***
Макс -18w- Я не мог спать, но упрямо пытался заставить себя. В чужой кровати всегда тяжело уснуть даже после выматывающего секса. Тем более после выматывающего секса! Почувствовав прикосновение к волосам, я приоткрыл веки и наткнулся на внимательный, сосредоточенно-печальный взгляд голубых глаз Влада. Он касался пальцами моих волос, перебирая влажные пряди, и от этой ненавязчивой ласки я невольно улыбался. Хотелось податься вперед, прижаться ближе, но я не знал, имею ли право. — Что? Почему ты смотришь? — кокетливо поинтересовался я, пытаясь понять, что мне делать дальше. Хоть бы он улыбнулся в ответ! Хоть бы дал какой-нибудь знак, разрешение, что я могу… Но он ничего не ответил, все так же задумчиво изучая взглядом мое лицо. Его губы были плотно сжаты и, казалось, они совсем не способны изображать улыбку… …Я резко, болезненно выдохнул и сел на кровати. Это не сны, это чертовы воспоминания, которые кромсают меня каждую ночь на лоскуты кровоточащей плоти, разбирают мышцы на волокна и расщепляют атомы моего дурацкого сердца. — Блядский Влад! — прорычал я, потирая лицо ладонями. — Отпусти ты меня! Не в силах больше лежать и мучаться, я поднялся с кровати и пошел в ванную. Торопливо умылся, почистил зубы и направился на кухню. Вроде бы никто не запрещал мне завтракать перед УЗИ, да? Я заварил чашку чая и сел на подоконник, планируя как обычно перекурить, глядя на выгуливающего собаку соседа, но отвлечься от мыслей о будущем обследовании получалось с трудом. Еще и погода, блять, подходящая! Солнечная, теплая, совсем не осенняя. Сейчас бы пойти погулять, с Кирой, например, или в «Тиндере» позвать кого-нибудь на кофе, или… Я с тоской посмотрел на свой живот, непривычно большой, круглый, упругий, обтянутый футболкой, которая теперь была на меня будто мала. И это при том, что руки и ноги остались такими же, как и были, стройными. Нет, УЗИ явно необходимо! Вот будет умора, если это какой-нибудь чертов глист, разросшийся до размеров анаконды! Я приподнял футболку и внимательно присмотрелся, но никакого шевеления не заметил. Просто живот. Просто большой живот. Сука, теперь даже не потрахаться ни с кем! Хотя тошнота теперь мучала все реже, привычка пить чай вместо кофе никуда не делась, что интересно. Хоть какой-то плюс от моего положения. Я скользнул взглядом по кухне, останавливаясь на календаре. Весь этот пиздец начался примерно четыре месяца назад, летом. После секса с Владом. Будь я женщиной, точно бы уже побежал за тестом на беременность. Хах, придурок… Но рука сама потянулась за телефоном, а пальцы сами набрали «беременность по месяцам». Почему-то все считали неделями, и картинки тоже были в соответствии с неделями. Глупость какая! Но я все же снова перевел взгляд на календарь и быстро посчитал. Секс был восемнадцать недель назад. Живот у женщины на фото… ну, трудно сказать. На фотке, которую я открыл, будущая мама была достаточно полненькая. Я пролистал картинки и нашел более стройную дамочку. Забавно… Поставив чашку на подоконник и затушив едва тронутую сигарету в пепельнице, я направился к зеркалу, на ходу задирая на себе футболку. Стал прямо, потом боком, сравнивая себя с картинкой, и… — Макс, ты ебанулся! — прошипел я, прикладывая руку к низу живота. — Ты совершенно точно ебанулся на всю голову! Это же я себе повторял, когда шел, накинув безразмерную толстовку, в ближайшую аптеку за ебаным тестом на ебаную беременность. И когда, сидя на унитазе, пускал струю мочи на специальную полоску в пластмассовом футляре. И когда через пять минут в окошке появились две четкие полоски, которые возвели меня в ранг младшего сержанта. И когда я дрожащими руками гуглил симптомы беременности. И случаи в истории. А когда читал про премию в миллион долларов, которую по завещанию Чарли Чаплина должны выплатить первому мужчине, родившему ребенка, меня разобрал такой