Днем ранее.
Король Иезекииль, сорокапятилетний правитель расположенной в пригороде Вашингтона общины под названием Королевство, с завидным терпением бил тяжелым молотком по раскаленной докрасна полоске стали – заготовке будущего меча. Пот ручьем стекал по его мускулистому телу (жар в кузнице стоял неимоверный – пришлось раздеться по пояс), шальные искры от мощных ударов по металлу обжигали эбеновую кожу и стучали по пластиковым стеклам защитных очков, горло пересохло и зудело от жажды – но мужчина продолжал свой нелегкий труд, придавая штуковине нужную форму и размеры. - Довольно, сир! – громко крикнул работавший у мехов напарник афроамериканца, низкорослый упитанный белый мужчина лет пятидесяти с большой залысиной на макушке – остаток его седеющих каштановых волос был стянут на затылке в небольшой «хвост», что доходил до налитых силой плеч кузнеца. Иезекииль коротко кивнул, не в силах что-то ответить распухшим сухим языком во рту, после чего сменил молот на грубые толстые щипцы – взяв ими пышущую жаром заготовку, мужчина окунул ее в стоящую чуть поодаль бочку с водой. В тот же миг мужчину обволокло облако пара, совсем лишившее того зрения из-за покрывших очки короля капелек влаги – подождав немного, Иезекииль вытащил охлажденную заготовку из воды и чуть отступил в сторону, чтобы оценить результат своего труда. - Добрый будет меч, сир, - с улыбкой заметил невысокий крепыш, глядя на прямой обоюдоострый серый клинок. Иезекииль чуть усмехнулся, сбрасывая свое изделие на рабочий верстак, после чего потянулся к старому железному чайнику и с жадностью приложился к его носику, утоляя жажду; чуть ублажив свои потребности, мужик протянул чайник товарищу, вытер ладонью мокрые усы и бороду, после чего заметил: - Во всяком случае, это лучше моей первой попытки освоить кузнечное ремесло, Саттон. Все благодаря тебе, мой друг – Королевство никогда бы не стало таким без твоих усилий. - Я просто наконец-то получил возможность всецело посвятить себя любимому хобби, а не работе охранника магазина – вот и пользуюсь этим, - пошутил кузнец, указывая рукой на нехитрую обстановку мастерской – открытого с трех сторон навеса под крышей с массивной печью-каменкой, громоздкой наковальней, пузатой бочкой для воды и парочкой железных столов для инструментов и заготовок. - Как только все закончится, я подумаю над расширением твоей кузницы! – пообещал король, искренне уважавший простых работяг своего поселения. - Лучше верните поскорее назад Тома – я уже не тех годах, чтобы без остановки работать у мехов, - покачал головой Саттон, грустно усмехнувшись. – Мальчишку надо еще многому научить – нельзя же вам сутками стучать молотом, Ваше Величество! - Разумеется, - ответил отошедший к рукомойнику Иезекииль, очищая от грязи и копоти сильные руки. – Юный Том сам попросился участвовать в атаке на эту банду – я не стал противиться его желаниям, да и маршал Ричард одобрил кандидатуру. Юноша силен и довольно искусен в обращении с холодным оружием – такой воин не будет лишним в схватке… - Воинов-то у нас и без него достаточно – а вот кузнецов не хватает, - вздохнул Саттон, утирая цветастым платком пот со лба. – Ух, ладно: пора приниматься за новый заказ, наконечники стрел для Дианы. Спасибо за помощь, сир – удачного вам дня! - И тебе, Саттон, - ответил взаимной вежливостью Иезекииль, вытираясь полотенцем, а потом с огромным наслаждением надел чистую рубашку и теплый плащ. Задерживаться не стоило – у правителя Королевства хватало дел поважнее, чем перековка стального лома в грубый меч, да и Саттон, единственный настоящий кузнец поселения, не мог похвастаться наличием свободного времени. Лишь в сказках короли и принцы скучали от безделья, просиживая штаны на тронах и объедаясь на пирах – но настоящий правитель, как познал на личном опыте Иезекииль, в первую очередь должен являться рачительным хозяином своей земли. Привычка к труду, любознательность, готовность к общению с обычными людьми, простота в быту – именно такие качества воспитывал в себе мужчина, оказавшись во главе ста двадцати пяти людей, волей судьбы оказавшихся в стенах Такомской средней школы в день, когда мертвецы поднялись из могил. Подсчет продуктов, производство оружия и снаряжения, уход за лошадьми и другими животными, необходимый ремонт, общественные мероприятия – во всем Иезекииль принимал самое деятельное участие, зарабатывая уважение и любовь своих подчиненных. Сегодня королю приходилось особенно непросто – он буквально носился по всему поселению, замещая своих главных помощников, Вильяма и Ричарда, что были посланы со всей наличной силой против какой-то банды, именовавшей себя Спасителями. «Спасители!» - усмехнулся про себя Иезекииль, благодушными кивками головы отвечая на уважительные поклоны подданных, что попадались ему на улице. Истинными героями в его глазах были не грабители на больших дорогах, а вот эти мирные трудяги, что не покладая рук работали ради общего блага на разных ремеслах. Именно благодаря четкой организации в Королевстве уже очень давно не было острой нехватки в чем-либо – люди трудились как единый организм, успешно выполняя поставленные перед ними задачи. Рыцари сражались с мертвецами в городе и добывали редкие вещи на вылазках, оруженосцы несли охрану стен и патрулировали по ночам, земледельцы и мастера обеспечивали хозяйственное процветание Королевства. А над этой сотней с лишним людей, ставших за год одной большой семьей, властвовали всего несколько человек: маршал Ричард – командир рыцарей, канцлер Вильям – главный секретарь, сенешаль Джерри – единственный придворный короля и по совместительству его стюард, и сам Иезекииль. Конечно, это очень напоминало средневековый феодализм – но, как сказал Вильям (в прошлом – учитель истории в этой же школе), «ошибки настоящего, которые мы повторяем вновь и вновь, заставляют нас искать ответы в прошлом – и порой это приносит результат». Никто не стал спорить с постепенно сложившимся порядком – между правителем и населением существовал негласный общественный договор, а границы между «сословиями» всегда оставались