Версия мужская, версия женская

- Я думаю, это было несправедливо. Он мог бы объяснить пример, видя, что мы не понимаем, - гневно пинал пустую бутылку из-под газировки, брошенную каким-то поросенком, привыкшим жить в хлеву, Жека. Кеслеры шли домой из школы, подставляя лица теплым лучам солнца. Наконец-то, наконец-то можно не кутаться в куртки, не натягивать толстые носки и ботинки. - Но ведь это была домашка. Да и он в самом начале поинтересовался, есть ли у нас вопросы. Если бы хоть кто-нибудь из нас видел номер не впервые, мы могли бы… - защищала Игоря Александровича Евгения. Перед глазами все еще стояло выражение лица математика, несколько удивленное, его смеющиеся глаза, когда он услышал мнение ученицы о себе. - Хорош его защищать, мудак он, - отрезал Жека. – Не хер орать на Серого было. Не можешь поддержать дисциплину, так на фига поперся в преподы? Говорят, его выгнали из университета, где он аспирантом был, за какие-то грязные дела. Жека закатал рукава рубахи, случайно оторвав при этом пуговицу на манжете. Парень вздохнул и сунул пуговицу в карман, зная, что не пришьет ее ни завтра, ни послезавтра. Лень. Все лень делать, если конец учебного года, экзамены сдавать не надо и можно просто наслаждаться жизнью. - А я в это не верю, - упрямо заявила Женька, теребя светлую прядь волос. Ее роскошная шевелюра переливалась золотом на солнце, напоминая по гладкости полотно шелка. Прохожие обоих полов и всех возрастов на Евгению заглядывались, без задней мысли любуясь молодостью и красотой. Вообще-то, говоря честно, заглядывались они на обоих Кеслеров, автоматически записывая их в разряд пар. - Да он тебе нравится. Нравится этот длинный любитель малолеток. - Нравится, - пропуская мимо ушей «любителя малолеток», ответила со всей честностью Евгения. Упираться и отрицать смысла не имело – Жека знал ее с детских лет лучше кого бы то ни было. - А еще мне Майкл Фассбендер, Джеймс Макэвой и Хью Джекман нравятся, и что? Он молодой и привлекательный. Тебе же нравится Ирина Владимировна, физичка наша, но это не значит, что ты в нее влюблен. Жека хмыкнул, сцепив руки за головой, как всегда делал, если его ловко ставили на место. Подруга дней его в те времена несуровых всегда знала, как правильно перевести тему, расставить акценты и тому подобное. На самом деле Женька казалась ему порой той еще хитрюгой, которая вертит им, как хочет. Например, не хотел он идти с ней в музей кукол, ан-нет, нашла способ изловчиться и заставить. И как это у нее получилось? - А Серега-то с Валерой сцепились сегодня ого-го! – заметил Жека. Как и все школяры Жени любили после уроков обсуждать произошедшие за день острые моменты, вновь и вновь повторяя одно и то же по нескольку раз, пока эмоции не поутихнут. А вы говорите бабки на лавках… Это все с детства, на самом-то деле. - Я не удивлюсь, если их вражда в скором времени выльется во что-нибудь. Или… О, мне пора, - заметив свою бабушку, идущую по другой стороне дороги, по всей видимости, в магазин, затараторила Женька. Включив дежурную улыбку для старушки, ее воспитавшей, девица поспешила к ней. - Завтра зайду. Пока, упырь! Евген махнул на прощание рукой и отправился дальше в одиночестве, не без удовольствия отметив, что лето внесло приятное разнообразие в гардероб девушек, обнажив их ноги, плечи, а у некоторых и другие части тела. Женька, в том числе, перелезла из брюк в юбочку и нацепила каблучки, что Жеку очень порадовало. Он вообще любил стук каблучков. Цок-цок… Гормоны, что же вы творите-то, а? Дома Жеку ждала гора немытой посуды, любезно оставленной младшей сестрой Машкой. - Эй, мелкая, а убирать все это кто будет? – отлавливая тринадцатилетнюю сестрицу за одну из трех тощих косичек, поинтересовался старший брат. - А кто проспорил, что сможет выиграть в дартс? – парировала девчонка, гордо подняв нос. В меткости ей равных не было. - Ладно, - угрюмо ответил Евген, включая горячую воду. Кружки, тарелки, вилки сменяли друг друга, а вот мысли ходили по кругу. «Молодой и привлекательный. Молодой и привлекательный мудак. Ну, если уже Женька так считает, хотя он ей два болта поставил, то либо она втюрилась в него, либо я чего-то в этой жизни не понимаю. Молодой и привлекательный. А эта дуреха еще и покраснела прям вся, и тихонькая такая сразу сделалась… Молодой и привлекательный…» - Может, хватит намывать эту тарелку? – насмешливо спросила Машка. - А? Что? – всполошился Жека. – А, да… Вот скажи мне, тебе когда-нибудь учителя нравились? Серьезно, чтоб прям втюрилась? Чего ржешь? - Ты все об Ирине Владимировне грезишь? – расхохоталась девочка. С братом у них были теплые доверительные отношения и даже в большей степени, чем с родителями. Последние, кстати, очень часто были в разъездах, благодаря чему их дети воспитывали себя сами. Неплохо, между прочим, получалось, если сравнивать с другими экземплярами их возрастов. - Ах, ты, - брызнул на сестру взмыленной водой Жека. Та, все еще хохоча, отскочила подальше, оказавшись вне зоны досягаемости. Про учительницу физики и Жеку шутила