Влад
-Пять лет назад-
— Все о чем мы с вами договаривались, исполняется, — масляным голосом протянул развалившийся в кресле напротив, безразмерный, как раскормленный котяра, мужчина и принялся загибать толстые, как сосиски, пальцы, перечисляя: — Малолеток на работу не беру, АРТ обеспечиваю, постоянные бесплатные проверки у врача, питание разнообразное, обязательные выходные и отпуска предоставляю. Только же вот они сами! Понимаете? Сами таблетки не пьют, к врачу не ходят, вместо кашек-супчиков жрут пиццы и чипсы, как дети малые, да и выходные подрабатывают на трассе. Вы уверены, что помощь нужна тем, кого вы пытаетесь спасти? У меня зубы заскрипели от злости, но я упрямо промолчал, глядя в насмешливые блеклые глаза за толстыми стеклами дизайнерских очков. — Знаете что? — вдруг выдохнул бордельный папка тоном усталого родителя, у которого уже нет сил реагировать на проказы дитятки. — Займитесь-ка вы другими борделями. А то как-то несправедливо, что вы прицепились к нашему, как клещ, а другие пузатятся. Может, там нужно тоже условия создавать? — Занимаемся, — ответил я, сдержанно кивая и поднимаясь на ноги. Тут мне сегодня делать больше было нечего. — А вы займитесь обеспечением безопасности ваших работников. Даже в нашем прогнившем городе общественность будет обеспокоена, если ваших работников будут насиловать. Сегодня Барби, завтра кто-нибудь еще. — Пока что никого не насиловали, — дернул плечом Олег Геннадьевич. — Имеем в сухом остатке довольных клиентов и обиженных девочек и мальчиков, которые делают все, чтобы привлечь ваше внимание своим деструктивным поведением. Последняя фраза буквально ударила меня в живот. Я резко выдохнул и приподнял бровь, ожидая пояснений. — Не делайте такие глаза, мой дорогой друг! Вы прекрасно знаете, что эти шлюшки будут идти на любые уловки, только бы вы не забывали, как сильно им нужна ваша помощь. Точнее ваш член в их раздолбанные пизденки и задницы! Достаточно грязи на сегодня. Я ушел не прощаясь. Открыл дверь так, что стоящий за ней и, конечно же, подслушивающий Барби не успел отскочить и получил по голове. Но не вскрикнул от боли, а обнял себя за плечи и спрятал глаза, не смея посмотреть на меня. Потому что он явно слышал достаточно. — Это не правда! — произнес он, следуя за мной к лестнице. — Что не правда? — я честно старался говорить нейтрально, но контролировать ярость, клокочущую в горле, было трудно. — То, что ты соврал мне и никто тебя не насиловал? — Ну, было вообще-то больно! — выкрикнул он оскорбленно. — Между «больно» и «насильно» есть разница. — Если мы сегодня с тобой обмениваемся неприятными фактами, то вот тебе еще один: проституция — это всегда насилие! Не смея спорить, я только рукой на него махнул. Мы прошли молча через наполненный пьяным весельем зал. Я машинально кивал знакомым, салютующим мне своими стаканами и бокалами, и уже на выходе обратился к Барби: — Ты остаешься или едешь со мной? — Куда с тобой? — устало переспросил он, наматывая прядь длинных пергидрольных волос на тонкий пальчик. — Покататься. Собираюсь заехать в «Полночь». Снова жалобы оттуда. И… стой, а это еще, блять, что такое?! — Что? — непонимающе нахмурился парень, направляясь следом за мной к отгороженным ширмами отдельным кабинетам. — Нет, Купер! Не ходи туда! Он попытался схватить меня за руку, но меня уже вряд ли смогло бы что-то остановить. — Ты что не слышишь?! — зарычал я, сжав его плечо и встряхнув так, что он едва не упал. — Там детский голос! И действительно, за ширмой очень явно мальчишеский ломающийся голос орал «Императрицу» Алегровой. А вторил ему многоголосый мужской. К нам уже спешила менеджер Алина, но я дернул край ширмы раньше, чем она успела дойти, лавируя между посетителями. Картина предстала жуткая. Настолько жуткая, что я с трудом устоял на ногах. Интуиция меня не обманула. Мальчишка действительно был. И