открытыми – юношам и девушкам из бывших старшеклассников дозволялось совмещать занятия, чтобы в конце концов выбрать работу по вкусу. Для всеобщего блага. - Для всеобщего блага, - тихо пробормотал Иезекииль, входя в главное здание школы после посещений госпиталя, оранжереи, конюшен, фермы и стрельбища (это заняло почти весь день) – везде он давал ценные замечания, хвалил за успехи и подмечал ошибки, в результате чего здорово утомился. Глухие шаги короля эхом отзывались в длинных коридорах – здание пустовало, ведь большая часть (за исключением поваров и плотников) работала снаружи, а почти все воины отправились в поход; заглянув к местным труженикам, мужчина направился в школьный актовый зал, теперь именовавшийся «тронным». Пройдя мимо бесчисленных рядов мягких кресел зрителей (сейчас все его подданные едва ли занимали половину мест – а вот раньше…), Иезекииль поднялся на сцену, где стоял массивный резной стул из красного дерева с подлокотниками – когда-то экспонат школьного музея, а теперь один из символов его власти. Другой символ – огромная тигрица – мирно дремала подле него, прикованная длинной цепью к толстому кольцу в стене (ради безопасности жителей); улыбнувшись при виде грозного зверя, бывшего его любимым питомцем, король поднял с полу забытый им вчера здесь меч-трость, после чего присел на трон, чтобы передохнуть и поразмыслить. И вроде бы дела обстояли неплохо, особенно в сравнении с тем, что было раньше. Иезекииль пришел в это место на второй месяц после начала апокалипсиса – и тогда пункт эвакуации, расположенный в будущем Королевстве, был на грани гибели. Причиной тому были не только мертвецы, наводнившие город – но главным образом всеобщая паника, становившаяся только острее вражда между различными группами выживших и жадность к жизни, обостренная инстинктом выживания. Иезекииль помнил обстановку тех страшных дней: оставшиеся для охраны школы полицейские, солдаты и пожарные почуяли власть, доходя в своих действиях до крайности; студенты старших классов превратились в не подчинявшуюся приказам шпану, терроризировавшую слабых и малолетних; родители, доведенные до отчаяния криками голодных детей, насмерть дрались из-за постоянно сокращавшихся пайков. Спустя полчаса после своего появления в этом бедламе мужчина понял, что нужно сделать – установить сильную и справедливую власть, которая может покончить с беспорядками. Но вот методы… Иезекииль не мог следовать примеру военных – за время работы смотрителем в зоопарке (и вечерней игры в любительском театре) он четко осознал, что ласка и внимание зачастую достигают успеха там, где бессильны устрашение и наказание. Громовой рык пришедшей с ним тигрицы Шивы заставил разбежаться хулиганов, дав Иезекиилю первые «очки» репутации в убежище. В течении нескольких дней, общаясь с нужными людьми и помогая где словом, а где делом, мужчина добился огромного влияния среди выживших, сумел примирить «силовиков» и персонал школы, покончил с беспределом снабжения, заменив безнадежного взяточника на своего давнего друга, учителя Вильяма Грея. В короткий срок все бездельники были распределены по работам – одни наращивали высоту и толщину кирпичного забора вокруг школы (и тот теперь больше походил на крепостную стену с парапетом и бойницами), другие немалой кровью добывали на вылазках столь необходимые продукты и оружие, третьи наводили порядок в школе, перестраивая кабинеты под текущие нужды. И вот тогда выяснилось, что казни и расправы над злодеями не нужны – угроза изгнания, бывшего в поселении самым ужасным наказанием за проступки, заставляла людей принимать новые правила игры, ведь жить хотели все. Хватило единственной демонстрации – толпа проходивших мимо мертвецов в минуту обглодала до костей закоренелого вора и насильника, после чего принужденные наблюдать за «процедурой» хулиганы мигом раскаялись и поклялись впредь жить праведной жизнью. Как-то незаметно для себя Иезекииль был безоговорочно принят в качестве лидера; благородство и справедливость мужчины вызывали восхищение в окружающих, ставших добавлять приставку «сэр» к его имени. Ну, а вскоре это превратилось в «сир» (несколько театральная манера общения лидера лишь способствовала этому); так Иезекииль и стал Королем, а школа Такомы – Королевством. Более года община под его руководством строилась и крепчала. Бывшие «силовики» стали рыцарями, ударным кулаком Королевства – это случилось в результате одной из вылазок, когда они пригнали домой целый табун одичавших лошадей с разоренной коневодческой усадьбы. Боевые школьные задиры и забияки стали их оруженосцами – на городских стенах и в тренировочных поединках их агрессия и злость находили свой выход; несколько выживших учителей объединили не желавших сражаться взрослых, обучив их нужным в новом мире специальностям фермера и животновода; младшие школьники работали в школьных мастерских и на огородах, внося посильный вклад в общее дело выживания. И все бы шло прекрасно, если бы не взявшиеся невесть откуда неделю назад разбойники, назвавшиеся Спасителями – Иезекииль думал поначалу игнорировать их безумные требования, но те продолжили эскалацию конфликта, изощренно убив одного из конюхов. Решение Короля и Совета было единогласным – немедленно отправить армию для возмездия. В поход ушли все рыцари и оруженосцы, а также немало молодых горячих добровольцев из простых работников – порыв их был настолько велик, что количество участников пришлось ограничить тридцатью двумя, по числу имевшихся лошадей. Но сам Король не смог отправиться на войну, так как его подданные не желали подвергать риску жизнь сюзерена, справедливо опасаясь, что после смерти Иезекииля в поселении опять воцарятся хаос и борьба за власть; вместо себя он послал своих советников (Ричарда, Вильяма и Джерри) с приказом победить врагов малой кровью. В ожидании новостей от войска мужчина решил заняться своим питомцем – сытая тигрица (вчера ей достался одичавший поросенок, попавшийся рыцарям на вылазке) не противилась хозяину, заново перебинтовывавшему огнестрельную рану на передней лапе. Рану, что