот день приближающейся осени. — Красиво, — вдруг произнес знакомый. — Печально, но красиво. — Красиво? — в тон ему ответил Фрид. Не то, чтобы мнение было редким, но… — Как убийство, — последовало еще более странное, но при этом близкое объяснение. — Смерть от убийства противоестественна, хоть и везде встречается. Но даже смерть человека говорит о том, как он жил. Вероятно, — Нейт повернулся с вопросом в глазах. — Разве не в этом был смысл оставлять незарытые могилы и бросать мертвых, так как они уже бесполезны? Первую реакцию — отвращение и непонимание с тревогой смыла волна действия «энергетика». Вторую — все еще полнейшее непонимание, что несет этот человек, он выразил словами. Губы парня дрогнули. — Извините, я плохо говорю… мысли. Я считаю красивым не эти смерти. Просто… это естественный процесс вещей. Убей или будь убит. Законы природы. Понятно, что близким убитых будет грустно и они пойдут мстить, но, — он кивнул в сторону кладбища, — можно ли скорбеть над тем, кого и вовсе не знаешь? Какой в этом смысл? «А, все же он заметил». Хоть и трактовал это крайне странно. Фрид прищурился, разделяя толпу на отдельных людей и отдельные истории. Рядом с опускаемым в землю гробом стоял мужчина и старательно отводил взгляд от рыдающей женщины и толпы детей разного возраста. Какая гадкая история тут не крылась, важно было одно — мужчине, сжимающему свою шляпу, было абсолютно плевать на закрываемого плитой ребенка. И тем не менее, он был там. — У всех есть свои обязанности, — просто ответил Фрид. — Да и скорбь, как и любая эмоция, хорошо реагирует на толпу. Приходится играть на публику. Тем более, когда дело такое громкое, и уйти не выходит. Смуглые кулаки вдруг сжались. — Дело? Фрид посмотрел на закрытый гроб, вспоминая ужасные раны от собачьего серийника и просто ответил: — Та девочка из пекарни была не единственной пострадавшей. И больше никаких вопросов. Они смотрели, как пастырь читает молитву, и люди начинают расходится. Десять минут, и магнолия покрывает новое надгробие. Говорить что-то не имело смысла, уходить — не хотелось. Что-то словно держало их на месте, что-то общее, хоть и не совсем ясное. Возможно, проснувшись завтра, он поймет. А пока… как детектив, он не может оставить некоторые вопросы открытыми. — Там лежит маленький невинный ребенок, — произнес Фрид. Нейт не дрогнул. — Я знаю. Это ужасно. Дети не должны погибать в войне. — Ты где-то видел войну? — А разве она когда-либо заканчивается? Удивительно, но ответ вызвал у Фрида симпатию, как и манера знакомого со спокойным видом говорить пугающие многие вещи. И все же… — Что тогда красиво в похоронах? Нейт сделал глубокий вдох. И сказал то, что Фрид меньше всего ожидал услышать. — В том, что они есть. Свист ветра. — Убийство показывает, как человек закончил свою жизнь, и по идее мёртвому уже плевать на похороны. Однако, — шепот был едва различим и полон корби, — я бы хотел проводить его. Он заслуживал лучшего. «А, — Фрид потерял интерес. — Все ясно». Никаких новых идей, лишь чистый ужасающий жизненный опыт. — Вы кого-то потеряли? — Брата, — Нейт поднял глаза и уставился в небо. — Названный брат. Он снится мне, иногда. Но наутро я не помню его лица. Только лицо его сестры, когда она дразнила меня и просила выйти полетать… — он осекся и потер виски. — В общем, ничего нового. Извините, офицер, я никак не могу смириться, что моя память меня ненавидит. —…тогда она ненавидит и меня. Они уставились друг на друга, словно оба не ожидали услышать от Фрида слова поддержки. Так оно и было. «Черт, раз уже начал, то закончи». Преодолевая неловкость, Фрид пустился в объяснения. — Знаешь, память — удивительная штука. Может быть, таким образом она защищается от травматичных воспоминаний? — Но разве худшее не сложнее изгнать из мыслей? — Тогда возможно это еще не худшее. — И что это значит? — Полагаю, что вещи похуже еще впереди. Знакомый