Выживай

– Фонни! Фоняяяяяяя! – этот скрипучий, да ещё и с хрипотцой голос каждый раз заставлял Скотта вздрагивать и ёжиться. Он знает, что Фиолетовый не успокоится, пока не получит желаемого, поэтому торопится убрать со стола всё, что хоть как-то напоминает иголки. В награду ему голос стихает, а сам Пёрпл вальяжно раскидывается в кресле, бесцеремонно закидывая ноги на стол. Скотту остаётся вздохнуть. Он сто раз упрашивал его не делать так, но никакие слова не подействуют. Всё бесполезно, если только это не очередная (удачная) попытка соблазнения или совсем уж переходящая за рамки угроза. – Не свались и не смахни приборы со стола, – смирившись с судьбой, просит он, убирая в ящик чьи-то дела в папках. Пусть и снова пылятся, только теперь уже в другом месте. Всё равно никто больше не проверяет и не нуждается в перепроверке. Дело закрыто, такое же пыльное, как и старые макеты игрушек, грудой валяющиеся на складе. Напарник за столом насмешливо фыркает, открывая ближайший ящик и выуживая оттуда сборник кроссвордов. "Фонни" знает, что Фиолетовый безразличен к кроссвордам и прочей ереси. Он давно уже в курсе, что за обложкой кроссвордов Пёрпл прячет от начальства свежий выпуск "Плейбоя", жадно просматривая каждую страницу. И так каждую свободную минуту. Скотт отлично помнит день, когда они познакомились. О дурной репутации Пёрпла он знал от директора, об остальных его деяниях догадывался сам. Но этот человек настолько не вписывался в интерьер пиццерии, что Коул сомневался, сможет ли он и остальной персонал ужиться с ним. Его внешний вид пугал. Слишком отталкивал детей, а всей рабочей команде просто казался несуразным. Из-за чего возник такой побочный эффект в виде бледно-фиолетовой кожи, никто не знал, а обладатель этой самой кожи не раскрывал своей тайны. И такая ходячая аномалия спокойно разгуливала по коридорам пиццерии, пугая каждого, кто ему встретится. Сам охранник нисколько не заботился о своём внешнем виде. Оттенок кожи, цвет рубашки... Фритц однажды осмелился назвать его в шутку баклажаном. После того случая он несколько недель пробыл на больничном из-за вывихнутой руки. А Скотта тем временем напрягала безумная улыбка Пёрпла и выпученные, как при базедовой болезни, глаза, каждый раз становящиеся еще круглее и больше при столкновении их взглядов. Сначала он не придавал этому значения, затем это стало его пугать, и наконец однажды он проснулся в холодном поту из-за кошмара, где фигурировали пёрпловские глазищи. Путём собственных исследований и наведения кое-каких справок Коул выяснил, что Пёрпла стоит опасаться и всегда носить с собой иголки или булавки на всякий случай – как оказалось, Фиолетового одолевал дикий страх перед этими предметами. Детская ли это травма или ещё что-то, тоже никто не знал. Но зато теперь каждый был вооружён "противоядием от баклажанного монстра". Вскоре неуправляемое поведение новенького усмирилось благодаря этому великолепному средству. Ему оставалось лишь грозно зыркать по сторонам. Таким был Винсент, таинственный охранник пиццерии. *** Рабочие дни тянулись своим чередом. Ничто не предвещало беды. Но однажды уверенность и приподнятое настроение Фон Гая испарились, когда директор назначил ему в напарники "фиолетового ублюдка". Оставалось покориться выпавшей судьбе и принять на себя удар – воспитание дикого зубастого баклажана. Работа с каждым днём давалась обоим всё тяжелее. У Винсента был сложный характер: слишком требовательный, слишком агрессивный и непредсказуемый. Нельзя было предугадать, что он выкинет в следующую минуту, но Скотт научился. Он изучил его повадки и привычки вдоль и поперёк всего за полгода. Но Винсент вскоре заметил, что его раскрыли, словно препарированную лягушку. От этого все его нутро клокотало при виде довольно Скотта, вовремя вытащившего крупную иглу при очередном пёрпловском всплеске эмоций. С течением времени Скотт