Лучшая сделка в моей жизни

Наполеон встал раньше меня – решив прилечь на час, в итоге я проспал до самого полудня, благо, сегодня работаю с четырех. Проснулся от запаха чего-то жареного и резкого, мясного. Голова не сразу разобрала запах ветчины, ибо болела так, будто ее зажали между железной дверью и проемом и изо всех сил оперлись телом на дверь. Виски гулко пульсировали, настолько ощутимо, что, не выдержав, я сдавил их пальцами. Во рту чувствовался противный железный привкус. -Вы посмотрите, Спящая красавица проснулась и без моего поцелуя, - Наполеон окинул меня дурашливым взглядом, входя в зал, - а я уже специально почистил зубы, чтобы пробуждение стало приятным! -Не стоило, - морщусь и отмечаю: говорить больно. Думать и шевелиться тоже. -И правда, сейчас ты совсем не Красавица. Выглядишь слишком хреново. -Мне бы воды… Расплывается в широкой насмешливой улыбке. -Сам вставай и бери, я тебе не прислуга. Кстати, на плите остатки яичницы с беконом, жалую тебе с барского стола, так сказать. Все, мне пора, - он помахал перед моими глазами длинным кашемировым пальто. Синий цвет. Ряд блестящих пуговиц. Не могу сконцентрироваться. Ряд пуговиц. Синий цвет. Пальто. Шкаф. Гамлет. Наполеон. Теодор. Теодор. Теодор Драйзер. «Как … как вы могли…» Тягучие гудки – то же самое, что и ноющая боль в животе. -А ну стоять!!! – я рявкнул так громко, что дверь, сдавливающая мою голову, все-таки захлопнулась, обдав гулкой болью, как кипятком. Он осторожно обернулся, вытаращив на меня темно-зеленые глаза. На лице застыло замешательство. -Какой ты быстрый, - я начинал злиться, хоть это было и болезненно, - не собираюсь из-за тебя терять клиента! -Ты о чем? – Наполеон действительно ничего не понимал. -Твой братец ночью позвонил мне, - морщусь, вспоминаю свое секундное оцепенение, будто меня резко выбросили связанным в холодную воду, - и он думает, что это мы вчера на его кровати трахались. Я и ты. Мы. Не без странного, мазохистского удовольствия замечаю выражение недоверчивого ужаса на его лице. Оторопело смотрит на меня, очевидно, решая, какая мне выгода в данной информации – а он не глуп. Не верит мне? Драйзер ему не звонил? Странно, что Тед сорвался только на мне. -Бред какой-то, - Наполеон медленно оседает на кровать, рядом со мной. Кажется, не верит и хочет убедиться. Жестом показываю ему на свой телефон, который валяется рядом с кроватью. Когда он нехотя его поднимает и протягивает мне, нахожу «принятые вызовы: Драйзер» и пару раз стучу по нему ногтем, держа экран прямо перед его лицом. -Однако, это факт. -Что будем делать? -Что ТЫ будешь делать, имел в виду? Ты меня впутал, тебе и выкручиваться. -Эй, я не расскажу ему про Гамлета. Я своей смерти не хочу. И его тоже. -Тогда я расскажу. Мне хорошие отношения дороже ваших интрижек. -Стой, Джек, - он нервно схватил меня за руку, а я и не представлял, что этот парень может выглядеть таким взволнованным, - давай подумаем еще… -О чем тут еще думать? -А где Бальзак? -Кто? -Кто-кто? – он недовольно посмотрел, а по тщательно выверенной интонации я понял, что этот вопрос он хотел задать уже давно, и даже специально дождался моего пробуждения, - Оноре, твой блондинистый друг. Точно. Вспомнив вчерашнюю разборку с другом, и то, как нагло я его впутал в свои проблемы, снова морщусь от чего-то отдаленно похожего на отвращение к себе. Что я за человек такой, всем от меня одни убытки, и что самое отвратительное, мне от себя тоже. -Еще вчера ушел. Вроде. -Где его найти? -С чего я должен давать информацию? – с интересом смотрю на него, прицениваясь: как далеко зайдет? -Сколько хочешь? -М? -Сколько заплатить? -Тридцать серебряников. -М? Это сколько в долларах? Он живо тянется в карман пальто за бумажником. -Думаешь, продам тебе друга? Ты ему вчера руку заломил, он от тебя явно не в восторге. -Я хороший парень, - Наполеон с недоумением посмотрел на меня, как на дурака, который не понимает совершенно очевидных вещей, - и если заломил, значит, было за что. Какой же он наивный. Ставлю на сотку, сейчас снова приплетет какой-то там клуб мазохистов. -Решишь проблему с Тедом в мою пользу – скажу школу, в которой Бальзак преподает. Он ненадолго задумывается, очевидно, тоже прицениваясь ко мне. На грубоватом, чувственном лице так и отражается комичная внутренняя борьба – Тед или Оноре. Оноре или Тед. -Хорошо, - нехотя вздыхает, скорчив недовольную мину, - скажу ему правду. Оноре. Неплохо, ты заставил человека променять спокойствие брата на себя, первого встречного – хороший результат. Я даже заревновал к Наполеону. Все-таки, я собственник, пусть моя добыча и призрачна. -Надеюсь, ты сделаешь это как можно скорее, сегодня у нас с Тедом договор на семь часов. Как бонус за скорость, получишь его предпочтения в еде. -Ты кошке мышку продашь, - ворча, натягивает свое пальто, о чем-то сосредоточенно