он действительно был в том нежном возрасте, когда голос ломается, над губой появляются первые волосы, а секс становится в центре внимания, но… Мальчишка медленно обернулся и улыбнулся такой завораживающей, пугающей улыбкой, что у меня от ужаса кишки в узел завязались. Стоял подросток бесстыдно босыми ногами на круглом столе, одетый в совершенно неприличное, со спущенными с плеч бретельками, длинное платье из настоящего, мать его, красного бархата и затянутый на все петли корсет. Его вьющиеся каштановые волосы трогательно падали на лоб, а во рту торчала зажженная сигарета в мундштуке. — Владислав, выйдите, пожалуйста! — затараторила менеджер, пытаясь оттащить меня подальше от кабинета за руку. Но я был как скала. Меня будто припаяло к полу. — Кажется, мы прервали перформенс с участием несовершеннолетних, — скрипнул зубами я, впиваясь взглядом в свинные хари трех мужиков, рассевшихся на диване. Прилично одетых, явно богатых и совершенно точно лишенных какой-либо морали хряков. — О, а вот и офицер! — томно откидывая назад голову, протянул мальчик, затягиваясь горьким дымом. — Не хочешь присоединиться, дядя? У меня от злости перед глазами все побелело, когда он обнял себя за талию и покрутил бедрами, танцуя. Гадко. Как же мне гадко от всего этого… — Ой, не надо, Влад! — зашептал Барби, повисая у меня на плече. — Давай уйдем! — Обязательно! — рявкнул я и одним резким движением выдернул у мальчишки сигарету, швыряя ее на пол. А потом схватил его за талию, спуская со стола, так что тяжелое платье из плотной ткани величественно разметалось, чиркнув подолом по обалдевшим физиономиям малоуважаемых зрителей. — Ты что творишь?! — заорал мальчишка, засучив ногами, но я не слушал его вопли. Схватил за тонкое запястье и потащил в машину. Все, что я сейчас хотел, это убрать ребенка из этого заведения. Переодеть его в нормальную одежду, напоить горячим какао, а потом… потом решать, что делать дальше. И я действительно достаточно успешно его отбуксировал до выхода из борделя, а уже на улице вспомнив, что он совершено босой, подхватил на руки, путаясь в длинном скользком бархате, и понес через залитую грязной дождевой водой дорогу. И только возле машины понял, что должен каким-то образом достать ключи. — Стань на мои ботинки, — сказал я строго, но прижал к себе со всей доступной нежностью. Он, кажется, заразился моим настроем, потому, пропищав «да», покорно сделал так, как я сказал, становясь носочками на носки моих ботинок, как чертова принцесса придерживая тяжелый подол платья. Я, грубо притянув его к себе за талию, не особо беспокоясь о доставленных неприятных ощущениях от столь неласкового контакта, достал ключи из кармана тактической куртки, и кое-как открыл машину, а потом помог забраться на заднее сиденье. Там, конечно же, с такой юбкой было легче. Да и не по возрасту ему ездить на переднем сидении! Блять, и крутить жопой перед мужиками тем более не по возрасту! И наконец, захлопнув дверцу, я понял, что нихуя не знаю, что делать. Мне было нужно пару минут, чтобы подышать и, конечно же, этого времени хватило, чтобы доложить хозяину борделя. Он выплыл ко мне сам, без охраны, и потому, пользуясь моментом, я схватил его за воротник и прижал к машине. — Ты, блять… ты! — слов не хватало, дыхания не хватало, а так много хотелось бы сказать! — Ублюдок! Он же совсем-совсем ребенок! Сколько ему? Двенадцать? Одиннадцать?! — Успокойся, Купер, приди в себя. Не было ведь ничего! — Ничего?! Мальчишка танцует в бабском платье на столе перед уродами, которые едва слюной не истекают, глядя на это! — Он сам пришел, никто его не тянул, не нанимал… — Да ему вообще вход запрещен в подобные заведения! Где его мать?! Улыбка на лице Олега Геннадьевича, расцветающая пышной розой мясистых губ рассказал мне все, потому я не удивился, услышав в ответ: — С клиентом его мать. А сыночек решил