узнал, что его напарник балуется дешёвой порнографией, печатающейся в "Плейбое" и прочих журналах. От этого становилось неловко. Всё окончательно вышло за якобы дозволенные рамки, когда Скотт случайно увидел Винса, передёргивающего в раздевалке прямо посреди смены. Их смены. Злости Телефона не было предела. Но наглость и развратность Пёрпла перешли все границы даже когда Скотт зашёл и прикрыл за собой дверь: он не остановился и продолжил яростно двигать рукой, уже отбросив в сторону журнал и открыто глядя на своего ошалевшего напарника. После грандиозного финала Винсент вытер руку салфеткой и преспокойно вышел в коридор, хлопнув Гая по плечу: "Спасибо, Скотти, было круто." Несчастный так и остался стоять с раскрытым ртом в раздевалке. Лицо выражало странную возмущённо-недовольную гримасу. С тех пор Телефонный зарубил себе на носу: нельзя заходить в раздевалку, если там засел Пёрпл. Своеобразное поведение Винсента стало набирать обороты. К великому сожалению Скотта, он стал совершенно неугомонным и неуправляемым, выбился из-под контроля. "Казалось бы, взрослый парень, а ведёт себя порой, как ребёнок-даун..." – жаловался охранник директору с надеждой, что их с Винсом сотрудничество закончится, но безрезультатно. Сумасшедший по прежнему оставался на месте, изредка внося свою лепту в коллективную работу. Зубастая улыбка везде сопровождала измождённого Скотта, повсюду были глаза, почему-то совершенно пустые, без радужки и зрачков. Не было сил терпеть. Пёрпл постоянно всё портил. Он был кем-то вроде чёрного кота, приносящего неудачу по суевериям. Его выходки сказывались на работе всей команде. То, что они делали за неделю вместе, Винсент разрушал за одну смену. Фритц мысленно молился на то, чтобы его смена не выпала в одну ночь со сменой Пёрпла. Майк предпочитал вообще не находится в обществе "баклажана", ссылаясь на срочные дела. Когда этого всё же было не избежать, в большинстве случаев парни ругались и ссорились, что доходило до драки. Скотту приходилось разнимать и успокаивать их. Не работа, а просто сказка! Сказка с плохим концом. Но с течением времени и сам Скотт дожил до настоящих перепалок с напарником. Винсент был ловок, силён и грациозен, а Коул... Он просто обладал неким даром убеждения и умел договариваться. Зачастую, сам же терпел убытки из-за своего умения. Но зато это помогало потянуть время, пока Винс наконец не успокоится. Скотт понимал, что за драки им могут сделать выговор или, что ещё хуже, уволить. Но какого же было его удивление, когда он понял: драки заставляют его чувствовать себя живым и способным хоть на что-то. Дрался неважно, зато довольно быстро учился. Множество приёмов было позаимствовано у Пёрпла, кое-что было выужено из боевиков, но Скотт действительно стал справляться. И азарт, смешанный со злостью, исходящий от Винса, заставлял бить прямо и чётко. Так хотелось вмазать! Кулаки ещё сильнее чесались у Скотта, когда он видел капли крови, тёкшие из разбитой скулы оппонента. В конце концов, всё заканчивалось расхождением сторон. Гай отряхивался, с сожалением поднимая с пола очередную испорченную оправу собственных очков и потирая разбитые в кровь костяшки пальцев. А Винсент... после каждой сумасшедшей драки стал всё больше и больше смотреть на напарника. И не просто смотреть: "трогать" взглядом, ощупывать, пожирать. Скотт никогда не придавал этому значения. *** Но это случилось в их смену. Фиолетовый как обычно валял дурака, Фон Гай настороженно следил за камерами, изредка проверяя фонариком вентиляции, с умом экономя энергию. И всё прошло слишком гладко. Скотт часто задавался вопросом, почему аниматроники в присутствии Пёрпла появляются реже, чем в присутствии других. Стало казаться, что даже эти роботы боятся ужаснуться от вида сумасшедшего Винсента. А он не мог не ужасать. Серьёзный Винс страшнее сумасшедшего. А сумасшедший и серьёзный Винс