думая. Скорее всего, сочиняет новую ложь. А мне-то что, главное – результат. -Мышке кошку, - хмыкаю, внимательно за ним наблюдая. Теперь ты зависишь от меня, Чудовище. Вот я и нашел рычаг влияния. И имя ему – Бальзак. Пока это стоит рассматривать как перспективный проект, не лишенный практической полезности. Черт, сейчас я от него тоже завишу... не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Он вздохнул, кинул на меня какой-то разочарованный взгляд, и ушел, гулко хлопнув дверью. Голова вновь заныла, хлопок слышался внутри не меньше минуты. А я-то что? Я ни в чем не виноват. *** Придя в школу, первым делом я зашел в кабинет Бальзака, чтобы убедиться, что он в порядке. К счастью, у него не было уроков – застал его перебирающим тетради. Он сидел на краешке стола, а волосы почти полностью закрывали лицо, свисая на грудь белыми прядками. Почему-то очень захотелось прикоснуться к этим мягким волосам, всегда пахнувшим хвоей, и… им. Такой странный, непонятный, совершенно не определенный запах, но до жути приятный и манящий. Что-то терпкое, теплое… не знаю. Я люблю этот запах. -Как ты? – спрашиваю, подходя ближе. Он молча смотрит на меня поверх тонких очков, снизу вверх, и я замечаю, что глаза чуть припухлые, красные – а ледяной голубой цвет радужки это еще сильнее подчеркивает. Такое бывает, когда ты не спишь всю ночь, или когда ты плачешь все ночь. Плакать Бальзак вряд ли бы стал, а вот первое – весьма вероятно. По твоей милости, Джек. Какие же у Оноре красивые глаза. -Не умер, - коротко хмыкает, вновь утыкаясь в тетради, как будто это ему безумно интересно. Тем не менее, замечаю, что он украдкой бросает на меня взгляды из-под длинной пряди. Обнаруживаю на столе тетрадь Драйзера – только у него в выпускном классе тетради со всеми видами драконов. Я вспомнил вазочку из кости в форме драконьей головы, вспомнил вкусное шоколадное печенье с орехами, вспомнил изящные, тонкие запястья, чистые манжеты. Ох, надеюсь, Наполеон уже действует, ибо портить отношения совсем уж не хочется. -А я вот уже почти… -Рад за тебя. -Оноре, - легонько прикасаюсь к его подбородку, мягким движением приподняв его вверх, - прекращай дуться. Одним быстрым движением он отбрасывает мою руку в сторону, тут же кидая уничижительный взгляд. -Я не дуюсь, - безапелляционный тон. -И чем я искуплю вину? – подойдя сзади, зарываюсь носом в светлые волосы и с наслаждением вдыхаю их головокружительно приятный аромат. Как и думал – хвоя и что-то теплое. Похоже на корицу или сладкий имбирь. -Чего ты опять добиваешься, а, Джек? Он разворачивается ко мне лицом, перекидывая волосы вперед. -О чем ты? -Даже не верится, что ты такой недогадливый. -Ну, у меня появился серьезный соперник в борьбе за сердце Снежной королевы, - усмехаюсь, следя за его реакцией. Он предсказуемо краснеет и чуть опускает голову, плотно завесившись волосами. Видимо, осознав нелепость этого действия, тут же вскидывается: -Да? И кто же? -Наполеон. Интересовался тобой. -Надеюсь, ты не дал этому мерзавцу никакой информации. -Не дал, - расплываюсь в по-наполеоновски противной широкой улыбке. Уж с кем поведешься. Черт, зачем я начал. Ведь не дал я только пока. -Умница, - он снова безразлично утыкается в чью-то тетрадь. -Эй, я посмотрю? – киваю на толстую тетрадь с драконом. -Не возражаю. «Я не возражаю, даже если ты сейчас пойдешь и утопишься в унитазе, Джек» - говорил его голос. А внутри, уверен, он так и не отошел от вчерашних переживаний. Как же привлекал этот… контраст. Эх, Бальзак, если бы ты только знал свою силу. Аккуратный, разборчивый подчерк, правда, слишком наклоненный вправо – я полистал тетрадь Драйзера и даже кое-что понял, благо, изучал французский. Там было всего два сочинения, одно по теме «Поэтика любви в творчестве Ш. Бодлера», второе - «Любовная лирика П. Верлена» -Чего ж ты им одних эм… гоми… гомосексуалистов задаешь, а, Бальзак? -Ты сам от них далеко не ушел, - колкий взгляд поверх очков. -А я и не… -Смотри молча. Я вздохнул. «Любовь в поэзии Верлена всегда до крайности одухотворенная, даже если произведение посвящено простолюдину, например, моряку. Это не физическая страсть, не жажда обладания, а желание целиком и полностью раствориться в другом человеке, сделаться частью его, и одновременно с этим, страх потерять свое «я», свое творчество» -Эй, а о чем этот Верлен пишет? -Погугли. -Драйзер правильно его понимает? Ты поставил ему десять, - показываю на оценку, помахав открытой тетрадью. -Верлена в принципе сложно понять правильно, - он наконец задумывается, по-лекторски складывая руки на груди, - Драйзер максимально приближен. -А он не глупый, - признаю это, отчего-то удивляясь своему открытию. И почему эта мысль пришла именно сейчас? Бальзак позволяет себе едкую, как кислота, улыбку. -Знаешь, в чем твоя главная проблема, Джек? -М? -Ты, сам того не