Почти живой.

Это утро. Жуткое утро? Или счастливое? Для меня? Для нас? Так много вопросов и неясностей, но так мало ответов и времени. - Спенсер, ты уже проснулся? - мамин крик, дошедший с нижних этажей, отвлек меня и моего мертвого кузена. - Да, конечно. А далее последовала гробовая тишина. Во всех смыслах гробовая. - Мне тут, ну... как бы... нужно собираться в школу, - с горем пополам я едва не выплевал. - А-ага. Значит, призрак? Билли... А я всё стоял и смотрел в пол. И что мне делать? И что мне думать? Чувствую себя идиотом. Чувствую или являюсь? - Билли, я... - Да-да. Школа, вторник, - грустно протянул он. - Знаю, ты торопишься. - Я не об этом. Билли... ты же мертв. И в один миг я задумался. Я спрашивал или утверждал? Я видел его гроб, был на похоронах, вот только... Я не видел его труп. Больше года я не то, что бы думал, я был уверен в том, что он мертв, что его больше нет и никогда не будет. Но он тут, рядом, с его привычной искаженной улыбкой. Давно он тут? Давно он рядом? Как же долго он пребывал в полном одиночестве? - Мёртв? Ну, да, но самую малость, - он старался улыбаться и не показывать внутренней боли, но получалось у него не особо удачно. - Если бы я не был полупрозрачным, то ты бы и не заметил. Чёрт. Билли. Что же ты несёшь... Нервы сдавали. Мне чертовски хотелось кричать, орать, закатывать истерики этому идиоту, пропавшему не на один год. И теперь он тут. И что? Что я могу? Что мне следует делать? Да черт с этим, что мне сказать? Вот я стою и смотрю на относительно весёлого голубоглазого призрака, по которому я плакал не один день и даже не одну неделю. А как ещё реагировать-то? Я лишь пытаюсь осознать. Но что именно? Мысли перемешались, язык заплетался, и я старательно выдавливал из себя слово за словом. Я собирался так быстро, как мог, попутно задавая вопросы моему новому спутнику. - Билли, мне пора идти. Он же грустно опустил взгляд в пол. - Можно еще один вопрос? Нехотя кивнул. - Как ты умер? Его взгляд опустел. Мой мертвый друг казался вполне живым, по сравнению с тем, что творилось с ним сейчас. Он поднял на меня глаза. Дрожащим голосом, заикаясь, он попытался произнести хоть что-нибудь. - Я... я не знаю. Ранее левитирующий друг присел на пол и устало взглянул на меня. В его глазах виднелась не та яростная боль, которую можно было заметить еще полминуты назад. В его голубых глазах был только страх. В душе только страх.