Дорогой дневник

Дорогой дневник, 3 февраля. Ох, если Артур заметит, что Франсис таскается к Мэтту? Тогда что мне делать? Запретить им встречаться, потому что это убьет моего лучшего друга? А как же Мэтт? Если он, вдруг, узнает, что Артуру нравится Франсис, то будет чувствовать себя виноватым. Я не хочу кому-нибудь из них причинять боль, но и выхода не вижу. А что если Артур попытается признаться? Либо Мэтт расскажет ему? А еще хуже, если Артур заметит их вместе? Это полный отстой - я вообще не должен беспокоится о всяком дерьме. Я чувствую, как будто попал в какую-то подростковую мыльную оперу. Хотя чем я хуже – это и моя драма тоже. Позже. Ох, подождите. Я и забыл совсем. Я полностью вписываюсь в эту мыльную оперу. Меня преследует одержимый маньяк, который вероятно хочет соблазнить меня ложным чувством защищенности, а потом убить... как-то так. Позже. Так я решил, что буду держать все это дерьмо подальше от вентилятора, что бы оно далеко не разлеталось. Это означает, что я намерен держать Артура подальше от Мэтта и Франсиса. Будет не слишком трудно держать его вдали от Франсиса, ведь он помешан на маскировке, и будь проклят день, когда я узнал, что за ней скрывается, но труднее будет держать его подальше от Мэтта, поскольку мы живем в одной общаге… 4 февраля. Блядь, блядь, блядь, блядь. Мэтт сказал, что скачал несколько фильмов, и не хотели бы мы с Артуром к нему присоединиться попалить их. Бляяяяяяя. Позже. Ладно. Я вышел из этой ситуевины - используя свои великолепные словесные навыки. - Гм… а Франсис там будет? – спросил я. Мэтт насупился: - Мы не собираемся делать все вместе, как приклеенные, - сказал он. (Это ложь. Он наверное забыл о том, что назначил свидание?) Так или иначе, я должен был придумать хоть какое-нибудь кривое оправдание, например, о заседании клуба на котором мы с Артуром должны присутствовать. Позже. Пометка на полях: «Рассказать Артуру, что мы стали членами… (пристрелите меня) Литературного клуба и у нас сегодня заседание в 8 вечера». Позже. Было уже поздно. Но Артур все не покупался на мое кривое оправдание. - Я уже член Литературного клуба, - сказал он, злясь, когда я оторвал его от дела с двумя его лучшими друзьями: Джейн Остен и Эрлом Греем. (Конечно, он читает газеты, но я-то знаю, что в душе просто обожает все это романтическое дерьмо). Ну да. Я уже мысленно себя проклял. Ведь если бы я знал, что он уже будет занят сегодня вечером, то не затеял бы этот балаган. - Ладно, - сказал я. – Теперь я тоже являюсь членом, и пойду с тобой. Как же я не хочу идти. Я не читаю. Кто вообще, на хрен, любит читать? Но выглядело бы подозрительным, если бы я внезапно передумал. Артур и так что-то подозревал. Он прищурился и впился в меня взглядом: - К чему этот внезапный интерес? Ну, я то не собирался говорить ему, что я не хочу, чтобы он присутствовал на празднике флирта, где Франсис с Мэттом рука об руку. Поэтому я сказал, что просто захотел, «расширить кругозор». И отгадайте, что он сделал? Он заржал, и потрепал меня по голове, ему это показалось очень милым. Ну, я ему покажу. Альфред Ф. Джонс решает проблему, которую видит только он один. Понеслось. Я иду в библиотеку. Позже. Книги были настолько толстые, что я успел прочитать только аннотацию в «Дивном новом мире», который был длинный, как пиздец. Кто придумал это дерьмо? Позже. Я поискал в инете автора, и удивительно – это был англичанин. Это многое объясняет. Позже. Собираюсь убить Артура. Он знал, что Брагинский входит в Литературный Клуб, и не сказал мне об этом. Вот пидор. Если бы я был чуть менее ошарашен, то сразу бы отказался от просмотра фортепианного концерта с ним. Но так как я был ошеломлен (и я все еще чувствовал себя виноватым, потому что скрываю от него Франсиса), то я все же пошел туда. Но все же. Это не круто чувак. Не круто ни разу. ООО … Гриффины. Немного позже. 