замечая, смотришь на остальных свысока. Строишь из себя какого-то сверхчеловека, мать твою. Думаешь только о себе, о своей выгоде. А окружающих держишь за конченых баранов, которые и понятия не имеют, как это - быть таким же умным, как ты. Это Гарвардская привычка, так? Не хочешь хоть немного сойти до других людей? Драйзер чертовски умный и сообразительный парень, он старается учиться, любит поглощать информацию, думать, и думает он совсем не плохо, Джек. Перестань смотреть на него, как на идиота. -Бальзак… не ожидал от тебя таких страстных монологов, - копирую гадкую наполеоновскую ухмылку, мигом ловя толчок в бок. Заливаюсь смехом – как же хорошо, что неловкость между нами вроде исчезла. -Просто отстаиваю честь ученика, которого уважаю. -Влюбился? -Джек, я не хочу с тобой разговаривать. -Да перестань, я же шучу. Ни на кого я свысока не смотрю – все равны, кто-то лучше меня, кто-то хуже, но в конечном итоге, все равны. Что касается Драйзера – я признаю, что он способный, не более. Про «чертовски умного», ты, объективно, загнул. -Да пожалуйста. Я хотел рассказать ему про свою проблему с Тедом, но вовремя сдержался. Все-таки, скрытность – мое второе я. Незачем впутывать сюда Бальзака. К тому же, я столкнулся со сложной этической дилеммой, связанной с просьбой Наполеона и нежеланием Оноре. Что ж, подумаю об этом позже и решу, и не из такого выкручивался. -Ладно, пойду я на урок. Зайдешь ко мне вечером? – дотрагиваюсь до худого плеча, не убирая руку. -Посмотрим, - хмыкает, сбрасывая. Зайдет. Точно зайдет, ставлю сотку. -Не забудь пиво! С победной улыбкой выхожу из кабинета, который пахнет книгами, кедровыми партами, осенью и любимыми сливочными круассанами Бальзака. Слышу долгий вздох. *** Урок прошел не в пример шумно и оживленно. Сегодня мы проходили Кейнсианский крест, тема достаточно легкая и интересная (по моему мнению), поэтому, появилось много желающих пойти к доске. Вызвал я, по своему обыкновению, Есенина – пусть уж заработает хорошую оценку, мне не жалко. «Вызвать Есенина – почти то же самое, что и вызвать демона» - промелькнуло в голове. -Мистер Лондон, а это… это… я… Он панически скомкал в руках тряпку, которой стирают мел. Стоял, весь сжавшись, из-за лишнего веса похожий на надутый шарик, и при этом внимательно наблюдал за одноклассниками и их реакцией на него. -Повторяю в четвертый раз – задача номер 136. Естественно, первым делом я посмотрел на место Драйзера – его, как и ожидалось, не было. Не пришел. Я догадался, почему – скорее всего, из-за этой истории. И что же, он теперь в школу из-за меня ходить не будет? Что за черт, какие все нежные, с такой хрупкой душевной организацией. Тут я поймал себя на том, что немного злюсь. Нет уж, в самом деле – какого черта происходит? Почему я должен переживать из-за этой ерунды?! Этот самодовольный мальчишка, видите ли, на меня обиделся. И что, кидаться ему в ноги и доказывать, что я не виноват? С какой стати? Да я никогда в жизни не польстился бы на его не менее придурочного братца. Тогда почему мне так… стыдно? Как будто я и вправду совершил что-то ужасное, вроде секса в доме ученика. Что это за противное чувство? Я ничего не делал, но чувствую себя виноватым! Чертов Драйзер! Никто и никогда не заставлял меня так чувствовать! -Мистер Лондон, я… - безвольный лепет. -Да что Вы уже?! На меня с удивлением смотрит весь класс, даже те, кто решал, опустив голову, все уставились на меня, не мигая. Черт, похоже, я позволил себе лишнего. Нельзя срываться. Уже второй раз теряю собственное самообладание из-за этого Драйзера. Дожили. -Что такое, Есенин? – произношу с максимально любезной, примирительной интонацией. -Опять не могу… -Да я этот бред за пять секунд решил! – кричит с задней парты Кихот. Его резкий голос действует на меня отрезвляюще, будто окатывает холодным душем. -Есенин, вам всего-то нужно посчитать общий уровень цен, воспользуйтесь сегодняшней формулой! -Я не записал!.. -Он рисовал самолет! - Гексли, сидящий рядом с Есениным, встает и показывает всему классу рисунок в тетради, сопровождая свое представление дурашливой улыбкой. Все оживились еще больше, кто-то тихо хихикал. -Положи на место! – завопил Есенин, бессильно топнув ногой, - Быстро положи!! -Так, что мы тут опять устраиваем? - мне удается перекричать этот шум, - Есенин, очень плохо, садитесь. Кихот, к доске! Блесните своим гением. -Ослеплю им всех, - парень двумя прыжками добирается до доски и с таким оживлением хватает мел, что тот чуть не крошится, - итак, дорогие мои идиоты. Мы берем… -Кого ты идиотом назвал? – вкрадчивый голос зазнайки Горького с первой парты. -И тебя тоже, Макс. Берем индекс цен, вставляем… -Мистер Лондон, - перебивая, Горький повышает голос, обращаясь ко мне, снова буравит своим пристальным взглядом поверх строгих очков, - вам не кажется, что нужно принять меры? Я