времени зря не терять. Или ты не признал Оксанкиного отпрыска?.. Я отшвырнул мужчину с такой ненавистью, что он шлепнулся прямо в лужу дождевой воды, забрызгав мне ботинки и брюки. — Это что, Оксанкин сын? — ошарашенно прошептал я, хватаясь рукой за крышу машины, чтобы не упасть. С Оксаной мы никогда особо дружны не были. Эту бывалую шлюху все побаивались за ее крутой нрав и принципиальность в позиции, что негоже «ментам» крышевать бордели, а вот ее сыночка, которой попеременно жил то с мамкой-шалавой, то с периодически выныривающим из запоя батей, то с больной бабкой, у которой как не инсульт, так инфаркт, все любили и баловали. …Блять, я даже имени пацана не помнил! А вот что с ним сталось. И пиздец, если сегодня был не первый случай. А если… У меня внутри все покрылось коркой льда. А если действительно у него уже было? Нет, блять, не может быть. Не может мир прогнить настолько. До самой сердцевины. Не в силах больше бездействовать, я запрыгнул в салон и, заведя двигатель, рванул с места, обдавая Олега Геннадьевича грязью из-под колес. Так ему и надо, свинье! Я гнал так быстро, что сам не заметил, как добрался домой. На время я даже забыл, что у меня мальчишка на заднем сиденье. И, только припарковавшись у подъезда, я заставил себя выдохнуть, успокоиться и обернуться. Мальчик тут же дерзко вскинул голову и высокомерно заметил: — Мне вообще-то тринадцать. — Ну конечно, это все меняет! — рявкнул я, но тут же об этом пожалел. Парень нагловато усмехнулся, прищурив кошачьи, как оказалось, подведенные тенями глаза, но при этом стиснул кулачки так, что ногти впились в ладони, оставляя на нежной детской коже красные лунки. Мозг заработал с трудом, как старый перегревшийся процессор. — Прости. Я не хотел повышать на тебя голос, — собравшись с мыслями, выдохнул я. — Ты… боже, это пизд… ужас, как странно, но все что могу сделать, это пообещать не обидеть тебя, но… пойдешь со мной в… — Идем уже, — закатил глаза мальчик, дернув за ручку дверцы. До подъезда он шел уже сам, придерживая пышные юбки, ну точно принцесса! Я старался на него, честно говоря, даже не смотреть. Слишком пугающе выглядел этот ребенок в женском платье. Да еще и то, как он вел себя, как порочно усмехался, будто знал что-то, чего не знал больше никто. И явно чувствовал себя неестественно уверенно, шагая в чужую квартиру. Мне, человеку, который ясно понимал, что ничего плохого с мальчиком не случится здесь, очень уж хотелось его остановить, схватить за плечо, встряхнуть и наорать: «Ты что творишь, идиот?!» Но я не его отец, не брат и даже не старший товарищ. Тогда почему именно я рядом с ним? — У тебя лицо похоронное, Влад, — фыркнул мальчик, вытаскивая меня из тревожных мыслей. Мы наконец-то были в моей квартире, и я мог отправиться на поиски чистых штанов и футболки. Первым делом надо было ребенка переодеть. — Ты знаешь мое имя? — пробубнил я из глубины шкафа. Наконец-то нашел нужные вещи и повернулся к парню. — Я тебя знаю. Тебя все знают, — дернул плечом тот, рассматривая себя в зеркале в полный рост. Платье ему… шло. Если не присматриваться, то вполне мог бы сойти за худенькую юную девчонку. — Кхм, — я заставил себя отвести глаза и сунул мальчишке в руки стопку вещей. — Зачем? — хмыкнул он, снова ухмыляясь. — Мне нравится моя одежда. — В душ иди. И косметику с себя смой. А я пока пожрать приготовлю. Надеюсь, ничего против вчерашнего супа не имеешь. Он ничего не ответил, но в душе все же пошел, тяжело вздыхая. А вышел… нормальным мальчиком в, конечно же, огромных для него вещах, но все же… — Штаны твои с меня спадают, — пожаловался он, демонстративно покрутив задницей. — Возьми пояс от халата и подвяжи, — бросил я через плечо, продолжая наливать суп в тарелки. Поели мы в полном молчании, а потом я все же спросил, складывая посуду в посудомойку. — Как тебя зовут? Ты же сын Оксанки, правильно? — Меня