смех, переходящий в истерику, что я всерьез испугался, что соседи вызовут полицию. Или дурку. Кстати о птичках. Часы показывали, что мне через час нужно было уже выходить, если я не хотел опоздать на УЗИ, но какое теперь к черту УЗИ? Узнать правду почему-то было страшнее, чем жить в догадках. В пугающих догадках, которые все же позволяли мне фантазировать, что это все на самом деле никакая не правда. И рассказать некому — засмеют. Хотя Кира предполагала нечто подобное, с одной лишь оговоркой — если бы я был девчонкой. Поговорить бы с матерью… Вдруг я действительно девочкой родился?***
Макс -20w- — Ты не пошел на УЗИ, — утвердительно произнесла Кира, сосредоточенно нанося маску мне на лицо специальной кистью. После чистки кожа немного пощипывала, но это была приятная, знакомая боль. И она здорово отвлекала от тошноты. — Да, я испугался, — признался я, приоткрыв, глаза, чтобы взглянуть на ее встревоженную моську, спрятанную за медицинской маской. — Твой живот растет с каждым днем, — заметила подруга, многозначительно кивнув на уже внушительное круглое брюхо, спрятанное под слоем оверсайз худи. Никогда не любил подобные вещи, но теперь они спасали. Я выглядел просто как молодой мужик с пивным пузцом, не более. Никто бы и не подумал ничего другого. Людям в здравом уме не придет в голову, что я могу носить ребенка. Я и сам-то не могу быть в это уверенным. — А если это перитонит? Какая-нибудь опухоль? — предположила Кира, убирая мисочку и кисть в сторону. — Ты понимаешь, чем тебе грозит промедление? — Не думаю, что это рак, — отрицательно мотнул я головой, но объяснять не стал. Сам не понимал, почему не допускал мысли, что это действительно какое-то новообразование. А это вполне, блять, реально! Намного реальнее, чем беременный мужчина! — Макс, я переживаю за тебя, — пробормотала Кира, протягивая мне руку, помогая сесть. Из-за живота я теперь действительно стал менее подвижным. Пришлось даже взять внеплановый отпуск на работе. — Тебе надо к врачу. Если ты боишься идти один, давай я пойду с тобой? Нельзя тянуть. Это уже почти пять месяцев продолжается! Я только губу закусил, поправляя на себе худи. Если бы я мог ей рассказать!.. Рассказать о том, как вчера впервые почувствовал едва ощутимое движение в животе, будто я — аквариум, а внутри меня плавает маленькая рыбка, касающаяся хвостом стенок. Если верить интернету, плод на двадцатой неделе должен быть по размеру почти как манго, у него уже есть ручки и ножки, и он учится есть, заглатывая жидкость, в которой плавает. Но все это только при одном важном условии: если с ним все в порядке. А что если нет? Что если он просто маленький недоразвитый уродец? Что если он умрет внутри меня, и я умру вместе с ним? Что если он родится раньше срока и… — Макс, — теплая рука с силой сжала мое плечо, выводя из оцепенения. — Макс, расскажи мне. — Ты не поймешь, — хриплым голосом отозвался я, покачав головой, чувствуя, как снова возвращается тошнота. Встал на ноги, чувствуя, как, казалось бы, уже усвоенный завтрак подступает к горлу. Я приложил ладонь к губам и втянул воздух носом, пытаясь успокоить тошноту, но становилось только хуже. — Пойму. Я же твоя подруга, я волнуюсь за тебя! — упрямо повторила Кира, следуя за мной к санузлу. Но нет, я был не готов к откровениям. Не сейчас. Не — блять, боже! — сейчас. Я даже не успел дверь за собой закрыть, как рухнул на колени перед унитазом, выблевывая содержимое желудка. — Господи, Макс! — вскрикнула Кира, собирая мои выбившиеся из хвоста пряди и падая рядом со мной. — Что с тобой, милый?! Голос ее звучал испуганно. Уверен, следующий шаг — она побежит вызывать «скорую». Но я не мог ее успокоить, заверить, что все вроде как под контролем, все вроде как очень даже по сценарию, и что ебаный токсикоз, который меня мучает уже четвертый месяц, учитывая некоторые мои анатомические особенности, вполне ожидаемый. Но я не мог и слова сказать. Новый приступ рвоты выбил воздух из легких. Желудок был пуст, спазмы сухие, с языка потянулась только нитка слюны. Сплюнув её, я глубоко вдохнул, а потом медленно выдохнул, прикрыв глаза. Все хорошо. Все просто отлично. И кайфово, что Кира успокаивающе гладит меня по спине, прижимаясь всем телом, и кайфово от четкого осознания, что я готов терпеть. Да. Все это готов терпеть ради ребенка, которого уже люблю.***