вполне могли нанести бедному зверю эти самые проклятые Спасители (доказательств у Иезекииля не было, но рассерженный этим происшествием король «сваливал» все именно на них как виновников всех бедствий). Конечно, даже здоровый тигр не смог бы участвовать в грядущей битве (жизнь могучего зверя, как и человека, может прервать одна-единственная пуля) – но одно появление Шивы могло здорово ударить по психологии бандитов. Да что там говорить про врагов – даже жителям Королевства тигрица внушала благоговейный ужас: ею пугали непослушных детей, а сильно провинившихся обещали отдать хищнику на съедение (впрочем, на такое Иезекииль никогда бы не пошел – вкусивший хоть раз теплую кровь тигр становится людоедом, и после такого от него добра не жди). - В следующий раз, дорогая… - пообещал он мурлыкающей от удовольствия тигрице, поглаживая ее шерсть за ушком – и тут до Иезекииля донеслись тревожные крики подданных с улицы; оставив зверя в покое, мужчина схватил свою трость и заспешил наружу.* * *
Как только Иезекииль вышел на школьное крыльцо, он сразу понял причину беспокойства: через распахнутые настежь ворота в поселение въезжала вернувшаяся конница, и с первого взгляда стало понятно, что с всадниками далеко не все в порядке. Плохо держа строй, потеряв часть оружия, на измученных, загнанных конях не мчалась, не летела – медленно текла заметно уменьшившаяся в числе кавалерия. Почти все уцелевшие (их было не более десятка) были покрыты своей и чужой кровью и едва держались в седлах. Сбегавшиеся отовсюду труженики Королевства встречали друзей и родственников тяжким молчанием – все было ясно без слов. Войско потерпело жесточайшее поражение. Королевский штандарт с изображением Шивы был потерян, и королевская «гвардия» рыцарей изрядно поредела – Иезекииль насчитал лишь пятерых из одиннадцати, в числе которых оказались и его приближенные. Толпа вокруг беглецов быстро росла, и каждый из поселенцев желал услышать весточку о близком человеке, которого не находил взглядом в кучке уцелевших. Подавляя собственное нетерпение, король подступил к бледному Ричарду, прижимавшему к груди искалеченную правую руку: - Что случилось? Где остальные воины? – спросил он, практически не сомневаясь в ответе. - Мы – это все, что осталось от войска, сир, - ответил за Ричарда Вильям, удерживая на руках истекавшего кровью сына. – Спасители разбили нас, остальные мертвы или попали в плен. - Их было слишком много, - прохрипел Джерри, тяжело слезая с коня – из нагрудной брони самоанца торчала короткая стрела. – Мы ничего не успели сделать, это была засада… Иезекииль построжел лицом, глядя на подчиненных – нельзя было показывать свои эмоции, только не при таком многолюдстве! Предоставленные ему сведения были очень малы для раздумий – но сейчас от него требовалось в первую очередь занять делом своих подданных. - Обращаюсь ко всем жителям Королевства – возвращайтесь домой, вы сможете проведать раненых, когда им окажут медицинскую помощь! Конюхи – займитесь бедными животными! Эй там, на стенах – смотрите в оба, чтобы вовремя заметить возвращение остальных! Воины – я искренне восхищаюсь вашей выучкой и отвагой, отправляйтесь в наш госпиталь к доктору Хаммунду за медицинской помощью. А вы трое, – указал Иезекииль пальцем в направлении советников, – в ожидании своей очереди пройдете в тронный зал, где объясните случившееся!* * *
- Таааак… - задумчиво протянул хмурый король, сидевший на своем троне подле свернувшегося калачиком тигра, когда его советники сообщили кровавые подробности произошедших с войском событий (в которых, кстати, и поучаствовала команда Абрахама). – Ваш рассказ мне понятен, за исключением одного момента – что же случилось с теми чужаками, что сдались вам после первого сражения? - Чужаки? – переспросил Ричард, сломанная рука которого покоилась на временной повязке через плечо. – Как я помню, при первых же звуках битвы они сбежали; наверняка они присоединились к своим товарищам-бандитам. Зря мы их не убили… - Нет… - вдруг выдохнул изумленный Джерри, весь в засохших каплях чужой крови. – Один из них, высокий рыжеволосый мужик, бился и с бандитами тоже – на моих глазах он зарезал здоровенного Спасителя! И женщина с короткими волосами, что была подле него – она тоже пыталась убежать с поля боя, как и мы, а не соединиться с товарищами… - Получается, они говорили правду, - с запозданием понял свою роковую ошибку Вильям, своим растерянным видом выдавая неложную тревогу о тяжелораненом сыне. – Это были обычные путники, мирно настроенные выжившие – а мы обратили их во врагов… - А ты еще пообещал отдать их Шиве – конечно, они из кожи вон лезли, чтобы удрать, - поборов приступ боли в руке, со злостью в голосе процедил Ричард. – Черт, как знать – может, вместе с ними еще и отбились бы от врагов… - Ты пообещал ЧТО? – неожиданно повысил голос Иезекииль, вскочив с трона и подлетев к Вильяму (Шива тут же отреагировала на гнев хозяина, издав громкий рык). – Ты же прекрасно знаешь, что это лишь легенда, сказка для устрашения детей – зачем ты это сказал?! - Я полагал, это сделает их более сговорчивыми, - отводя взор, нехотя признался Вильям. Король еще немного постоял перед ним, пытаясь обуздать свой гнев – а потом заметил сокрушенно, возвращаясь на трон: - Теперь уже поздно – они наверняка мертвы либо сбежали. А ведь, возможно, у них были и другие товарищи – мы могли бы стать союзниками в этой неравной борьбе… Все соратники короля понурили головы, осознавая свою вину в случившемся поражении – они слишком рано расслабились, утратили контроль над ситуацией и не смогли обеспечить общее отступление, бросив на поле боя многих товарищей. Наконец Джерри решился взять слово: - Еще не все потеряно, сир. Мы готовы к бою за вас, и остальные жители Королевства тоже; дайте мне еще один шанс – и я порублю каждого из тех негодяев! Король слушал громилу-самоанца, вцепившись пальцами в подлокотники трона; когда его собеседник замолчал, Иезекииль поднял на того взгляд своих темно карих глаз – в них читались страдания и бессильное отчаяние. - Готовы? – с горечью переспросил