В погоне за ветром

Аллен сидел в прихожей и потеряно наблюдал, как Канда, Лави и Линали о чем-то оживлённо перешептываются на кухне. При этом японец фыркал то на одну, то на другого, смешно морщась и состраивая мину вселенской скорби. Сейчас седовласый чувствовал себя выброшенным в бушующий океан жизни без надежды на спасение, но с единственным спасательным кругом, который поддерживал его на плаву, в лице Канды. Этот парень был вспыльчивым, грубым, холодным, загадочным; но по неизвестной причине он все же спас его несколько раз, проявлял заботу, хоть она была довольно неочевидной. Почему-то Аллену казалось, что если он и выберется из этой клоаки, то только с этим колючим японцем. - Мояши, ты совсем тронулся или что? - Седовласый и не заметил, как перед ним сел объект его мыслей, и вдруг понял, что все это время сидел с широкой улыбкой на пол-лица, что выглядело довольно странно. - Тебе какая разница, БаКанда? - В той же манере бросил Уолкер, обиженно отворачиваясь к подошедшей девушке, держащей в руках чёрный шлем. - Если Юу о себе не заботиться, это ещё не значит, что не надо заботиться о себе, - изрек с умным видом Лави, выплывая из-за спины Линали и беря в руки шлем. - Знаем мы, как он водит. Поэтому прими от нас этот скромный подарок. В нем специально встроены мягкие вставки, чтобы твоей голове было легче, - не переставая щебетать, рыжий водрузил кусок пластмассы на голову Аллена и начал подгонять под его размер. Несмотря на размеры, шлем оказался лёгкий и совсем не стеснял движения головы. Аллену даже понравилось в нем сидеть. Тем более он приятно пах лавандой. - Отлично сидит, - рыжий хлопнул в ладоши, довольный своей работой. - Видишь, Юу, я же говорил, что твой шлем ещё пригодится. Канда лишь "тч"-икнул и сделал вид, что он очень заинтересован содержимым своей сумки. А Аллен сосредоточился на своих ощущениях, втягивая носом запах шлема. Да, это определённо запах Канды: когда седовласый ехал, уткнувшись носом между его лопаток, сквозь ветер до него долетал слабый запах лаванды и лотоса. Почему-то, на душе у Уолкера стало очень тепло. Обычно, так тепло становилось, когда его, разозленного или расстроенного, нежно обнимал Мана и шептал на ухо всякую чепуху. - Мелкий, харе залипать, пошли уже, - Канда ткнул кулаком седовласого в плечо и развернулся к двери. Аллен был очень благодарен шлему за то, что тот закрывает все лицо, иначе было бы проблематично объяснять резко покрасневшие щеки. Встав со стула, он попрощался с Лави и Линали и, держась за стеночку, направился за уже вышедшим из квартиры Кандой. - Эй, Аллен, - на самом пороге девушка окликнула его и, чуть-чуть приподнявшись на цыпочки, прошептала, - если что-то случится, звони нам. У Канды в телефоне есть наши номера. - Хорошо, - Уолкер широко улыбнулся девушке. - Ещё раз спасибо, за все. - Да не за что, - она помахала рукой и не сдержала смешок. - Что такое? - Парень правда не понимал, почему его знакомая отчаянно пытается не рассмеяться. - Нет-нет, ничего такого, Аллен, - вытирая выступившие слёзы, Линали закрыла дверь. Пожав плечами, Аллен "поспешил" к Канде, ждущему у открытого лифта. Тот лишь буркнул что-то про то, что Аллен собирается долго - как девушка - и нажал на нижний этаж. Поездка на лифте прошла в тишине, как и дорога до мотоцикла. Каждый думал о своём. Кто-то думал о том, что теперь делать с неожиданно появившимся грузом в виде раздражающего Мояши, да ещё и не совсем целого в придачу. Кто-то думал о том, что его жизнь достигнет наивысшей точки опасности на данный момент, что она сделала неожиданный кульбит, и теперь приходится мириться с последствиями. О том, что в их одиноких жизнях появился человек, за которого придётся костями лечь, хоть он и бесит до белой горячки. О том, что появилось трудность, с которой они впервые в жизни должны справиться не в одиночку. Канда усмехнулся своим мыслям. С каких пор он печется о ком-то? Он, наверняка, просто чувствует ответственность за то, что сбил этого Мелкого. Да, и никак иначе. Он не может привязываться ни к кому, ведь это может плохо кончится. Ему нельзя зависеть ни от кого - он принадлежит только ветру и пыли на дорогах, только скорости. - А тебе идёт, - с сарказмом заметил японец. Уолкер вздрогнул, прерывая поток мыслей. Сначала он не понял, что Канда имеет ввиду, а потом увидел своё отражение в его тёмных зрачках. Шлем был хоть и больше головы, но облегал её достаточно плотно, отросшие волосы торчали из-под его края и кончиками щекоча шею. В таком виде Аллен был похож на черного осьминога с белыми маленькими щупальцами. Злость и обида сразу же заглушили все остальные чувства. - Тупой БаКанда!!!

***

Уже около получаса чёрный мотоцикл тихо ехал по пустым автотрассам, плавно входя в повороты и обгоняя припозднившиеся автомобили. Ни водитель, ни пассажир байка не нарушали тишины. Первый следил за дорогой, второго все сильнее укачивало жужжание мотора. Аллен в полудреме прижимался к тёплой спине Канды, вдыхая еле уловимый запах лаванды и речного лотоса. Сейчас, чувствуя спокойствие парня, на него самого накатывало чувство спокойствия и умиротворения. Казалось, он может просидеть вот так вот в обнимку с Кандой целую вечность. Аллен и не заметил, как асфальт сменился грунтовой дорогой. Он полностью проснулся только тогда, когда Канда потряс его за плечо, пытаясь разбудить. Они оказались в каком-то заброшенном гараже, освещенном лампочкой, висящей на оголенных проводах. На стеллажах вдоль стен лежали различные инструменты и детали от мотоцикла. На большом деревянном столе в творческом беспорядке были раскиданы чертежи и заметки. Убедившись, что седовласый окончательно проснулся, Канда кинул в угол свою сумку и открыл старую ржавую дверь. - Шевелись давай, Мелочь. - Аллен я! - Зевнул тот, с кряхтением слезая с "коня" и направляясь за японцем. За скрипучей дверью оказалась ещё одна, совсем новая и с кучей замком, с которыми Канда и возился. Наконец, щелкнув последней защелкой, он открыл дверь, пропуская Аллена вперёд. Тот подозрительно покосился на японца, но проковылял в темную комнату. - Чувствуй себя как дома, - как-то нехотя пробубнил Канда и нажал на выключатель, освещая уютный домик живым светом. За дверью оказалось единственное на свете место, которое Канда без раздумий мог назвать своим домом.