зовут Женя, — холодно отозвался мальчик, складывая ручки-палочки на груди, — но все зовут меня Жасмин. На мгновение я даже действительно засомневался, уж не девочка ли это, но все же, всмотревшись в черты лица и вслушавшись в ломающийся голос… Нет, точно парень. — Кто это все? — В борделе, — пояснил он, склонив голову к плечу, — Барби сказал, что мне не подойдет мальчишеский образ. Что ж, это хотя бы объясняло платье, которое он, к слову, аккуратно разложил на диване. — Хорошо, допустим, Жасмин, — вздохнул я, рассматривая влажные кудрявые волосы мальчика. — Давай обсудим то, что сегодня случилось? Он терпеливо слушал, сложив руки на коленях, как примерный ученик, будто действительно был готов содействовать, и я утратил бдительность, наивно купившись на невинную мордашку. — Я должен спросить, как ты проводишь обычно свое время? Ты ходишь в школу? — Хожу, — дернул он плечом, улыбаясь. — Живу с матерью в борделе. В свободное время шляюсь по улицам. Вздохнув, я продолжил: — То, что произошло сегодня — это первый раз? Как ты туда попал? — Они меня увидели в зале и пригласили к себе, — ехидно ухмыляясь, протянул он. — А платье где взял? — Барби приволок. Сука. Ебаный Барби, убить мало скотину! От злости перед глазами побелело, но с поехавшим шлюшонком я разберусь позже. — Это было впервые? — А если нет? — нагло ответил Жасмин, вальяжно развалившись на стуле, до жути напоминая тем самым свою мать. — Что, на кукле показывать заставишь, где меня трогали? Блять, не хочу даже знать, откуда мальчишка знает эту херню: покажи на кукле! Но я взял под контроль эмоции и спокойно спросил: — А тебя трогали? Он тут же смутился. Потупился и пробубнил: — Нет. Не успели. Ты же меня забрал. Как принцессу из лап драконов вытащил, разве нет? — Ага, и теперь я в ответе за тебя, лисенок. Мальчик удивленно склонил голову к плечу, ну точно маленький щеночек, который пытается понять, чего от него хочет человек, и я, вздохнув, пояснил: — Это из «Маленького Принца». Не читал, что ли, в шестом классе? — Я сейчас в шестом классе, и год только начался, — будто умственно отсталому пояснил мне Жасмин и вдруг вскочил на ноги. — Да и пофиг. Лучше скажи, что теперь делать собираешься? Когда к мамке повезешь? — А если не повезу? — я остался неподвижным, даже когда мальчик взял в руки платье и приложил к себе, рассматривая чуть запачкавшийся в грязи бархат. — Тебя будут считать моим похитителем. — А тебе, я смотрю, такая перспектива по душе? — Все же лучше равнодушия мамы. Ах, вот оно что. Ну, в принципе, это очевидно. Только вот я все равно чувствовал себя неловко от того, что придется объяснять на пальцах. — Послушай меня, пожалуйста. Мальчик удивленно приподнял бровь, но продолжил кружить по гостиной с платьем в руках. — Сядь. Когда он наконец-то успокоился и оставил платье в покое, я произнес: — Я тебя чудесно понимаю. Тебе сейчас кажется, что те мужчины смотрели на тебя с восхищением, что ты был для них чем-то значимым и особенным. Но это не так. Пройдет совсем немного времени, и ты поймешь, что их взгляды были наполнены похотью, а ты для них — лишь сочный кусок мяса на вертеле. Не больше. Он слушал меня внимательно, только вот понимал ли? — Когда-нибудь ты действительно станешь для кого-то особенным, и не важно, будешь ли ты носить женскую одежду или мужскую. Но ты станешь особенным не для клиента. Это путь в никуда, понимаешь? И мальчик улыбнулся. Улыбнулся как-то снисходительно, посмотрел на меня глазами мудрого старца и, понизив голос, произнес: — Глупые проститутки верят в любовь, а мудрые проститутки верят в любовь лишь во время просмотра мелодрам. Не переживай, Бредли Купер, я не пропаду.***
Кира