король. – Кто именно «готов»?! Вас вернулось девять – только девять из тридцати двух, и почти все переранены! Лучшие силы нашей общины, молодые юноши и девушки – вчерашние школьники – пали в сегодняшней битве! Кто займет их место – плохо обученные фермеры и ремесленники? А кто заменит тех? - Сир, позвольте мне кровью искупить свою вину – я должен был умереть вместе со своими людьми, - Ричард выступил вперед, страдая физически и морально. – Я виновен во всем, только я. - Твоя жертва ничего не даст, - отказал тому в просьбе Иезекииль, в порыве горьких чувств что есть мочи стукнув тростью об пол (Шива приподняла голову, выискивая угрозу). – Вар, верни мои легионы! * На какое-то время замолчали, удрученные поражением и справедливыми упреками; к счастью, через минуту в тронный зал заглянул доктор Якоб Хаммунд – американский голландец, мужчина сорока восьми лет с аккуратно зачесанными назад белесыми волосами и пенсне на переносице: - Все раненые получили необходимую помощь. Вильям – твой сын, Бенджамин, будет жить. Думаю, кое-кому из вас тоже не повредит перевязка – сир, позволите их забрать? - Идите, - устало отмахнул Иезекииль Ричарду и Джерри. – Вильям – а ты останься, есть разговор.* * *
Помолчав еще немного для приличия, Иезекииль значительно спокойнее и доброжелательнее заметил: - Ты должен понимать, мой друг, что я отношусь к Шиве как самому близкому мне существу, и потому не могу терпеть подобную ложь в ее адрес. - Понимаю, ваше величество, - коротко кивнул раскаявшийся Вильям. - Не называй меня так, особенно когда мы вдвоем – у меня есть собственное имя, - чуть нахмурился правитель общины. – Кроме того, ложь сама по себе постыдная вещь: как сказал один мудрец, «несправедливость, совершенная королевским слугой, в известной мере бесчестит самого короля»… Но, как я уже сказал, все это в прошлом – сейчас у нас задачи поважнее. Сколько было нападавших? - По крайней мере две сотни, - подумав, отозвался внимательный к деталям Вильям. - Две сотни одних только бойцов? – искренне подивился Иезекииль. – Огромная сила в новом мире… - Что же предпримем, сир? Если они пошли за нами следом, то будут здесь к утру. Король взглянул на тигрицу, словно прося у той невидимой поддержки, после чего отдал приказы уверенным тоном: - Пусть приходят. Я хочу, чтобы все здоровые юноши и мужчины, а также готовые к бою женщины были вооружены и расставлены по стенам через два часа. Мы укрепим ворота – и войско Спасителей будет остановлено у них; еще никогда на нашу землю не ступала нога врага, живого или мертвого – и завтра это тоже не случится. Враги налетят на Королевство как коса на камень, после чего отступят или разбегутся. Запасов у нас достаточно, а все разрушенное войной можно будет восстановить – за высокими стенами мы переждем эту беду. - Мудрые распоряжения, сир – я сообщу Ваше решение людям, - почтительно молвил Вильям. – Разрешите идти? Иезекииль кивком поддержал инициативу советника, после чего откинулся назад, на спинку трона, думая уже о грядущих боях. А через минуту мужчина услышал трубный зов боевого рога – Вильям собирал жителей для всеобщей мобилизации…* * *
Следующие несколько часов Иезекииль не знал покоя – мужчина обходил часовых на стенах, ободрял малодушных, хвалил смельчаков, давал уроки фехтования вчерашним фермерам, проверял расход боеприпасов по ведомостям, посетил раненых в госпитале… Он сделал все возможное, чтобы подготовиться к обороне и поднять боевой дух, который был чрезвычайно низок после известий о поражении всадников. Уже перед рассветом король решил, что настал момент ему самому подготовиться к бою – в бывшем кабинете директора мужчину ожидала его личная броня. Не обычный бронежилет или защитная экипировка мотоциклиста – а самая настоящая стальная кираса восемнадцатого века, украшенная серебряной вязью и рельефами античных героев. Еще одно напоминание о его прошлой жизни, где подобный реквизит часто требовался на театральных подмостках. Однако, в кабинете Иезекииля ждал сюрприз в лице Джерри – здоровяк, по всей видимости, пренебрег указания доктора Хаммунда и с готовностью вытянулся в струнку при виде сюзерена возле увешенного доспехами манекена. - Тебе разве не положен отдых? – с легкой усмешкой заметил Иезекииль, поражаясь живучести самоанца. - Броня почти остановила арбалетную стрелу, рана неглубокая, - ухмыльнулся Джерри, указывая пальцем на свежую нагрудную повязку. – Я все-таки ваш стюард, сир – моей прямой обязанностью является снаряжение вас к битве. - К битве… - с грустью повторил за ним король и задумался. Что же принесет им грядущий день? Кто на сей раз одержит верх, какой ценой будет достигнута победа? Тяжелее всего Иезекиилю было думать о том, что жертвами грядущей бойни могут оказаться и совсем беззащитные – старики, женщины, дети… Джерри тем временем, не встретив возражений, неторопливо одевал и снаряжал господина к битве. - Сир? – спустя минуту тихо окликнул лидера Джерри, удивляясь молчаливости мужчины. - Кто я, Джерри? – наконец приглушенно вымолвил Иезекииль, видя свое отражение в ростовом зеркале напротив. - Вы – наш король, сир, - с почтением отозвался преданный стюард. - И ты веришь своему королю? - Наши люди последуют за вами, даже на смерть, - ответил Джерри. - Даже на смерть… - печально повторил Иезекииль, пока друг затягивал ремешки половинок кирасы, а потом процитировал всплывшую в памяти фразу. – «Где ныне конь боевой, где звонкого рога пение? Отгремели горной грозою, отшумели степными ветрами. Сгинули дни былые в закатной тени за холмами. С огнем отплясала радость, С дымом умчалось горе, И невозвратное время Не вернется к нам из-за моря...» Как мы дошли до этого, Джерри? Пораженный красноречием короля самоанец так и не нашел, что сказать в ответ…* * *
