Выживай

После того, как Фон Гай ушёл, Джереми вцепился пальцами в планшет и мельком глянул на часы. Почти двенадцать. До начала "игры" оставались считанные секунды. Сердце парня бешено билось где-то в районе горла, руки теперь дрожали как проклятые, а паника рвалась наружу в виде немого крика ужаса. Мысли путались, Фитцджеральд начал судорожно нажимать на иконки камер в планшете и просматривать вентиляции. Позже он сообразил включить фонарик и посветить им перед собой, и вообще, по стенам. "Почему они не предупредили меня раньше? Почему? Идиот! Полнейший идиот! Как я только мог рассчитывать на спокойную работу?! Повсюду один обман!.. Господи, что это за помехи?!" – думал Джереми, судорожно вдавливая палец в экран планшета. В девятой камере было видно, что один аниматроник исчез, а в нескольких других камерах мельтешили беспросветные помехи. Как успел догадаться студент, по коридорам блуждает Бонни, фиолетовый кролик с механическими ушами. Джереми задрожал от страха и паники и принялся бешено водить рукой под столом, в ящиках, в поисках спасительной маски. В правой вентиляции послышался грохот, словно кто-то пытается пробраться в комнату к охраннику. Вот уже нелепые фиолетовые уши показались из отверстия в стене, и Фитцджеральд еле успел кое-как натянуть на голову маску медведя. Сквозь прорези для глаз он смог увидеть кошмарную голову Бонни. Его глаза горели каким-то странным огнём, не выражая ни одной эмоции. Аниматроник на мгновение застыл перед парнем, двигая механическими глазами, словно раздумывая, убивать его или нет. Фитцджеральд старался не шелохнуться и не подавать признаков жизни, чтобы тот принял его за своего. Ему даже показалось, что Бонни пытается что-то сказать, но по какой-то причине не может этого сделать... Это было немного странно. Особенно, если считать, что эта странность смешивалась в контрастный микс вместе с животным страхом, какой испытывал сейчас парень. Наконец, страшная голова кролика плавно исчезла в другой вентиляции, и Джереми, до этого слишком шумно и тяжело дышавший в маску, смог стянуть её с головы. Это как раз и было то, о чём говорил Скотт: дружелюбные превращаются в озлобленных и жаждущих чужой смерти. Джереми так не хотел, чтобы кто-нибудь из НИХ появился здесь снова, демонстрируя острые, как бритва, клыки и бездушные глаза. По лбу парня потекла капля холодного пота. Ещё только половина первого. Нужно каким-то образом продержаться до утра. Следующие часы Джереми пришлось провести в тяжёлом напряжении, сопровождающимся резкими телодвижениями и нервными дерганьями. За это время возле нового охранника успели постоять Чика, Бонни и даже сам Фредди. Дрожащему в маске медведя парню приходилось поминутно светить в них фонариком. Ещё Джереми был обязан заводить музыкальную шкатулку, стоящую рядом с вентилятором, не то из той огромной коробки в зале выскочит Марионетка и найдёт его, как заверил Скотт. Шёл уже пятый час утра. Фитцджеральд настолько вымотался, что, наплевав на правила, задремал прямо на столе, до сих пор сжимая в руке фонарик. Энергии оставалось не так много, и аниматроники, каким-то образом осознав это, приобрели ещё большую активность. Фредди неслышно пробрался в комнату и, приближаясь к охраннику, издал жуткий механический вопль, отчего Джереми мигом проснулся и спросонья нацелил на него фонарик. Батарейки, как назло, иссякли, и парень понял это только тогда, когда на него набросился механический медведь, раскрывая пасть, в которой ровным рядом поблёскивали железные зубы. Фитцджеральд так растерялся и испугался, что не смог даже закричать, а уж тем более позвать на помощь. На него всем своим весом налегла коричневая груда железа, выпуская автоматические когти и стараясь как-нибудь задеть ими охранника, чтобы тот отключился. Джереми в порыве паники схватился руками за стол, пытаясь зацепиться за что-нибудь или хотя бы найти что-то тяжёлое, чтобы ударить этим аниматроника. Вентилятор находился слишком далеко, а чего-то более практичного на столе не оказалось. Вдруг студент почувствовал резкую боль в области предплечья. По руке потекло что-то чёрное и тёплое. Джереми скорчился от острой боли, чувствуя, как рубашка пропитывается его собственной кровью. А ведь он ни разу не получал подобных увечий, тем более, следствием которых являлось обильное кровотечение. Ощущая биение пульса, гнавшего сейчас, кажется, даже быстрее "Формулы-1", парень уже приготовился умереть, мысленно прося прощения у тёти Элеоноры, у Гаррисона, у всех, с кем он когда-либо общался, кого успел разочаровать. Кажется, это была его первая и последняя ночь. Не хотел бы Джереми умереть так, разорванным на куски взбесившимся механическим медведем и