-17w- — …заканчивается посадка на ночной скорый поезд сообщением… Наконец-то впервые за эти бесконечно долгие часы проведенные в душном вагоне Кира подняла глаза к мерцающим в зыбкой ночной мгле звездам и сделала глубокий вдох, наполняя легкие пропитанным промозглой сыростью воздухом. Сложно было поверить, что еще утром она подставляла лицо морскому бризу, любуясь бликующими на волнах, так похожих на жидкое оксидированное серебро, солнечными лучами. От невыносимого зноя туманилось в голове, горизонт размывался, но она все стояла там, босиком на раскаленном песке, всматриваясь в необозримое пространство морского зеркала… Послышался грохот от стыковки вагонов, мимо нее по платформе торопливо прошагал запоздалый пассажир. Она проводила его взглядом, подхватила дорожную сумку и направилась к гостеприимно распахнутым дверям вокзала. Можно было вызвать такси через приложение, воспользоваться накопившимся бонусами, скидками и прочим благом, но Кира чувствовала себя буквально разбитой усталостью, так что сил не было даже достать телефон, поэтому она просто подошла к одному из таксистов, дежурящих у вокзала. К несчастью, водила, лысоватый мужик средних лет, был настроен трещать без умолку всю дорогу. После нескольких откровенно бестактных вопросов о том, кто она, куда едет и почему ее никто не встречает, Кира со всей доступной ей вежливостью сообщила, что ей нужно позвонить, и, продолжая сверлить раздраженным взглядом поблескивающий от пота затылок таксиста, нашла в контактах «Юляндру» и нажала на зеленую кнопку, наплевав с высокой колокольни на тот факт, что час был поздний. Спустя пару гудков ей ответили. — Алло! — Привет, — улыбнулась Кира, расслабленно прикрывая глаза. — Я уже в городе, еду в такси. — Нормально долетела? — раздался в ответ бодрый голос подруги. — И долетела, и доехала, — поправила та, — я решила по пути заскочить в столицу. Юлька на это только звонко рассмеялась. — Боже, я от тебя другого и не ожидала! Как отдохнула? — Больше устала, — призналась девушка, чувствуя, что действительно языком едва ворочает, но закончить разговор с подружкой не может, потому что водила вон весь уже едва не подпрыгивает от нетерпения, желая задать кучку своих ненужных никому вопросов… Она растягивала болтовню как могла, дотянула до самого подъезда, а там дело оставалось за малым — сунуть пару купюр, схватить сумку и направиться к подъезду, демонстративно хлопнув дверцей такси. Нет, она бы и поскандалить могла, высокомерно задрав нос, и отчитать водилу за бестактность, если бы, конечно, не была такой измотанной. А Юлька как назло решила, что самое время рассказать обо всех своих приключениях. Она слушала вполуха, зажав телефон плечом, пока добиралась до своей квартиры, кидала вещи прямо в коридоре и расстегивала ботинки. Сбросив куртку на пуфик, она наконец-то прошла в темную гостиную и взгляд тут же упал на ноутбук. Ее внимание привлекли яркие голографические наклейки, которые ей когда-то подогнал Макс на день рождения. — Стой, не трещи! — попросила Кира, прерывая, казалось бы, безостановочный поток болтовни. — Ты давно с Колесником разговаривала? — Что? С Максом? — непонимающе переспросила Юлька. — Ну-у, где-то полторы недели назад. Может неделю. Приходил на чистку лица. — Черт. — А что случилось? — Он не отвечает уже пару дней. Сидит онлайн, читает сообщения, но не отвечает. Я начинаю волноваться. — Может, забухал? — На него не похоже. Я хотела, чтобы ты съездила к нему, но теперь уже, наверное, сама. Юля помолчала, а потом уточнила вкрадчивым голосом: — Что? Сейчас! Очнись, подруга, тебе завтра в шесть вставать на работу! — Уже час ночи, поэтому на работу мне сегодня, — вздохнула Кира, снова направляясь в коридор. Никуда ехать не хотелось, но сердце билось почему-то где-то в районе горла. От нехорошего предчувствия по коже пробегал озноб. На Макса это все было не похоже. Макс общительный, как чертов лабрадор! — Ладно, тогда держи в курсе, — попросила Юлька. — И завтра не опаздывай! Я не вытяну одна! — Конечно, не переживай. Она вызвала уже