Макс -24w- — Дима снова продинамил меня! Ты можешь себе это представить? — Могу, — пробурчал я, вгрызаясь в сладкую, сочную булочку с кремом и миндальной стружкой. Я вообще толком не понимал о чем речь, занимаясь жадным поглощением пищи, но Кире мой ответ был вовсе и не нужен. — Он сказал, что у его сына день рождения, хотя я точно знаю, что у него день рождения в мае. Он наврал мне снова! И где он теперь? С женой наверняка! — Конечно. С женой. — И он не отвечает на сообщения. Я боюсь, что он меня вообще заблокировал. А что, если его жена о чем-то догадывается? — Я уверен, что она догадывается. — А потом он будет говорить, что забыл телефон на даче. Лжец! — Еще какой! Он просто ебанутый, Кира. — Он не ебанутый! Он просто… м-м, своеобразный! — Ага, и не пиздабол, а поэт, не пиздит, а сочиняет! — иронично протянул я, глядя на нее в упор. Кира замолчала, разъяренно кромсая ножом и вилкой свой кусочек лазаньи и громко сопя, как сердитый еж, а я не смог сдержать улыбки. Какая она все-таки дурочка. Такая умная, красивая женщина, и при этом такая глупая! Парадокс. Малыш в животе снова булькнул и толкнулся, уже очень ощутимо, даже немного болезненно. Я приложил ладонь, погладив через ткань толстовки, и взял в руки стакан молочного коктейля. Аппетит был зверский и порой меня самого удивлял. Никогда не любил сладкое, а тут на тебе! Второй молочный коктейль за день! И это еще до обеда! В животе снова почувствовалось шевеление, а потом захотелось в туалет. Прям вот невыносимо нужно было отлить! — Я сейчас, — произнес я, аккуратно вставая с удобного, хоть и низкого диванчика. Не так давно мы с Кирой сменили наш любимый бар «Карабас» на уютное кафе «Маруся». Немного банальщина, но атмосферно до ужаса, и я никогда бы не подумал, что смогу так легко отказаться от алкоголя и сигарет. Стоило лишь залететь… Улыбнувшись своему отражению в зеркале, я вымыл руки и хотел уже вернуться в зал, но мир как-то резко сделал кульбит, и я едва не упал, но вовремя схватился за умывальник. Перед глазами все поплыло, затошнило, а ноги стали ватными, будто давление упало. — …И он еще, представляешь, смеет мне говорить, что я… — продолжила тараторить Кира, когда я кое-как добрался до нее. — Макс! Что случилось? Ты будто привидение увидел. — Голова закружилась, но в основном, прекрасная маркиза, все хорошо, — пробормотал я, делая глоток коктейля. От сладости затошнило еще сильнее. Тяжело переваливаясь, я откинулся на спинку, сполз чуть ниже, пытаясь умоститься так, чтобы не давить живот, и только после этого поднял глаза на скорбно молчащую подругу. Она отодвинула в сторону пустую тарелку и сложила руки перед собой, наклонившись ниже. — Макс, — резко начала она, — что с тобой происходит? Ты должен мне рассказать. — Ты все равно не поверишь, — дернул я плечом, чувствуя, как ребенок в животе снова бушует. Я неосознанно снова коснулся ладонью места, куда он активно пинался ножками, и Кира тут же прикипела к моему животу взглядом. Помолчала, хмурясь, покусала губы, повздыхала и, сжав кулаки, спросила: — И что делать собираешься? — А есть выбор? — отозвался я, приподнимая бровь. — Макс, ты пугаешь меня. Если это случилось, то с этим нужно что-то делать. Ты не можешь позволить этому… — она поморщилась и все же закончила мысль: — вылезти наружу. Подобная формулировка меня задела. То, как упрямо она избегала называть вещи своими именами. — Это — ребенок, — отрезал я не допускающим возражений тоном. — Это не может быть ребенком, — прошипела она, открывая словесные шлюзы, — сотни и тысячи здоровых женщин рожают больных уродов, неужели ты думаешь, что ты настолько удачливый, что твой ребенок будет полноценным? Ты его даже не обследовал, судя по всему! Он там хотя бы живой? — Ну прямо сейчас он пинает меня ножками, — парировал я, поглаживая живот. Ядовитые слова злили, но я пытался держать себя в руках. Ее шок можно было понять, ее аргументы были здравыми. Один я тут придурок конченый, который действительно, видимо, считает себя любимчиком бога. — Бо-оже, Колесник, ты меня убиваешь! — простонала она, пряча лицо в ладонях. — Откуда ты можешь знать, что в тебе сейчас не страшный мутант, который сосет из тебя соки? Может, это какая-то неведомая ебанина с четырьмя ногами и тремя головами?! Очнись, Макс, как ты вообще представляешь себе роды?! — С ужасом, — честно признался я, устало прикрывая глаза и откидывая голову на спинку дивана. — Но у меня уже нет пути назад. Двадцать четыре недели — слишком поздно для аборта. Да и кто мне его сделает? Кира замолчала, видимо, судорожно пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации. — Я найду тебе врача, который вырежет из тебя это, — решительно выдохнула она, но я снова только криво улыбнулся. — Я не собираюсь избавляться от него. — Макс! — рявкнула она так, что на нас обернулись посетители и пробегающая мимо официантка. — Ты рехнулся! Ты совершенно точно сошел с ума! Ты… боже, ты же просто убьешь себя! Оно убьет тебя! И снова какая-то тупая категоричная часть меня уперлась копытами в землю и выставила вперед рога. — Ну и похер, — процедил я, складывая руки на груди. — Я не буду смотреть на это! — Ну так уходи! И она ушла. Гневно фыркнула, схватила свою сумку и выбежала из кафе. А я остался абсолютно один. — Ой! — охнул я, когда малыш снова привлек к себе внимание осторожным, ласковым прикосновением к внутренней стенке живота, так что мне показалось, будто внутри меня порхает маленькая бабочка, напоминая, что я вовсе не одинок. Больше — нет.***
Макс -25w- Мой отпуск закончился, больничный, который я выцыганил через взятку, тоже, и я должен был возвращаться на работу. Только вот как перекладывать пациентов с каталок на кровать, менять памперсы лежачим и таскать тяжелые коробки, я не представлял. Тем более, мое состояние точно заинтересует коллег, все-таки медицинский костюм не скроет живот так, как огромный свитер или толстовка. Решение пришло быстро: уволиться. Надо было уйти с работы, найти что-нибудь на удаленке или в крайнем случае обратиться к отцу. Он, конечно, еще тот засранец, но вряд ли откажет скинуть немного деньжат. Продержаться бы всего четыре месяца! Жаль, с Кирой разосрался. Она бы придумала решение. На самом деле мысли о Кире меня добивали. И так психика хер знает на чем держалась, а тут еще и это чувство брошенности, ненужности и какой-то тупой обречённости. Будто ее слова — правда, и вся эта сказка действительно будет с херовым концом. Может, правда ребенок больной? Беременные женщины вон постоянно бегают на УЗИ, обследования, кровь сдают, а я… Вот бы второй родитель принимал какое-то участие в жизни ребенка! Вообще, блять, хоть какое-то! — Сука, — шипел я, пролистывая переписку с Кирой, пытаясь найти сообщение, которое я переслал с чата с Владом. Я же, идиот такой, заблочил его, а переписку удалил! — Вот он! И пальцы сами напечатали, сами отправили: «Надо встретиться. В пять в «Карабасе» А в ответ тишина. Я впал в отчаянье. Он даже не посмотрел! Я не мог спать, прислушиваясь к ощущениям внутри, но в животе — штиль, будто малыш почувствовал, что сейчас лучше сидеть тихо. — Ничего, мы и без него справимся, — зарычал я, переворачиваясь на бок и утыкаясь носом в подушку. Гормоны на самом деле скакали, как сумасшедшие. Мне было то смешно, то грустно, и вот теперь снова хотелось плакать. Нет, не плакать. Рыдать. Биться в истерике. Обвинять весь мир в том, какой он несправедливый. Наградил меня брюхом, а сам бросил! И будто в ответ на мои злые мысли телефон ожил. «Прости, я был на работе. Не получилось сегодня, может, завтра? Приходи ко мне в любое время» — Иди нахуй, — прошипел я, переворачиваясь на другой бок. Чтобы через минуту схватить телефон и напечатать: «Ок.».***