не собираюсь его терпеть. -Вы правы. Мистер Кихот, пожалуйста, сдерживайте себя. -Господи, и это они называют свободным обществом, свободной страной… Являя собой воплощенное неудовольствие, он рывком отвернулся к доске и, со всех сил нажимая на мел, молча писал решение. Я симпатизировал Кихоту, хоть и признавал его слишком взбалмошным и несуразным. Чуть было не пожалел его, но тут же вспомнил, что ему все, как с гуся вода, и живо отмел свои мысли. А вдруг, нет? Вдруг он тоже переживает? Единственное, что я понимал ясно и точно – общение с Драйзером меняет людей. *** Его имя – Теодор. Его фамилия – Драйзер. Ему семнадцать лет, и… черт, не знаю его дату рождения. Соответственно, не могу вычислить его месяцы, дни и часы. Он – мой ученик. Еще я его репетитор. Он считает, что я сплю с его братом – ничего глупее в жизни не слышал. Давай вспомним тот разговор дословно (я люблю себя мучить, эта черта открылась совсем недавно – хоть в клуб мазохистов иди). Так вот, он спросил «Как вы могли, с моим братом» - эта часть мне совершенно понятна. «Зная, что я?» - тут и кроется вся загвоздка. Что я должен был знать, а? Вероятно, что-то совсем очевидное, раз его интонация была такой уверенной. Что это? Что я должен был знать, Драйзер? Что я должен был о тебе знать? Ты живешь с братом в одной квартире с двенадцати лет – это раз. Когда ты туда приехал, тебе было очень одиноко – это два. Ты влюбился в Гамлета. Ты любишь его до сих пор – раз тебя так боятся. Нет, это ничего, что ты гей, на наши занятия это никак не повлияет – это три. Ты заботливый, ревнивый, добрый – это четыре. Ты знаешь все об отношениях – это пять. Ты разбираешься в людях – это шесть. Ты потрясающе красивый – это семь. От твоих волос пахнет прохладной мятой – это восемь. Ты приготовил для меня черничный пирог – это девять. Я постоянно думаю о тебе – это десять. Я… *** -Мистер Лондон, к вам можно? – знакомый мягкий, тихий голос заставляет меня вскочить с места, как будто ужалила оса. Быстро оглядываю – в классе никого. У двери нерешительно топчется Тед, держа в руках какой-то полосатый пакет. Выглядит жутко бледным. Вот уж кого тут не ждали, так это тебя. -Ну… заходите, Теодор. Почему не были на уроке? Смахиваю с себя недавние мысли, как наваждение. Физиологически ощущаю, что лицо заливается краской – черт, хуже и придумать нельзя. Раскраснелся, как семиклашка на заднем сидении. -Что с вашим лицом? – ну естественно, он это сразу же замечает. -Аллергия … на яблоки! -Ясно… Хм, когда я наблюдал за вами, ее почему-то не было. Тут он с досадой закусывает губу, будто виня себя, что проговорился. -Когда это вы за мной наблюдали? -Как… как только вошел. Вы о чем-то так сосредоточенно думали, я боялся вас потревожить. «О чем-то», хах. -Теодор… Он вспыхнул, тоже став краснее макового поля. -Да, зачем я пришел. Честно говоря, не знаю, с чего начать. Я хотел извиниться, но мою вину мало что оправдает, и я это … признаю. Вы не можете представить себе, как мне сейчас стыдно. Я… -Могу. -А? -Могу представить. -Я разбудил вас, обвинил во всех смертных грехах. Заставил вас переживать, и все из-за своей глупости. Мне очень, очень стыдно. Я хочу сделать себе харакири, как Юкио Мисима, но… -Теодор! -Мне так… Цунэтомо писал, что благородный муж не должен… - он закрывает глаза рукой, болезненно морщась. -Драйзер! -Я… -Успокойтесь, - беру его за руку, оторвав ее от лица, и мельком смотрю на дверь: закрыта. Ладонь очень горячая и сухая, однако, отмечаю - кожа нежная. Неожиданно, он крепко сжимает мои пальцы, так, что я сам чуть закусываю губу от легкой боли. -Все хорошо, Теодор, - стараясь терпеть, повторяю это с мягкой интонацией. Кажется, у меня дежавю. -Вы очень обижены, так? -Нет. Вам ведь все объяснил брат? -Да. Он сказал, что это был Гамлет, и вы все знаете… И предъявил мне доказательства. Как я мог впутать вас в эту… -Да уж, приятного мало. Знаете, я волновался, как вы воспримете правду. В первый раз за все время, он усмехается. Замечаю в этом неловком жесте горечь. -Думаете, я не знал? Я все прекрасно знал. -Но..? Улыбается, глядя вниз. -Наполеон, скорее всего, дал вам не совсем верную информацию. -То есть, как? Между делом, я поразился возникшей между нами откровенности. -Он сказал, что я сходил с ума по Гамлету, и они притворились, что поругались, так? Нет? Да бросьте, по глазам вижу, что да. На самом деле, я еще в тот самый момент догадался, что это была инсценировка, но не подал виду. Тогда я попал в больницу на нервной почве, но уж точно не из-за того, что думал, что он меня ненавидит, - Теодор внимательно на меня смотрит, не отрываясь. - Все намного проще – я долго не мог простить ему предательство, то, что он изначально выбрал моего брата. Я часто встречался с ним на улице, но смотрел, как на пустое место. Его же это зацепило – ну, внезапная холодность с моей