через приложение такси и села на пуфик, дожидаясь машины. Без особой надежды открыла их с Максом переписку в инстаграме, но там никаких изменений обнаружено, конечно же, не было. Последние десять сообщений от нее это сплошное: «Ау! Отзовись!», «Ты где? Я волнуюсь» и «Колесник, ты мудак, я тебе твою смазливую кабину набью!» Она полистала выше переписку, дошла до того момента, когда он перестал отвечать, и… сердце упало в пятки. Макс 18:43 Если хочешь, можем ближе к вечеру, после 16 созвониться завтра по зуму, у меня рабочий колл в 15. Возможно, подвалит работка. Можно после него. Но не позже 19, я же на смену пиздячу. Кира 18:46 Блять, ты бы еще раньше сказал! Завтра не могу, еду на экскурсию. Макс 18:47 Какой важный курица! Ладно, набери, как будешь свободна. Кира 18:47 Ок. Макс 18:48 Кстати, у тебя есть номер того красавчика из бара? Твоего одноклассника. Кира 18:51 Есть его телега. Ща скину контакт. Макс 18:52 Спасибо! Обнял, приподнял, на два пива променял!.. После этого Кира звонила ему на следующий день, но ответа уже не было. Телефон в руке завибрировал, сообщая, что такси подъехало, и Кира, схватив куртку, выскочила на лестничную клетку. Дорога до дома Макса показалась ей ужасно длинной. В его окнах не горел свет, но девушка все равно решительно набрала номер домофона. И ей… ответили. — Да? Макс был абсолютно точно в адеквате, но при этом абсолютно точно разбит. — Я тебе жопу надеру! Ты какого хера не отвечаешь на сообщения?! — заорала девушка, не в силах контролировать свой гнев на импульсивного дурачка, который наверняка снова почему-то решил, что он никому не нужен, и впал в депрессию. — Открывай дверь! Он действительно открыл. Поднявшись к нему на пятый этаж девятиэтажки, с вечно неработающим лифтом, ее пыл немного поутих. Дверь в его квартиру была приоткрыта. Но внутри по-прежнему темно и тихо… — Макс? — встревоженно позвала Кира, войдя в квартиру. Силуэт парня она увидела в дверном проеме и уже занесла руку над выключателем, чтобы включить свет, но Макс вдруг шагнул вперед, и Кира замерла, ошарашенно глядя на его лицо, освещенное тусклым светом качающейся на проводе подъездной лампы без плафона. — Ты… что случилось? — слабым голосом спросила она, рассматривая уже пожелтевшие ссадины на скуле, вспухшую губу, треснувшую посредине, и шею, всю в сине-зеленых синяках. Макс промолчал, обнимая себя руками за плечи. — Кира, иди домой… Девушка шагнула вперед и порывисто обняла его, пряча лицо у него на груди. Он мгновенно напрягся, пытаясь отстраниться, но тут же сдался, утыкаясь носом в ее волосы. Она почувствовала, как его трясет, когда он обнял ее в ответ. Содрогаясь от бесшумных рыданий, он опустился вместе с ней на пол. Кира молчала, поглаживая его по спине, пытаясь понять, что же, черт возьми, произошло. И когда она уже готовилась задать этот вопрос снова, Макс будто мысли ее прочел и сообщил: — Мне хуево, Кира. Мне очень хуево. Она коснулась ладонью его лба и поняла, что он весь горит. — Макс, ты должен рассказать мне, что случилось, — настойчиво произнесла она, обхватив его бледное лицо ладонями. Он мученически возвел глаза к потолку и признался: — Не знаю, что происходит. Мне постоянно хуево. Тошнит, кружится голова, темнеет в глазах, и я вообще с трудом встаю с кровати утром, а ночью заснуть не могу. — Я имела в виду это, — прервала его Кира, касаясь пальцами края пожелтевшего синяка. Парень отвел лихорадочно блестящие глаза и отозвался, изломанно улыбаясь: — А, это? Неудачный секс. — И теперь тебе хуево? — осторожно спросила девушка. — Когда это было? — Недавно. — Ты что-то принимал? Макс снова на мгновение будто окаменел, а потом осторожно освободился из кольца ее рук и отполз в сторону. Уперся спиной в стену, закрыл лицо руками и глухо выдохнул: — Я не знаю. Я ничего толком не помню! — Кто? Макс! Кто?! — Артур с пацанами. Они… я не знаю, что