Ночь прошла в напряженном ожидании, наступило хмурое утро – но Спасители все не показывались у стен города. Жители Королевства, лишившиеся сна в этот раз, тихо роптали – регулярный труд еще никто не отменял. А вот рыцари вместе с королем приободрились: дневной свет лишал нападавших внезапности и маскировки, приносил облегчение и надежду – а вдруг бандиты вообще не рискнули идти войной на весьма сильную общину? Может, все беды ограничатся вчерашним поражением? Тревожный сигнал рога застал большую часть ополченцев Королевства за завтраком – ложки и котелки были тут же отброшены в сторону, замененные в руках непривычным оружием. Пока рыцари расставляли растерявшихся новобранцев на стенах и давали тем последние указания, Иезекииль вскарабкался по приставной лестнице на высокую огороженную площадку у входа, некое подобие надвратной башни – и тут мужчине открылась полная картина творившихся событий. Вместо двухсот Спасителей к воротам приближалась скромная процессия пеших и конных чужаков – человек десять-двенадцать, не больше; Иезекииль с раздражением и досадой признал «своих» лошадей, а также крытую парусиной повозку, что служила обозом и лазаретом для его армии, разбитой вчера. Худшие опасения короля подтверждались – значит, все пропавшие без вести воины пали в бою… - Приготовиться к бою! – громко скомандовал ополченцам на стенах Вильям, временно заменивший Ричарда на посту командующего армией. - Ждать моей команды! – предупредил подданных Иезекииль, предостерегающе подняв руку – он заметил, как невеликий караван остановился метрах в тридцати от ворот, а из небольшой кучки бандитов вышел, немного прихрамывая, степенный мужчина лет пятидесяти с курчавой русой шевелюрой и аккуратной бородкой. - Я хочу говорить с главным в этом городе! – уверенным голосом прокричал незнакомец, легонько размахивая палкой с привязанным к ней белым носовым платком – знаком мирных намерений. – Есть ли среди вас такой человек, или он погиб вчера? А может, он просто боится показаться из-за этих стен? Иезекииль непроизвольно сжал пальцы в кулаки – мужчина не мог простить себе, что не участвовал в том роковом побоище. А еще он никак не мог понять, почему к его дому пришла лишь малая часть из огромной банды Спасителей. Что это – слабость, уловка или нечто иное? - Убирайтесь прочь! – отозвался высунувшийся из-за стены Вильям, взяв переговоры на себя. – С убийцами наших братьев и детей не может быть никаких переговоров! Хромой, однако, сохранял невозмутимость: - Других предложений уже не будет – отказ означает продолжение войны, которая закончится гибелью вашего поселения! Поэтому я еще раз вызываю вашего лидера – а чтобы подкрепить его решимость… Командир отряда Спасителей щелкнул пальцами левой руки – и полминуты спустя его подчиненные вытащили из повозки заплаканную светловолосую девушку, в которой осажденные признали Элис Флорес, помощницу доктора Якоба Хаммунда (стоявший на стенах среди защитников города док побледнел при ее виде, чуть не выронив автомат из рук). - Мы не причинили ей никакого зла в пути! – прокричал защитникам лидер чужаков. – В повозке лежат несколько ваших раненых – они тоже вернутся к вам, если мы достигнем соглашения! Более того – по приказу Нигана мы собрали тела ваших близких, чтобы вы предали их погребению по вашему усмотрению! - Это ловушка, Ваше Величество! – воодушевленно зашептал за спиной задумавшегося Иезекииля Джерри, вскарабкавшись на башню. – Только подайте знак, и наши люди перебью чужаков и освободят пленников! Но Иезекииль, посмотрев сверху вниз на защитников стен, успел убедиться в перемене настроения последних – малодушные задумались о возможности помириться, убитые горем родственники убитых рвались забрать своих, готовые сражаться чуть растерялись, опасаясь случайно подстрелить кого-то из захваченных Спасителями. Храбрость людей короля висела на волоске, а вместе с ней – и исход возможной стычки; конечно, преимущество защитников за счет численности и укреплений было неоспоримым, но вот дальнейшее будущее представлялось весьма туманным… - Открыть ворота! – повелительно приказал своим воинам Иезекииль, после чего стал спускаться по лестнице, не обращая внимания на недоуменные взгляды подданных; в гордом одиночестве он вышел за пределы стен, не показывая ни на йоту слабости перед своими друзьями и врагами. - Я, Иезекииль, являюсь правителем Королевства. Что хочет этот Ниган, посылая вместо себя своего слугу? – твердым голосом вопросил мужчина, стукнув об потрескавшийся асфальт дороги своей тростью-мечом под скрежет закрывающихся за его спиной ворот, обитых стальными листами. - Я не слуга, а его лейтенант – Гэвин, - с таким же достоинством ответил его оппонент. – В словах, что произношу я и мои товарищи, звучит его воля; мы все представляем здесь власть Нигана – мы и есть Ниган. А пришел я сюда, Иезекииль, чтобы предложить условия мира. - Условия? И в чем же они заключаются? – подавляя справедливый гнев, уточнил король. – Стать рабами Нигана, как говорил ваши предыдущий посланник? - Партнерами, - поправил Гэвин, отбрасывая в сторону палку с платком. – Вы снабжаете нас припасами и оружием, мы обеспечиваем вам защиту от мертвых и живых. Чтобы у вас не возникало желания восстать, вы сегодня сдадите в качестве первого платежа все дальнобойное огнестрельное оружие, что имеете – дробовики, винтовки, автоматы. Холодное оружие можете оставить себе, как и пистолеты – взамен мы отдаем вам лошадей, что поймали после вчерашнего сражения, и всех пленников. Следующий платеж продуктами и снаряжением – через две недели. Иезекииль внимательно выслушал требования, взвешивая все «за» и «против»; подумав с минуту, мужчина уточнил: - И сколько же вы хотите получать? - Половину всего, - негромко кашлянув (нелегко стоять под прицелом полусотни стрелков!), ответил Гэвин. – Такова цена мира. - А если я откажусь? – жестко промолвил Иезекииль, глядя в глаза собеседнику. – Или если решу пересмотреть условия сделки? - Если завтра Ниган не получит первый платеж, то на третий день он придет к стенам твоего поселения с армией куда больше, что видели вчера твои люди, - нахмурился Гэвин, перейдя к прямым угрозам. – И тогда жертвы нашего противостояния будут исчисляться не десятками, а сотнями – и все они будут на твоей совести. Ты готов повести своих людей на смерть? Потому что именно это и случится, если ты не согласишься на требования. Иезекииль