раскиданным по всей пиццерии. Фитцджеральд закрыл глаза, приготовившись к самому худшему, но тут, откуда ни возьмись, в комнату влетел Скотт с железной ржавой трубой в руках и, налетев на Фредди, принялся колотить того по голове. Задев тяжёлым орудием шейный отдел, Телефонный победно усмехнулся, глядя, как голова медведя отрывается от тела и падает на пол, увлекая за собой пружины и шестерёнки. Джереми сидел ни жив ни мёртв, ошалело глядя на своего спасителя, который после короткого боя спокойно отбросил трубу в угол. По щекам парнишки ручьями потекли слёзы: – С-скотт, за что? Почему они нападают? Неужели нельзя их как-то... у-устранить?! Фон Гай слабо улыбнулся: – Понимаешь, Джер, здесь всё не так просто. Даже мы не понимаем некоторых вещей, которые здесь творятся. По-моему, это проклятое место. А это, – он указал на голову Фредди, небрежно валявшуюся неподалёку от тела, – сущие демонические создания, и мы не понимаем, почему Сполдинг ничего не предпринимает. А ведь он, зараза, знает всё про то, что здесь творится! Джереми слушал его, изредка всхлипывая и придерживая одной рукой другую, которая до сих пор кровоточила, как прокаженная. Скотт, заметив это, быстро спохватился: – Ох, парень, нехило он тебя задел! Ещё бы чуть-чуть, и пришла бы тебе верная смерть, – он помог Фитцджеральду подняться и перекинул его здоровую руку к себе на плечо. – С-спасибо, Скотт, – пробормотал тот, едва сдерживаясь, чтобы не заорать на всю пиццерию от жгучей боли, впившейся в вены. Они побрели по коридору, и Джереми услышал, как часы в комнате пробили шесть утра. Скотт шёл, раздражённо бормоча что-то про правила и идиота-начальника. Фитцджеральд, изо всех сил силясь показать, что раненная рука его совершенно не беспокоит, поинтересовался, о каких правилах он говорит. – Ну, у нас тут вообще запутанная система, – начал Скотт. – В основном, нам, охранникам, запрещается приходить в комнату слежения во время чужой смены, что, собственно, я и сделал. То есть, нарушил первое правило. – Прости... – Джереми с глубоким сожалением впился в него взглядом. – Я правда не хотел, чтобы так случилось. Ты не обязан был... – Ничего, Джер, всякое бывает. И так случается. И ты, пожалуйста, не вини себя в том, что тебя поранил аниматроник. Не дури, это вовсе не твоя вина! Они прошли ещё несколько кабинетов прямо по коридору. – Так, второе правило: не портить имущество пиццерии. Его мне тоже пришлось нарушить. Ничего, как-нибудь возмещу убытки. – Я могу помочь, – вставил своё слово Фитцджеральд, унимая бесконечную и уже порядком поднадоевшую слабость в коленях. – Что ж, это было бы довольно... мило! – вновь улыбнулся Фон Гай, заворачивая направо и дёргая ручку очередной двери. За дверью оказалась санитарная комната. Проще говоря, медпункт. Как видно, создан он был только для охраны — по размерам эта комната напоминала раздевалку. Скотт усадил Джереми в кресло и принялся рыться в ящичках, разыскивая бинты и перекись водорода. – Тебе ещё, можно сказать, повезло. Некоторые умирали в первые часы, забыв, к примеру, вовремя закрыть дверь или включить фонарик. Но ты... Ты даже меня удивил. А вот дремать в рабочее время не рекомендую, – Фон Гай прищурился и хитро посмотрел на Фитцджеральда. – Откуда ты?.. – А вот зрение у меня хорошее. Я пришёл проведать тебя раньше, чем на тебя напали, и увидел, как ты спишь. Джереми пристыженно опустил голову. Телефонный продолжил копаться теперь уже в застеклённых шкафчиках. – Ой! – он с досадой цокнул языком. – Кажется, у нас кончились обезболивающие. Подожди здесь, я сейчас! Только не вставай и не высовывайся! – и он ушёл, прикрыв за собой дверь. Джереми посидел немного, разглядывая оборудование медпункта, но скоро ему это наскучило. Он, поморщившись, стянул с себя рубашку, безнадёжно порванную благодаря заточенным когтям Фредди, и осторожно ощупал порез. Прикосновения отдавались неприятной колющей болью по всей руке. "Как я вообще мог заснуть в такой опасной обстановке?! Отлично, опозорился в первый же день!.." – думал парень, стирая остатки крови чистой частью рубашки. Джереми так увлекся разглядыванием раны и собственными мыслями, что не заметил, как дверь тихо открылась, и в комнату кто-то вошёл. – Кто это тебя так? – послышался низкий, но мягкий голос. Фитцджеральд чуть не упал со стула, резко инстинктивно вздрагивая и поворачивая голову к источнику голоса. – Вы кто? Незнакомый охранник медленно приблизился к нему, сохраняя невозмутимое выражение лица. – Майк Шмидт, – он протянул руку. – Приятно познакомиться, Джереми! – А откуда вы знаете, как?.. – Ты издеваешься, что ли? Сполдинг несколько раз повторил нам твоё имя, прежде чем убежать к себе в свой вылизанный кабинет. Кстати, ко