Winter rose

      Даже гордость не смогла помешать Найлу прийти к нему. Когда у них оставалось так мало времени, в душе короля уже не было места гордости. Он принес Малику подарки в надежде, что тот их примет. А еще он надеялся, что он сможет принять и его самого. — Зейн, — стоя в дверях его комнаты, Найл дождался, пока брюнет оторвет взгляд от царящей за окном зимней ночи и повернется лицом к нему. «Какой ты красивый, — с какой-то грустью мысленно восхитился он, — мой темный принц». — Поговори со мной. — Я все еще пытаюсь тебя понять.       Даже то, что он пытается это сделать, принесло юноше некоторое облегчение. — Как бы я хотел, чтобы тебе это удалось.. — он быстро вошел и положил принесенные с собой вещи на стоящий у кровати стол. — Я принес тебе плащ. Твой безнадежно испорчен. Это плащ моего дедушки, и благодаря меховой подкладке он намного теплее, чем старый. И эта брошь тоже принадлежала ему. Ты примешь мой подарок?       Зейн приблизился к нему и поднял со стола золотую брошь в виде розы. — Почему ты даришь ее мне? — Потому что она мне слишком дорога, — Найл протянул руку и осторожно накрыл ладонью пальцы мужчины, сжимающие украшение. — Ты думаешь, я не ценю того, что ты мне дал, или то, кем ты для меня стал? Мне будет очень больно, если ты уедешь, а злость и обидные слова так и останутся стоять между нами. — Я бы мог забрать тебя отсюда, хочешь ты этого или нет. И никто не смог бы меня остановить. — Я бы не позволил тебе этого сделать. Мои люди встали бы на твоем пути.       Зейн резко шагнул к блондину и довольно сильно сжал его горло, чувствуя, как от страха сердце Найла пропустило пару ударов. — Никто не смог бы меня остановить, — прошипел он, свободной рукой хватая парня за запястье, прежде чем тот успел вытащить кинжал. — Даже ты. — Я бы никогда тебе этого не простил. Злость заставляет тебя думать, что все можно решить с помощью силы, но ты ведь и сам знаешь, что это не так. — Как ты можешь быть таким спокойным и уверенным, Найл? — Я ни в чем не уверен. И очень далек от спокойствия. На самом деле, я очень хочу поехать с тобой. Я хочу убежать и никогда больше не оглядываться. Хочу жить с тобой в теплом солнечном мире. Хочу вдохнуть запах травы, аромат лета. Хоть раз, — прошептал блондин. — Но кем я после этого стану? — Моим мужем.       Рука в пальцах Зейна едва ощутимо вздрогнула, но Найл быстро справился с собой. Король быстро высвободился из его рук. — Может быть, сейчас ты оказываешь мне честь, но я никогда не женюсь. — Из-за тех, кто тебя зачал и родил? Из-за того, как это произошло? — брюнет поймал его за плечи, и их взгляды встретились. — Найл, как ты, такой умный и добрый, можешь одновременно но быть таким холодным и упрямым? — Я никогда не женюсь, потому что не хочу стать причиной страданий любимого человека. Если бы я и взял себе мужа, то он должен был бы стать королем. И мне пришлось бы разделить с ним заботу о благополучии моего народа. А это слишком тяжкий груз. — Ты думаешь, мои плечи бы его не выдержали? — Нет, я так не думаю. Я знаю твою душу и твое сердце. Ты всегда держишь свое слово, Зейн, даже если это стоит тебе очень дорого. — Значит, ты отверг меня, чтобы спасти? — Отверг? Я спал с тобой. Я отдал тебе мое тело и душу. Я никогда еще этого не делал. И никогда больше не сделаю. Подумай, если бы я принял твою клятву и оставил тебя здесь и если бы ты выполнил ее и остался, скольких людей мы обрекли бы на страдания? Сколько судеб изменится, если ты не займешь положенное тебе место короля в своей стране? А если я уеду с тобой, мои люди потеряют надежду. Некому будет вести их за собой. Некому будет их лечить. Никто здесь не сможет заменить меня. Я уже смирился с тем, что ты должен уйти, и уважаю тебя за это. Почему же ты не можешь смириться с тем, что я должен остаться? — Ты видишь только белое и черное. — Я знаю только белое и черное, — теперь в голосе Найла звучало отчаяние и мольба, которых Зейн раньше от него не слышал. — Вся моя жизнь прошла здесь. И единственная моя цель — сохранить моему народу жизнь и помочь ему жить настолько хорошо, насколько это возможно. И я делаю для этого все, что в моих силах. — Никто не справится с этим лучше тебя.       