Влад -0w- Я завалился домой ближе к утру. Сердце, ушатанное энергетиками и крепким кофе, ебашило, как ненормальное, выскакивало из груди, и, как бы мое тело не было измотано, я не мог уснуть. Даже занавесив окна плотными шторами. Даже приняв горячий душ. Даже включив расслабляющую музыку на фоне. Нихуя не помогало. Нихуя. Еще и под закрытыми веками как в калейдоскопе крутились картинки: тощее тельце, бьющееся в предсмертных судорогах, кровавая пена, вытекающая изо рта, остекленевшие глаза… Я любил свою работу большую часть времени, но, когда приходилось сталкивать с подобным, я ненавидел ее всей душой. За то, что она показывала пальцем на грязь, а потом швыряла в лицо тряпку и приказывала: «Отмывай». Давай, блять, исправляй то, что поломали другие. Чини этот мир, пока он окончательно не развалился!.. И какого, спрашивается, хуя? …Я злобно выдохнул сквозь плотно сжатые зубы и встал с кровати. Буквально взлетел, будто подорвался на противопехотной мине, и пошел на кухню варить очередную, наверняка добьющую меня чашку кофе. Ожидая, пока допотопная турка заварит эту черную лаву, я взял в руки телефон и бездумно пролистнул ленту, а потом среди кучи уведомлений нашел розовый кружочек с белым огоньком — значок «Тиндера». С парочкой непринятых сообщений. Прислушался к себе, пытаясь понять, насколько я вообще в данный момент «хорни». Нет, прямо сейчас ебаться не хотелось. Работа вытрахала из меня душу. Но в общем и целом, почему бы и нет? Завтра выходной. Послезавтра, конечно, в самую рань на работу, но завтра ведь, завтра! Сообщение от некого «Макса» не было оригинальным. Вряд ли «Привет, как дела?» — это вообще хоть сколько-нибудь цепляющее начала диалога, но его фотки в профиле — отвал ебала. Волосы как жидкий шелк, будто отфотошопленные, мягкой волной спадающие не плечи, с вплетенными в них косичками и лентами, ехидный взгляд из-под ресниц, дерзкий макияж, почему-то нисколько не умаляющий его мужественности, меховая жилетка, серьги-полумесяцы в ушах… Конечно, фотка явно студийная. Хотя и остальные такие же профессиональные. Секрет раскрыла графа «о себе». Визажист и фотограф. Как забавно! На второй фотке было хорошо видно тело. Парень явно атлетичный, с подкачанным торсом, развитыми грудными мышцами и бицепсами, без каких-либо изъянов, ну чисто совершенство! И это совершенство хочет со мной переспать? Если так, то я готов хоть сейчас! Я так засмотрелся на парня, что упустил момент, когда кофе из турки начал от меня куда-то убегать, заливая газовую горелку. — Блять! — прорычал я, выключая и без моей помощи потухший огонь. Хуй с ним с кофе. Я должен выспаться, если собираюсь пойти с этим красавчиком на свиданку. Уснуть получилось легко, особенно, когда он мне в три утра на предложение пойти в бар ответил согласием. А потом все по стандарту: шампунь, зубная щетка, бритва, чистая одежда, свежее постельное белье. В баре я был не просто вовремя, я там был даже чуть заранее. Прилетел на крыльях предвкушения, сел за стойку и, заказав пиво, с интересом осмотрелся. «Карабас» вообще-то считался студенческим заведением, потому что дешевый и рядом со студгородком, но, возможно, у двадцатипятилетнего парня этот бар любимый как раз со времен его студенческого прошлого? Если оно у него, конечно, было, это прошлое. Где вообще обучают визажистов и фотографов?.. — …И тот говорит ему, педали твои развалились, как совок. А этот лошара с первого курса глаза