Джордж знает, что Конни мечется в своей комнате, потому что болтающийся доска на полу продолжает скрипеть вот уже пять минут.
Он также знает, что Конни обычно не бывает расстроенной настолько, чтобы позволить полу скрипеть.
Он спускается, стучит и ждет достаточно перед тем, как тихо открыть дверь.
На Конни всё еще вечернее платье василькового цвета, её любимое. Босоножки на высоком каблуке отброшены в сторону, босыми ногами она с силой вышагивает по мягкому ковру.
Она отворачивается к окну, как только Джордж заходит в комнату. Одной рукой вцепилась в другую нервной хваткой, скручивая и потирая там кожу.
Джордж роется в шкафчике и наполняет бокал наполовину, молча протягивая ей. Она принимает напиток, все также смотря в сторону.
Некоторое время никто не нарушает молчание. Иногда их плечи соприкасаются.
- Чтоб тебя, Джордж, - всхлипывает Конни. – Тебя и твои шпионские чувства.
Её кудри начинают выпрямляться, тонкие пряди кажутся почти белыми на свету.
- С мужчинами так легко, - Конни поворачивается к нему, её ресницы влажные. – А с женщинами… Она вскидывает руки, словно собирается обратиться к тысячной аудитории, а затем со вздохом роняет их. – Я завязала с женщинами, окончательно и бесповоротно.
Флэш жалобно скулит в своей корзинке, абсолютно согласный со своей хозяйкой.
- Знаешь, что она сказала, эта корова, - монотонно начинает она. – «Было весело, Конни, но пора вернуться в реальность». Конни уткнулась Джорджу в плечо. Мокрые пальцы тянутся к его, переплетая их вместе. – Я ненавижу реальность, Джордж. Я люблю Цирк и моих милых мальчиков. Я бы осталась здесь навсегда, если бы могла.
- Ты можешь.
- О, Джордж, - Конни наклоняется, целуя его в висок. – Ты прелесть, чудо.
Она говорит это голосом, которым люди обычно рассказывают сказки, высоким, с придыханием, и снова замолкает.
Они остаются так: держась за руки, каждый в своих мыслях. Конни болтает ногами, как маленькая девочка.
- Присмотри за Рикки, хорошо?
Джордж напрягается, хотя уже давно привык к сумбурным, как и ее настроение, мыслям. – Что ты имеешь в виду?
- Видела его недавно… - теперь у нее суровый голос матери. – Начал опять курить, этот болван.
Джордж потирает переносицу. Это словно нянчить детей, только здесь вдове больше бед и сожалений, и намного меньше здравого смысла.
***
Питер пытается сделать французские тосты с полузакрытыми глазами. У Эдриана в шкафу нет корицы, поэтому он решает использовать мед. Что касается кофе, ему придется функционировать без него этим утром. Ему потребовалось много усилий, чтобы не открыть банку Nescafe.
Рука обвивает его талию, а холодный нос утыкается в шею.
- Боже, ты можешь быть еще лучше?
- Это твой желудок говорит? – Питер переворачивает тост, пытаясь бедрами оттолкнуть Эдриана. Эдриан хватает его за запястье и откусывает прямо с лопаточки. Питер с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза, когда тот надувает щеки. Не нужно быть гением, чтобы понять, что еда будет горячей.
- Хочешь переехать ко мне? – выпаливает Эдриан, жуя с наслаждением. Питер замирает, не зная, отшутиться или немедленно сбежать.
- Я имею в виду, ну, не сейчас. Просто подумай об этом.
Питер сглатывает. Он точно должен отказаться. Он скажет, что дом Эдриана слишком далеко, или, что у кота Питера аллергия на приходящую дворовую кошку, или, что ему не подходит семейная жизнь.
- Во вторник будет удобно?
Язык – его злейший враг.
Эдриан улыбается с полным ртом; его волосы торчат во все стороны. Питеру и правда следует познакомить его с правилами столового этикета. А еще надо срочно избавиться от этих колючих простыней.
***
Джордж не спрашивает у своих жильцов лишь одно: почему, почему такая жизнь? Причина не важна, пока шоу продолжается. Любопытство – это верх плохого тона, а прямые вопросы еще хуже.
Энн – единственная, кто может что-то рассказать.
- Мы все женимся на тех, кто ниже нас по статусу, не так ли? – Она выдыхает колечко дыма, ее ресницы соприкасаются. – Не пойми меня не правильно, он замечательный. Именно это и ужасно. Кроме того… - Энн улыбается, ее голубые глаза становятся серыми в определенном свете. – Кроме того, я принципиально против честности.
Вот поэтому, думает Джордж, она так хорошо сошлась с Биллом.