Юноша приблизился к окну и закрыл шторы, чтобы отделить комнату от темноты и холода. — Когда я был ребенком, моя мать передала меня Кейтлин. Я не помню, чтобы она когда-нибудь меня обнимала. Она была доброй, но не любила меня. У меня отцовские глаза, и ей было больно в них смотреть. Я чувствовал ее боль, — Найл неосознанно прижал ладонь к груди. — Я чувствовал боль, одиночество и отчаяние. Поэтому закрылся, отгородившись от этих чувств. Разве у меня не было на это права?       В сердце Зейна не осталось места злости. — Она не имела права от тебя отворачиваться. — Но она действительно отвернулась, и этого уже не изменишь. Обо мне хорошо заботились, меня учили. У меня были друзья. И когда я был еще совсем маленьким, у нас были собаки. Они умерли одна за другой. Когда последний.. Его звали Гримм. Думаю, что это глупая кличка для собаки. Он был уже очень старым, и я не мог его вылечить. Так вот, когда он умер, внутри меня что-то сломалось. Глупо так убиваться из-за собаки, не правда ли? — Нет, ты любил этого пса. — Да, — Найл опустился на кровать и устало вздохнул. — Я очень любил эту старую гончую. И так разозлился, когда ее потерял.. Я почти сошел с ума от горя и попытался разбить панцирь льда, сковавший розы. Я думал, что если смогу срубить этот куст и разрезать его на мелкие кусочки, то все это закончится. Как-нибудь, но закончится. Потому что даже смерть не может быть такой жестокой. Но меч — ничто против магии. Мать сказала, что мне еще не раз придется кого-нибудь терять и с этим нужно смириться. Что у меня есть обязанности и самое важное — это забота о моем народе. И что я должен его благополучие ставить выше своего. Думаю, она была права. — Как королева, — тихо фыркнул Зейн, — но не как мать. — Как она могла мне дать то, чего у нее не было? Теперь я понимаю, что благодаря своей связи с животными она, наверное, чувствовала такое же горе от этой потери, как и я. Моя мать была самим воплощением скорби. Я видел, как она угасала от тоски по мужчине, который сломал ей жизнь. Даже умирая, она рыдала, вспоминая о нем. Его предательство и эгоизм похитили тепло и краски из ее жизни, обрекая ее народ на вечную зиму. И все же она умерла, сохраняя в сердце любовь к нему. И я поклялся, что никто не будет владеть моим сердцем. Оно заключено внутри меня, как роза в глыбе льда, там, за окном. Если бы оно было свободно, Зейн, я отдал бы его тебе. — Ты сам загнал себя в ловушку. Мечом не пробиться сквозь лед. Это под силу только любви. — Все, что у меня было, я отдал тебе. Как бы мне хотелось, чтобы я мог дать тебе больше.. Если бы я не был королем, завтра я уехал бы с тобой. Я доверил бы тебе свою жизнь независимо от того, привез бы ты меня туда или нам пришлось бы умереть от холода. Но я не могу уехать, а ты не можешь остаться. Я видел лицо твоей матери. — Моей матери? — В твоем сердце и в твоих мыслях, когда лечил тебя. Я бы все на свете отдал, чтобы увидеть такую любовь и гордость за меня в глазах той, что подарила мне жизнь. Ты не можешь позволить ей оплакивать сына, который жив.       Зейн почувствовал укол вины. — Она хочет, чтобы я был счастлив. — Конечно, хочет. Но если ты останешься, она никогда так и не узнает, что с тобой произошло. Ты слишком сильно любишь свою мать, чтобы оставить ее в неведении. И чувство долга не позволит тебе отвернуться от своих обязанностей перед твоей семьей и народом.       Принц бессильно сжал кулаки. Этот парень отрезал ему все пути к отступлению. — Неужели я всегда в первую очередь должен думать о своем долге? — Мы те, кем мы родились, Зейн. Ни ты, ни я не сможем жить счастливо, если не исполним своего долга. — Мне легче выйти на бой без оружия, чем оставить тебя. — Мы провели вместе несколько недель. Если я попрошу тебя подарить мне еще одну ночь, ты мне откажешь? — Нет, — мужчина потянулся к руке юноши. — Я не откажу тебе.       