Кадаш

Темно-красные волосы Кадаша были совершенно невообразимо растрепаны, хотя он обычно всегда следил за их видом. Всё-таки большая часть людей, с которыми он общался, постоянно смотрели именно на волосы и верхнюю часть его лица – эта красная шевелюра была его визитной карточкой, как ни крути. Но сейчас любые попытки хоть немного пригладить весь этот хаос заканчивались тем, что его волосы становились ещё грязнее, а настроение падало ниже всех казематов Убежища. Радости также не добавляло то, что несносный маг, благодаря чарам которого гном, с любыми чарами знакомый лишь как с причиной некоторых, если не многих, бед своего народа, в целом, и личной бедой на ладони, в частности, куда-то исчез, при этом пообещав вернуться. Но у Кадаша всё никак не выходило из головы... «Хотя тьма уже близко, я защищена пламенем…» Обречённость, целеустремленность и дух. Она была готова умереть. Она умерла, глядя в его глаза, покупая лишние секунды своей болью и злостью, своим страданием и смертью. Её прирезали на его глазах, а он был бессилен помочь, умом понимая, что нельзя отвлекаться на спасение «уже мертвых», как цинично сказала так на себя не похожая женщина с голосом Лелианы. Он не мог вспоминать изуродованное лицо и измененные глаза без содрогания. Но именно эти воспоминания не давали перестать тлеть в его сердце ненависти к Корифеусу. Смерть Кассандры, в чьих глазах пылал красный лириум, но в душе всё равно оставалась Вера, и искаженное гримасой отчаяния лицо Вивьен, совершенно чуждой ему магички, взятой на переговоры с Алексиусом, только потому что у неё был в этом деле шкурный интерес, и она была магом ближнего боя, не так сильно повлияло на гнома, как прямой взгляд Лелианы. В нём он тогда не видел ничего, кроме «я убью тебя, если ты посмеешь сделать ещё хотя бы шаг, чтобы меня спасти, и из-за этого не справишься». Кадаш направился сразу к тенту, за пару метров от которого был слышен голос Лелианы. То, что Вестник Андрасте вернулся и готов рассказать всё от первого лица, стало известно еще у лагеря солдат и разнеслось по всему Убежищу со скоростью метеора. Даже Жозефина – её лицо мелькало в кучке людей у церкви – выползла из своей берлоги дабы послушать о приключениях от первого лица. Но для тайных дел мастерицы не существовало сейчас ничего, кроме отчётов агентов. Кадаш в кои-то веки был рад тому, что его игнорируют – был шанс собраться с мыслями. Но мысли всё никак не собирались вместе, потому он плюнул на бесплодные свои попытки и крепким шагом подошёл еще ближе к столу, где держал отчет перед Лелианой какой-то невысокий эльф с глухим голосом. Но он тут же осёкся, как только понял, что Кадаш пыхтит ему в спину и специально остановился таким образом, чтобы прервать обсуждение. Далее, когда эльф, не договорив, смылся в неизвестном направлении, Эдрик встал в полутора шагах от шпионки и начал разговор. - Простите, сестра Соловей, можно я… - голос гнома, и без того не слишком сильный по сравнению с обычным своим состоянием, внезапно оборвался, но Кадаш прочистил горло и продолжил, хотя было видно, что дается это ему очень тяжело. – Мы попали в будущее, - гном, до этого избегавший внимательного и прямого взгляда Лелианы, всё-таки поднял на неё свой взор и встретился с этими прекрасными не-измененными глазами, смотревшими устало и при этом несколько недоуменно. – Там вы умерли, Лелиана. Причем… Это… В общем, простите за нарушение этикета, но… - Кадаш шагнул ближе. – Спасибо вам за то, что вы есть, Лелиана. Мощные и большие руки осторожно прижали к себе внезапно окаменевшее тело шпионки, а лоб Вестника оказался где-то у солнечного сплетения девушки. Гном стиснул Лелиану до треска в ребрах, до боли в спине, до полного охренения окружающих, но ему было всё равно – он сжимал в объятиях женщину, которая поражала своим характером. И он мог бы с уверенностью сказать, что там Лелиана не носила никаких масок – значит, это было её настоящее лицо. Без колебаний, жестко и не щадя ни себя, ни других. Другой бы сломался, но не она. - Без вас ничего бы не было, - тихо прошептал Кадаш. – Без вас я бы не вернулся. Вы спасли этот чертов мир, Лелиана. Спасибо. Огромное спасибо. - Вы… Ка… Кадаш… - голос, раздавшийся над головой, заставил гнома немного протрезветь от переполняющих его чувств и резко отодвинуться на пол шага. – Я… Может, вы хотя бы объясните подробнее, за что благодарите? - Вы пожертвовали для меня своей жизнью, - негромко произнес Кадаш. – Я прекрасно понимаю, что вы бы сделали так в любом случае, ведь мир был поглощен Разрывом и почти разрушен, и что моя личность в принципе не играет определенной роли. Но… просто спасибо, Лелиана. Впервые за несколько лет ей говорили это с такой искренностью во взгляде. Гном, стоящий напротив и до этого сжавший её в объятьях будто в тисках, смотрел в её глаза. Лелиане был заметен немного болезненный блеск, но она вначале не сразу поняла, что он едва сдерживает более яркое выражение эмоций, в природу которого ей было трудно поверить - так это было крайне неожиданно. Кадаш смотрел на неё как на ожившего пророка, как на саму Андрасте. Смотрел очень странно - так на Лелиану не смотрел ещё никто и никогда. Его зеленые глаза цвета леса заставляли её чувствовать себя не в своей тарелке, потому что такое количество совершенно безвозмездной благодарности не давало Лелиане просто похлопать его по плечу, выдавить приличествующую случаю вежливую улыбку и продолжить заниматься своими делами. Где-то там, в маленькой толпе возле церкви мелькает лицо Жозефины - ей бы сюда, она бы знала как ответить и не обидеть, а потом не почувствовать себя неправильно. Жози всегда знает, что сказать и кому, чтобы сохранить и дистанцию, и теплые отношения - этого у неё не отнять. Но почему не получается просто оттолкнуть эти эмоции Вестника? Лелиана этого не понимала, да и не хотела уже понимать. Он видел её смерть? Его это настолько тронуло? Не гибнущий мир из будущего и власть Старшего, а её смерть? Лелиана едва заметно вздохнула и сделала шаг вперед. Ведь от одних маленьких объятий двух абсолютно чужих друг другу людей ещё никто не умирал.