Девушка-судьба

— Я помнила имя «Рейна», женщину по имени Харуна, яркое солнце и радость, — делится Шидоре, — Затем боль — и больше ничего. А теперь помню дом. Но одна я не доберусь туда, — она ёжится. Блостеру сразу хочется обогреть, но это невыполнимо. Покрытое роговым панцирем тело не способно делиться теплом. Они оба хладнокровные. Причуда эволюции, солдаты колонии химер. Чудовища, жизнь которых не стоит ничего ни для людей, что дали им гены, ни для тех, кто без спроса изуродовал их второй жизнью — изгоев, теней. Они уже несколько дней в пути и странствуют лишь по ночам. С тех пор, как в них несколько раз стреляли, днем они забиваются в расщелины, в укромные уголки и делают вид, что дремлют, вместо того, чтобы впитывать солнечное тепло, необходимое для обоих. Если бы только он сейчас был сильнее! — Ничего, — слова получаются уверенными, — Скоро людей на пути почти не будет и мы… — тогда они будут греться и двигаться быстрее, избавятся от части страхов. Шидоре перебивает: — Хорошо бы покушать, — мечтает она. Такая милая, единственная своя на свете. По-детски обнимающая колени. Вспомнив, что пожевать нечего, она никнет. Опускает голову, так, что жвалы с треском просаживают ткань платья. — Я позабочусь о тебе, — обещает Блостер, гладя тонкую спину. Бережно, все время помня, что способен нанести вред, слишком уж Шидоре хрупка. Чувства заполняют все существо, и вторая жизнь обретает смысл при прикосновении к ней. Блостер готов на все, абсолютно на все, но голод и отказ от нэн из страха обнаружения слишком сильно сказались на возможностях. Охота не успешна — слабость вылилась в неповоротливость, а животные слишком юркие. И ловкие рыбы в ручье вертко проплывают между клешней. Он находит фруктовое дерево, возле которого сам слегка насыщается, но желудок Шидоре не принимает переспелых плодов. От отчаяния он готов нападать на селения, отбирать припасы. Но у тех может оказаться оружие или способ вызвать подмогу. Смерть не страшна, но он ни за что не желает нарушить слово. К тому же, Шидоре не выступит против людей, и ему настрого запрещает убивать, считая, что они одни из них. Разве Блостер смеет разочаровывать ее правдой? Когда на очередном закате Шидоре проваливается в сон от слабости, он собирает остатки сил. Принюхивается, стараясь потеснить все, что прижилось в нем от человека. Призывает на помощь инстинкты, которые помогают одним из собратьев находить падаль под водой, и долго ползет вперед, загребая брюхом по земле. У той особенный запах, у травы — свой, а у гниющего мяса — притягательный, совершенно ни с чем не сравнимый. Следуя за ним, он движется все скорее. Радость бьется внутри вместе с сердцем, побуждает поторопиться. Человек лежит на спине и выглядит как военный. Форменная одежда натянулась на раздувшемся животе. Потемневшая кожа щедро источает приманивший его аромат. Обонятельный аппарат реагирует на него беспорядочными, восторженными вибрациями, усы вздымаются, касаясь глаз. В свете луны на груди мертвеца заметно пятно. Явно свидетельствующее, что человека убили не химеры, а свои. И не стоит ему пропадать. Но будь он еще жив, разве бы ему удалось пережить эту ночь? Шидоре так голодна. И не только она. Отсыревшая от влаги и нечистот ткань плохо поддается рассечению. Но он старается. Разлагающуюся плоть вспороть уже проще. Запах становится не просто манящим — опьяняющим. Запущенная во внутренности клешня не способна их ощутить, слишком неповоротлива. Отказавшись от затеи отрывать по кусочку, он утыкается в проделанную дыру острой, как у всех креветок, мордой. С зубами хищного зверя. Ими легко вспарывать оболочки, перекусывать волокна мышц, даже перетирать кости. Вкус ошеломительно хорош. Столько сил было приложено, чтобы забыть его, и нет уверенности — удастся ли снова. Каждый кусок пищи возвращает силы, наполняет энергией. Память муравья стирает все, кроме симпатии к Шидоре, которой по праву рождения тоже положено утолять голод подобным мясом. Поэтому он относит ей мозг и сердце, измельченные, полупереваренные слюной. Прежние силы переполняют тело, недаром череп покойника под легким нажимом лопнул, словно голова — фрукт. Остается скорее вернуться и накормить Шидоре. Та счастлива завтраку. Верит в находку дохлого зверя. Отчасти это правда, люди — такие же «животные». И ни один из них не лучше нее — ласковой и доброжелательной, такой благодарной за заботу. К тому же то, что он растерзал, уже не было человеком. Зато теперь их дорога легка. Блостер способен нести драгоценного пассажира, передвигаясь при этом так быстро, что сам удивляется своей скорости. А вот недоверчивости — нет. Когда Шидоре находит родную деревню, он готов убить там всех, если ее не примут. И горько плачет, когда этого не происходит. От радости за нее. От собственной слабости. Ведь он не способен признаться, что очень хочет жить рядом с Шидоре, но не желает — с людьми. При виде них рот теперь полон слюны, а нутро сводит от острого голода. Даже несмотря на то, что сейчас он сыт. — Останься! Ведь тебе больше некуда идти. Будь со мной, — Шидоре тянется, умоляет, в голосе мука и страх потери. Не сразу, но Блостер приникает к ней, как привык, и хитин чиркает по хитину. Меньше всего он хочет сделать ее несчастной. Он останется. С той, которую любит, и прекрасными, принимающими их людьми. Главное — позабыть какие те вкусные.