засмеялся. — Спасибо, — Фрид вздрогнул. Как часто он вообще слышал это слово, сказанное настолько искренне? — Думаю, этот день вновь стал хорошим. — Зато остальные стали хуже. — Кто знает, — пожал плечами Нейт. — Кто знает, — эхом отозвался Фрид и зевнул. Действие таблетки стало заканчиваться, а значит скоро он ненадолго отрубится. Стоило распрощаться. … или же принять еще одну пилюлю. «Неплохая мысль, эфир увеличивает магические способности, а заодно разжижает застоявшиеся магические каналы. Вкупе с алкоголем эффект будет убойный». Он же хотел напиться в хлам, в конечном счете. Фрид подносил таблетку ко рту, как вдруг его рука оказалась перехвачена. Нейт растерянно переводил взгляд, хватка крепчала. — Я знаю этот цвет. — Разумеется, это эфир, — Фрид выдернул ладонь. — Мы договорились, что ты ничего не видел, я не хочу сесть в тюрь- Таблетка пропала. И не успел Фрид додумать, что это значит, как глаза парня напротив вспыхнули синим, он почувствовал удар в челюсть и потерял сознание. Сердце билось в такт его шагам. Он бежал, но не знал куда. Но убегал, но не знал от кого. Что-то осталось позади, что-то опасное, что-то… Он падал. Скользкий камень попался ему под ногу, и он кубарем полетел вниз. Нейт не помнил, что и где, но мир вертелся и кололся, синие пятна неба сменяли зеленые — травы, ветки хлестали его по лицу, и редкие камешки впивались в кожу, и каждая часть его тела рисковала стать синяком… да к тому же мокрым. Нейт кубарем влетел в воду и ударился головой о гладкую гальку. И умудрился рассечь себе бровь. «Ай!» Хорошо, что дно тут было неглубокое. Нейт оперся на руки и вынул голову. Потряс телом, как мокрая собака, и сев там же, убрал с лица налипшие волосы. «Тут мило». Небольшой холм прекрасно освещался солнцем, отражаясь от глади воды, беглым ручьем спускающейся вглубь леса. Листья с уже начавшими желтеть краями слегка шелестели на ветру, но в целом, место было весьма тихим и умиротворяющим. Нейт выполз на траву и раскинул ноги и руки. Идти куда-то, пока воды в нем хватит, чтобы наполнить бочку, не было никакого желания, да и смысла — только грязь налипнет. Зато это немного освежило голову. «Где я?» Мир по краям размывался, голова была легкой и тяжелой одновременно, и воспоминания никак не хотели складываться в цепочку. Он всю ночь читал о том, что убийства запрещены, пытаясь понять, почему… и даже поговорив с Фридом, который был тенью в воспоминаниях Нацу, он так и не понял. Охотник не понимал и не принимал. Нацу имел крайне странную систему ценностей, которая все равно не вписывалась в законодательство. А его нынешние чувства, тот ужас, липкий, сотрясающий, от вида крови на собственных руках… так может дело было в ней, а не в ценности чужой жизни? «Клинт». Это имя отдавалось горечью и гневом, а потом и печалью, когда к нему добавлялось «Вайлет». Нейт вытянул руку, посмотрел, как свет проходит между пальцами, и с тяжелым вздохом опустил на землю. Бред. Каким бы сильным и реалистичным он ни был, как от него не веяло теплом, семьей и чем-то куда более глубоким и реальным, чего его нелепые попытки постигнуть человеческие отношения… один за другим, четкие факты: «Драконы вымерли», «Нацу Драгнил — драконслеер», и его всепоглощающая паника от мыслей о тюрьме, заточении, предательстве и безумии. Последнее вызывало толпу мурашек каждый раз, ведь по ощущениям этот страх имел привкус горного воздуха и звук смеха белоснежной крылатой подруги. Неужели он уже сошел с ума? Последнее вдруг вызвало улыбку. Андерс уже помог ему… так почему не поговорить с ним, в самом деле? А заодно о Фриде и об убийствах — так или иначе очкарик знал все о всех и в самую первую очередь, Нейт даже видел пару новых досье на полке. Мысль что-то неприятно в нем зашевелила, какую-то догадку, но Нейт отбросил ее и вытянулся на траве — погода стояла замечательная. Полчаса прошли в блаженной тишине и спокойствии, а солнце