произошло. Было много. И плохо. И больно. И страшно. А утром я очнулся на улице. Кира почувствовала, как у нее внутри все покрывается коркой льда. Осознание, что произошло, до нее доходило медленно. Но неотвратимо. — Они тебя изнасиловали? Макс, сколько их было? — Не знаю, — поморщился парень. — Много. Но я не помню нихрена. — Тебе в больницу надо! Я вызову такси! Макс даже не стал спорить. Через полчаса они уже сидели в приемном отделении. Ну, как сидели. Кира сидела на жесткой кушетке, гипнотизируя взглядом плакаты на стене напротив, а друг лежал головой на ее коленях и дремал. Но и во сне выглядел он неважно, так что даже старушка с наверняка сломанной рукой предложила пропустить его вперед, но Колесник, конечно же, по-джентельменски отказался. — Так, вы, а затем… — усталый врач вышел из кабинета и пригласил старушку, а потом скользнул взглядом по бледному Максу. — Что тут у нас? — Много чего, — пробормотала Кира, поглаживая парня по волосам. — Травмы. — Достаточно старые, — поморщился мужчина, наклонившись к Максу и близоруко прищурившись, рассматривая его лицо. — Может, подождете до утра? Я даже пожрать сходить не успеваю! Девушку это заявление просто поразило. Она уже открыла рот, чтобы высказать врачу все, что она о нем думает, но Колесник, который лежал все это время неподвижно и молча, вдруг осторожно поднялся на ноги и медленно прихрамывая побрел прочь. Кира проследила за его нетвердой походкой, и решила, что лучше она пойдет за ним и проследит, чтобы он случайно не упал где-нибудь, чем будет сраться с врачом. — Макс, подожди! — крикнула она, догнав его без особого труда. — Куда же ты?! — Курить, — хрипло отозвался он, заправляя длинную вьющуюся прядь за ухо. — Пойдем отсюда. Они мне ничем не помогут уже. — Тебе надо к врачу! — запротестовала Кира, но хватать его за руки и останавливать не решилась. Не хотела причинить еще больше боли. — Мне надо перекурить, — прошептал Макс, доставая из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку. — Уже все, понимаешь? Они не помогут. — Помогут! Тебе дадут какие-то лекарства, мазь… — У меня есть дома все! — процедил Колесник с явным раздражением. — Это был просто неудачный секс, Кира, блять, как ты не понимаешь?! Каждая анальная ебля травмоопасна, а когда групповая, то тем более! Я знал, на что шел, я сам виноват… Кира застыла, как вкопанная. Она понимала, что друг просто в ужасе, и его психика блокирует чувства, чтобы не было перегрузки, но настолько циничный ответ ее просто шокировал. А Макс тем временем успел выйти на улицу и закурил прямо на крыльце, выдыхая дым в ночное небо. Групповая ебля? Он действительно называл так то, что с ним произошло? Хотелось врезать ему, привести в чувство, заорать, что он просто придурок конченый, что так нельзя, и он не имеет права спускать с рук подобное преступление, но… Кира закусила губу и достала телефон. Набрала сообщение Светке, что не сможет прийти на работу, потому что у Макса проблемы, и что объяснит все позже, и, решительно выдохнув, вышла на улицу. — Эй, — позвала она, обозначив свое присутствие, а потом положила руку на его плечо, обнимая, и произнесла: — Поедем ко мне. Я из Греции привезла чай. Ромашка и мята. — Ромашка и мята меня успокоят только если прорастут на его могиле, — признался Макс, широко раскрытыми глазами глядя во тьму. — Но пойдем. Я не могу сам. Хорошо, что ты приехала…***
Макс