обеспечивает мгновенную смерть всякому, кто посмеет заговорить с ним. – Ну всё. Закончили. Ура, – Скотт случайно натыкается на презрительный взгляд широких глаз и невольно сглатывает. – Пойду дверь закрою. – Я закрыл, – негромко сообщает Винсент, тем же взглядом приковывая к себе напарника. По коже проходит лёгкий холодок. Фон Гай вздрагивает, чувствуя приближающуюся бурю, если что-то снова пойдёт не так. – Сегодня никто не пришёл... Тебе не кажется это странным? – лучше уж разрядить обстановку, думает парень, нервно поправляя очки. В ответ Фиолетовый молчит, неторопливо идя вперёд по коридору. Скотт тоже замолкает, следуя за ним и думая, что им просто по пути. Они сворачивают за угол. Внезапный тычок в ребро чуть не сбивает Коула с ног. – Ну что опять? Что я сделал не так, скажи?! – от такой несправедливости пару месяцев назад Скотт просто свернулся бы калачиком на полу и позволил бить себя. Сейчас же он проворно вскакивает на корточки и с непониманием глядит на Винса снизу вверх. Тот со странной смесью эмоций на лице смотрит на него, в нерешительности занеся кулак над головой. Скотт никогда не видел его таким растерянным, готовым расплакаться, как ему показалось. Что-то странное промелькнуло в этот момент между ними. – Почему ты считаешь меня не таким, как они все? Я что, сильно отличаюсь? Ну да, кожей не вышел, но вы что тут все, грёбаные расисты, что ли?! Скотт одновременно озадачен и очарован этим выражением лица. "Ну точно, ребёнок. Силится не плакать, когда больно. Ну давай, баклажан, разрыдайся у меня на глазах. Что же тебе поможет на этот раз сдержаться?" Гай внезапно ловит себя на том, что ядовито усмехается, наблюдая за напарником. Винс, по всей видимости, заметил это. – Чего лыбишься? Думаешь, я не ударю?.. – голос предательски дрожит, в глазах Винсента какая-то тупая боль и непонимание. – Не ударишь, – мягко улыбаясь, отвечает Скотт, медленно поднимаясь на ноги. – Только посмотри на себя: такой жалкий, беспомощный, слабый... Улыбка Скотта стирается с лица, когда в руке Пёрпла мелькает тонкое лезвие ножа-бабочки. – З-замолчи... – он опускает голову. По щекам действительно катятся слёзы, но Скотт видит по-прежнему безумный оскал. "Улыбается?.." – Ты чего это? Винсент, стой, одумайся... – Коул предполагал всякое, но нож не входил в его планы. – Ты же не собираешься?.. – О, да, Скотти, собираюсь, – через мгновение тонкое острое лезвие почти вплотную прижимается к нежной коже на шее, заставляя Фон Гая испуганно захлебнуться вдохом: ему ещё никогда не угрожали ножом. Винсент сумасшедше смеётся ему в плечо и одновременно плачет, крепко держа нож у гортани: – Думал, я позволю тебе... говорить такое... обо мне? – Я... Я ошибся, Винс. Прости меня. А теперь давай мирно разойдёмся. Тебе же не хочется марать руки? А я очень устал сегодня... – Скотту пришлось пятиться назад ради своей безопасности, что он и сделал, наконец вжавшись спиной в стену и замерев в ожидании своей участи. – Ты? Ты устал?! – Винсент горько смеётся прямо ему в ухо. – Я облегчаю тебе работу, отпугивая тех тварей, а ты жалуешься на какую-то усталость, Скотт?! Телефонный думает, что молчать сейчас – лучший из предложенных вариантов. В полумраке коридора, в абсолютной тишине слышатся глухие удары его сердца. Винсент внезапно роняет голову ему на шею, утыкаясь лбом в плечо. Теперь парень чувствует нож на своей спине и, что более неожиданно, влагу на том месте, где заканчивается шея. Винсент плачет, наверное, впервые за всё время, проведённое в пиццерии. – Ты п-понятия не имеешь, что я чувствую... – за спиной слышится чужой всхлип и прерывистое дыхание. Громкие звуки перерастают в шёпот, – ...