5 февраля. Так, о прошлом вечере: я больше никогда не вернусь в этот тупой клуб. Вдобавок Брагинский был там, и, конечно, читал там где-то со средины какую-то «Анну Каренину». Которая отстой по 3 причинам: 1. На русском языке 2. Мне не нравятся русские, потому что они жуткие и преследуют меня. 3. Артур был не в состоянии ничего внятно объяснить - про что тупой жуткий русский роман, и поэтому я как дурак пялился и пялился по сторонам, не зная, что происходит. Артур сказал, чтоб я не парился, цитирую его, ведь «так или иначе никто не знает, что происходит». Я насыпал кофе в его чай. И, конечно, Брагинский был, как всегда, рад меня увидеть, и он спрашивал меня, всякие вопросы о книге, хотя было очевидно, что я не читал. Я думаю, что он с Артуром в тайном в заговоре против меня. Позже. … Артур, только что проходя мимо, поблагодарил, что я никому не разболтал о его чувствах к Франсису. Он даже купит мне БигМак. - Артур, ты не должен волноваться об этом, - сказал я. - Я твой лучший друг и никому не скажу… - Ладно, - сказал он. – Спасибо, я просто хочу все это оставить в прошлом. Я попал в ад, не так ли? Позже. Я подумал, что заскоки Брагинского перешли на новый уровень, потому что он следовал за мной от класса математики до отделения почты, но оказалось, что он просто шел проверить свою почту. (Мне повезло). Хотя и это было достаточно странно. У него было письмо в руке, очевидно, чтоб отослать. Но когда он проверил свой почтовый ящик и прочитал то, что послали ему… то в течении доли секунды его лицо от обычного жутко веселого выражения перешло в … озлобленное. И затем он не стал отправлять то письмо, которое принес с собой: вместо этого он швырнул их оба. Интересно, что заставило его это сделать. Тьфу, говоря о дьяволе. Мой «эскорт» здесь – должно быть время тренировки. Позже. Я не смог удержаться - любопытство взяло верх. Кто бы не хотел знать, что написано в письмах? Кроме того, он был такой сосредоточенный на тренировке сегодня вечером. Не то чтобы я обращал на него внимание, просто было очевидно, что он пытался отвлечься от чего-то, вот и все. Так вот, после тренировки я возвратился к почтовому отделению (после того, как удостоверился что за мной ни кто не следит), и пошарил в мусорной корзине. Я понимаю, что это покажется странным, ну да ладно. Первое письмо, то которое ему прислали, было с маркой из России; это должно быть от его родственников, или тому подобное. Когда я открыл его, то оно оказалось на том странном языке, поэтому я не могу про него ничего рассказать. Но оно оказалось довольно коротким; там были только два или три небольших предложения. Я знаю, напиши мне мама или папа письмо, оно, по крайней мере, было бы со страницу … интересно, почему это было настолько коротким? И, наверное, в нем что-то плохое, если он так отреагировал. Хотел бы я знать, что там написано. Тупые русские и их тупой не английский язык. Так или иначе, письмо, с которым он шел было адресовано тому месту. Я распечатал, и оно оказалось намного длиннее. Оно было к некому … moya dorogaya sestra. (Надо сделать себе копию). По крайней мере, это была первая строчка. Что-то слишком длинно для имени, но кто его знает. Само письмо было на две страницы. Большая его часть была на русском, но в последнем абзаце речь шла на английском языке ... и в нем упоминался я. Письмо Ивана: «Я рад, что ты тоже проявляешь интерес к изучению английского языка - это очень полезный инструмент и простой в овладении. Я уверен, что ты не испытаешь слишком больших трудностей по мере изучения. Согласно просьбе – короткое сообщение на английском для тебя. Я, правда, не уверен, что еще добавить в нем. Учеба продвигается хорошо. В следующем месяце сдаю курсовую. А также мы будем танцевать в «Vesna svyashchennaya». На репетициях это выглядит очень красиво. Мне жаль, что ты этого не увидишь, но надеюсь, в будущем еще будут возможности. Как уже говорил, я наслаждаюсь своим пребыванием в Штатах. У меня хорошо идут дела в баскетболе, и в этом году я нашел много новых друзей. С одним, в частности, я бы тебя познакомил. Его зовут Альфред. Он не очень умен, зато очень харизматичный и интересный человек. Он не слишком прислушивается к общественному мнению, это черта, которой я очень восхищаюсь, но, к сожалению, редко встречаю у других». Он написал еще что–то после этого, но на русском, так что я не понял до конца. Но серьезно, если у него есть другие друзья, почему он привязался именно ко мне? Позже. Погодите, он назвал меня тупым? Гандон. Позже. Я обедал с Кику и с его товарищами из команды по бейсболу. Брагинский пришел чуть позже меня. Я старался не встречаться с ним взглядом. Я не хочу, что бы он сидел с нами, но я не думаю, что он меня заметил. Он подошел к столу баскетболистов, но никто не потрудился подвинуться, чтобы освободить место. Поэтому он сел