стороны. Ситуация поменялась – это он начал меня доставать, бегал, настаивал на встречах в тайне от Напа. То, что он требует делать всякие вещи на моей кровати – простейший акт провокации. Я не пресекаю это, потому что мне забавно. Забавно наблюдать, до какой степени он зайдет дальше - это же как сюжет. Не считаете так? Я уставился на него, только не прищемив ногу подбородком – черт, эту информацию нужно будет еще долго усваивать. -Вы… редко говорите так много, - все, что удалось из себя выдавить. Теперь он казался даже слишком спокойным. -Простите… и за то, что втянул вас в эту историю. -Да нет… просто вы так волновались, потому, что думали, что я… -Потому, что вы…? – он насмешливо прищурился, с удовольствием наблюдая за моей неловкостью. Черт, мое мнение о нем стремительно менялось. Он что, может быть… и таким? Я решительно перестал что-либо понимать, и это очень пугало, действуя парализующе. -Я… -Да, мистер Лондон? – улыбается еще противнее, чем его брат. Или мне только так кажется? -А что я должен был знать? -А? -Ваша последняя фраза в тот раз – «зная, что я». Я весь мозг себе уже продумал. Так что вы имели в виду? -Что я тебя люблю. Он просто смотрит мне в глаза, не отрывая взгляда. Замечаю, что пальцы сжали полосатый пакет еще сильнее – и только. Лицо оставалось неподвижным – ни один мускул не дрогнул. Легкий ветер из окна чуть растрепал его волосы – сегодня они не затянуты в хвост, а просто зачесаны назад, слегка небрежно (так непривычно, будто он только выбежал из дома!). Я уловил еле различимый аромат. -У вас… тот мятный шампунь, да? Всегда хотел уточнить. -Я люблю тебя! – он чуть повысил голос, так и не отведя черных глаз. Отбросил этот чертов пакет куда-то в сторону, от чего он гулко упал, заставив меня вздрогнуть от удара. Я тоже смотрел на него, не моргая. Он… меня любит, да? Он любит меня. Любит. Да. Любит. Но… Разве мы не..? Хотя… -Может, ты что-нибудь скажешь? – голос сгорает нетерпением. Он начинает барабанить пальцами по дереву парты. -Хм. -Мои чувства серьезны. Я хорошо их обдумал, и все решил. Я готов взять ответственность за свои слова. Черт, его интонацию бы, да американским президентам в день выборов. И слова он заучил слишком прилежно. Черт, хватит уже издеваться. -Теодор, раз уж мы говорим, как вы полагаете, серьезно. Вы понимаете, что сейчас сказали? -Мне повторить? – произнес Тед с чуть вызывающей, напряженной интонацией. Он ощутимо нервничал. Хах, он может быть… и таким. Никогда не предполагал в нем такой настойчивости. -Да нет, я понял… -Тогда в чем дело? -Все... очень внезапно. Когда это я начал теряться в критический ситуациях? Помню, еще недавно хвалился своей стрессоустойчивостью и быстрой реакцией. Это все он виноват. -Как будто ты не ожидал! -Ну, вообще-то, нет. -А я думал, все до крайности очевидно. -Вы… -Перестань, - он снова взял меня за руку, но уже мягко, и бережно, едва-едва сдавил мои пальцы ладонью, отчего сердце тоже как-то болезненно сжалось - обращайся на ты. Мне нелегко далось это признание. Если ты об этом подумал. Но больше я не мог. Действительно не мог, иначе бы ты сейчас ни слова не услышал. -Это я понимаю, Теод… Тед. -Что ты обо всем этом думаешь? -Пока не знаю. -Ясно, - он освободил мою руку и сел на парту. Увидел свой отброшенный в сторону полосатый пакет. Поднял и заглянул в него. А я, кажется, совсем лишился способности думать и анализировать. Меня застали врасплох, оборвав возможности отступления. Загнали в яму с ловушкой, как зверя. Близко подошли к крепости. Слишком близко. Объяви мобилизацию, сражайся, бейся, даже ценой своей жизни. Но не сдавайся. Что ты обо всем этом думаешь, Марта? -Кстати, это тебе, - он с деланным безразличием протянул мне небольшой бумажный сверток. Так же бездумно, я развернул темную плотную бумагу и увидел три большие шоколадные плитки (белую, молочную и черную), перевязанные золотой лентой. Представляю, сколько они стоили: каждая не меньше 40 долларов, как минимум. -Это, - он на секунду замялся, - как извинение. Ну, и еще хотелось тебя покормить, а ты любишь шоколад. -Спасибо, - я небрежно затолкал плитки в черный рюкзак, так кстати оказавшийся под рукой. -Я сейчас совсем перегнул палку, да? – послышался истерический смешок, - черт, так и знал, что не смогу держать себя в руках. -Прекратите… то есть, прекрати. -Я… хотел это сказать. Пойми, это было необходимо. -Драйзер, перестань, - пришла моя очередь успокаивающе улыбаться, иначе его сейчас снова сорвет, - хватит оправдываться. -Что будет дальше? Ненавижу неопределенность. -Почему бы не успокоиться и все хорошо обдумать? -Да, пожалуй... -Драйзер? -М? -А как я к тебе отношусь? Ты же все про это знаешь, - хочу немного его расторморшить, вернуть к жизни. Возможно, удастся развести на еще один монолог, а они меня всегда веселили. «Как к пустому месту» - приходят