Выживай

      Джереми пустым взглядом смотрел в свою тарелку, где ложка беспощадно топила кукурузные хлопья в молоке. То, что произошло прошлой ночью, не могло бесследно исчезнуть из его памяти. Он помнил всё. В особенности – остекленевшие глаза того мальчишки, что лежал среди груды железа. Вместо ложки Джер чувствовал под пальцами холод заржавелой трубы, которая так и не дала о себе знать тогда. А ведь он мог. Мог приложить усилие и бросить её в преступников, которых ранее считал чуть ли не своими друзьями. И он сожалел теперь ещё больше, что вообще приехал в это проклятое место. Майк сел напротив, мягко приподняв его голову за подбородок: – Аппетита нет? Что ещё ему оставалось? Он не знал, как управлять прошлым. И, тем более, как предотвратить убийство. Та невидимая сила, должно быть, решила всё за него. Но за что-то надо было его так наказать, показав, как он бессилен, даже когда подготовлен. Джер выпустил ложку из пальцев, дёрнувшись от прикосновения. – Мне нужно проветриться. – Я собирался съездить в супермаркет... Если хочешь, поедем вместе, – Майк успокаивающе гладит его по макушке, отодвигая тарелку. – Поедем вместе, – тихо повторяет Джер, разглядывая паркет под ногами, – поедем вместе... С того момента он решил никому не доверять. Подрагивающие пальцы не слушаются, когда Фитцджеральд пытается завязать шнурки ботинок. Майк наклоняется, заботливо помогает ему, а Джереми кажется... Вот он неслышно подкрался сзади, обхватил горло руками, холодными, как лёд, и давит, давит, давит на глотку. Закатываются глаза, в горле жжёт и нечем дышать, а Майк спокойно поднимается и идёт дальше. Без него. И шнурки остаются незавязанными. В машине он смотрит лишь на дорогу и убирает руку, когда Майк хочет накрыть её своей. Слишком опасно позволять что-либо. Они едут в тишине, такой, что Джереми слышит, как шуршат шины по асфальту и как брелоки в виде игральных костей бьются друг о друга при торможении на светофоре. Но сейчас Джера больше заботит его дальнейшая жизнь. Когда-нибудь отпуск закончится, и тогда придётся снова вернуться на работу. И не будет уже привычных лиц Скотта и Винсента. Настанет пора беспокойства и истощения. Хлопает дверца. Джереми вылезает из машины и на ватных ногах идёт следом за Майком, с опаской оглядываясь по сторонам. Прошедшие дни успели сделать из него параноика. Майк берёт самое необходимое, везя перед собой тележку, и иногда оборачивается в поисках своего спутника. Тот ходит между рядами, словно зомби, и невидящим взглядом пялится на ценники. Шмидт видит, как он напряжён, и вздыхает, не в силах помочь. – Пойдём, я уже расплатился, – дёргает его за рукав. Джереми слепо повинуется, плетясь сзади него к машине. Майк загружает пакеты в багажник и садится за руль, проверяя, пристёгнут ли парень. – Ты взял вино. – Ну да, а что? – Ты хоть видел, сколько оно стоит? – Джер поворачивается к нему с широко распахнутыми глазами. Ему было необходимо спросить что-нибудь, иначе мысли в его голове сдетонируют подобно динамиту, и тогда со всех окон будут стекать остатки его изнемождённого мозга. Как глоток свежего воздуха, сознание подсказывало только спросить, только заговорить... – Конечно. А что, думаешь, я не могу позволить себе ничего, кроме пива? – Шмидт усмехается и привычным движением треплет его по макушке. Джереми отворачивается обратно к окну, подпирая подбородок рукой. Он смотрит на деревья, слегка подёрнутые желтизной, и думает о тех людях, которые не отягощены какой-либо страшной тайной. Такие люди спокойно сидят дома и смотрят телевизор, либо безмятежно стригут свои газоны, а после лежат где-нибудь в шезлонге под зонтом и потягивают мохито под уходящие лучи солнца. И уж