заколебался, подобно своим подчиненным несколько минут назад. Королевство и все его люди за прошедший год успели стать для мужчины делом всей жизни, куда он вкладывал все свои силы – а не просто игрушкой, где бывшего смотрителя зоопарка почитали как средневекового феодала. И что же теперь, получается? Короля ставили перед выбором – погибнуть вместе со своим детищем или смириться с поражением, наступив на собственную гордость и желание отомстить. На мгновение Иезекииль пожалел, что не был вчера вместе с рыцарями, не погиб в бою – сейчас не пришлось бы жить с таким позором… - Ниган высоко оценил доблесть твоих солдат в сражении, Иезекииль, - чуть сердечней сообщил Гэвин, уловив сомнения лидера Королевства. – Поэтому и условия мягче тех, что мы обычно предлагаем побежденным. Я даже буду просить Нигана о небольшом начальном снижении платежей, чтобы вам было проще привыкнуть к новому порядку – но только при четком выполнении вами остальных условий сделки. - «Обычно»? У вас в подчинении есть и другие поселения в округе? – поинтересовался проницательный Иезекииль. - Да. Поверь, лучше не испытывать наше терпение, - кивнул Гэвин. Король опустил свой взор – нелегко принимать единоличные решения, особенно в таких случаях. Разумеется, его слова придутся не всем по нраву – но это лучшее, что он в силах сделать для своих людей, ослабленных вчерашним разгромом… - Спасители не войдут за стены поселения – я даю слово, что все требуемое оружие будет погружено в фургон, на котором вы уедете к себе домой. Более того, никто из моих людей больше не пострадает от действий твоих подчиненных – потому что Королевство будет исправно выполнять свои условия мира. Войны не случится, - наконец сообщил Иезекииль, пытаясь сохранить достоинство. - Я согласен на это. Ниган назначил меня ответственным за твое поселение, и я готов мириться с такими неудобствами… с одним дополнением, - с одобрением отозвался Гэвин, радуясь мирному разрешению конфликта. – На первое время один из моих людей останется у вас в качестве гостя – убедиться, что вы не замышляете восстания. Этот человек не станет вмешиваться в вашу жизнь, но будет просто наблюдать за обстановкой со стороны. - Я готов погостить у этих ублюдков, - вдруг подал голос один из Спасителей – тощий длинноволосый парень лет двадцати пяти с неровной каштановой бороденкой. – Посмотрю, какое здесь обслуживание… Побагровевший от гнева Гэвин резко обернулся к ухмылявшемуся молодчику и ткнул в его сторону искривленным указательным пальцем правой руки. - Закрой свой ебучий рот, Джаред! – вежливость командира Спасителей словно рукой сняло. – Ты отправишься со мной в Святилище, где Ниган узнает о твоем мерзком поведении во время сопровождения пленников! - И кто же тогда это будет? – мрачно заметил Иезекииль, которого начали раздирать сомнения по поводу сделанного выбора. - Пола, это будешь ты, - Гэвин выбрал из числа своих людей единственную женщину – миловидную чертовку с волосами ярко-медного, почти красного цвета, и хитрыми глазками. – Будь доброжелательной, но строгой в общении – помни, что от твоего поведения зависит авторитет Нигана в этом поселении. - Разумеется, Гэвин, - кивнула понятливая женщина своему боссу, попутно мило улыбнувшись королю. – Обещаю, я не причиню вам слишком много неудобств. Иезекииль, немного посопев, кивком согласился с мудрым выбором Гэвина – другой вариант жители Королевства вряд ли потерпели бы; тем временем последний заметил, словно все уже было решено: - Я думаю, мне не стоит объяснять, что твое благополучие зависит от этой женщины, верно? Если Пола, такая молодая и сильная женщина, внезапно умрет, подавившись косточкой, или свернет себе шею в душе – Ниган придет сюда со всей армией и казнит десятерых в отместку. Все понятно? - Да, - сухо ответил король. – Я передам условия мира своим людям. - В таком случае, перейдем к процедуре обмена, - наконец позволил себе улыбнуться Гэвин, завершая самую сложную часть переговоров. – Мы будем ждать фургон здесь, пока вы в присутствии Полы не подготовите фургон с оружием; затем мы произведем обмен и разойдемся по домам. Тебя это устраивает? - Через час все будет сделано, - угрюмо ответил Иезекииль, нехотя протягивая ладонь для рукопожатия. – Следуй за мной, Пола…* * *
Следующий час лидеру Королевства дался тяжело – далеко не все были готовы сложить оружие, кто-то не желал отдавать даром плоды своего тяжелого труда, горячие головы (в частности, поднявшийся с больничной койки Ричард) взывали к отмщению и казни рыжеволосой гостьи. Не без труда Иезекиилю при помощи части рыцарей – Вильяма, Джерри и лучницы Дианы – удалось подчинить большую часть сомневавшихся и приступить к выполнению плана. Под контролем Полы ополченцы разоружились, оставив тяжелое вооружение в кузове одного из фургонов, а потом перетаскали туда же оставшиеся большие пушки из оружейной. Подавленными взглядами провожали горожане уезжающий автомобиль с ценным грузом – казалось, вместе с автоматами уходила их свобода и целая эпоха в жизни. Иезекииль сопроводил фургон, за рулем которого сидел Вильям, до самых ворот – и чувствовал, как начинает давить его самого груз ответственности. Воистину, правы были древние римляне – «горе побежденным!» - Хорошо. Мы тоже выполним обещанное – фургон и все лошади ваши, Иезекииль, - удовлетворенно заметил Гэвин, когда Вильяма сменил водитель из Спасителей. – Да, и еще одно: несколько моих людей вернутся на аванпост, который уничтожили твои солдаты вчера днем. Просто к твоему сведению, понятно? - Понятно, - ответил угрюмый Иезекииль противнику. - Передай Нигану: Королевству не нужна ваша охрана от мертвецов - даже сейчас мы в состоянии справится самостоятельно. Что касается защиты от живых... как вы защитите нас от самих себя? Просто к твоему сведению, ладно? Гэвин только усмехнулся, пораженный самообладанием короля - но все же кивнул, принимая условия (Спасителям так даже проще), после чего принялся распоряжаться своими людьми. Фургон, на козлы которого к смертельно бледной Элис вскарабкался Вильям, уже заезжал в распахнутые ворота Королевства, за ним горделивым шагом направилась Пола – а Иезекииль все стоял снаружи, с горечью следя за отправляющимися назад Спасителями. Те, уверовав в свою победу, уже позабыли о мести и кровопролитии и теперь спокойно прощались между собой: Гэвин забирал половину (включая мерзкого Джареда) в фургон с оружием; пятеро других хорошо вооруженных ребят, возглавляемые упитанным мужиком со шрамом (молчавшим в течении всех переговоров), пешком направились в сторону своего аванпоста. - Подгнило что-то в Датском королевстве, - с горечью тихо пробормотал сам себе Иезекииль, цитируя Шекспира, после чего повернулся спиной к уходящим Спасителям и двинулся к воротам, с трудом передвигая резко отяжелевшие ноги. Мир для Короля сегодня изменился навсегда.* * *