на него вылупил и такой «чё-ё?», — донесся до меня голос парня за столиком в углу. Пьяная компания взорвалась надрывным хохотом, хотя, что такого смешного в истории, я не уловил. Но невольно прислушался к разговору, потому что кроме шумных парней и меня в зале больше никого не было. — А Матроскин ему что? — А Матроскин в своем репертуаре! Говорит, следующий раз придешь на построение в подобном непотребстве, я тебя босиком полосу препятствий пройти заставлю. — В этом весь он! — Но и это еще не все!.. — заговорщическим тоном продолжил высокий красивый парень, видимо, уже почти выпусник. Судя по самодовольной роже, местечко ему папочка или дедушка нагрел, только доучись. — Эй, Сень, принеси-ка нам еще бутылочку виски! — Хватит нам виски, алконавты! Завтра на подъем не встанем! — запротестовал один, видимо, самый разумный из компании. Или самый трусливый… Но его никто не поддержал. Только наперебой заголосили: — Ну же, чем закончилось? — О-о, там вообще все интересно! — развалившись на протертом диванчике, самодовольно ухмыльнулся парень и продолжил: — Конечно, будь пацан поумнее, он бы рот свой прикрыл, а он как взвыл: не имеете права! Побежал как миленький! Тут уже дело принципа… Курсанты за столиком снова громогласно расхохотались, а я только головой покачал и сделал глоток недостаточно холодного пива из своего бокала. Мне это все не нравилось. И компашка, и пиво, и гнилая атмосферка бара. — Э-э, а вы случайно не наш новый преподаватель по тактико-специальной подготовке? — раздался над ухом пьяный голос одного из компашки. — Случайно не ваш, — буркнул я, взглянув на него искоса. Паренек даже протрезвел чуток. Округлил глаза, потом поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд, и махнул рукой своим товарищам. — Эй, пацаны, глядите, Крис Кайл! У вас бы позывной «Снайпер» был, если бы вы… или вы уже? Я вздохнул и спокойно произнес: — Нет, позывной Купер. С самого начала службы Купер. Как актера. И да, я «уже». — Рыбак — рыбака! Но на Бредли Купера вы не похожи. Только там где он в «Снайпере» снимался. Наверное, из-за бороды… — заявил тот самый выскочка, рассказывающий ранее какие-то «смешные» истории. Он протянул мне ладонь и представился: — Евгений Тихомиров! А вы где служили? — Откуда вы такие общительные взялись? — поморщился я, но руку все-таки пожал. — Из Военной академии, — дернув плечом, горделиво ответил еще один паренек. — Так а вы… — Отряд специального назначения, — коротко ответил я, не вдаваясь в подробности. Нахуй их. Еще и в выходные о работе говорить не хотелось. — А я будущий командир десантно-штурмового батальона морской пехоты, — величественно расправил плечи Тихомиров. От его надменной улыбки у меня начало сводить скулы. — Только доучиться год остался. Там сейчас такая нудятина… Я думал, теорию на первых курсах читают, а не на последних. Но его товарищ только рассмеялся. — Не накаркай! А то тебе общей физической подготовки с Матроскиным добавят! — Лучше бы занятий на полигоне добавили… — размышлял другой курсант. У меня от их болтовни разболелась голова. Я уже хотел отправить их восвояси, но, благо, они сами вернулись за столик, потеряв всякий интерес к мрачному незнакомцу. Интересно, кто это такой «умный», что допустил подобное попустительство по отношению к нарушению субординации? На последнем курсе менять пацанов уже поздно. Тут уж ничего не поделаешь, щенков надо воспитывать, а не взрослых кобелей. Но, конечно, то, что они уже сейчас позволяют себе так бесстрашно, на равных общаться с явно старшими по званию, обязательно повлечет за собой в итоге открытое неповиновение приказам. Я скрипнул зубами и заказал еще пива. Боже, какой дерьмовый настрой перед свиданием они мне создали! Прикрыв глаза, я попытался прийти в себя, запереть на замок вспыхнувшую ярость, но она все равно прорывалась из меня, и я злился все сильнее и