они-то не думают о том, что кто-то из их знакомых или родных окажется убийцей, преступником, лживой тварью... "Все они – лживые гнусные твари." Джереми вздыхает, с тоской глядя на своё отражение. – Погляди на солнце. Я не видел его уже очень давно. Взгляни на небо. Последний раз я любовался им в восьмидесятых. Посмотри на всё это и радуйся, пока ты ещё живёшь... То ли нервное истощение, то ли безразличие ко всему происходящему заставили Джереми не подпрыгнуть на месте от неожиданности, сжав зубы, как это было поначалу, а лишь незаметно вздрогнуть, когда холодные пальцы пробрались под ворот его рубашки. – Сиди смирно и слушай. Я расскажу тебе... сказку, – пальцы скользнули по шее, слегка надавив, и сомкнулись, прикрывая рот. Джереми навострил уши и даже закрыл глаза, не боясь уже ничего, потому что знал: фантом больше не навредит ему. – Жили-были четыре милых маленьких поросёнка. Они веселились и радовались жизни, подаренной им. Они играли и забавлялись, не зная тягот будней. Но однажды поросята вышли из своего домика погулять в лесу и случайно набрели на дом Серого Волка. Он вышел к ним навстречу, улыбнулся и пригласил к себе. Поросята согласились, ведь они были очень смелые. Волк усадил их за стол и каждому дал по куску пирога, а потом незаметно подлил в их чай волшебное зелье, от которого поросята тут же уснули. Волк положил спящих поросят в кроватки, приготовленные специально для них. Спустя какое-то время в дом пришли ещё три волка. Они были очень голодны, как и Серый Волк. И, увидев в кроватках спящих поросят, все четверо набросились на них и проглотили целиком. И после этого поросята больше никогда не гуляли и не веселились. Ко-о-онец. Джереми задрожал, почувствовав, как по щеке катится слеза, а в груди зреет что-то, готовое выплеснуться прямо к нему на колени. Ладони, сцепленные у его рта, сжались сильнее, заглушая его частое хриплое дыхание и всхлипы, рвущиеся наружу. Над ухом послышался приглушённый шёпот: – А хочешь ещё сказку? Про двух друзей. Так слушай: однажды два друга решили проверить, насколько хорошо поработала полиция. Они пришли к тому дому, по периметру оцепленному лентой, что стоял в глубине леса, и прокрались в него. Чуть только они переступили порог, одного из друзей оглушили битой по затылку. Второй понял, что друга уже не спасти, и со всех ног побежал вон из дома. Он хотел позвать на помощь, найти средство связи, но перед домом стоял тот самый Серый Волк. Он злобно оскалился и поймал мальчика, затыкая его рот платком, пропитанным какой-то вонючей жидкостью. Мальчик уснул, а когда проснулся, то взвыл от мучительной боли, разрывавшей его на куски. Начиная ощупывать себя, мальчик провёл ладонями по лицу, – Голден убрал одну руку, шурша одеждой позади сиденья Джереми. Голос дрожал, становился тише и неувереннее, – вот так... А затем с ужасом обнаружил, что потерял... глаз... Джереми скользнул взглядом по стеклу и увидел отражение Голдена, аккуратно ощупывающего пустую чёрную глазницу. Лицо фантома было искажено гримасой боли и отчаяния. Спустя пару секунд он собрался с мыслями и продолжил: – Мальчик закричал. Мальчик вопил изо всех сил, звал на помощь, звал маму, звал друга. А потом Серый Волк поднёс зеркало к его лицу, усмехаясь... и своё отражение... испуганное окровавленное лицо, эту... БОЛЬ, единственный глаз, пускающий слезу... мальчик увидел в последний раз перед тем, как в его живот всадили нож. Но он не почувствовал ничего, кроме разрушающей его силы, так сильно давящей на грудь. Лезвие двигалось, сжигая и пожирая плоть перед собой. Ребёнок ощутил себя одним из некогда счастливых поросят. Одним из этих... свиней на убой. А потом всё исчезло. Мальчик и его друг