на ум его слова тогда в библиотеке, ответ на аналогичный вопрос. Тогда он был прав – в самую точку. А сейчас? Прав ли он? А, Джек? -Ты часто думал обо мне, так? -Ну… да. -Джек, я бы не признался, если бы у меня совсем не было шансов. -Считаешь, они есть? -Надеюсь, что есть. -Но мы оба… и потом, я твой учитель. -Глупые отговорки. Я в выпускном классе, осталось учиться меньше пяти месяцев. Что касается этого… Нап мне сказал, что ты бисексуален. -Черт, и не поспоришь, - смеюсь. Он тоже улыбается, на миг расслабляясь. Выдыхаю. В тот же момент Драйзер накрывает своей ладонью мою. -Я понимаю, как тебе неловко… это нормально. Я предлагаю больше времени проводить вместе. Например, сегодня, вместо занятий, давай просто погуляем. По голосу видно, каких сил ему стоило это предложение. Определенно, он представлял, как скажет эти слова не менее сотни раз. -У меня нет времени на прогулки… Я же работаю. -И как я мог забыть, что ты всегда делаешь то, что тебе выгодно, - он пытался пошутить, но тут же понял, что ляпнул глупость и смутился. Я решил ответить ему тем же: -Это плохо? Лицо мгновенно становится серьезным. Снова отмечаю его ненавязчивую, естественную красоту. -Я хочу предложить тебе сделку, Джек. -Сделку? -Да. Ты знаешь, что я не собираюсь наследовать бизнес, так? Стой, не говори сейчас про ответственность, это бесполезно. Но факт остается фактом – ко мне гарантированно переходит фирма. Неужели ты не хотел бы ей управлять? -Я?! -Да. Во избежание вопросов моих родителей, управлял бы фирмой через меня, вся моя прибыль – тебе. Одно условие: ты – мой. Мысленно я засмеялся. Какой же он наивный, и… глупый. Неужели хотел купить меня? Я могу продать все: снег – зимой, кота – мышам, бесперспективный товар – с накруткой в десять раз, но я никогда и ни при каких условиях не продамся сам. Не ожидали от меня такой принципиальности? Господи, каким же надо быть идиотом, чтобы вот так запросто предлагать фирму, нажитую непосильным трудом, первому же встречному. Ну ладно, с этим я загнул. Но какая любовь может быть в этом гормональном возрасте? А он уже фирму бежит отдавать. Черт, ну ты и… Вспомни, о чем тебя просила миссис Драйзер, Джек. Кто платит за музыку, тот ее и заказывает, не так ли? Однако все решаемо… пусть это будет проверкой. Испытанием, если хотите. -Серьезно, Тед? Даже не думал, что ты на такое способен. -Я люблю тебя. Я не могу нормально соображать. Я уже не знаю, что несу, хотя еще по дороге сюда, когда я бежал, все казалось понятным! Я люблю тебя! Черт, почему именно ты?! -Отклоняю. -Ты… -Но могу предложить тебе другую сделку, - осторожно слежу за ним, как кот за мышиной норой – главное сейчас не делать лишних движений. Ситуация начинала мне очень нравиться: она затягивала, как сильный водоворот, манила меня своей странной игрой. Я почувствовал себя полным любви к жизни и авантюрам – мое обожаемое состояние. -Какую?.. -Ты добиваешься полной финансовой независимости от родителей. Неважно, как. Делаешь так, что я начинаю уважать тебя как взрослого человека. Это сложно, Тео – можешь отказаться, пока мы не зашли далеко. Становишься самостоятельным. Перестаешь покупать мне шоколад на родительские деньги. В общем, всего добиваешься сам. Пожалуй, такому парню я мог бы довериться. Задумываюсь ненадолго. -И, самое главное – поднимаешь родительскую фирму на более высокий уровень. Он едва дышит. -По рукам! Мы пожали друг другу руки. Ладонь Драйзера казалась безжизненной. *** -Что-то не помню, когда нанимал себе телохранителя, - ворчит Бальзак, едва я догоняю его по пути из школы. -О, никогда не поздно заключить со мной сделку, - еле сдерживаю смех, беря его под руку. -Взамен на мою душу? Не протестует. -Забудь. Я сегодня весь день неудачно шучу. -Я бы поспорил. -М? Все-таки, было что-то смешное? -Нет. С тем, что только сегодня. -Вот язва, - небольно щипаю его чуть ниже локтя. Он вздыхает, но руку так и не вырвал. -Так и пойдем домой, как парочка? – косится на меня. -Стесняешься? А может, ты боишься? -Боже мой, Джек, - снова страдальческий вздох, - боишься себя только ты, и то, по утрам. -Какой ты стал разговорчивый, - шепчу ему на ухо. Мой излюбленный и самый сильный прием. Чувствую, что его рука слегка обмякает. Внутри себя хохочу над ним – и тут же вспоминаю напряженные, сухие пальцы Драйзера. От этого вся веселость мигом пропадает, и я тоже вздыхаю – пожалуй, слишком громко. -Что? Внимательно смотрит, справившись с реакцией организма. Изо всех сил старался, наверное. -Все в порядке, - поднимаю глаза вверх. Чистое, серое небо, ни облачка. Воздух будто наэлектризован и пахнет чем-то свежим и терпким, мускусным. Кажется, ближе к ночи будет дождь, сегодня весь день очень душно, так, что я сильно намок. Точно, черт, неплохо бы и помыться. И вспоминать об этом почаще, а не раз в две недели. -Джек, ты сегодня весь день