Они занимались любовью нежно, потом страстно. И под конец, когда начал загораться рассвет, они занимались любовью с отчаянием. Когда эта ночь закончилась, Найл не стал цепляться за него и умолять остаться. Часть его отчаянно этого хотела, но парень, которого Зейн полюбил, был сильным — он помог принцу подготовиться к путешествию без единого слова упрека. — Еды тебе хватит на две недели, — Найл очень надеялся, чтобы его слова оказались правдой. — В лесу вы можете брать все, что вам понадобится.       Когда Малик начал седлать коня, блондин осторожно опустил руку под его плащ и прижал ладонь к его боку. Но мужчина резко отстранился. — Нет. Моя боль принадлежит мне. Я не хочу, чтобы ты делил ее со мной еще раз. — Ты такой упрямый. — Все равно мне придется склониться перед вами, мой король непокорных.       Блондин улыбнулся и положил руку на плечо человека, которого выбрал в сопровождение принцу. — Рей, теперь ты человек принца Малика.       Парень был был высоким и широкоплечим. — Мой господин, я принадлежу королю.       На этот раз Найл мягко коснулся щеки парня. Они вместе росли и когда-то были по-детски влюблены друг в друга. — Твой король просит, чтобы ты присягнул на верность принцу Зейну и поклялся защищать его даже ценой собственной жизни.       Рей опустился на колени в глубокий снег. — Если таково желание моего короля, то я клянусь.       Блондин снял с пальца кольцо и вложил ему в руку. — Прошу тебя, останься в живых, — он коснулся губами лба парня. — И если не сможешь вернуться… — Мой господин! — Если не сможешь, — продолжил он, подняв голову, чтобы встретиться с ним взглядом, — я желаю, чтобы ты жил счастливо. Охраняй принца, — шепотом добавил он. — Не оставляй его, пока не убедишься, что он в безопасности. Большего я никогда не попрошу.       Найл сделал шаг назад. — Зейн, принц из рода Маликов, мы желаем тебе вернуться домой целым и невредимым.       Брюнет взял протянутую руку короля. — Найл, король Ледяного Моря, благодарю тебя за гостеприимство и желаю всего самого лучшего тебе и твоему народу, — принц не спешил отпускать его руку. Вместо этого он снял свое кольцо и надел юноше на палец. — Мое сердце принадлежит тебе. — Зейн… — Моя жизнь принадлежит тебе, — пока люди еще не начали собираться во дворе замка, он обнял его и поцеловал. Поцелуй был долгим и чувственным. — Попроси у меня чего-нибудь. Чего угодно. — Я попрошу тебя сделать вот что. Когда ты будешь в безопасности, когда ты найдешь лето, сорви первую белую розу, которая попадется тебе на глаза. И подумай обо мне. Я почувствую и буду рад. «Даже сейчас он не просит вернуться за ним».       Малик прикоснулся к броши, скрепляющей края плаща. — Каждая роза, которую я увижу, будет напоминать мне о тебе, — он вскочил в седло. — Я вернусь.       Он направил коня к воротам, а Рей побежал рядом. Толпа бросилась за ними, выкрикивая их имена и подбадривая на прощание. Не удержавшись, Найл бегом поднялся на крепостную стену и стоял там под медленно падающим снегом, глядя, как всадник исчезает вдали. Копыта его черного жеребца звенели на льду, ветер развевал черный плащ. Внезапно Зейн развернул коня и поднял его на дыбы. — Я вернусь!       Когда ветер донес его голос и он отразился эхом от стен, юноша почти поверил в то, что это правда. Завернувшись в свой темно-алый плащ, он стоял на стене, пока принц не скрылся из виду. В полном одиночестве, чувствуя, как у него дрожат ноги, Найл направился в розовый сад. Что-то жгло его изнутри, а в сердце тупой иглой вонзилась боль. Он остановился, чтобы перевести дыхание, провел по щекам кончиками пальцев и с удивлением понял, что они мокрые. «Я плачу, — словно в тумане подумал он. — Плачу впервые за многие годы..»       