справилось со своей задачей на отлично. Разве что высохшие волосы все равно были темнее, чем он помнил. Так странно. Может, волшебники могут это контролировать? Нейт потянулся и огляделся. И совершенно неожиданно для себя узнал виднеющийся за деревьями холм. «Да я же там тренировался с Греем!» Преодолев пару пеньков и одно поваленное дерево, он затормозил перед краем поляны. «Почему… почему на ней раскопана земля?» Настороженный, стараясь не оставлять следом, он подошел к одной ямке. В ней было пусто, но… характерное углубление говорило, что там определенно что-то было. Горло перехватило от понимания. Странная дымка и умиротворение, которое обернуло его разум шелком защиты, вдруг словно треснули и раскололись острыми краями внутрь. Нейт схватился на голову, едва устояв на ногах. И в ту же секунду вдруг осознал, что похожую манеру наблюдал у Фрида — что-то от той самой таблетки… «Потом». Сейчас его интересовала ямка и зарождающийся в глубине гнев. «Что-то было здесь вчера. И… они устанавливали все и сказали мне пройтись. И никто не сказал мне об этом». Задавив паранойю, Нейт все же решил продолжить осмотр и дать старым друзьям шанс. Наконец, он нашел странную квадратную металлическую пластину с треснувшим белым кристаллом в центре. И это заставило его не на шутку занервничать. «Отдам это Андерсу — он… черт, разве я этим не выдам, что я Нацу? Плевать, позже» Вдох-выдох, мысли в сторону. Нейт вернулся к ручью: около воды он чувствовал себя спокойнее. «Что это может значить? Меня проверяли? Но зачем?» Нейт почесал затылок и наткнулся пальцами на затянувшейся порез. Посмотрел на гладкую гальку. Нахмурился. «А что если… нет, слишком большое совпадение». Нейт нашел то место, куда упал, и с выпрыгивающим сердцем увидел, как солнечный луч отразился от чего—то, погребенного под грудой камней. «Духи, как?!» Такая же маленькая металлическая пластина, но без кристалла. И если была одна, то их могло быть больше. Полчаса поисков увенчались успехом. Кто бы не прятал это, но он точно не рассчитывал, что даже малейшая неровность может привлечь его внимание. Нейт снял тонкий слой дерна и уставился на свой клад. «Почему их так много?» Примерно половина всех ямок на поляне должна была быть усеяна этими штуками с кристаллами… красного цвета? Паззл сошелся. Белый и красный. Треснутый и раскрошенный в порошок. Холодный и чуть теплый. Магия льда и огня. Нейт сглотнул и медленно отошел от пластин. Его проверяли. В самом деле… но зачем? «Люди с твоей внешностью привлекают… особое внимание». Тошнота. Дрожь в пальцах. Гнев, глубокий и старый, приходящий оттуда, откуда пришли драконы, тот ужас от вида алого на своих руках… Что-то капнуло с его рук, и не глядя, с выпрыгивающим сердцем, Нейт бросился к ручью и по локоть окунул руки в воду, стараясь не смотреть и не чувствовать. «Предатель, — шептали голоса. — Они обманули тебя. Предатели должны умереть. Все до единого!» Очередное озарение пришло к нему — он ведь постоянно чувствовал это. Когда сражался. Когда пытался сблизится с Люси. Когда увидел безразличие в глазах мужчины со шляпой…«Похороны — это красиво. Просто потому что они есть». Откуда? Откуда к нему это пришло? Нацу был на похоронах один раз в своей жизни, но никак не находил это красивым. И он вспомнил еще. Как раздражался при виде картофеля. Как много раз до прибытия убивал, не чувствуя ничего особенного. Как бродил по лесам, словно дикий зверь, контролируемый голодом и жаждой крови… Тяжело дыша, все еще чувствуя влажность на руках, Нейт опустил взгляд. Красный. В воде было так много чертового красного, в разных формах и оттенках, что он сам стал сливаться с отражением, словно растворяясь в пугающе-завораживающих образах. Первое — кровь. Она стекала на призрачные камни по ту сторону озерной глади, очерчивая догорающие тела. Она капала с огромных когтей, а те — с алой чешуи и разорванного крыла огромного