умерли в доме, где погибли четыре поросёнка. Все шестеро испытали мучительные страдания. А их призраки... – Джереми услышал тяжёлый вздох за спиной, – уже много лет заточены там и молчат, видя, как работают их убийцы. Их волки. Машина подъехала к дому. Майк обернулся, чтобы что-то сказать, но Джер сидел в прострации и, казалось, ничего не слышал. Голден исчез, будто его и не было. – С тобой всё в порядке? Молчание. Это тупое молчание. Сколько раз Майк останавливал себя, чтобы не начать упрекать его в его же проблемах, но сейчас ему было невообразимо сложно сдерживать своё раздражение. – Послушай, – он выдохнул, – если хочешь, можешь сказать мне, и твой отпуск закончится завтра же. Я пытаюсь делать хоть что-то, чтобы ты почувствовал себя увереннее! Чтобы понял, что ты в безопасности, здесь, со мной... Джереми слышал обрывки фраз, всё ещё видя перед глазами страшную картину: спящие в шкафу дети, которым предстояло умереть, забрызганные кровью пол и столы, грязный белый фартук, грязные перчатки, глаза, застывшие и побледневшие зрачки... грязные, грязного оттенка зрачки... "Неужели в них не проснулось ни капли жалости?.. За столько лет?! Ведь невиновных, маленьких, беспомощных... порубили на куски... как мясо... Ради чего?..." – Джереми! – Я... Я слышу тебя. Я просто... задумался. Но всё в порядке, тебе не стоит беспокоиться, – он с долей прохлады посмотрел на надрывающегося Шмидта, а когда тот отрывисто кивнул, поспешил вылезти из машины. Майк припарковал машину и вошёл в дом. Джереми предпочёл провести день за тренировкой в подвале наедине с грушей. Хозяин дома возражать не стал, но посмотрел на него с сомнением, упрекнув словом, будто бы тот сделает что угодно, чтобы не видеть его. Пару раз Майк звал его обедать, но Джер отказался. Пот тёк по его лицу. Костяшки снова сбиты до крови. Мышцы заметно округлились, перекатываясь и сокращаясь при движениях. Груша тряслась и скакала в стороны от яростных ударов, цепь поскрипывала. Снова стало душно. Ему было плохо, он задыхался. Стало неприятно думать о какой-либо еде, даже если это заботливо разогретая Майком лазанья. Он желал узнать больше правды, а не слушать страшные сказки от жертвы. Он хотел увидеть личные дела, улики, пробежать глазами листовки о пропавших детях, стрясти с полиции всю информацию, произвести обыск. Джереми хотел сделать хоть что-нибудь, что позволило бы ему наконец сказать: "Всё кончено. Я разоблачил убийц, я всё доказал, и теперь постараюсь упокоить души детей, погибших здесь." Шмидт, конечно, не догадывался обо всём этом настолько. В одиночку съев лазанью, он скрестил пальцы, положив на них подбородок, и принялся думать... Вспоминать прошлое, прикрыв глаза, ждать, пока вскипятится чайник, слышать пронзительный свист со стороны плиты, задумавшись...так глубоко погрузившись в собственные тяжёлые мысли... Свист так напоминает крик. – Чем ты тут, чёрт возьми, занимаешься?! На удивление громкий и сердитый окрик Фитцджеральда заставил его распахнуть глаза. Чайник готов был взорваться, но парень поспешил выключить газ. Теперь он стоял, тяжело дыша, и в упор смотрел на Майка, ничего не понимая. Шмидт же пару раз моргнул, задержав взгляд на теперь уже рельефном прессе и часто вздымающейся груди. На взмокшей шее висело полотенце. Лицо Джера, слегка бледное из-за полутени, было влажным и блестело. Волосы находились в творческом беспорядке, и Майк на мгновение задержал дыхание, когда парень быстро провёл по ним рукой, стряхивая пот со лба. Он был на удивление красивым сейчас, и Майк перестал удивляться тому, как бесстыдно может разглядывать это тело. В душе, пока он не замечает этого, в спальне, когда переодевается, в подвале, когда