к тебе. Коул удивлённо вскидывает брови: "Ко мне?" Он никогда не предполагал, что услышит такое от своего извечного оппонента, своей проблемы. На миг в коридоре воцаряется тишина. Она давит Скотту на уши, и он не выдерживает: – И что это означает? – А что это, по-твоему, должно означать?! – Винс, всё! Пошутили, и хватит. Расходимся, – Скотту надоедает весь этот спектакль. Он раздраженно пытается выбраться из тесных объятий Пёрпла, но с досадой замирает, чувствуя, как лезвие теснее упирается в спину сквозь униформу. – Тыыы... никуда н-не пойдёшь. Неужели, ты не понимаешь? – почти орёт Фиолетовый ему в уши, так отчаянно и рассерженно, что Скотт не выдерживает и выполняет захват из-за спины, выворачивая Винсенту руку, держащую нож. "И почему я не мог сделать этого с самого начала?.." – Что? Чего я не понимаю?! Хватит говорить загадками! – необъятное раздражение охватило Скотта, который не сразу сообразил отпустить руку, предварительно вытряхнув из неё нож. Металл звонко грохнулся об пол. Пёрпл дёргается назад и опускает голову, напряжённо, молча и жутко глядя на Коула исподлобья. Сейчас "баклажан" кажется обиженным рассвирепевшим зверем, готовым разнести всё. Ещё бы, отнять нож у его же обладателя... Но Скотта не пугает уже ничего в этом недочеловеке. Поток несказанных слов грозит вырваться наружу. – Чего ты от меня хочешь? Ты же самый настоящий псих! Какого чёрта ты вообще бросаешься на людей с ножом?! – ярости Фон Гая нет предела. Пёрпл даже немного теряется от такого тона. А потоки слов презрения продолжают выливаться из рассерженного Скотта: – Каждый, мать его, грёбаный день я вынужден терпеть это всё от тебя! Унижаться, подставлять собственные руки под линейку начальства! Знаешь, как больно получать из-за тебя? И... что ты такое?.. Сумасшедшее существо, утратившее всякий... Винсент в это время несколько секунд стоял в ступоре, пока не понял, что же на самом деле ему нужно. Решительно приблизившись к размахивающему руками напарнику, он схватил его за плечи, заставляя прекратить дёргаться, и мастерски впился поцелуем в чужие губы. Фраза оборвалась на середине. Коул умолк, затем побледнел, после – покраснел и, наконец, протестующе замычал в губы так, что Винсенту пришлось разорвать поцелуй. – ...утратившее всякий... стыд... Чокнутый, что ты вытворяешь?! – Целую тебя. Ты разве не заметил? – Винсент развратно скользит языком по собственным губам и усмехается, глядя на Скотта из-под прикрытых век. Слёзы, размазанные по щекам, почти высохли, и, кажется, Пёрпл чувствовал себя более, чем превосходно. – Как-то пресновато... – Н-но... Но... Нооо!... – Я хочу тебя, Скотт. Вот, что я хотел сказать, – Винсент хмурится, пропуская мимо ушей гневную тираду напарника. – А теперь просто заткнись. Обветренные губы вновь припадают к губам ошарашенного Коула, затем хаотично скользя по щекам и не позволяя тому вставить лишнего слова. Такого исхода охранник совсем не держал в голове. Но Винсент делает своё дело настолько мастерски, что Телефонному становится интересно, где он научился так целоваться. Осознание того, что тебя целует твой напарник, с которым вы обычно ссоритесь, как кошка с собакой, напрочь вылетает из головы. Скотту хорошо, Скотту приятно. Он никогда бы не подумал, что Пёрпл способен на нечто подобное. А Винс тем временем спускается губами к шее, пошло и жадно причмокивая и оставляя слабые засосы, видимо, не желая тратить на это драгоценное время. Скотту приходится зажать себе рот, упёршись в стену свободной рукой, пока Винсент медленно, но верно, в хаотичном порядке двигается вниз. Колени подгибаются и дрожат от мимолётных прикосновений. Пальцы Пёрпла проворно расправляются с ремнём. Внезапно он поднимается, снова целуя Скотта и незаметно проникая пальцами под резинку боксеров. Со стороны его напарника слышится приглушённый вздох, и Винс усмехается, начиная плавные, размеренные движения. – Что... ты... – Скотту душно, тяжело говорить. Язык будто опухает, и всё тело внезапно начинает с жаром отзываться на чужие прикосновения. Вот уже через несколько секунд Коул сам активно толкается бёдрами