На случившееся после у Иезекииля уже не было душевных сил – восемнадцать изуродованных в бою тел погибших рыцарей и оруженосцев не оставили равнодушными абсолютно никого. Только авторитет короля (и его слова о возмездии) остановили толпу от немедленной расправы над Полой – впрочем, та прекрасно понимала сложность ситуации и держалась удивительно спокойно. Крики, слезы, обмороки – каждый реагировал по-разному, узнавая среди прочих друга, брата или своего ребенка. Но это еще не все – даже доктора Хаммунда, не говоря уже про Иезекииля, шокировали своим видом раненные, у одного из которых были зверски переломаны ноги, а у другого отсутствующие глаза прикрывала пропитавшаяся кровью повязка. Слабеющим голосом король отдал короткие распоряжения, разрешая забрать покойников для прощания, а всех раненых воинов-пленников (тех набралось четверо) немедленно поместить в госпиталь под надзор Якоба Хаммунда и Элис Флорес; сам же мужчина, указав Поле расположение ее апартаментов в школе, в сопровождении опечаленного Джерри отправился в тронный зал, чтобы постараться оправиться от только что нанесенного ему и всему Королевству морального урона. Сидя на троне возле верной Шивы, Иезекииль в одиночку проливал скупые слезы о павших в этой короткой войне – самых молодых и сильных, рыцарях и оруженосцах, надежде и будущем своего поселения. Конечно, ни о каком сопротивлении теперь не могло быть и речи – у них больше нет ни большой армии, ни мощного оружия. Кони и мечи Спасители им пока что оставили – но разве можно вступить в бой против нескольких сотен с одними клинками? Это был конец – конец свободы, конец процветанию, конец мечтам о счастье; новый порядок, пусть даже и более мягкий по сравнению с остальными общинами (о которых Иезекииль и понятия не имел до этого дня), был невыносим. Но его приходилось терпеть, чтобы спасти хоть что-то! За этими тяжелыми раздумьями как-то незаметно прошел весь оставшийся день Иезекииля, так и не выбравшегося за время из тронного зала. За окном в сгущавшихся сумерках моросил дождь, когда король услыхал за дверями приглушенные споры – голоса принадлежали Джерри, что охранял его покой, Вильяму и незваной гостье Поле. Иезекииль нашел в себе сил принять царственное выражение лица и соответствующую позу, после чего громогласно возвестил, чтобы по ту сторону его услышали: - Входите! – и громко стукнул тростью об пол. После непродолжительной возни двери широко распахнулись – и в зал влетела рыжая чертовка: - Почему этот толстяк не позволяет с тобой встретиться? Я же сказала, что обладаю здесь… - и замерла, пораженная видом тигра на цепи, которого точно не ожидала здесь встретить. Шива, между прочим, тоже невзлюбила незнакомку – у зверя поднялась дыбом шерсть на загривке, в глазках блеснул хищный огонек, а из пасти раздалось приглушенное рычание. Это придало Иезекиилю еще больше уверенности. - Ты здесь гостья, Пола – но каждый гость обязан уважать хозяина дома. А хозяин тут пока что – я! – сурово молвил король. – Теперь ты знаешь, что у меня есть тигрица. Ее зовут Шива – и похоже, что ты ей не нравишься; так что говори поскорее, что тебе нужно – не знаю, сколько еще смогу удерживать ее в повиновении. Женщина не сразу совладала с шоком – лишь секунд двадцать спустя она наконец высказала, чуть дрожа: - Твои люди собираются в спортзале, и мне не нравятся взгляды, с которыми они на меня смотрят. Похоже, они ждут только тебя – и мне очень хочется послушать ваши разговоры. Вдруг там речь зайдет о восстании? - Это недопустимо! – резко возмутился Вильям. – Сир, я как раз собирался вам сообщить эту новость – люди хотят проститься с погибшими вчера, и желают увидеть вас. А эта… убийца хочет находиться рядом! Иезекииль задумался, после чего решительно поддержал своего помощника: - Тебе не место там, Пола. Я не знаю, смогу ли защитить тебя во второй раз – но ты должна понять, что твое присутствие на церемонии прощания уже само по себе будет мощным фактором для стихийного восстания в Королевстве, и я ничего не смогу поделать. А потом, когда мы все падем, твой лидер, этот Ниган, призовет тебя к ответу – почему ты допустила подобное? И вот тогда-то, если ты еще будешь жива, ты тысячу раз пожалеешь о своем неразумном поведении – потому что я уверен, что этот человек подберет тебе самую мучительную смерть. Потому что изверг, приказавший вырезать мальчишке-врагу глаза за его верность долгу и храбрость в бою, поступится любыми правилами, чтобы наказать ту дуру, которая одним махом лишила его постоянного источника дохода! Пола оторопела выслушала гневную отповедь Иезекииля (в эти мгновения он был по-настоящему великолепен!), а после громогласного рева Шивы и вовсе потеряла дар речи, мигом присмирев. - Хорошо… я вернусь в свою комнату. Встретимся на завтраке, - тихо пробормотала женщина, пятясь к выходу. Иезекииль же дождался ее ухода, после чего тяжело вздохнул и обратился к Вильяму с Джерри: - Пойдемте, мои друзья – отдадим наш последний долг павшим за правое дело. Но сначала позвольте зайти в госпиталь, проведать раненых.* * *