нервный. -Ты тоже. -Тут причина очевидна, - он окинул меня скептическим взглядом, в котором еще и ясно читалось недовольство. -А у меня… А мне сегодня… Это… Я и правда какой-то неадекватный. У меня сегодня была неплохая сделка. -Что за сделка? -Заключил с одной молодой компанией, - усмехаюсь. -Суть? -С нее – рост, с меня – поддержка. -Так, и что получаешь ты? -Пока не знаю. -Джек..? -Я и правда не знаю, Бальзак, - улыбаюсь, - но, вполне возможно, мне это принесет многое. Победитель получает все. -Снова сомнительные сделки… -Не ворчи. -Я и… -Беспокоишься за меня? Мы уже почти подошли к моему дому. Лезу в рюкзак за ключом, прислоняю его к домофону. Поднимаемся. -Снова тешишь себя надеждами… *** -Ну, наконец-то! – сверху раздается громкий голос Наполеона. Он стоит рядом с моей входной дверью, опираясь на стену. Одет в синие рваные джинсы и черную майку без надписей. Рыжие волосы торчали из-под тоже черной банданы, в общем, видок тот еще, - я столько ждал! -Эм… а разве мы договаривались? -Какого черта, Джек? – очень недовольно шипит Бальзак. -Клянусь, я его не звал! – растерянно смотрю на покрасневшее от злости лицо. Злость выдавал только румянец. -Он меня не звал, Королева, - Наполеон выдает фирменную широкую улыбку, скользя по фигуре моего друга взглядом голодного зверя, - я сам пришел. Спросить, где ты работаешь и что жрать любишь. Джек обещал сказать. -Что?! -Ну, пока ведь я не сказал, - обреченно развожу руками. -Ты! Ты обещал?.. -Да, - Чудовище снова нагло встревает, - в обмен на то, чтобы я помирил его с его… -Заткнись!!! -До свидания, - не оборачиваясь, Бальзак сбегает по лестнице. -Подожди, - кидаюсь за ним. – Ничего бы я ему не сказал, успокойся! Он останавливается, недоверчиво глядя. -Эй, идиоты, - Наполеон наклоняется к нам через лестничные перила, - в этой сумке (встряхнул зажатой в руке черной сумкой) 12 банок холодного баварского пива! -Захлебнись! – шипит Бальзак, снова разворачиваясь к выходу. -Да перестань ты, сам детсад разводишь, - говорю с насмешливой интонацией, - будь мужиком и идем пить, все равно за чужой счет. -Да идите вы к черту! – нехотя, Оноре поднимается обратно. Мы разложили банки вокруг дивана и уселись на пол – он оказался приятно холодным, что было очень кстати после дневной жары. Бальзак устроился, подмяв под себя ноги, и с недовольной миной открыл первую банку. Она зашипела (как же я люблю этот звук!). Перекинув длинные волосы на один бок, он сделал короткий глоток, нарочно избегая смотреть в сторону Наполеона, развалившегося чуть вправо от него. Чудовище не отводило взгляда от его неторопливых, размеренных движений. -Красивый. -А? – подаю голос, открывая свою банку. -Да не ты. Оноре красивый. Тот слегка поперхнулся, стреляя взглядом почему-то в меня. -Это точно, - меланхолично отпиваю. -Похож на Снежную Королеву. -Эй, это я его так зову! -Заткнитесь оба, - его тихий голос с ноткой угрозы заставляет поежиться. Но Наполеону хоть бы хны. -А теперь буду я. А тебе больше нельзя! -Ладно, ладно, - успокаивающе поднимаю ладонь. Чего с придурками спорить? -Эй, Джек, - тон Чудовища оживился, - а давай позовем Теда? Вы помирились, он говорил. -Вот уж не самая лучшая идея. -Да вы ведь помирились?! -Ну и что? -Он тебе уже признался? Сегодня? -В чем? – заинтересованно подает голос Бальзак. Вот не ожидал. -Ты не знаешь? – рыжий тоже удивляется, - они теперь парочка. -Что?.. -Ну и идиот, - в деланном отчаянии закрываю глаза рукой. – Никакая мы не парочка, он врет, Оноре. -Подожди, - тот обращается к Наполеону, и зеленые глаза Чудовища вспыхивают удовольствием, - ты говорил про Драйзера? -Ну да! А что тут такого? -Так вот что за сделка, да? Бальзак стал белее фарфоровой чашки. Видок у него был, будто вот-вот упадет в обморок, при этом он старался сохранять максимально неподвижное лицо, что выходило из рук вон плохо. Я перепугался. -Бальзак, - зло смотрю в сторону хохочущего Чудовища, делая голос совсем тихим, вкрадчивым, - ты нашел, кому верить. -Это... неправда? -Конечно, - слегка дотрагиваюсь до его горящей щеки, успокоительно гладя. Он смотрит на меня расширившимися глазами. Черт, с ним тоже что-то творится в последнее время. Никакая ты не Снежная королева, Бальзак. По крайней мере, для меня. -Убери от него руку! – Наполеон стремительно наклоняется к нам и довольно-таки больно сбивает мою ладонь кулаком, являя собой воплощенное оскорбление. Еще перчатку мне брось, полоумный. Едва я открыл рот, чтобы высказать все, что я о нем думаю, как ощущаю вибрацию телефона в левом кармане рубашки. Достаю и вижу – «Драйзер». -Да? – делаю глоток. Разборку с Наполеоном перенесем на потом. -Привет. -Здравствуй, - кидаю взгляд на насторожившегося Бальзака. -Сегодня мы не сможем позаниматься у меня дома. Нап утром взял мой ключ, и не вернул, а я не могу до него дозвониться. Понятия не имею, где