дракона. Все длинное тело чудовища было покрыто шрамами, хотя подсознание шептало, что этот дракон совсем ещё молодой, у него едва виднелись вторые рога за ушным туннелем, скрытым под чешуей. Да, молодой, но его зубы были окрашены кровью, а пять человеческих тел продолжали гореть углями в темнеющем небе. Капля упала на озеро, потом ещё одна, и картина поплыла и люди сменились одной серой массой, ещё дышащей, хоть он и болезненно знал, что будет дальше. В алых глазах алого убийцы не было торжества, лишь отчаянная боль, когда он сломленно прошептало одними губами «Клинт». А серый дракон криво усмехнулся и плюнул кровью прямо ему в морду, а потом вдруг земля содрогнулась и с неба опустилось совершенство — белоснежная, на чьём мехе кровь выглядела как чья-то картина, Вайлет с ужасом смотрела на него. — Что ты наделал? — сдавленно произвела она. — Что ты наделал, …? — конец имени потонул в случающей в ушах крови. Он смотрел на неё и все больше осознавал, что допустил ошибку. Цвет неба в её глазах померк, сменившись… —… Наделал, Нейт? Голубой. Бледный, почти белый, едва отражающий свет потухший давным-давно взгляд. — Я же говорил тебе перестать есть то, что может тебя убить без моего присмотра, — вздохнул Андерс и протянул руку. Нейт ощупал мокрую землю, оглядел лес вокруг и встряхнул головой. Никакого озера. Никаких звонких металлических пластин. Никаких драконов. Само собой, то был снова бред… но такой четкий. — Думаю, я вряд ли ещё раз сам рискну съесть что-то такое. — Что-то такое? — Я не знаю, что на меня нашло, но, — Нейт поморщился от головной боли, — та таблетка, — ну которую я отобрал у Фрида, — пахла как тот цветок драконьего яда и, — он несколько раз втянул воздух и удивлённо заметил, — как ты. — А вот ты пахнешь как навозная куча, — проигнорировал замечание Андерс и отряхнул его. Нахмурился, вглядевшись в его лицо, но промолчал. — Идём домой. Следующего эфирного всплеска твоё магическое ядро может и не пережить. Зачем ты вообще это сделал? «В самом деле, зачем?» Нейт потянулся к лопаткам и нащупал ровную мягкую кожу. И чего он ожидал? — Да так, вспомнил, что обычно вызвало у меня всплески, но моя память меня реально ненавидит. Мне казалось, что я был драконом, как и в прошлый раз, представляешь? — он нервно рассмеялся. — В любом случае я не сильно похож на огромного ящера, правда ведь? Андерс не ответил. Молча развернулся и поправил на плече мешок с чем-то звенящим, как металл. — Пойдем домой, — повторил он. Скосил взгляд и покачал головой: — Думаю, нам наконец надо поговорить. — Да, надо, — эхом отозвался Нейт и поплелся следом, стараясь не оглядываться. В его голове не приходило ни единого вопроса — если кто и знает, что не так, то Андерс. Даже несмотря на то, что Андерс как-то нашел его в незнакомом лесу. Несмотря на звон железа в его заплечном холщовом мешке. Отмахиваясь от неприятного чувства, словно кто-то несильно сдавил его горло, Нейт шел за ним, шаг за шагом. «Пойдем домой». Семьей Нацу была гильдия. Семьей алого дракона была драконица по имени Вайлета. Семьей Нейта… Он посмотрел в одетую в серое спину и усмехнулся. В семье не без урода, не так ли? Что ж, здесь их хотя бы было двое. — Здесь досье на половину участников Фейри Тейл, — огромная стопка бумаг со шлепком упала на стол, заставив впавшего в полудрему Нейт подскочить и чуть не свалиться с дивана. Тщательно скрывая беспокойство, Андерс вновь мельком осмотрел его, примечая неглубокие свежие царапины на руках и налившиеся синяки под глазами. Зрачок сужался и расширялся в потемневшей болотной, почти коричневой радужке. Такие побочные эффекты он наблюдал лишь при отравлении Нейта драконьим языком и прочими содержащими в себе повышенное количество эфира ядами. И если его догадка о том, что сама магия в концентрированном виде при приеме внутрь вызывает у него соответствующие галлюцинации сугубо про драконов… тут