сильнее, пока… Видимо, я действительно задремал, потому что во сне вдруг ощутил, как обоняние защекотал нежный цветочный аромат, который мгновенно будто перенес меня из занюханного бара в сад, полный благоухающих цветов… — Сенька, налей-ка чего-нибудь! — раздался рядом веселый голос, и я резко распахнул глаза. Рядом со мной на расстоянии вытянутой руки сидел на барном стуле Макс из «Тиндера». — «Фирменный»? — хмыкнул бармен, доставая из-под стойки стакан. — Конечно, — оскалился парень, а потом все же заметил на себе пристальный взгляд и повернул ко мне свое прекрасное лицо. И… замер, как замирают многие другие, заметив сходство с актером. А потом улыбнулся, продемонстрировав свою острозубую хищную улыбочку. — А ты действительно копия Бредли Купера! — И тебе привет, — кивнул я, дернув плечом. — С позывным угадал. — Не надо быть академиком, чтобы догадаться, — хмыкнул тот и, наконец-то получив свой коктейль, отсалютовал бармену. А потом протянул мне ладонь для рукопожатия. — Приятно познакомиться, Купер. Я Макс. — Это ясно, — криво улыбнулся я, пожимая его теплую ладонь. — Сколько тебе лет там, где ты с косичками? Сейчас волосы чуть короче. — Не драматизируй, это было два года назад, — хмыкнул парень, подпирая голову кулаком. На самом деле я не драматизировал. Конечно, та развратная блядь на фотке профиля — моя эротическая фантазия теперь, но и этот паренек, постарше, возмужавший, без капли косметики и украшений, тоже по-особенному… особенный. Я не мог оторвать от него взгляда, а он, поиграв трубочкой в своем стакане, перемешивая светлый алкоголь и густой сироп, осевший на дно, хмыкнул: — Тогда я еще учился в университете и мог позволить себе длинные волосы и эпатаж. Теперь я работаю, а там дресс-код жесткий. Он снова поболтал алкоголь по стенкам, привлекая тем самым мое внимание. — Что за коктейль? — «Фирменный», — дернул плечом парень, делая глоток. — Бакарди, немного колы и ореховый сироп. — Звучит неплохо, — пробормотал я и подозвал к себе бармена, — один «фирменный» пожалуйста. Но тот только ухмыльнулся. — Прости брат, только для девчонок и Максика. Такие правила. — Что за дебильные правила? — фыркнул я, отодвигая от себя бокал с едва ли тронутым пивом. — А остальные бурду эту пить будут? — Могу предложить все что угодно в меню кроме «фирменного», — виновато произнес бармен и подмигнул Максу, явно наслаждающемуся своим коктейлем. Но я и так был не в духе, чтобы и тут еще что-то выдумывать. Меня раздражало буквально все, хотя не все в плохом смысле этого слова. Например, чувствительные рецепторы будоражил волнующий весенний запах сидящего рядом парня. Это парфюм такой?.. Я посмотрел на его нежные розовые губы, касающиеся края стакана, а потом поднял взгляд выше, установив зрительный контакт с чистыми голубыми озерами. Макс прищурил глаза, так что ресницы задрожали, и улыбнулся тепло и искренне. И я понял, что, если ничего с собой не сделаю прямо сейчас, то зажму парня в первом попавшемся углу и… — Дашь попробовать? — поинтересовался я, протягивая руку. Коктейля оставалось немного, как говорится, на донышке, но парень дернул плечом и протянул мне стакан. Правда, коснуться его я так и не успел. Сзади на Макса кто-то налетел, и он от неожиданности плеснул остатки алкоголя на свои колени и мою руку. — Блять, Тимур, ну можно было аккуратнее?! — рявкнул он, резко развернувшись лицом к пьяному курсанту. — Прости, Максик! Я… это все Жека! Он меня толкнул! — Бредли Куперу это объяснять будешь! — буркнул парень, салфетками пытаясь стереть со своих светлых джинсов сладкий алкоголь. — Черт, теперь такое пятно будет! Еще и мокрое, фу! Но мне никакие объяснения от курсантов не были нужны. Я вообще плохо понимал, что творится вокруг, и главное: что творится со мной. А со мной что-то явно происходило… Меня дурманил его запах, его голос, его сердитый взгляд и эти непослушные