вперёд, расставив ноги пошире и ощущая свою уязвимость перед Пёрплом. А тот двигает рукой нарочито медленно, не давая кончить, растягивая момент. – Стонешь, будто шлюха какая-то... Но мне нравится, – возле самого уха Скотта слышится гортанный приглушённый смех. Прохладные пальцы быстро расправляются с пуговицами униформы. Руки скидывают рабочую куртку на пол, стягивают с плеч рубашку. Скотт не против. Кажется, его сознание отключилось вместе с инстинктом самосохранения. Он не берёт в расчёт даже то, что их могут увидеть такими, стоящими посреди коридора и занимающимися разными непристойностями. А Пёрпл всё так же нарочито медленно опускается вниз, незаметно стягивая брюки Фон Гая с бёдер вместе с бельём. Через мгновение Коул хватается руками за голову, выгибаясь в пояснице, чувствуя всепоглощающий жар внизу живота. Язык Фиолетового творит чудеса: Скотт вдруг чувствует острое желание жёстко оттрахать его в рот за все те унижения и издевательства, которые тот причинял ему на протяжении многих месяцев. С чувством явного превосходства и возбуждения "Фонни" властно хватает разгорячённого напарника за волосы на затылке и сильнее притягивает к себе. Снизу слышатся пошлые хлюпанья и негромкое мычание. "И кто теперь ведёт себя, как шлюха?" Коул улыбается, прикрыв глаза, шипя сквозь зубы, чувствуя приближение финала. Словно читая его мысли, Пёрпл водит руками по его груди, вжимаясь плотнее и задевая соски. – В-всё, Винс... Хватит, прошу... – Скотт уже не в состоянии терпеть. Он давится стоном и откидывается на стену, с силой сжимая чужие волосы. – Винсент! Тот сдержанно сглатывает и садится на полу, поправляя съехавшую с одного плеча фиолетовую рубашку. Пытаясь восстановить дыхание, внимательно смотрит на Скотта. Он, в свою очередь, стараясь не задохнуться от переполняющих его эмоций, смахивает со лба капельки пота, устало глядя на Винса сверху вниз. – Ты как? – Очевидно, в порядке... Тишина. Только глубокое дыхание и глухой стук скоттова сердца. – Прости, я не хотел, чтобы так... Я предупреждал тебя... – Мужик, расслабься. Я ничего не говорю, – немного растерянный, но по-прежнему возбуждённый Пёрпл старательно пытается забыть о существовании собственной эрекции. Скотт издевательски смотрит на него: – А теперь объяснись. И вообще, что ты там... Выглядишь каким-то... – Ты либо тупой, либо слепой, – Винс неожиданно вскакивает на ноги и приближается к напарнику, вжимая его обратно в стену. Проходится кончиком носа по ключицам, шее. Скользит языком по недавним засосам, ставит пару новых. Закрыв глаза, находит губы и прикусывает до крови, слыша со стороны Телефона возмущённый болезненный всхлип. – Чего тебе ещё надо? Желаемого ты добился... – Коул к своему великому стыду ощущает новый прилив крови к низу живота и послушно раздвигает ноги, как только Винсент проскальзывает рукой по спине и ниже, дотрагиваясь до ягодиц. Умелые руки якобы случайно задевают полувставший член, на что Скотт мгновенно отзывается тихим стоном. Фиолетовый улыбается: – Нет, не добился я пока желаемого. Теперь мне нужен ты, Фоня, – мурлычет он ему в шею, теснее прижимаясь к полуголому телу. – У меня, знаешь ли, тоже проблемка образовалась. Скотт с ужасом глянул вниз, на бугорок в штанах Пёрпла, которым тот ощутимо упирался парню в бедро. – Поможешь мне с этим, надеюсь? – Винсент вожделенно смотрел на него, расстёгивая пуговицы собственной рубашки одну за другой. В этот момент Телефон не мог понять, откуда взялось возбуждение, когда он посмотрел на этого мерзкого, казалось бы, извращенца. Гомосексуальных наклонностей Скотт в себе не замечал, но сейчас что-то инородное правило им, заставляя желать срочной связи с Винсентом. Не отдавая себе отчёта в действиях, Коул вцепился в плечи Винса, обнимая за шею и практически повиснув на нём. Беспорядочные поцелуи казались правильными: Скотт не знал, как и что должно