можно много что сказать. А для начало уточнить, правильно ли он все понял. Андерс достал потрепанную папку со множеством вшитых газет и заметок из середины стопки и протянул ее Нейту на открытом развороте с фотографиями: — Это он? Смуглые пальцы выхватили бумагу, неожиданно резко для общего заторможенного состояния парня. Нейт впился глазами в самое старое фото, где главный говнюк Совета, Фрида Джастин, застенчиво улыбался в углу старого здания Фейри Тейл, поправляя распущенные зеленые волосы и длинную челку, закрывающую правый глаз. Почесал висок и перевел взгляд на самую новую фотографию, прямиком из удостоверения Совета, с уже знакомым пресным выражением лица и зализанными в высокий хвост волосами. — Да, это Фрид, — отозвался Нейт спустя некоторое время. — Он был… выглядит хорошим парнем, разве нет? — Он — рунный рыцарь Магического Совета, доблестно поддерживающий порядок в стране, — выдал общедоступную информацию Андерс и полюбопытствовал: — А что, у тебя есть причины сомневаться в этом? — Я тебе уже говорил… Фрид вел себя странно, словно… — еще одно потирание висков, Нейт поморщился. — Не могу думать, хочется спать. — Побочной эффект передозировки, — пояснил Андерс и протянул ему стакан с пилюлей. — Это лекарство, оно поможет нормализовать ток эфира по твоим магическим каналам. Но, — придержал он стакан и прищурился, — не делай так больше без моего разрешения. Нейт качнул головой и молча все выпил. — А вот теперь, — он с трудом разжал пальцы и сложил папку обратно на полку, подальше от становящегося внимательным взгляда, — ты мне еще раз расскажешь, как ты вообще умудрился встретится с Фридом Джастином, когда я запретил тебе это делать. — Но он же не опасен, — понял по-своему вопрос Нейт. — Я имею в виду, мы с ним поговорили, я представился, он ответил на мои вопросы… — Ты показывал ему свое лицо? — Конечно, он даже попросил снять капюшон, так вглядывался… Андерс? Андерс не стал выходить из себя, не накричал на невинно хлопающего глазами парня, лишь сделал глубокий успокаивающих вдох, выпрямился, сложил руки на груди и посмотрел на него. Нейт перестал улыбаться, закусил губу и отвел взгляд. — Мне нужно объяснять? — как можно жестче произнес Андерс, нависая. — Нет, — шепотом отозвался он, прячась за челкой. — Я понял. На самом деле, он не хотел бы понимать. Ему хотелось злиться на то, что ему приходится ожидать подставы от каждого человека вокруг, но в этом и был смысл. Он был деффективным. Неправильным. И дело было даже не в разуме или памяти — к нему относились нормально, но… «Не ври себе, — сказал Нейт из того странного сна. — Нормально относится — это не проверять тайком, не предупредив». Сон или нет, но это жалило, потому что ситуацию слишком легко было перенести на реальность. И именно поэтому он чувствовал себя виноватым перед Андерсом. Андерс не юлил. Не врал. В конце концов, он предупредил его о Фриде, и Нейт сам натворил дел. И… Нейт осторожно посмотрел из-под челки на пылающим ледяным недовольством взгляд. В глубине души он хотел верить, что Андерс такой же неправильный, как он. А значит, он его примет. Он надеялся. — И насчет Фрида… — взгляд резал до кости, но Нейт встретил его, решив, что честность стоит риска. — Я только что вспомнил, что… я врезал ему, — голубые глаза распахнулись, и Нейт нервно зачастил: — Сильно, я не знаю, почему сорвался, но он потерял сознание, а потом все смешалось… — Погоди, — перебил его Андерс, его глаза прищурились, а усмешка превратилась в гримасу. — Ты случайно вырубил офицера Совета? — Я ударил в челюсть, а потом убежал, но кажется… — ему не хватало воздуха, и Нейт стыдливо замолчал. — Я изви- Хриплый, незнакомый звук прорезал тишину. Немного кряхтящий, слишком тихий и слишком странный для того, чем он был. Нейт никогда не слышал, чтобы Андерс смеялся. По-настоящему смеялся. А то, что он принял за гримасу, оказалось сдерживаемой