волосы, которые он то и дело заправлял за уши, и губы, и… — Надо переодеться. — Да стоило бы! — фыркнул Макс, спрыгнув со стула. На ногах он стоял твердо, но взгляд уже поплыл. Неужели ушатало с одного коктейля? Видимо, маловато колы было в составе… — Пойдем куда-нибудь? — Я живу в двух кварталах, — пробормотал я, кидая на стол пару купюр. Почему-то теперь, после непродолжительного разговора, тащить парня к себе и трахать казалось чем-то неправильным. Будто не так было задумано. Будто я решил совершить бесчинство, хотя что тут такого? Секс. Взаимное удовольствие. В конце-то концов, кто в Тиндере ищет настоящую любовь, а не быструю еблю?.. Мы вышли из бара и торопливо зашагали в сторону моего дома. Вернее, я шагал, а он с каждым метром пьянел все сильнее и сильнее. Ноги Макса начинали заплетаться, так что вскоре я принял решение взять его под локоть. До подъезда я его практически тащил на себе, при этом не испытывая ни капли отвращения к пьяному телу, хотя обычно я на дух не переносил подобное. — Мне так хорошо, — зашептал он, когда мы вошли в лифт, и, пьяно хихикнув, повис у меня на шее, а уже у самой двери сделал что-то совершенно невероятное. Он обнял меня. Обнял, окутав своим чарующим весенним запахом, и внезапно прижался губами к обнаженной коже, а потом прихватил зубами, нежно покусывая. — Что ты творишь? — хрипло поинтересовался я, пытаясь выудить из кармана ключи. Тот уже едва не падал, тянув меня за собой. — Тише-тише! Держись, а то сейчас вместе свалимся! Но он, кажется, был совершенно не против лечь на холодную грязную плитку подъезда и потрахаться прямо тут, потому как в ответ только простонал «да-а» и прижался ко мне бедрами, давая почувствовать свое возбуждение и желание. — Хочешь меня? — зашептал он, прикрывая глаза от экстаза. Я и сам-то держался на одной лишь силе воли, чтобы не разложить его прямо здесь. — Блять, Макс! — шикнул я, наконец-то справившись с замком и втолкнув его в квартиру. Все последующие события для меня слиплись в один единый комок. Хотя… нет. Я чувствовал каждый момент. И сладкие, яростные поцелуи, и прикосновения к обнаженной коже, и его текущий член в своей ладони, и горячую, скользкую от смазки дырку, туго раскрывающуюся под меня. — Давай, давай, пожалуйста! — простонал парень, раздвигая ноги шире, привлекая к себе, в себя. Но он был не готов. Я чувствовал это, ясно понимая, что он давненько не был снизу. — Прошу тебя, Купер! Выеби меня уже! — зарычал он, впиваясь ногтями в мои бока. Блять, он слишком настойчив! А я слишком пьян. И меня уносило с того, как он хныкал, морщился, скалился, вскидывал бедра, терся об меня, как течная сучка. Тут бы никто не выдержал. Из башки вылетели все мысли. Его приоткрытый рот сводил с ума, и я, коротко поцеловав блестящие губы, напрочь забыв про защиту, приставил член к его тугой дырке и надавил, втискиваясь. Медленно, постепенно, прислушиваясь к себе и партнеру, а потом… Макс обхватил меня ногами и резко перевернулся, насаживаясь до конца. — Блять, ты дурак?! — рявкнул я, переворачивая нас обратно и замирая. Выйти из него резко было бы так же травмоопасно, как и войти, да и не смог бы я сейчас из него выскользнуть: парень обнял меня всеми своими конечностями и явно не позволил бы легко отстраниться. В темной комнате, в которой единственным источником хоть какого-то света был светящий в окно уличный фонарь, я пытался рассмотреть эмоции на лице Макса, с беспокойством ожидая, когда же расслабленное выражение сменится испугом и болезненной гримасой. Но улыбка парня оставалась такой же беззаботной, блаженной и пьяной. Он обнял меня за шею и хрипло прошептал, притягивая ближе к себе, глубже в себя, заставляя лечь всем весом на свое, к счастью, не хрупкое тело. — Все хорошо, Бредли Купер, мне хорошо… — признался он и повел бедрами, призывая двигаться в едином, монотонном, гипнотическом ритме.