отдаёт всего себя тренировке. Шмидт мог любоваться им везде, пусть и украдкой. Главным оставался один вопрос. – Давай хотя бы поужинаем сегодня вместе? Джереми раздражённо цокает языком, приближаясь и вытирая краем полотенца шею. Майк замирает, незаметно сжимая пальцами край скатерти. Джер наливает воды в стакан и пьёт, жадно глотая, прикрыв глаза и немного сдвинув брови. Его кадык дёргается, и Майк не может отвести взгляд от влажной кожи. На самом деле, может, но не сегодня. – Только если это будет нормальная еда, а не пицца, заказанная наспех только потому, что у тебя в холодильнике мышь повесилась. А сейчас, если ты не против, я хотел бы принять душ. Он неопределённо улыбается, хлопнув Шмидта по плечу, и уходит в комнату за вещами. Майк не так давно заметил эти новые нотки в его поведении, но позже стал понимать, что ему нравится этот обновлённый Джер, способный улыбнуться так, что кровь в одно мгновение оттекает к причинному месту. Он походил на юного соблазнителя, прикидывающегося невинным ради ощущения ещё большей извращённости. Прикрытые глаза, подрагивающие ресницы, приоткрытые влажные губы и возбуждённый шёпот вроде "пойдём потренируемся?" заводили Майка не хуже любого порно журнала. Но теперь он снова один, наедине с остывающим чайником. Шмидт вздыхает, встаёт с места и вновь открывает холодильник... *** Вода тёплая, обволакивает тело, стекает вниз по щиколоткам, настойчиво лезет в уши. Джереми не слышит собственного тихого пения, снова и снова ополаскивая лицо. Волосы, и без того слегка вьющиеся, смешно закрутились в крутые завитки, потяжелели и потемнели. "Почему нельзя смыть всё это водой? Почему невозможно забыть то, что увидел? Почему я продолжаю вспоминать это, раз за разом, картинку за картинкой, будто кадры из фильма?.." Шум стих. Джер небрежно вытер полотенцем волосы и провёл ладонью по запотевшему зеркалу над раковиной. "То самое, где я..." – То самое, где... – Умоляю, помолчи! Заткнись! Заткнись! Заткнись!! Единственный глаз, слезящийся воском, был устремлён на него. Осуждение во взгляде, мрак, исходящий от отражения, бледная и ломкая кожа, выцветшие волосы. Джереми смотрел на себя и видел Голдена. Опять. – И что ты теперь собираешься с этим делать? – призрак издевательски взглянул на пресс. Джер действительно успел подкачаться за несколько дней тренировок и очень гордился собой. – Я хотел помочь разобраться. – С чем? С прошлым? О, это было так давно, ты же знаешь, ничто не возвращается! Капли стекают от шеи вниз, к торсу, исчезая под полотенцем, повязанным вокруг талии. Джереми чувствует себя паршиво. Голден молчит и пялится на него через зеркало. Они оба знают, в чём заключается проблема. – А ведь ты живёшь с ним. Живёшь, работаешь, тренируешься... Он тебя тренирует, – в его голосе сквозит упрёк и ирония. – Я уже давно научился делать это сам, – возражает парень, опустив глаза. – Ради чего? Проучить плохих дяденек за их грязные делишки? – А ради чего ты пришёл туда? Это же был Спрингтрап? Твой... – Джер запнулся, прикусив язык, – друг. Фантом наконец отвёл глаза в сторону, и парень смог свободно выдохнуть, прикидывая, сколько ещё он простоит напротив зеркала, пока это не начнёт казаться странным. – Я не хотел, чтобы так вышло. Я предупреждал его, отговаривал, но он всегда искал приключений на свою тощую задницу... и пошёл туда, позвав меня с собой. Я не мог отказать, думал, что защищу его, если что-то пойдёт не так... – было видно, что Фредди тяжело давались слова. – Ты знаешь, у них была действительно вкусная пицца. – А теперь всё пропахло жидким мылом и отбеливателями. Их взгляды встретились. Джереми внезапно обнаружил, что Голден, возможно, единственный, кто понимает