мне можно и на "ты". – О... – только и смог проговорить Фитцджеральд, не переставая с подозрением поглядывать на собеседника. – Так кто тебя так изувечил? – повторился Майк, рассматривая рану. – А, это... Медведь, чёрт бы его побрал!.. – Фредди и не так может, – еле заметно улыбнулся Шмидт, пробегая пальцами по окровавленным краям. От этого прикосновения Джереми поёжился и немного смутился, – Как себя чувствуешь? – Ну, если не считать, что я потерял достаточно крови и получил глубокий болевой шок, то да, ощущаю я себя вполне... нормально. Майк усмехнулся. Затем вытащил из нагрудного кармана пачку каких-то таблеток и, подойдя к раковине, налил в стакан воды. – На вот, выпей, – он протянул Джереми две таблетки. – Не беспокойся, отравлять я тебя не собираюсь. Это обезболивающее. Фитцджеральд покорно проглотил таблетки и залпом запил их. Он даже забыл, что Скотт как раз-таки умчался за такими же таблетками. Майк показался парню не таким уж и сомнительным охранником, а, даже наоборот, добрым и понимающим. – Так, теперь это нужно как-то обработать, – Шмидт указал на рану Джереми и вынул из первого же ящика пачку бинтов, перекись, вату и йод. Но когда он начал доставать из шкафчика хирургическую иглу и такую же нитку, Джереми не на шутку разнервничался. – А это ещё зачем? Майк поднял одну бровь, глядя на него, как будто он прилетел с другой планеты: – Парень, у тебя открытая и вполне себе глубокая рана. Её необходимо зашить. Так что, прошу, не брыкайся и дай мне это исправить. Фитцджеральд в который раз судорожно вздохнул: – Х-хорошо... Если необходимо — зашивай. Майк кивнул и, налив на вату приличное количество перекиси, приложил её к руке парня. Джереми зашипел от боли, приказывая себе не плакать, и сжал пальцами ручки кресла, так, что костяшки побелели. Майк продолжал стирать перекисью кровь, стараясь делать это не слишком больно, понаблюдав, как корчится Фитцджеральд. Настала очередь иглы. – Так... Сейчас будет больно, но ты потерпи, хорошо? Джереми не мог понять, куда уже больнее, но всё-равно напряжённо кивнул, зажмуривая глаза. Шмидт просунул нить в иголку и проткнул кожу насквозь, вырывая из бедного Джереми полный боли вскрик. Он протянул ему большой кусок ваты: – Можешь всунуть в рот, чтобы не орать так громко. Студент снова повиновался и, подавляя очередной крик, заткнул рот ватой. Майк продолжил зашивать кожу. С каждым стежком Джереми почти терял сознание, боясь взглянуть, что творилось с его рукой. По лицу откровенно катились крупные слёзы. Майку внезапно стало его жаль. – Ну-ну, потерпи... Я знаю, что это безумно больно, но... Ты просто потерпи. Всё пройдёт, я обещаю. Фитцджеральд коротко кивнул, всё ещё не решаясь открыть глаза, и вдруг почувствовал, как тёплая ладонь Майка легла на его здоровую руку. – Эй, эй, доверься мне! Джереми открыл один глаз и собирался что-то сказать, но ему помешала вата, упрямо лезущая в глотку, и бездонное море боли, через которую он проходил. Но ему хватило только одного прикосновения, чтобы удостовериться в том, что Майку можно доверять. Конечно, человек, зашивающий другого человека, просто обязан вызывать доверие, но Майк... Майку Джереми готов был доверять с первой минуты. – Вот так... – Шмидт сделал ещё пару швов и вытер пот со лба. – Ты как, Джер? Парень только слабо кивнул в знак того, что всё ещё жив. Майк усмехнулся и уложил его на кушетку, открывая пузырёк с йодом: – Так, теперь нужно это обработать. У Фитцджеральда не было даже сил, чтобы поморщиться от прижигания йодом. Он просто прикрыл глаза, постепенно расслабляясь. Шмид не придавал никакого значения этому. Он просто считал своим долгом как-то смягчить первый день бедолаги, чтобы было не так больно. Что-то подсказывало ему, что это будет не последняя рана за этот месяц. – Ну, вот! Готово! – напоследок Майк бережно обмотал зашитую руку Джереми бинтом в несколько слоёв и потрепал парня по голове, заставляя очнуться. – Что, уже в-всё? – неразборчиво поинтересовался студент, пытаясь подняться, но Майк не позволил. – Всё. Уфффф... Мне и самому-то страшно было тебя зашивать, – он почесал затылок. – А сейчас тебе лучше отлежаться. Шмидт встал, расправил затёкшие от долгого сидения плечи и направился к выходу. Джереми вдруг почувствовал себя немного неловко, не поблагодарив своего второго спасителя: – М-майк, стой! – Шмидт обернулся, а Фитцджеральд неожиданно для себя покраснел. – Спасибо тебе... за всё. Майк беспечно махнул ему рукой: – А? Да, всегда пожалуйста, Джер! Выздоравливай, – он саркастически хихикнул, – чайник! – и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Джереми показалось это немного обидным. "По-моему, он не воспринимает меня всерьёз..."