-17w- Рассвет я встретил на балконе Киры, выкуривая очередную сигарету и кутаясь в выданный мне пушистый теплый плед. Я честно пытался спать, но почему-то не получалось и глаз сомкнуть, хотя за предыдущие три ночи суммарно спал часов шесть. Я просто не мог. Не мог, потому что терзал себя попытками вспомнить то, что произошло. Воспоминания присутствовали, но все они были путаные, перемешанные и неоднозначные. Я кристально ясно помнил, как договорился о встрече с Артуром в «Карабасе», как мы выпили по бокалу пива, потом он заказал мне «фирменный», посмеявшись, ведь его делали только для девочек и меня. Поговорили немного с барменом Сенькой. Кажется, мы говорили о родителях, о детстве и говняном воспитании. А потом… потом все начало плыть. Как-то внезапно, как по щелчку. Мы пошли куда-то, где была кровать, по дороге я проблевался у столба. Он снова только посмеялся и предложил подержать волосы. Квартира, кровать, секс практически без моего участия, потому что к тому моменту я уже с трудом удерживал себя в сознании. А после все слилось в бесконечную боль. Откуда взялись несколько парней, которые били меня, скрючившегося на полу, непонятно. Я отключился в процессе, а очнулся в кустах без одежды. Мои шмотки, к счастью, валялись рядом, видимо, их просто выкинули из окна. Меня, возможно, тоже просто выкинули из окна первого этажа, потому как лежал я прямо под квартирой Романова, уткнувшись лицом в засохшее собачье говно. И снова я блевал, как подавившийся шерстью кот. Спазмы были, тошнота, слюна — на месте, а вот желудок пустой. …Я поежился и нечаянно сломал сигарету. Но тут же взял новую. Они меня трахали или нет? Сколько их было? Почему они это сделали? Кто это «они»? Так было запланировано? Он специально для этого меня привел? — Холодильник пустой, все-таки меня не было неделю дома, так что вот, держи, — Кира поставила на плоские перила чашку ароматного кофе, а меня мгновенно замутило от этого запаха. Я отвернулся от вьющегося над чашкой пара и, подперев голову рукой, уставился вдаль, на самом деле отчаянно сражаясь с тошнотой. — Не хочешь? — тут же поняла подруга, убирая чашку в сторону. — Лучше чай. С ромашкой и мятой, — благодарно кивнув, я снова затянулся дымом и потер заслезившиеся глаза. Через минут пять она мне принесла чашку чая. — Спасибо. Ты самая лучшая. Твой тюбик просто идиот безмозглый, раз упустил тебя. Кира только вежливо улыбнулась и не стала как обычно переубеждать меня в том, какое она говно. С самооценкой, конечно, стоит поработать… — Твой Влад не объявлялся? — спросила она тихо после минутного молчания. — Не знаю, я же его заблочил. А чего ты о нем вдруг вспомнила? — Просто… — она оперлась локтем о перила и посмотрела на меня в упор сканирующим взглядом. — Просто вдруг подумала, а вдруг твое состояние связано с ним? Вдруг ты… — Что? — прервал я ее, криво улыбнувшись. — Беременный от него? — Будь ты девчонкой, — совершенно серьезно кивнула Кира, — но, к сожалению, я имею в виду другое. Ты уверен, что это не венеричка какая-то? Я снова затянулся дымом и коротко кивнул. Выкраивая для себя время на подумать, я сделал глоток обжигающе горячего чая и удовлетворенно кивнул. Запах и вкус не вызывали отвращения, в отличие от практически всех других напитков и продуктов. — Думал, — отозвался наконец-то я. — Конечно же, я думал об этом, но тесты никакие не сдавал. Просто не знаю, за что хвататься. Никаких высыпаний, выделений или покраснений не было. Только тошнота и головокружение. Странные симптомы, как для ЗППП, не находишь? Типа, я хоть и не закончил, но учился в меде. По факту все это действительно симптомы беременности на ранних сроках. — Так может, ты все-таки встретишься с Владом? — настойчиво повторила Кира. — Или хотя бы к врачу обратишься. — К какому врачу? — уцепился я за второй вопрос, проигнорировав первый. Нечего мне ему сказать. Потрахались пару раз и все. Никакого интереса у него ко мне нет. А у меня? …А это вообще к делу не относится. Кира постучала ногтями по перилам, задумчиво покусала губу и произнесла: — У меня есть знакомый гастроэнтеролог. Она хороший врач. Тошнота должна иметь причину. — Скинь мне ее телефон, — согласно закивал я, затушив сигарету в пепельнице. Тошнота меня действительно заебала. Я и не думал, что это перманентно дерьмовое состояние может так сильно утомить.