его. Без подтекста, без намёков или лжи. Они понимали всё и в то же время не могли так открыто сказать об этом. И Джер не мог просто взять и обвинить Майка во всём. Для этого нужны были документы, и доказательства, и целый судебный процесс... – Чушь! Ты знаешь, что надо делать! – на секунду ему показалось, что Фредди ударил кулаками по зеркалу изнутри. Он прочёл его мысли за считанные секунды и просил, требовал... Но Джереми упёрся руками в края раковины и махнул головой. Как же ему хотелось самому впечатать кулак в стекло. Предстоял ещё целый ужин с Майком. Наедине. Несколько дней назад Фитцджеральд отдал бы всё за это мгновение, за эту возможность... Но не теперь, когда правда была почти у него в руках. – Я буду думать над этим... – Так думай быстрее, – прошипел Голден, в действительности стукнув пальцем по стеклу. – Ведь время не стоит на месте, а прошлое не изменишь. Через мгновение он исчез, а Джер внезапно обнаружил, что из носа капает кровь. *** – Сделай лицо повеселее, а то я начну думать, что вконец разучился готовить, – просит Майк, усмехаясь и втыкая вилку в путаницу из спагетти. Когда ты вообще умел это делать, невольно думает Джереми, уныло разглядывая пасту и пару затерявшихся в ней тефтелек. Голден просил не так много, но усилий для этого требовалось гораздо больше. Ведь это не тот человек, что стоит по ту сторону прилавка и спрашивает твоё имя, чтобы написать его на стакане с кофе. И это не тот человек, с которым вы перебрасываетесь парой фраз за обедом в студенческой столовой. Это Майк. И Майку нужны объяснения. А фантазия Джера грозилась иссякнуть с каждым хмурым взглядом, полным непонимания, которые Шмидт бросал на него в последнее время. – Всё очень вкусно, просто я не думал, что почти не проголодаюсь после тренировки, – звучит до невозможности фальшиво, но сдаваться никто из них пока явно не собирался. – И что же ты планируешь делать в оставшееся время? – Не знаю, может быть, почитаю что-нибудь... Или хотя бы сделаю вид, что готовлюсь к экзаменам, – существо в глубине его сознания, отвечающее за прилежание, на секунду шевельнулось, подавая признаки жизни, но тут же замерло, придавленное более важными вещами. – Ты весь день смотришь на меня так, будто у меня на лбу появился третий глаз. В чём дело? – Ни в чём. Просто... – Джер немного смутился, стараясь не слушать внутренний голос, советующий не делать ничего, что подвело бы его к краю, – ...могу я спросить тебя?... Майк замер с вилкой во рту и, поразмыслив, кивнул. Джереми попытался сосредоточиться, чтобы не сказать лишнего. – Что такого произошло в пиццерии, из-за чего её вынуждены были закрыть на время? – Взломщики прокрались в помещение и здорово подпортили там всё оборудование. На реабилитацию ушла уйма времени и средств. Ничего особенного, – ни один мускул не дрогнул на лице Майка, пока он чётко проговаривал это. Джереми показалось, что эти фразы он произносит уже очень давно, будто репетировал несколько лет. Но вопросы для возможного разоблачения ещё оставались. – Были найдены вещи четырёх пропавших детей... – Откуда у тебя эта информация? – перебил Шмидт, заметно начиная нервничать. – Газеты того времени вдоль и поперёк были исписаны этими заголовками. Майк тяжело вздохнул, расслабился и даже выдавил из себя что-то вроде улыбки, опуская голову и снова погружая вилку в спагетти: – Газеты врут, как ты уже можешь догадаться. Поганые репортёры собаку на этом съели, готовы везде сунуть свой нос и выдумать какие-нибудь страшилки за неимением материала для новостей. Так что впредь советую тебе пореже читать популярные газеты. – ...