End of Deponia

Руфус приоткрыл глаза и потянулся в постели. В небольшое окно за очень знакомыми занавесками, наконец, светило солнце, свежий утренний воздух, как обычно приправленный дымом и испарениями Депонии, ощущался из открытой форточки. Руфус чувствовал себя отлично. На его голове больше не было никаких повязок, нога совсем не болела, но перед этим было несколько муторных ночей, когда он просыпался от боли и дурного самочувствия, от тревожных бредовых снов, и каждый раз было темно, хоть глаз выколи, и каждый раз приятный голос смутно знакомой женщины и ее ласковые руки оказывались рядом, гладили, лечили, утешали. А сегодня он, наконец, выздоровел, и сможет отблагодарить свою спасительницу. И может быть, даже вспомнить, кто она такая. Руфус еще раз лениво потянулся под одеялом и снова прикрыл глаза. Он лежал на расстеленном диване, таком широком, что места хватило бы на двоих, и этот диван был удобным, но почему-то вселял чувство смутной тревоги. От него как будто исходила некая опасность, как и от таких знакомых занавесок на окнах. Но вспоминать и думать об этом пока совсем не хотелось. Руфус удобнее устроился на подушке. Сонная нега стала вновь охватывать его, как вдруг раздался звук шагов, а потом и голос его спасительницы, склонившейся над ним. - Руфус, мальчик мой, пора вставать. Я приготовила завтрак, тебе нужно поесть. - Мама, можно еще пять минут? – сонно пробормотал Руфус, но все-таки разлепил веки и взглянул на женщину, - Мама… Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы сразу все вспомнить и понять, кто перед ним, и где он находится. - Мама Тони! – воскликнул Руфус, подскакивая на постели и натягивая на себя одеяло, - Но… но… почему вы со мной так ласковы? Вы же всегда меня ненавидели! Я даже подумал, что вы моя… что вы могли быть моей… Теперь Руфус хорошо понимал, почему его так встревожили занавески и диван. Он находился в комнате, которую они с Тони занимали, когда приезжали в гости к ее матери. На этом разложенном диване они спали вдвоем, и занавески – это было первое, что видел Руфус, когда просыпался утром, и мама Тони бесцеремонно заходила к ним в комнату и говорила, что ее генератор снова сломался, и в доме опять нет электричества. Тони отвечала, что давно уже надо бы купить новый, на что ее мама возражала, что на новый у нее нет денег. Тони предлагала ей деньги на генератор из своих накоплений, но мама отвечала ей, что Тони и так пашет за двоих, чтобы прокормить себя и своего парня-бездельника, который не в состоянии устроиться на постоянную работу и умеет лишь витать в облаках. Тони сначала возражала маме, потом закуривала сигарету натощак прямо в постели, а Руфус лежал на этом чертовом диване и рассматривал ненавистные занавески, думая о том, что вот бы сейчас попасть на Элизиум, сиганув в небо прямо через них, или хотя бы просто выпрыгнуть в окно и сбежать, оказаться как можно дальше от дома мамы Тони и нее самой. Но он оставался на месте, потому что, как думал тогда, любил Тони. Да и далеко ли уйдешь с голым задом? Руфус дожидался, когда Тони закурит третью сигарету – обычно это означало, что она и ее мама уже вдоволь наругались из-за него друг с другом и скоро объединятся и начнут вдвоем пилить его самого. Руфус натягивал штаны, отказывался от завтрака и лез на крышу, где полдня возился со стареньким генератором. Починить его всегда удавалось, но ремонт требовал много времени и сил. Он спускался с крыши перемазанный в мазуте и копоти, с обгоревшими на солнце плечами, и Тони отмывала его в ванне едким мылом, а ее мама никогда не говорила ему спасибо. Она никогда не называла его «сынок», «милый» и «мой хороший» и конечно, никогда не гладила его по голове. Она считала, что он паразит и бездельник, который не подходит ее дочери. Она хотела, чтобы Тони его бросила, и чтобы на этом диване под цветными занавесками с ней спал кто-то другой. Более правильный, трудолюбивый и вежливый. Но Руфус точно знал, что ни один пресмыкающийся перед мамой Тони болван не сможет починить ей ее генератор. Это мог делать только он, Руфус. Неужели она это в конце концов оценила? Руфус не заметил, как улыбнулся этой мысли и увидел, что мама Тони улыбается ему в ответ.