происходить, надеясь на инициативу напарника. Тот довольно усмехнулся, расстёгивая ремень и закидывая чужие ноги к себе на спину. – Давай в туалет, детка, иначе убьём кому-нибудь психику. *** В служебном помещении было довольно тесно, но парни в порыве страсти не заметили этого. По всей комнатке слышались пошлые чмокающие звуки, тяжёлое прерывистое дыхание и приглушённые стоны Скотта. Винсент старался растягивать его аккуратно, чтобы не возникало болезненных спазмов, но Коул, напротив, пытался насадиться на пальцы как можно скорее, чувствуя небывалое прежде возбуждение. Спина взмокла, ноги дрожали и подгибались, кафель был слишком жёсткий и холодный. Скотт сходил с ума, начиная умолять Пёрпла о большем, царапая его спину и плечи. Тот еле сдерживался, чтобы не оттрахать его самым жёстким образом на полу, но понимал, что может ненароком просто порвать Скотта. – Потерпи немного, тебя нужно подготовить... – Винс упирается вспотевшим от натуги лбом ему в грудь, ощущая, как медленно и туго входят пальцы, и возбуждаясь от этого ещё сильнее. Несчастный, измученный Скотт не может ответить ему из-за плотно сжатых зубов. Он не предполагал, что процесс будет таким долгим и сложным. Наконец, Винсент решает войти в кое-как разработанное кольцо мышц. Войдя наполовину, чувствует, как Скотт весь сжимается от боли, чуть не ударившись затылком о кафель. Придерживает его, не давая упасть, целует, чтобы хоть как-то заглушить боль. Чувствует тёплые слёзы, текущие по чужим щекам. – Скотт... Если хочешь, мы можем... – Если остановишься, я убью тебя, – шипит на него Коул, резким движением опускаясь вниз. Собственная эрекция доставляет массу неудобств. Скотт тяжело хрипит что-то неразборчивое, с силой опираясь на Винсента, тихо скулит ему в искусанное плечо. – Двигайся, чёрт тебя дери! Тот послушно начинает плавные движения, почти выходя и входя до конца снова. С каждым разом становится всё легче, и Пёрпл ускоряется, испытывая фееричные ощущения от жара чужого тела. – Скотт, ты плачешь?.. – отвлечённо шепчет он, слыша над ухом прерывистые всхлипы напарника. – Наверное... – Коул на секунду отрывается от его шеи. Чёлка растрепалась и намокла от пота, почти закрыв один глаз. Губы пошло приоткрыты, щёки мило покраснели. Винс подметил, какой Телефон милый для него в эту минуту. – Я никогда не думал, что это так приятно... и больно. По выражению лица Скотта невозможно было понять всю гамму его эмоций. Одно Пёрпл знал точно: они оба сейчас на пределе. – Быстрее... – прошептал еле живой Коул, стараясь выбрать оптимальный для себя угол. И Винсент стал двигаться быстрее, не заботясь уже о боли. Вспотев так, что его можно было выжимать, крепко держа чужие ладони в своих, он тяжело дышал и стонал от жаркой тесноты, окутавшей его. Этой теснотой был Скотт, который так же крепко держался за напарника, подставляя шею под его влажные смазанные поцелуи и заглушая стонами и без того громкое биение собственного сердца. – Давай, кончи для меня, Фонни, – развратно прошелестел Пёрпл, увлекая его в страстный поцелуй, и Скотт со стоном повиновался, не выдержав такого напора. Затем оргазм накрыл и самого Винсента. Он сделал пару мелких толчков и бурно кончил, заполняя собой освоенное им пространство. Довольный, он упёрся лбом в прохладный кафель, всё ещё обнимая своего практически бездыханного любовника. Скотт ужаснулся при мысли, что они занимались этим без презерватива. Тяжело дыша и совершенно не желая шевелить конечностями, он расслабленно облокотился на Винсента. Тот довольно усмехнулся и вздохнул, откинув назад его чёлку. – Скотт... – Ни слова больше. Не думаю, что они тут уместны, – Коул глянул на него и улыбнулся, не выдержав того, как смешно вытянулось лицо Пёрпла. – Я просто хотел сказать, чтобы в следующий раз ты кричал не так громко. Парни переглянулись, и Скотт вновь притянул к себе напарника, увлекая в нежный поцелуй.