улыбкой. — Ты неподражаем, — насмешливо произнес он, но без укора. И что-то в этом взгляде было настолько знакомым, что защемило сердце. — Ты похож на Вайлет, — слова сами вырвались. Нейт задумчиво почесал затылок. — Ну… может это из-за глаз? Был бы голубой чуть насыщеннее… Знаешь, — вдруг заметил он, — они у тебя цветом как та таблетка. Эфир, да? Андерс кивнул, немного дёргано. — Сочту это за комплимент, — усталый вздох. — Но, если не говорить об ищейке Совета… ты постарался, узнал столько полезного, — глаза Андерса танцевали. — Молодец. Нейту вдруг захотелось сесть прямее. И почему-то улыбнуться. — Больше всего я волнуюсь, чтобы ты оставался живым и здоровым, понимаешь? Слабая улыбка Нейта не дрогнула. Даже если Андерс все еще пытался делать вид, что использует его для экспериментов, то провально. Ему… ему действительно было не плевать, он чувствовал это. Конечно, он никогда не скажет это вслух… Внутренний монолог споткнулся о насмешливо-удивленный взгляд Андерса. — Я не знал, что эфир влияет на болтливость, — «Я что, сказал это вслух?». — Сказал и очень определенно. Но я могу тебе сказать вот что… Андерс прихватил его за шею и слегка разлохматил волосы, как будто погладил большого пса. — Конечно, я использую тебя для экспериментов… использовал. Нейт, запомни раз и навсегда: ты не какой-то отход для переработки в человека, которым все думают, ты должен быть. Ты — Нейт. Ты уникален. — А я то думал, я просто обычный человек, — пробормотал он в ответ, смущенный донельзя. — Так и есть, — привычная тонкая усмешка. — Но почему обычный человек не может быть уникальным? Вот оно. Если внутри него и были сомнения и подозрения, то эти простые слова, сказанные человеком, который даже толком его не знал, поставили все на свои места и впервые за долгое время Нейт почувствовал решимость. Он перехватил руку Андерса и сжал, словно опору. И эгоистично обрадовался, что точно застиг его врасплох. — Думаю, я должен сказать спасибо, — правильное начало было найдено, и слова хлынули из него потоком. — Я чувствовал себя потерянным с тех пор, как вообще очнулся, представляешь, мне это даже снилось первые недели: как я просыпаюсь в каком-то темном месте, все горит красным, и вокруг звенят цепи, — он прикрыл глаза и низко рассмеялся. — Я до сих пор не понимаю, что к чему, но, знаешь… я уверен, что с тобой я пойму. Мы поймем. Голос в моей голове постоянно кричит, что доверять никому нельзя, и я не уверен, что даже с гильдией это теперь выйдет, но ты… ты другой, — он вновь посмотрел прямо в голубые глаза, на расширяющийся и сужающийся зрачок, напряженные скулы. — Нейт… — голос Андерса звучал по-другому, но он не мог остановится. Вторая рука сжала ледяные длинные пальцы, крепко, почти хруста, стараясь передать всю тяжесть передаваемых эмоций и впечатлений. — Не Нейт. Нацу. Нацу Драгнил. Хотя… думаю, ты и так давно догадался, не правда ли? Конечно же, Нейт видел это по его глазам, метнувшимся к стопке с бумагами. «Он не говорил тебе, а значит тоже врал…» — зашептали демоны разума и отправились обратно в темноту. Это было не вранье, а уважение. Андерс однажды сказал, что ему нет разницы, кто он такой, и даже зная, продолжал вести себя так же. Сердце екнуло. Жаль, что бывшие согильдийцы не поняли, что все было куда проще, им всего нужно было довериться ему… Нейт посмотрел обратно на свои разгоряченные пальцы. Пустые пальцы. Нахмурился и посмотрел наверх. — Андерс, все в поря- Андерс стоял у порога, в нескольких шагах, и смотрел на него. В глаза, не отрываясь, так долго, что Нейт начал нервничать, пока наконец не заметил. Андерс держался за руку, словно она болела, растирая запястье кончиками пальцев. Ужас алого цвета мгновенно накрыл его с головой. «… Клинт… инцидент… мальчишка совсем не может контролировать свои эмоции…». Нейт подскочил и подбежал к дернувшемуся парню. — О, боги грома, я обжег тебя?! — Нет, — Андерс