после пропали два мальчика. Их объявили в розыск, полиция пришла по горячим следам... и это был "Freddy Fazbear's Pizza", Майк. Ты работал там в это время, ты должен знать! – он не хотел слушать эту ерунду про газеты, хотел добиться чего-то, что повергло бы его в шок, отчего захотелось бы сбежать отсюда сию же секунду. – Я не понимаю, Джер. Ты хочешь обвинить меня в пропаже каких-то детей? – Я не... Я просто хочу понять, что происходило в те дни! Родители пропавших, вероятно, поседели, узнав, что за ужасы творились в этих... – Фитцджеральд поспешил прикусить язык до боли, чтобы не сказать "в этих стенах". Майк отложил вилку в сторону и впился изучающим взглядом в Джереми. На несколько секунд воцарилось неловкое молчание, но Джер прервал его негромким вздохом, собираясь довести дело до конца и стереть все границы. – Полиция производила обыск, но не нашли ничего, кроме некоторых вещей пропавших. Я знаю, что ты и остальные были под подозрением, но у всех было алиби, – "...довольно убедительное, чтобы не напороться на копья ФБР и полиции". – Я знаю о жестоких вещах, происходивших там. Бедные дети были... – Джер сглотнул, глядя на Майка, который становился всё мрачнее и мрачнее, – ...расчленены и п-помещены... Кхм, в общем, над ними надругались. А та маленькая девочка... Её глаза, полные ужаса... "Ну давай, ты помнишь это, ты всё помнишь, ты же имеешь дело с НИМИ!" Майк встал из-за стола, медленно подходя к Джереми, продолжавшему говорить. И парня словно прорвало. Он говорил, говорил и заикался от страха и, может быть, от того, что Шмидт стоит прямо за его спиной и слышит каждое его слово. В Джере клокотала ярость, смешанная с нерешительностью. Он не мог просто так подняться и сказать... – Ты убийц... Тёплые пальцы обхватили его лицо. Он не успел договорить, он просто не понял, что происходит и "КАКОГО ЧЁРТА", но Майк уже целовал его, наклонившись и проводя большими пальцами ладоней по его скулам. Прежде, чем успел сообразить, что делает, Джереми ответил. Не хотел, но ответил. Ведь не это ли то самое, о чём он мечтал всего неделю назад? И губы, такие живые и тёплые, и влажные... двигались сейчас в одном ритме. Незаметно углубляя поцелуй, Майк накрыл ладонью сжатые в кулак пальцы Джера, заставляя расслабить руку. Минуту назад этот кулак мог впечататься в его лицо. Опасность миновала. В лёгких жгло, воздуха категорически не хватало, и в этом пьянящем поцелуе Фитцджеральд почти забыл, что говорил целую вечность назад. Прикосновения, охватывающие плечи, спину... Пальцы, пробирающиеся под свитер и скользящие по позвонкам. Пальцы, сжимающие волосы на затылке, поглаживающие и оттягивающие назад. Такие ласковые, ласковые пальцы... заставили его забыть. Отречься. – Майк? Тот шикнул на него, взяв за руку и утянув в глубь коридора. Захлопнулась дверь, тревожно скрипнула кровать, пара чьих-то шорт упала на пол, за ними остальные тряпки... Джер успел заметить собственное отражение в натяжном потолке. Соблазнённый и нетерпеливый мальчишка, извивающийся и выгибающийся так, будто до этого момента месяц занимался йогой. Те звуки, вырывающиеся из его глотки... Сами собой закатывающиеся глаза, пошло приоткрытый рот, блуждающие по чужому телу руки... Всё это ему бы запомнилось больше, чем когда они сидели и играли в игру "Выясни, кто убийца". Послышался звук разрываемой зубами упаковки презерватива. Чувствовать чужие пальцы в себе очень странно, но захватывающе, подумалось Джереми. Все здравые мысли уносились куда-то прочь, уступая место бреду. Осталась только блаженная боль и напряжённое дыхание Майка над ухом. И собственные всхлипы, вскрики, проявления собственной слабости. И Джер не смог бы объяснить себе ни закинутые на чужую поясницу ноги, ни его мольбы о большем сквозь стоны, ни даже