один. Отлично, это ему за то, что он такое чудило. Позже. Когда сегодня вечером я зашел в свою общагу, то увидел Мэтта и Франсиса, которые очень походили на кроликов. На диване. В холле нашей общаги. Это означало, что Артур мог заметить их. Артур мог наткнуться на их полуголый «хоккей». И он даже не знает, что они встречаются. И Мэтт решил держать рот на замке! Он пытается убить меня? Так, я быстро сдернул его с дивана и потащил в его комнату. (Там я хоть мог закрыться, ведь мою дверную ручку еще не починили). - Что ты вытворяешь? – зашипел я. У Мэтта хватило вежливости, чтобы смущенно смотреть в пол: - Мы, я, честно… - он запнулся. – Мы только делали домашнюю работу, а затем, э … Я схватил его за руки и довольно сильно начал трясти: - Мэттью, ты не можешь «делать свою домашнюю работу» в нашей общаге - Артур может увидеть. Мэтт закатил глаза: - А что? Почему я должен прятаться от него? Он – мой друг, несмотря на то, что большой ребенок. Я знаю, кого он не любит. - Ненавидит, - поправил я. - Ненавидит его, но ему придется смирится с этим. Я люблю Франсиса. Да, собственно, Артур тоже. Это большая проблема. Я вдохнул: - Мэттью, - делая акцент на его имени, стараясь тщательно подобрать слова. - Я не знаю как сказать это. Но ты не можешь рассказать Артуру про вас двоих. - Почему же? – требовательно. «Потому что он тоже его любит и это его убьет», - вот что я хотел сказать, но не мог, по причине хаоса, который тогда наступит. Если отмотать назад, то это было не самым лучшим выходом, но на тот момент, мне показалось, что сойдет. Так что я сказал: - Он гомофоб. Ох, видели бы вы его лицо, когда эти слова сорвались с моего языка... 6 февраля. Я знаю, что эти слова будут преследовать меня. Мэтт стал опять отдалятся от меня, как в то время, когда я не знал о его парне. И его игрушечный мишка пропал. Наверное, он провел эту ночь у Франсиса. Мне нужно что-то предпринять до того, как все покатится в тартарары. Позже. Круто, Гилберт вернулся в город и устраивает вечеринку по случаю днюхи Антонио, или что-то типа блядок для всех. Наконец-то свободный день. Он один из лучших друзей Франсиса, и Артур никогда не ходит на такие вечеринки, поэтому не о чем беспокоится. Позже. Так. Я могу сослаться только на психическое расстройство, но я пригласил Брагинского на вечеринку к Гилберту. Возможно, если он попадет в большую компанию, то найдет себе больше друзей и отстанет от меня. Плюс моя карма рассчитывала на ответную помощь. А мне ведь сейчас нужна помощь, верно? 7 февраля. Ладно, возможно это было не такой хорошей идеей. Наверно, я должен был перевести старушку через улицу, или спустить котенка с дерева, или найти лекарство от рака, если я реально рассчитывал на доброе дело, но теперь Брагинский от меня никогда не отвяжется. Он только и делал, что рассуждал о том, как здорово будет «таскаться вместе» и какой он довольный, у меня был только один вопрос: «Почему ни один из моих шикарных планов не работает?» 8 февраля. Я пропустил английский сегодня утром, но проклятье, это того стоило. Кто ж знал, что Брагинский настолько хорош в литрболе. Мы урыли каждого, кто думал, что мог с нами соревноваться. Я даже не уверен, что он напился. Этот парень просто зверь. И он, вроде нашел себе новых друзей этой ночью. По крайней мере, он нашел общий язык с этим китайским парнишкой, который был там. Так что, если я его заставлю перестать преследовать меня, то это моя единственная надежда. И помните еще, тот охранник, который встречается с Феличиано? Он оказался младшим братом Гилберта. О, и я вспомнил его имя – Людвиг. Так или иначе, Антонио и Романо все успели. Или так, Романо был очень пьян, поэтому я уверен, Антонио повезло прошлой ночью. … - это только мне кажется, что вся футбольная команда состоит из геев? Теперь я должен готовиться к фортепианному концерту. Артур сказал, чтоб я «нарядно оделся». Лично я не понимаю, почему он так сказал. 9 февраля. Я не понимаю, в чем ебаная проблема Артура, но когда я пошел на этот тупой фортепианный концерт, Кику сидел рядом с ним. Волосы Артура стояли дыбом, как птичье гнездо, я спросил, почему он не забил место для меня, и он не ответил. - Скажи Альфреду, что сейчас я его даже видеть не хочу, - сказал он Кику, который только посмотрел на меня и прошептал: - Он сошел с ума. Ну не дерьмо ли? Что я, на хрен, такого сделал?