В лазарете Королевства тоже было неспокойно – небольшой персонал из двух человек (доктора и медсестры) сбился с ног, ухаживая за израненными в сражении воинами. К троим кавалеристам, что вернулись в поселение вместе с беглецами (Вильям, получив одобрение Иезекииля, сразу бросился к своему сыну Бенджамину, что наконец пришел в себя) добавилось четверо, бывших у Спасителей в плену. У одной из кроватей стоял кузнец Саттон – именно его помощник, семнадцатилетний Том, стал жертвой ножа Саймона, лишившись зрения. На беднягу кузнеца было больно смотреть – завидев короля, мужчина шагнул навстречу другу и уткнулся красным от слез лицом Иезекиилю в плечо. - Ироды… сволочи… за что, за что его-то так! Он же мне как сын стал! И как теперь жить, а? – срывающимся голосом пролаял Саттон, содрогаясь всем телом. - Прости меня, друг, - только и смог выдохнуть Иезекииль, крепко обняв мастера. – Постарайся успокоиться – и иди в спортзал, если сможешь. Врачи позаботятся о Томе, даю слово. Совершенно разбитый морально кузнец наконец согласился на уговоры и ушел на церемонию прощания, а сам Иезекииль подступил к кровати с Томом, после чего опустился на колени перед мальчишкой и осторожно сжал в ладонях его руку, чуть коснувшись тонких пальцев сухими губами. - Это вы, сир? – прошептал мальчик, не поворачивая головы. - Да, - с трудом ответил король, отчаянно пытаясь не разрыдаться. – Прости меня, Том. - Не надо, сир, - ломающимся баском возразил молодой человек. – Это наша вина, что не смогли победить врагов или хотя бы достойно умереть, не давшись им живыми. Простите, что подвели ваши ожидания. Мне просто жаль, что я смог убить лишь двоих из них своим мечом – но Билли и вовсе успел прикончить только одного, так что здесь мне не стыдно. - Ты молодец, - несмотря на текущие слезы выдавил из себя улыбку Иезекииль, забыв, что мальчишка все равно ее не увидит. – Отдыхай, Том. Пока король общался с каждым из молодых воинов, сопровождавший его Джерри тактично отошел в сторонку, чтобы немного подсобить уставшей до предела медсестре Элис; доктор Хаммунд тем временем готовил на своем столе инструменты и необходимые препараты и приглушенно философствовал с небольшим акцентом: - Человек – это не венец природы, а ее отвратительнейшее создание; и только идиот мог избрать себе профессию целителя этих созданий, которые заслуживали уничтожения! Иезекииль понял, насколько тяжело пришлось доктору (одна перевязка ослепленного Тома – уже испытание не из легких!) – поэтому король вновь где-то набрался сил и на негнущихся ногах подступил к врачу, крепко пожав тому ладонь. Док, видимо, понял невысказанные Иезекиилем слова благодарности – и потому устало кивнул, одним вздохом объясняя свое состояние. - Сэр, Элис сообщила мне кое-какие подробности их плена… - вдруг промолвил Хаммунд, вкратце поведав королю об усатом громиле Абрахаме, что рискнул бросить вызов самому главарю Спасителей. Иезекииль внимательно выслушал доктора, поблагодарил того за важную информацию – но больше ничего конкретного не сказал, чем слегка расстроил весьма воинственного врача. Конечно, тому некогда было присутствовать на прощании и похоронах – да и это от Якоба с Элис и не требовалось, живые были куда важнее. А вот Иезекиилю и его соратникам, Джерри и Вильяму, предстояло обязательно в участвовать в церемониях – собрав волю в кулак, троица направилась в спортзал, чтобы покончить наконец с этим тяжелым для Королевства днем.* * *
Выстроенные в ряд гробы с телами восемнадцати погибших находились у самых окон, в окружении бесчисленных свечей и ламп – а у противоположной стены собрались почти все жители Королевства, за исключением разве что самых маленьких, сотня человек. Вильям и Джерри присоединились к массе потрясенных горожан, а сам Иезекииль вышел на середину зала, между живыми и мертвыми. - Такого бедствия с нами еще никогда не случалось, - с трудом подбирая слова, начал король. – Восемнадцать человек пало от рук этих так называемых Спасителей, более десяти человек получили раны в том бою. Мы отдали врагу оружие и обязались платить постыдную дань, чтобы спасти жизни оставшихся. По сути, мы утратили вторую по важности вещь для человека – свободу… Король вздохнул, обводя глазами собравшихся, после чего продолжил в полной тишине: - Я знаю, насколько вам тяжело это переживать – я тоже себя ужасно чувствую. Разумеется, было бы преступлением простить Спасителей за совершенное злодейство – я и не собираюсь прощать никого из них! Но пока что прошу вас – сохраняйте выдержку, будьте терпеливы! Зло будет наказано в свой час, а души замученных наконец обретут покой! Все эти восемнадцать человек погибли за правое дело, защищая свободу и честь Королевства – а потому навеки живы в своей трагической славе! Кто-то из жителей Королевства всплакнул в этот момент, кто-то гневно сжал кулаки, кто-то скромно помалкивал, уперев глаза в пол – но Иезекииль вновь обратил внимание всех на себя, еще громче чеканя слог. - Наша борьба не окончена. Клянусь своей честью и даю свое верное слово – вы знаете его цену! – что однажды заставлю отплатить Нигана и Спасителей за их подлое дело! Та мразь, что вырезала юному Тому глаза, будет также ослеплена перед казнью! И вы дайте слово, потому что – Королевство помнит! – воскликнул Иезекииль, прижимая правую руку к сердцу. - Королевство помнит! – горячо повторил Вильям, повторяя жест короля. - Королевство помнит! – в ярости крикнул Ричард, стукнув себя в грудь левой рукой (правая была в гипсе). - Королевство помнит! – взревел силач Джерри, потрясая своим боевым топором. - Королевство помнит! – в едином порыве прокричали все жители Королевства, дав страшную клятву. - Завтра мы похороним погибших, а послезавтра отправимся добывать припасы для Спасителей, - повелительным тоном сообщил Иезекииль, когда крики чуть утихли. – Мы будем покорны и исполнительны, что даже эта хитрая рыжеволосая бестия не сможет ничего пронюхать. Спасители будут убеждены, что мы полностью в их воле – и вот тогда, заручившись поддержкой, мы нанесем свой удар! И слава вновь вернется к нам! - Да! Ура! Слава королю! Вперед, к победе! – на все голоса зашумела сотня человек, абсолютно поддерживая предложение своего вождя. Королевство помнит! Музыкальная тема: Ramin Djawadi - The North Remembers (https://www.youtube.com/watch?v=e1k9E5KXDbM)