Боль в груди стала почти невыносимой. Блондин закрыл глаза и пошел вперед. Значит, ледяная клетка, скрывавшая сердце, все-таки может растаять. И тает, принося слезы. Принося боль, похожую на ту, которую испытываешь при исцелении. Он обессиленно упал на снег под большим розовым кустом и спрятал лицо в дрожащих ладонях. — Я люблю, — всхлипывал Найл, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону. — Я люблю его больше всего на свете. И это так больно.. Как жестоко — научить меня любить.. Каким же жестоким должно было быть твое сердце, чтобы сковать морозом то, что должно быть наполнено теплом. Но ты не любила. Теперь я это знаю.       Немного успокоившись, юноша поднял лицо к хмурому небу. — Даже моя мать не любила. Потому что до своего последнего вздоха она хотела, чтобы он вернулся. Я люблю и хочу, чтобы тот, кто владеет моим сердцем, жил полной жизнью в тепле и безопасности. Я почувствую, когда он сорвет розу, и буду счастлив.       Он осторожно прижал ладонь к груди. — И твоя холодная магия не сможет коснуться того, что живет в моей душе.       Король поднялся, слегка пошатываясь, и отвернулся, так и не заметив, как из маленькой почки выглянул нежный зеленый листочек.       Казалось, что весь чертов мир сошел с ума. Ветер завывал, как стая голодных волков. Буря набросилась на путников подобно разъяренному демону. Тысячи ледяных стрел вперемешку со снегом неслись им навстречу. На лес быстро опускалась темнота.       Мужчины едва успели набрать сучьев для костра. Завернувшись в плащ, Зейн сидел, мрачно уставившись в огонь. Деревья здесь были огромные — высокие как великаны и мертвые как камень. Они с Реем уже прошли просеку и вступили в ту часть чащи, которую, собственно, и называли лесом Забвения. — Когда буря утихнет, ты сможешь найти дорогу домой? — стуча зубами, поинтересовался Зейн.       Они сидели, прижавшись друг к другу, чтобы хоть немного согреться. Принцу приходилось кричать, чтобы парень услышал его сквозь чудовищный вой ветра.       Глаза юноши едва заметно сверкнули из-под низко надвинутого капюшона плаща. Рей оторвал взгляд от костра и внимательно посмотрел на мужчину. — Да, милорд. — Когда уймется ветер, ты вернешься в замок. — Нет, милорд.       Малику понадобилось несколько секунд, чтобы подавить вспышку злости. — Ты сделаешь так, как я тебе приказываю. Ты поклялся мне повиноваться. — Мой король приказал мне доставить вас домой целым и невредимым. Это был его первый и последний приказ. И я его выполню. — Без тебя я смогу двигаться намного быстрее. — Не думаю, милорд, — Рей тщательно обдумывал слова, прежде чем произнести их вслух. — Я прослежу, чтобы вы благополучно добрались до дома. Вы не сможете к нему вернуться, пока не побываете дома. А моему господину очень хочется, чтобы вы вернулись. — Он не верит, что я это сделаю. Почему ты уверен, что я захочу вернуться? — Потому что вам так предначертано судьбой. А сейчас вам нужно поспать. Дорога, ожидающая нас, намного длиннее той, что мы уже прошли.       Буря бушевала еще несколько часов. Когда Зейн проснулся, было еще темно. Выл ветер. Их замело снегом. Плащ и волосы принца побелели, и даже толстый мех не спасал от пробирающего до костей холода.       Малик бесшумно пробрался к своему коню. Он знал, что не пройдет и пары минут после его ухода, как следы заметет снег. Когда этот парень, Рей, проснется и обнаружит, что остался один, у него не будет выбора. Он вернется домой.       Конь совершенно бесшумно ступал по толстому слою снега. Но Малик не успел проехать и пятидесяти метров, как парень догнал его и побежал рядом. «Найл действительно выбрал лучшего из своих людей». — У тебя слух, как у летучей мыши, — буркнул он, признавая свое поражение.       Рей слабо усмехнулся: — Точно.       Зейн остановился и спрыгнул с коня. — Залезай в седло, — приказал он, но парень продолжал стоять, молча глядя на него. Малик хрипло выругался. — Ты будешь спорить со мной из-за каждой мелочи или все-таки сделаешь так, как я говорю? — Я не буду с вами спорить, милорд, но я не знаю, как садиться на лошадь. Вокруг свирепствовала снежная буря, а продрогший до костей Зейн стоял по пояс в снегу и хохотал как сумасшедший.