вся школа, поскольку Ирина Владимировна по какой-то непонятной причине ставила ему каждый урок пять. Даже, если он не отвечал. Даже, если он забил. Даже, если не был готов и открыто признался в этом. – Я серьезно. Мне кажется, Женька влюбилась в математика. - Это в Корчагина, что ли? – прыснула Маша. Ее худенькое тело типичного подростка, неравномерно растущего рывками, так и затряслось все. Желтая майка была ей слишком свободна и поролоновый лифчик, надетый, собственно, на чисто символически обозначившийся бюст, сверкал своими белыми лямками как-то неестественно. Машке хотелось казаться старше и не отставать от сверстниц, у которых все происходило быстрее. Еще ей хотелось быть похожей на Евгению Кеслер, поэтому новость, полученная от брата, давала свежую пищу для размышлений. - Ну, да. Он нам сегодня почти всем параш влепил. И мне, и Женьке. А она его всю дорогу защищала, мол, это была домашка, сами виноваты, он такой муси-пуси… - Тебя он бесит, или как Женька к нему относится? – строго оборвала излияния брата Машка. - Чего? – догадываясь, к чему она клонит, но не зная, как реагировать, выдавил Жека. - Ты тупой? - Нет, - задумчиво ответил Евген. – Э, да что ты так накинулась? Это же Женька. Же-нь-ка! - Угу. Не мое это, конечно, дело, но Хьюстон, у нас проблемы. Кто-то, кажется, влюби… Весь вечер Жека не знал чем заняться (нет, ну не алгебру же на пятницу делать). Он поиграл, посмотрел телек, закусывая бутербродом внушительных размеров (хлеб, буженина, соленый огурчик, сыр, если кому интересно), даже пришил пуговицу, но все никак не мог отвязаться от слов Машки. Ревность. Дружеская? Почти братанская? Они сидели за партой десять лет, неужели?.. Да, нет, это же Кеслер. Пацан в юбке. Пацан с буферами. С красивыми, надо заметить. Женька. Женя. Же-ня… Ночь уже опустилась за окном на город, а образ Жени все витал незримо по комнате Жеки. Парень сидел в крутящимся кресле, скрипящим под ним, и крутил в руке дротик с отломавшимся желтым пером. «Женька… Что происходит? Какого черта?.. Ты же друг, ты же… Я не мог в тебя влюбиться, нет. Я влюбился?! О, Господи, ну не в тебя же, Кеслер!» Евген взъерошил русые волосы, нуждающиеся в стрижке уже не первый месяц, глядя на завибрировавший телефон, двигающийся к краю письменного стола, напротив которого Кеслер и сидел. Номер на светящемся экране принадлежал бабушке Евгении, но чаще с него звонила сама Женя, когда на ее телефоне деньги заканчивались. «Бля… Вот только тебя сейчас не хватало» - решив, что у подруги опять ноль на счету и она пользуется добротой бабули, подумал Евген. Но звонила все-таки не Женя, а ее бабушка, взволнованно спросившая, не у Жеки ли внучка. Получив отрицательный ответ, старушка, чуть не плача, попросила сообщить ей, если вдруг Евгения появится у Кеслера дома или позвонит ему. Жека прямо подскочил на месте. Ночной город, пусть и провинциальный – это не шутка. Всякое случиться может, особенно, если тебе шестнадцать и ты хорошенькая девушка (Женька родилась в конце года, поэтому была моложе всех остальных одноклассников). «Куда ты могла пойти, а? Ты же домоседка, без меня не выходишь, как вампиреныш сидя перед компом. И бабушку всегда предупреждаешь, а тут вышла на пять минут три часа назад и с концами. Где ты, Женька?» Страх, накрывший с головой Евгена, был обоснован – район являлся неблагополучным во всех смыслах. Незадолго до описываемых мною событий в лесу были найдены тела двух девушек, пропавших в январе того года. И это был случай не единственный. - Ты куда? – высунула голову из своей комнаты Машка, закутавшись в пододеяльник. - Женька пропала, - завязывая шнурки черных кожаных кроссовок сорок второго размера, коротко ответил Евген. - И куда ты один пойдешь? Если бы родаки были дома, никто бы… - Да-да-да… Но они об этом никогда не узнают? – вкрадчиво поинтересовался Жека, глядя исподлобья своими голубыми глазами, так и озаряющими всю прихожую благими намерениями, касающимися Машки, если она растреплет секретную информацию Кеслерам-старшим. – Повторяю: они… - Не узнают, но… - Вот и славно. Я ребят возьму, и мы пройдемся по знакомым местам, найдем гулену и вернем ее Тамаре Степановне в целости и сохранности, о’кей? – вставая во весь рост и заполняя собой все пространство от стены, покрытой истерзанными котом обоями, до зеркального шкафа-купе, сказал Евген, накидывая куртку. - Женька… - переминаясь с ноги на ногу, заныла самая младшая из всех Кеслеров этого города. - Ну чего еще? – проверяя наличие фонарика в кармане и складного ножа, ответил Жека. - Не ходи никуда. Ночь на дворе, - рассудительно сказала Машка, уже полностью выйдя в коридор. Ее босые ноги шлепали по ламинату, будто ласты. Да, у них в семье никто не смог бы сыграть Золушку. - Не первая и не последняя, - заметил Евгений. – И кто мне что сделать может? Раньше ходил гулять – ничего. Да не бойся ты, я скоро приду. Все, пошел я. Дверь захлопнулась за Жекой, и он не услышал, как Машка сказала: - Да, но раньше Женька не пропадала. И не была влюблена во взрослого мужика.