он шляется, и сколько я буду торчать под дверью. -Он у меня. Драйзер ойкнул от удивления. -Вы… одни? -Нет, у меня еще друг сидит. -Слава Богу. Скажи Наполеону, чтобы он поторопился, если жизнь не надоела. -Наполеон, - зажимая трубку рукой, обращаюсь к рыжему, который исподтишка тыкал пальцем в стопу Бальзака, игнорируя протесты, - Тед сказал тебе идти домой. -Он мне не нянька, - усмехается. -Ты ему не нянька, - передаю дословно. -Джек, могу я к тебе прийти? Он пьяный? -Ну… есть немного, - смотрю на валяющиеся вокруг него банки и нелепое поведение. Пока я болтал, Бальзак уже успел раза два вмазать ему по шее. -А ты? -Тоже чуть-чуть… -Еду! Сбросил. Опять дежавю. Господи, когда я перестану напиваться? -А ведь я специально не отдал ему ключ! – победному выражению этого лица позавидовал бы сам Юлий Цезарь. -Зачем..? -Хотел заманить его сюда. Брось, всем нужно отдыхать. И вам двоим тоже! Мы приятно проведем время. -Какой же ты идиот, - взмахиваю рукой. Разговаривать с ним бесполезно. -Джек, - Бальзак вновь подает голос, - если я сейчас помелькаю возле подъездной камеры и зайду с черного хода, как ты думаешь, мне засчитают алиби? -Как бы то ни было, я подтвержу, что тебя здесь не было. -Отлично, - друг кровожадно улыбается. -Да перестаньте, расслабляйтесь, - Наполеон миролюбиво окидывает нас обоих снисходительной улыбкой, - наслаждайтесь жизнью! -Если ты перестанешь тыкать меня пальцем, я, так и быть, расслаблюсь. А если свалишь – вот уж действительно будет наслаждение! Наполеон захохотал, как бы невзначай задев его бедро, от чего тот вздрогнул. О, у кого-то далеко идущие планы намечаются. В дверь позвонили, и я сорвался с места, хотя и боялся оставлять друга с этим монстром. Оноре мгновенно принял оборонительную позицию, тем самым вызвав новый приступ смеха. -Что здесь происходит? – не обращая внимания на сходящего с ума Наполеона, Драйзер внимательно оглядел мою комнату, - о, здравствуйте, мистер Бальзак. -Здравствуйте, Драйзер. Это ваше? – он показал на улыбающегося во весь рот довольного монстра. -Мой брат. -Не хотите его забрать? -Он… вам надоедал? -Это мягко сказать. -Да врет он все, Тед, - громко протянул Наполеон, слегка дернув Оноре за прядку, - ему самому это нравится! -Наполеон, вставай, мы уходим. -У меня две недопитые банки! -По дороге допьешь. -Я хочу здесь!.. -Что с тобой делать, - Драйзер бессильно взмахнул рукой. -Да пусть допьет, присаживайся, - показываю на место рядом с собой. Он помотал головой, но потом все-таки осторожно присел на край дивана. -Смотрю, опять беспорядок. -Разве? – пинаю банку в сторону шкафа, чтобы хоть немного освободить место. -Эй, Бальзак, - раздается нахальный голос Наполеона, - давай оставим их наедине? А сами пойдем в бар! Он еле увернулся от стремительной аллюминевой банки. -Ну, кто не рискует… - комично разводит руками. -Я курить, - устав от уже показавшихся мне бесконечными перепалок, выхожу на балкон. Вдыхаю прохладный, непривычно чистый для города воздух. Немного холодно – замечаю, как руки покрываются гусиной кожей, но ничего, все терпимо. Снова пахнет акацией, как и в тот раз – ежусь от воспоминаний, пытаясь забыть недавние переживания. Как и ожидалось, Тео вышел за мной следом. -Прости за брата, - он встает сзади и смотрит, как я стряхиваю пепел. Мне неловко, я молчу, и говорить не особо хочется. -Ничего. -Замерз? – не дожидаясь ответа, он накидывает мне на плечи свое пальто, которое до этого держал в руках. Я благодарно улыбнулся, тут же стирая улыбку – стало тепло, и вещь пахла свежим кофе. Получился забавный контраст: открытый балкон, вот-вот вспыхнет гроза, холодно, а я стою в тепле и ощущаю уют. Драйзер же смотрел куда-то в пол. -Ты… думал над тем, что я тебе сказал? -Да. -Здесь… странное чувство, - он чуть высунулся из окна балкона, - как у Верлена. -А? -Над городом опять сгустились тучи, И пахло травами, цветами и грозою. И мы сидели тихо – до утра с тобою, Молчали мы, но было нам не скучно… -Верлен? Красиво. -Да, один из вольных переводов, я раньше ими занимался, - он запнулся. -Драйзер? – я очень легко коснулся его пальцев, будто боялся обжечься. Он внимательно посмотрел на меня, как если бы пытался что-то разгадать, и я узнал этот испытывающий взгляд. Глаза казались непроницаемо черными, очень похожими на тучи, что затянули небо. Он придвинулся ближе и положил голову мне на плечо, так неловко и настороженно, будто был готов вот-вот ее убрать. Усмехнувшись, я не стал возражать. Так мы простояли довольно долго – пока рядом не скрипнул пол. Быстро отшатнувшись в сторону, я увидел Бальзака. -И куда ты пропал? -Курил, - бросил окурок в окно, избегая смотреть на Драйзера. Тот очень тихим голосом произнес: -Сейчас нам с братом точно пора. -Да, скоро гроза. -Да. Когда они с Наполеоном ушли, я попросил Бальзака прочитать мне что-нибудь из Верлена.