отодвинулся, введя Нейта в недоумение. Атмосфера резко изменилась. — Болевая точка, ничего серьезного, — он попытался вновь усмехнуться, но уголок его губ кривился как от боли, и Андерс отвел взгляд. Еще одно круговое движение, растирающее запястье. — Я рад, что ты мне все сказал, но на будущее, хочу, чтобы ты знал, — сказал он, на грани слышимости. — Будь осторожнее, у тебя очень сильная хватка. Захочешь — не вырвешься. В его голосе прозвучала пугающая заминка. — Хорошо, — сказал Нейт, холодея, — я понял. Когда Андерс ушел, он пару минут просидел, пытаясь взять себя в руки. Ему не могло послышаться. Андерс, человек, острота ума которого граничила с безумием, позволяя ему лицом к лицу встречать все преграды… боялся. И самое ужасное заключалось в том, что, зная этот страх как себя самого, Нейт правда понимал. «Вы можете подавить мои желания, но не смеете подавлять мою волю. Наденьте на меня кандалы, прикуйте к землю, но посмеете посягнуть на мою свободу, я уничтожу все». Он почти слышал собственный, полный ярости голос, выплевывающий эти слова. Вся радость от обретения семьи вновь смылась ядовитым шепотом кошмаров про алого дракона и его умирающего окровавленного брата. Откуда? Откуда это приходило? Нейт схватился за голову, сполз с дивана и приложился лбом к холодном металлу, обивающему деревянный стол. И когда виски начали болеть, отвел голову и со всей силы приложился о выступ. И еще. И снова, пока не выступила кровь, и псевдо-воспоминание не решило покинуть его голову. На время, как он боялся. Злость, разочарование, непонимание — все смешалось, оставляя лишь опустошение. Чего испугался Андерс? Неужели все-таки ожог? Или что-то другое? Он съехал еще ниже, почти лег на пыльный ковер, и какая-то дрянь больно уколола его в спину. Нейт достал из-под дивана набитый чем-то металлическим холщовый мешок и швырнул в дальний угол. Не время. Не время, черт побери. Убийства, маленькие девочки, сны про сгоревшие тела и мертвых драконов, бывшие согильдийцы, предательства, доверие, которое он сам дал и сам же загубил — слишком много на него свалилось за еще не прошедшие сутки, чтобы делать из этого хоть какие-то выводы. Отлично, кроме памяти и собственного тела, его ненавидит еще и удача в придачу с оставшейся Вселенной. Что за дикий закон времени и пространства он мог нарушить, чтобы так попасть — по-другому это не объяснялось. Неужели ему нельзя и шагу ступить без чьей-либо приглядки, чтобы не произошла какая-то дрянь?! Если так, то может ему в самом деле лучше заткнуться и перестать думать и просто плыть по течению, как он и делал все это время? Андерс управлялся с его жизнью лучше, чем он сам. Гнев изматывал. Нейт поджал к себе ноги и сбился в уголке в брошенный комочек несчастья, не обращая внимания на вновь потекшие слезы. «Слабак, какой из тебя воин, сам за собой приглядеть не может…» — очередные демоны почти привычно смешались с бурей, которая постепенно сменилась тревожным сном. Сон был почти успокаивающим. В нем Андерс сидел рядом, его руки не дрожали, а взгляд не прятался по углам. Пальцы успокаивающе перебирали волосы, а твердый, завораживающий в своей тишине голос нашептывал: — Извини, я ошибся… Я чуть было не подумал, что не имею права ограждать тебя от опасностей, отбирать у тебя свободу… но ты ведь сам разрешил мне, не так ли? — яркие, синие огни. — Так что не волнуйся, tresor, я защищу тебя, чего бы это не стоило. Нейт улыбнулся и перевернулся на другой бок. Да, сон был приятным. И его нисколько не портили навязчивые гудки и шипение, словно кто-то забыл выключить старый, механический аппарат… Рация работала с помехами, но это не имело значения. — Передайте младшему офицеру Джастину и его напарнику требование немедленно явится на слушание. — По поводу? — Перевод в другой отдел в связи с подозрением на сокрытие фактов о подозреваемых и… кража «стихийных карт» с отдела разработок.