то, какими теперь глазами он смотрел на Шмидта. Не смог бы, точно. Ведь для всего можно найти оправдание. Или алиби. – Потрудись объяснить, что ты сейчас делаешь. Странно, но Джер нашёл секунду среди этого хаоса действий, чтобы взглянуть на потолок. Голден смотрел на него с ненавистью, скрестив руки на груди. Он был недоволен. Он был зол. – Мы же договорились, Джер, так какого чёрта тут происходит? "Мне бы очень хотелось остановиться, но я... не могу. Я хотел этого ещё там, стоя у зеркала... Ты знаешь." – Грёбаный педик, так ты всё-таки хотел, чтобы он втрахивал тебя в кровать, как сейчас?! "Если бы только я мог спорить... Но да! Я ХОТЕЛ, Я ЖЕЛАЛ ЕГО! ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ!" – А как насчёт того, что он так и не был разоблачён тобой?! Он убийца, Джереми, очнись! – фантом был вне себя от бешенства, почти рыдая от несправедливости. В ответ парень смог только простонать и запрокинуть голову. Конец был близок, и слушать Голдена было последним, чего Джер сейчас хотел. – Вскоре ты убедишься, насколько ошибся. И тогда тебя уже будет не спасти, – призрак кинул на него угрюмый взгляд и испарился, оставив Джереми, пребывающего в эйфории, одного. Но не одного, нет. Минута пролетела за вечность. Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Но Фитцджеральд чувствовал себя более, чем спокойно. На высоте. Далеко от всего, что когда-либо беспокоило его. Рядом лежал Майк, провалившийся в сон... ...размышляющий, как же здорово он подобрал нужный момент. Для всего этого. Чтобы отвлечь этого любознательного, вездесущего мальчишку. Потому что опасность всё ещё не миновала. Она лежала рядом. *** Утро не было солнечным. И пасмурным тоже не было. Джереми распахнул глаза, словно только что вышел из комы. "Сколько времени прошло?" Рядом по-прежнему лежал Майк, собственнически перекинув руку через его талию. Джереми повернул голову и моргнул несколько раз, думая, что всё ещё спит. Майк действительно здесь, рядом... обнажённый. "Так мне это не снилось!" Он попытался аккуратно выбраться из-под руки и сел на краю кровати, размышляя о прошедшей ночи. Всё тело ныло, в заднице саднило, а шея чертовски болела от... Джер подошёл к шкафу и открыл дверцу с зеркалом. "Это что, засос? У меня на шее?.." Он прикоснулся к месту, где виднелось алое пятно, и зашипел от боли. Повернулся к Майку с сердитым видом, затем обратно к зеркалу... ...и увидел Спрингтрапа. Кроль стоял в полный рост и молча пялился на него печальными глазами. Казалось, с момента их последней встречи он сделался ещё более потёртым и старым. Он посерел, "сполз" со своего скелета. Зубы слегка блестели в отражении, но глаза... – И почему ты только не сделал этого... Но вскоре ты пожалеешь. Джер почувствовал, как невидимая рука хватает его за шею и сдавливает, придушивая. Из глаз непроизвольно полились слёзы. Он вдруг вспомнил всё, что было вчера. Внезапно стало так мерзко и противно, и плохо, и больно от того, как легко он смог сдаться и выпустить цель из вида, позволил затуманить себе разум. Хотелось кинуться к Майку, только вся проблема состояла в том, что к Майку было нельзя. Майк – убийца, который не признаётся в этом. "Я трахался с детоубийцей. Боже, блять, мой!" Спрингтрап исчез, как только Джер поспешил захлопнуть дверь шкафа с таким шумом, что разбудил этим Майка. Он повернулся к нему, чувствуя подступающую к горлу истерику. Сам не понимая, что делает, несчастный и напуганный до колик в животе Фитцджеральд бросился в раскрытые для него объятия. И Майк принял его. Поглаживая по спине и шепча что-то успокаивающее, он сидел с ним, выжидая, пока он перестанет заливать его грудь слезами. – Он вернулся, Майк! ОН ВЕРНУЛСЯ ЗА МНОЙ!